В тот день все были какие-то дерганые. Хосок психовал из-за поставщика, который в очередной раз подвел с доставкой, Сэм на кухне гневно гремел кастрюлями, чтобы хозяин слышал его переживания, а Мэгги безуспешно пыталась объяснить новой официантке правила подготовки зала к новому дню.
И хотя сегодня у Тэхёна вроде бы должен быть выходной, он тоже находился в ресторане, рядом с Хосоком. Заскочил ненадолго, но, узнав, что Сэм опять один на кухне, раздумывал, остаться тому в помощь или нет.
Наконец Хосок отшвырнул телефон:
— Вот говнюк! Наше мясо уехало в другой ресторан. Он, видите ли, извиняется и обещает, что в следующий раз экспедиторы будут внимательнее. А мне чем сейчас людей кормить? От себя по кусочку отрезать?
Тэхён хохотнул:
— У тебя кожа да кости, чё там отрезать-то?
На кухне вновь раздался грохот, Хосок подпрыгнул от неожиданности и выругался.
— Сэм не в настроении? — Тэхён знал манеру их повара давить на хозяйскую психику шумовыми атаками.
Хосок в ответ махнул рукой:
— Паренек наш, Питер, кажется, не вышел сегодня на работу. Опять вы с Сэмом вдвоем на кухне остались. Да еще и слайсер сломался.
Тэхён нахмурился — новость так себе… В это время к ним подошла Мэгги и устало вздохнула:
— Девочка явно думала, что официантка должна просто красиво ходить по залу и всем улыбаться.
— Ну, ты же вернула ее на землю, да? — чмокнув Мэг в точеный носик, ласково спросил Хосок.
— Она была очень разочарована, — улыбнулась ему в ответ Мэгги и перевела взгляд на Тэхёна: — Привет, дорогой! Выглядишь как голливудская звезда.
Тэхён рассмеялся:
— Я смущен, но мне приятно.
Ким Тэхён действительно выглядел потрясающе, всегда. Высокий и стройный, со своим стилем в одежде, с царственной осанкой и высоко поднятой головой, он был великолепен. Никому даже в голову бы не пришло, что этот красавец работает поваром, уж слишком его внешний вид не соответствовал профессии.
У входа звякнул колокольчик. Хосок оглянулся, хотел сказать раннему посетителю, что откроются они только через час.
Но в дверях стоял совсем юный мальчишка лет шестнадцати-семнадцати и нерешительно осматривался. Хосок переглянулся с Тэхёном, — кажется, у них появился новый работник.
Хоби собрался было уже окликнуть его, но пацан, оценив людей, стоящих в глубине зала, вздохнул и смело направился прямо к Тэхёну.
Мэгги улыбнулась, слишком очевиден был этот мальчик. Тэхён, красивый и подтянутый, офигенно выглядел в черных джинсах и кожанке, всем своим видом излучая уверенность и респектабельность. А рядом — взъерошенный Хосок в линялой футболке.
Поэтому было вполне естественно, что парень выбрал Тэхёна, тот выглядел как минимум владельцем Masa.
— Здравствуйте, меня зовут Чонгук, — почтительно, по корейской традиции, поклонился мальчишка. — Не найдется ли у вас какой-нибудь работы для меня? Профессии пока нет, но я всему могу научиться, — парень тараторил, очевидно, из-за волнения.
Тэхён улыбнулся и, взяв его за плечи, развернул к Хосоку:
— Это господин Чон, хозяин ресторана.
Чонгук растерялся: если вот этот чудик с сумасшедшими глазами хозяин, то кто тогда тот роскошный мужчина? Додумать не успел, мужик в линялой футболке, хмуро осмотрев его, сказал:
— Нужен работник на кухню: чистка овощей, помощь поварам, уборка. Это тяжело и грязно. Согласен на такое?
Чонгук, честно говоря, не очень понял, о чем ему говорил хозяин. Он просто хочет здесь работать. Он просто
хочет работать. И он кивнул:
— Согласен, конечно. Когда приступать?
— Сейчас. — Мужик был настроен решительно.
Мэгги вопросительно посмотрела на Хосока:
— А документы, медосмотр?
