Шанс для человека

Данси, к её удивлению, очнулась на своей кровати, лёжа под одеялом. Движения сковывала дикая режущая боль в животе. Всё тело трясло, оно было настолько холодным, что хотелось укутаться сильнее. Первый взвизг от боли, первые мольбы о пощаде, первый почти могильный холод, проходящийся по всему телу. Сегодня явно был день открытий. Напротив сидел Торе в новой, серой рубахе и что-то чиркал в своей книжке. От лёгкого взгляда на него бросало в дрожь. Теперь он был хозяином ситуации и мог делать с Данси всё, что только пожелает. Оставалось лишь уповать на его милость. Сил поднять руку и сделать взмах не было, как-либо сопротивляться тоже. Даже малейшее движение вызывала необычайную боль, Данси попыталась поднять руку, но издала лишь протяжный стон, чем привлекла Торе. - Что, отомстить мне хочешь? - ворчал парень. - Лежи лучше. Тебе полезно сейчас меньше двигаться и напрягаться. Он говорил размеренно, спокойной, но при этом с долей сопереживания. - Неужели и правда смирился… - слабеньким голосом пробормотала Данси. И говорить-то было трудно. Данси много раз слышала про подвиги своего народа, о том как они побеждали различных врагов и убивали их разными способами, но никогда она не думала что, получать увечья это настолько больно. Оттого поступок Торе выглядел ещё страннее. За все те издёвки и всю ту боль он должен был убить её на месте, не щадить и не спасать. Если, конечно, у него не было других планов. - О чём ты, дрянь? - вопрошал Торе. - Нет… проявивший такую решительность не может смириться… что ты хочешь? Поглумиться надо мной напоследок? Надругаться над моим прекрасным телом? Всё и сразу? - Какие же вы серые эльфы жестокие. - сказал Торе, тяжело вздохнув. - Вам неизвестно что такое сострадание? - Известно, но зачем? Я была полностью твоей. Да и по-прежнему такова. Добей меня - и будешь свободен, хоть и временно. Зато сохранишь свою гордость и отомстишь за причинённую боль. - А ты можешь не причитать, а просто поблагодарить за спасение? Я и правда мог тебя убить. - Но не убил. Потому что смирился со своей судьбой раба. - Дура. Какая же дура. Торе наклонился над Данси, взял её за подбородок и повернул к себе. - Я хотел тебя убить, желал этого больше, чем чего-либо, и вот, я смог подобраться, сделать удар. И знаешь, что я получил от первого же удара? Боль. Душевную боль. Я понял, в кого я превращаюсь, что я, радуясь смерти девушки, буду ничуть не лучше твоих сородичей. А потом я взглянул в твои глаза полные боли и отчаяния. Мне стало ещё хуже. Мне стало жалко тебя. Даже несмотря на всё то, что ты сделала, ты не заслуживала такой жестокости. Потому я и попытался тебя спасти и, вроде как, мне удалось. Так что будь добра, цени то, что я ради тебя сделал. - Но ведь ты пытался убить меня давно. Неужели об этом не задумывался? - Не задумывался. Думал, что твоя смерть принесёт мне радость, принесёт покой. И так оно и было бы, будь я черствее. - Слабак… - Слабак?! - загорелся Торе, поднявшись со стула. - Это по-вашему слабость, да? Слабость - пойти против своих самых тёмных желаний, против приятного ради спасения другого, пусть и ненавистного тебе существа. Скажи, сильная, а ты бы пошла на такое? Я спас тебя в первую очередь потому что не хотел становиться уродом вроде вас. Вы, серые, и понятия не имеете что такое честь и достоинство. Лишь на пороге победы я осознал к чему это может меня привести, и я отказался от всего ради того, чтобы остаться собой. Думай в меру своей глупости, но в этом и есть моя сила. Я смог пойти против себя и победить. А ты, как и все твои братья, на такое неспособны. Торе грубо оттолкнул её голову от себя. Данси вдруг стало неприятно. Он говорил бойко, убедительно. С такой стороны она даже не думала посмотреть на события с этой стороны. И всё же многое не складывалось. - Что плохого было для тебя в моей смерти? - Кошмар, ты меня вообще слушала? Мысли Данси словно застыли. Она с трудом сглотнула, ощущая тяжёлое стеснение в груди. - Я ведь столько всего сделала тебе. Ты имел полное право убить меня. Отомстить за всё свершённое. - Отец говорил, что местью ничего не добьёшься. И добить тебя рука не поднялась. А всё что ты мне сделала, ну я тоже хорош, пытался тебя кучу раз убить и обмануть, так что заслужил. Вне этого относилась ведь ты ко мне нормально. Считай это чем хочешь, проявлением слабости, дуростью, но я остался человеком, и это главное. Остался человеком? Действительно, она читала в некоторых отчётах о войне что молодые солдаты людей словно боятся убивать. Это всегда казалось глупостью, но эта глупость только что спасла её жизнь, самое