— Потом, — отмахнулся Хоби. — Там Сэм один, пусть парень втягивается сразу.
И парень начал втягиваться.
Ему нравилось здесь. Нравилась работа, нравились люди. Особенно Тэхён. Когда у них совпадали смены, день для Чонгука расцвечивался дополнительными красками.
Потому что Тэхён красивый.
Потому что он умный.
Потому что готовит вкуснее мамы.
Потому что Чонгук влюбился. С первого взгляда и на всю жизнь. В семнадцать лет любовь может быть только такой — вечной, и еще обязательно безответной.
Он был согласен на все: мыть посуду, чистить овощи, драить кухню до блеска. Работал молча, только черные глаза сверкали, всегда в одну сторону, на Тэхёна. Внимательно следил за его работой, учился, впитывал, — так думал сам Тэхён.
После череды ленивых и безалаберных работников Чонгук казался подарком судьбы. Он был немногословен, но не стеснялся задавать вопросы; технология, рецептура, какие-то поварские секретики — его интересовало все.
Почти год наблюдая за ним, Тэхён постепенно стал доверять ему приготовление простых блюд, как когда-то доверял ему это Сэм.
Чонгук безошибочно определял, что нужно добавить в соус, чтобы он подчеркнул вкус блюда, умел соблюсти нужные пропорции и всегда представлял себе конечный результат своих усилий.
Было понятно, что из парня может выйти толк, он обладал потрясающе тонким чувством вкуса и запаха, уникальным поварским чутьем, и, что самое главное, это было ему интересно.
Тэхён все больше задумывался о будущем Чонгука, понимая, что в его руках настоящий бриллиант. И однажды он пришел к Хосоку.
— Хоби, нам надо что-то решать с Чонгуком.
Хосок изумленно вскинул брови:
— А что с ним? Работает отлично, вы с Сэмом довольны. Другого такого нам не найти.
Тэхён задумчиво кивнул:
— Вот именно, что другого такого нет. Ты же сам понимаешь, что он редкий талант. Ему учиться надо.
— Хорошо, давай отправим его на какие-нибудь курсы кулинарные. — Хосок прекрасно понимал, о чем говорит Тэхён. Но семья Чонгука вряд ли финансово потянет серьезное обучение, а зарплату ему Хосок платил довольно скромную.
Но Тэхён, оказывается, думал совсем о другом:
— Я хочу отправить его учиться за свой счет. У меня есть небольшие сбережения, вполне хватит. Но он не примет эти деньги от меня, поэтому ты должен сказать, что наш ресторан оплатит его обучение. Своеобразное вложение в развитие заведения, как будто бы ты хочешь в дальнейшем перейти к высокой кухне.
Хосок хмыкнул:
— Даже боюсь спрашивать, куда ты собрался его отправить?
Тэхён кивнул, усмехнувшись:
— Как обычно, в корень смотришь. Есть такая школа, Le Cordon Bleu, мечта многих. Ее диплом — лучшая рекомендация для повара и гарантия блестящего будущего. Обучение год, стоимость немалая, но я потяну.
— И где это?
— Несколько отделений по всему миру, но он должен ехать в Париж, потому что это центр самой школы и центр мировой кулинарии. Если уж учиться этому, то только в Париже.
Хосок присвистнул. Идея Тэхёна была слишком фантастической для их скромного заведения. Нет, он, конечно, согласен с другом, Чонгук действительно станет хорошим поваром, это видно уже сейчас. Но Париж?..
Вздохнув, он кивнул:
— Хорошо. В конце концов, ты в этом разбираешься лучше, чем я. Но обучение оплатит ресторан, и это не обсуждается. Хотя я прекрасно понимаю, что с таким дипломом Чонгуку здесь делать нечего…
— Нет, Хосок. Это и правда, не обсуждается. Потому что я могу и готов подарить этому парню мечту. Это нужно
мне.
Хосок ухмыльнулся:
— Как будто виды какие-то имеешь на него…
Тэхён рассмеялся:
— Дурак ты. Он же ребенок.
— Ну, не такой уж он ребенок, девятнадцать лет все-таки.
— Вот именно — девятнадцать. А мне тридцать три. О чем ты?
Хосок удивился:
— И что? У нас с Мэгги разница девять лет, и это ничего не значит.
Тэхён поднялся из кресла:
— Согласен, ничего не значит. Ладно, пойду работать. Поговори с Чонгуком об учебе.
Хосок вытаращил глаза:
— То есть, он даже ничего не знает? Ты вот так решил и теперь мы все должны это исполнять?
— Ага, — легко согласился Тэхён и вышел из кабинета.
***
Чонгук вернулся от Хосока задумчивым. Хмурился, покусывал губу, словно размышлял о чем-то крайне важном и серьезном. Тэхён поглядывал на него, но пока молчал, не задавал вопросов. Пусть мальчишка сначала все осмыслит сам.
А он и осмысливал. По-прежнему был молчалив, лишь несколько вопросов по делу. И почему-то прятал взгляд своих черных глаз от Тэхёна, даже не смотрел в его сторону.
После закрытия они прибрались, и Тэхён собрался уходить. Но неожиданно Чонгук как-то просительно посмотрел на него:
— Ты мог бы задержаться? Ненадолго… Мне надо поговорить… посоветоваться… — Чонгук сбился с мысли, казалось, он сейчас расплачется.
Тэхён улыбнулся:
— Конечно, давай. Здесь, или может, по пути поговорим?
Чонгук не знал, как лучше. Надо все сделать правильно, но если бы он еще понимал, что будет правильным…
На улицу хотелось. Там воздух, свобода. Но здесь все такое привычное и родное, здесь ему будет проще все сказать. Он пробормотал:
— Лучше здесь…
Тэхён не стал спорить, сел за стол, жестом пригласил Чонгука присаживаться. Тот уселся напротив, положил руки на стол, крепко сцепив их в замок. Опустил голову и тихо заговорил:
— Хосок предложил мне ехать в Париж, на учебу.
— Да, мы говорили с ним о тебе.
Чонгук вскинул голову:
— То есть, все знаешь, да? И что ты думаешь об этом?
Он внимательно вглядывался в лицо Тэхёна, словно от его ответа зависели не только поездка в Париж, но и вся жизнь Чонгука.
Тэхён пожал плечами:
— Это твой шанс, лови его. У тебя огромный потенциал, тебе обязательно надо учиться.
Чонгук явно не это хотел услышать, он как-то сник:
— Хосок сказал, это на год. Я уеду на целый год…
— Малыш, ты сам не заметишь, как пролетит время.
— А ты?
Тэхён растерялся:
— Что — я?
Чонгук уставился куда-то в темный угол:
— Для тебя этот год тоже быстро пролетит?
Тэхён нахмурился, не понимая, к чему ведет Чонгук. Вернее, он понимал, догадывался, но очень хотел ошибиться.
Этого ему точно не нужно.
В течение этих двух лет он часто ловил взгляды Чонгука — восхищенные, слишком искренние и говорящие; видел, как вдруг заливаются румянцем щеки, если Тэхён невзначай касался его.
Отмахивался, списывая все на обычную юношескую влюбленность в учителя, которая со временем пройдет бесследно. Не воспринимал всерьез. И вот сейчас надо как-то сохранить это равновесие, не обидеть, не задеть, не оттолкнуть.
Он осторожно ответил:
— Гуки, год — это немного. Выучишься, вернешься…
Чонгук вдруг перебил его:
— Не говори со мной, как с ребенком. Я все понимаю. И я хочу учиться, тем более в этой школе. Я читал о ней, но даже мечтать не мог об этом. А сейчас мечта сбывается. Но если я уеду, я не увижу тебя целый год, — он выпалил это и замер, глядя на Тэхёна.
Испугался? Нет. Он все равно должен знать.
Тэхён опустил глаза. Ну вот, парень все-таки сказал это. Значит, не казалось…
А Чонгуку вдруг стал мешать стол между ними, он решительно встал, обошел его и остановился за спиной Тэхёна, который сидел неподвижно. Чонгук медленно положил руки ему на плечи и тихо, почти шепотом, спросил:
— Ты же знал, да?