ценное что было у Данси. Никто так не цепляется за свою жизнь, как пепельные эльфы. Много времени уходит на воспитание детей, а ещё сложнее этих детей зачать. Они давно вывели стратегии ведения боя при которых ни один эльф не погибает, и построили общество, где жизни женщинам не угрожает ничего. Данси вновь взглянула на Торе и слабым голосом произнесла: - Спасибо. Я не должна была звать тебя слабаком… ты спас меня. На глазах вновь появились слёзы. Она была ему благодарна, благодарна какому-то варвару-человеку, решившему пощадить её драгоценную жизнь. Быть может, не настолько Торе и варвар? В ином случае он бы не стал жалеть волшебницу. - Угу, принимается. - грубо отвечал он, продолжая что-то чёркать в своей книжке. - Ты зачёркиваешь свои планы? Подожди, я хочу посмотреть. - сказала Данси, потянувшись к Торе. - Какие планы? Ты о чём вообще? - сурово проговорил Торе, прикрыв книжку. - Лежи давай, восстанавливайся. Желание заглянуть в книжку словно оживило Данси. Она тянулась так сильно, что уже вот-вот сползала с кровати. Торе поднялся, положил книжку на стул, и, схватив Данси за плечи, положил её обратно, попутно укутав. Он напомнил эльфийке о её положении, о том что теперь у её раба над ней куда больше власти, и она ничего не может с этим поделать, лишь содрогаться и трястись, тяжело дыша. Данси с детства ни в чём не отказывали и никто не смел решать что-то за неё. Теперь всё ровно наоборот, и, более того, за неё всё решает какой-то человек. Раб командует хозяйкой. Это было бы оскорбительно, если бы не было так приятно. Беспомощная в руках Торе, она могла уповать лишь на то, что он с ней не сделает ничего, что было бы больно или неприятно, и он не делал. Да и прикасался он к Данси с такой заботой, с которой редко родители относятся к своим детям у неё на родине. Мурашки пробежались по коже, хотелось чтобы он прикоснулся так ещё. Пусть он и оставался рабом, случившееся сегодня заставило Данси уж если не уважать, то благодарить его за спасённую жизнь. - Там ведь твои планы по убийству, да? - начала эльфийка. - Прошу, не зачёркивай их, дай мне поглядеть. - А ты всё-таки дура… - говорил Торе, взявшись за голову. Он развернул книжку к Данси. Завидев страницы она обомлела. На них из резких мазков и линий получалась она. Её тёмные, роскошные волосы, тёмные глаза, которые должны быть оранжевыми, сероватая кожа, острое лицо, длинные заострённые уши, тонкие изящные руки. Она лежала на кровати в этой книжке почти как настоящая. От осознания сходства у Данси перехватило дыхание, прошёл холодный пот и руки затряслись ещё сильнее. - Ч-что это? Э-это какая-то человеческая магия? Что ты сделал?!- с ужасом спрашивала леди, смотря на своего раба. Торе недоумённо посмотрел на хозяйку. - Тебя нарисовал. - Что сделал? - Нарисовал. У вас что, не рисуют? - Р-рисовал? Но как?.. Ты душу у меня своровал? - И вы ещё зовёте нас варварами. Я изобразил тебя с помощью карандаша. Представь себе, если правильно комбинировать линии то можно передать всё, что ты видишь. Как же вы изучаете те же растения, если вы не рисуете. - Мы пишем о них… а это точно не значит, что ты забрал мою душу? Торе задумался. После минуты раздумий, с тяжёлым вздохом заявил: - Нет, не забрал. И не буду врать, чтоб тобой манипулировать. Я лишь изобразил тебя как изображал других. Он пролистал перед лицом Данси свою книгу. Множество женщин и мужчин появились перед её лицом. В основном, конечно, она видела женские образы. - Зачем тебе всё это? - Потому что хочу. Потому что я это умею. Это проявление моих фантазий, моих желаний, моих стремлений, моей воли. Всего того, что вы, серые, у меня никогда не отберёте, сколько бы вы ни пытались. И, да, скажи искусству спасибо. Именно оно навлекло на меня мысль, что убивать тебя нет смысла. Вы не можете запретить нам творить, а пока мы творим - мы свободны. Мы существуем как народ и развиваемся. А раз уж у вас нет творчества, то мне вас искренне жаль Восстанавливайся, “хозяйка”. Его слова звучали резко, твёрдо и решительно; речь, достойная пепельного эльфа. Данси точно недооценила своего раба, а потому не сдаст его на полевые работы. Его слова вызвали трепет в сердце, так же как и таланты с рисунками. Ещё ни один эльф не добился столь высокого уважения от Данси. Торе знал как постоять за себя и за свой народ даже будучи рабом. Прежде, чем он ушёл, леди окликнула его. - Торе, подожди!.. Торе обернулся. - Что опять? - Ещё раз спасибо. Это… и правда был сильный поступок. Только об одном попрошу: не сбегай от меня. Я сделаю так, чтобы тебе было лучше у меня. - Не собирался. В конце концов, это моё поместье.