Не дожидаясь ответа, он наклонился и поцеловал мягкие волосы. Закрыв глаза, вдыхал их аромат, в котором перемешались запахи кухни, шампуня, табака… Сложный букет, такой же сложный, как сам Тэхён. Непонятный. Неразгаданный.
Не убирая руки с плеч Тэхёна, провел пальцем по его шее, удивившись ощущению горячей кожи. Приятно. Хотелось обжечься, и он всем телом прижался к Тэхёновой спине, навис над ним, спустив руки с плеч ему на грудь.
Тэхён продолжал сидеть неподвижно, закусив до боли губу и сцепив руки в замок. Ему
этого не нужно. Гуки их малыш, их ребенок, и Тэхён не должен был
так реагировать.
Чонгук тоже замер. Он боялся сделать что-то не так, боялся огорчить Тэхёна. Хотя и сам уже понимал все по его молчанию. Он еще раз уткнулся в макушку, жадно втянув этот запах, — запомнить, не забыть. Снова поцеловал, на этот раз в висок. Теперь можно. Тэхён все знает, все понял, Чонгуку больше не нужно скрывать. Он горько улыбнулся и тихо пошел к выходу.
— Гуки…
Голос Тэхёна звучал неуверенно. Чонгук оглянулся, тот стоял, растерянно глядя на него и безвольно опустив руки. Но он ведь позвал. И Чонгук в два шага оказался рядом, глядя в карие глаза, мерцающие в полумраке кухни. Чуть склонил голову в ожидании:
— Что?
Тэхён провел рукой по его щеке:
— Ты ошибаешься…
Чонгук не стал слушать, потому что знал все, что мог сказать Тэхён. И, перебив его, он выдохнул:
— Я люблю тебя…
Он хотел этого.
Сказал.
Ответа не ждал, знал — это без взаимности, понял уже.
Уедет, забудет, переживет.
А сейчас он сжег все мосты, шагнул в эту бездну своей безнадежной любви. И поэтому может теперь свободно повторять снова и снова:
— Люблю…
Тэхёну это слово разрывает сердце. Не в силах слышать его, он притягивает к себе Чонгука и запечатывает его губы поцелуем. Глаза мальчишки широко распахиваются, и все, что он видит в тот момент, — глаза напротив. Там все — мягкая улыбка, тихая нежность, бездонная глубина. Космос.
И Чонгук отпускает себя; прикрыв веки, он отдается этому космосу, летит туда.
Они целуются бесконечно долго. Поцелуи Тэхёна чувственны и неторопливы. Он ведет Чонгука за собой, по неизведанному пути. Для Тэхёна это ничего не значит. Для Чонгука — вся жизнь.
Он по-прежнему летит в бесконечном космосе, где нет ничего.
Кроме губ, которые ласкают и терзают.
Кроме языка, который отдает и забирает.
Кроме рук, которые крепко держат и не дают упасть.
Кроме Тэхёна, который не любит.
Чонгук отвечает на поцелуи, трепещет в горячих руках, тонет в своих новых ощущениях, захлебывается ими. Он не хочет, чтобы Тэхён перестал целовать и ласкать его. Пусть это длится всегда.
Но Тэхён отрывается от него и заглядывает в глаза, облизывая распухшие губы:
— Гуки… Тебе пора. Иди.
Он тяжело дышит. Он хочет этого мальчишку, очень хочет. Но все это так непривычно, неправильно. Для Тэхёна одна ночь ничего не будет значить. Для Чонгука это станет любовью. А потом трагедией расставания.
Этот мальчик не заслуживает такого. Тэхён отпускает его, гонит от себя.
— Уходи…
***
На следующее утро Чонгук приходит на работу с красными опухшими глазами. Он плакал всю ночь. Судьба решила преподнести ему такой сказочный подарок, о котором он и не мечтал. Но взамен она отнимает Тэхёна.
Он и не принадлежал Чонгуку, но был рядом. В глубине души Чонгук надеялся, что когда-нибудь они будут вместе. Даже нет, не надеялся, а был уверен. Так правильнее.
Он знал, что у Тэхёна взрослая жизнь, и в ней есть другие мужчины. Иногда до него доносились обрывки телефонных разговоров, изредка чья-то машина ждала Тэхёна после работы у входа.
Но это все временно. Как только Тэхён узнает о любви Чонгука, все эти мужчины утратят в глазах Тэхёна свою привлекательность и исчезнут.
Он узнал.
И ничего не изменилось. Он оттолкнул Чонгука, просто отправил его домой, как ребенка. Потому что поздно и дома волнуются.
И Чонгук всю ночь рисовал себе красочные картины. Вот он получает диплом, и все лучшие рестораны мира хотят заполучить его себе. Но он гордо отклоняет все предложения и возвращается к Хосоку и Тэхёну.
К Тэхёну. И тот благодарно смотрит в глаза, берет за руку, и они, счастливые, уходят в закат. Чонгук рыдает от сказочно прекрасной истории.
Или нет. Лучше. Он не возвращается в свой ресторан, а становится самым знаменитым поваром в мире. И однажды заезжает к Тэхёну. Красивый, успешный, на дорогом автомобиле с личным водителем.
Тэхён выбегает встретить его, они целуются, и над их головами поднимается красивая золотая надпись «The End». И они снова уходят в закат…
Шикарные истории. Чонгук таких много может придумать. Но он просто плачет, стирая горькими слезами эти сказки с холста своей несчастной любви…
***
Через месяц, собрав все необходимые документы, Чонгук вылетает в Париж. Тэхён и Хосок провожают его в аэропорту, дают последние наставления, обещают писать и звонить и ждут того же от него.
А он пытается прочитать во взгляде Тэхёна еще что-нибудь, глубоко спрятанное, предназначенное только для Чонгука.
Что он будет скучать.
Что он даже не представляет, как они будут управляться без него.
Что он вдруг понял, что любит Чонгука.
Тэхён не смотрит ему в глаза, продолжая смеяться и шутить с Хосоком. Напоследок хлопает его по плечу и тихо говорит:
— Мы будем ждать тебя.
Чонгук цепляется за это:
— А ты?
И Тэхён вдруг смотрит ему в глаза и отвечает:
— И я.
А потом, смутившись, ворчливо добавляет:
— Потому что теперь придется самому прибираться на кухне, а я этого терпеть не могу.
Чонгук смеется. В словах Тэхёна он всегда слышал то, что хотел услышать. И потому сейчас Тэхён сказал ему, что будет ждать. И все, этого Чонгуку достаточно.
С легким сердцем прощается он с мужчинами и уходит в зону досмотра…
━━━━━━ ◦ ❖ ◦ ━━━━━━
Le futur
Воздух насквозь пропах сексом, жарким и безудержным, а они все не могли насытиться.
Казалось, что Чонгук вытрахан до звезд, голос был сорван, но он продолжал хрипеть и извиваться под Тэхёном, а тот все энергичнее вбивался в него. Тэхён брал его жестко, яростно вжимая раскаленное страстью тело в постель.
Своим тяжелым громким дыханием Тэхён словно перекрывал стоны и всхлипы Чонгука, отчего у обоих совершенно снесло крышу. Чонгук задыхался, ему казалось, что Тэхён целиком заполнил его тело, которое было готово вот-вот взорваться от дикого блаженства. Он не ощущал себя совершенно, он словно стал бесплотен, — был только Тэхён.
Руки Тэхёна, цепко, до синяков впившиеся в его бедра, терпкий запах, жар Тэхёнова тела, влажный язык и требовательные губы, — Тэхён был везде.
И сладко-мучительное пульсирующее чувствование внутри, и складки сбитой влажной простыни, грубо елозящие под мокрым потным телом, — это все был Тэхён.
И руки, отцепившиеся наконец от бедер, чтобы стиснуть шею Чонгука с проступившими на ней венами до исступленного рыка, — это тоже он.
И в очередной раз, рассыпаясь на миллионы, миллиарды ярчайших звезд, Чонгук, сквозь темноту в глазах, хрипел:
— Люблю…
━━━━━━ ◦ ❖ ◦ ━━━━━━
