Яблочки и яблони

      Потустороннюю жизнь в Саннидейле никогда нельзя было назвать скучной, но теперь она закипела так, что брызги долетели и до быта рядовых граждан. Игнорировать необычные события в городе становилось всё сложнее даже самым близоруким смертным. Что уж говорить про тёмных тварей, которым устраивали ловушку за ловушкой, облаву за облавой.       Охотники за пару суток перебили чуть ли не четверть местных вампиров и демонов, раскопали каждую третью могилу на кладбище, чтобы засыпать останки солью и поджечь. Гоняли нечисть по улицам ночью и по канализационным коллекторам днём.       Обыватели, наблюдая странную - то есть ещё более странную, чем обычно - активность на малой родине, начали нервничать. Мэр обратился к населению, поведав, что нашествие гостей объясняется развитием в Саннидейле сферы малобюджетного туризма; призвал не паниковать и сплотиться перед лицом трудностей, а сам, от греха подальше, заперся в специально оборудованном убежище. Разумнее было бы покинуть Саннидейл, но этого не мог сделать ни мэр, ни другое сверхъестественное создание – охотники установили мощные магические ловушки по периметру города.       Нежить, очутившаяся в западне между молотом и наковальней, то есть между двумя Истребительницами и ватагой охотников, быстро узнала, кого им надо благодарить за нынешнее положение дел. Но Ангелуса это мало волновало, он считал, что его достаточно сильно боятся и не посмеют пойти против него. Гораздо больше Ангелус нервничал из-за Баффи и её новых знакомых. Особенно ему не нравился Сэм. Четырнадцать лет, а уже выше Ангелуса, даже представлять не хочется, каким вымахает годам к двадцати – двадцати пяти (если доживёт – что противоречило планам взбешённого Бича Европы). Ангелус патологически не любил, когда его в чём-то превосходили. Бывают большие люди маленького роста, а бывают мелкие люди крупных размеров - то же применимо и к не-людям, - и он определённо относился ко второй категории. Ангелус бесился, когда видел Баффи рядом с Сэмом, а видел он их частенько – и на охоте, и, что хуже, в «Бронзе». И, что ещё хуже, дома у Баффи.

***

      Защитные татуировки не дают стопроцентной гарантии безопасности, однако являются хорошей подстраховкой. Потому Джойс не возражала, когда Баффи захотела такую. Сэм взялся помочь.       - А ты раньше это делал? – Баффи невольно поёжилась от вида иголок. Участок кожи пониже ключицы, где должна будет появиться татуировка, уже продезинфицировали - подготовительные работы завершились. Осталось самое неприятное.       - Нет. Раньше это делали мне.       - А кто делал?       - Дин вместе с отцом.       Баффи опять глянула на иголки.       - Мне не нравится, как выглядит эта штука.       - Ей не обязательно выглядеть хорошо, главное, чтобы работала как надо.       - Брр!       - Чего ты так волнуешься? Ты же говорила, что у тебя такое уже было.       - Да, и не то чтоб остались приятные воспоминания. - Действительно: сначала приятель Джайлса сделал ей татуировку, чтобы отдать Баффи демону, а потом ей пришлось расстаться с накоплениями, чтобы эти художества свести.       - Я буду осторожным, не волнуйся. Ладно, начинаем.       - Ой!       - Я же ещё не начал.       - Прости. Ой!       - Баффи, я по-прежнему не начал.       - А может, я это от предвкушения.       - Тогда предвкушай тише и не дёргайся.       - Ой! – На самом деле было не страшно, а почему-то смешно, она ничего не могла с собой поделать. – Аккуратнее, это же всё-таки нежное место!       - Да ты вся нежная. Даже слишком нежная для Истребительницы.       - Как будто ты много знаешь об Истребительницах.       - Благодаря тебе – больше, чем знал ещё совсем недавно.       Двое и не подозревали, что неподалёку от дома стоит Ангелус. Видеть их он не мог, поскольку они находились в «глубине» дома; зато отлично слышал. А отсутствие картинки компенсировалось воображением, на недостаток которого Ангелус никогда не жаловался. Хотя конкретно сейчас он был бы не прочь своё воображение придержать.

***

      - Самый идиотский случай был в прошлом году, - делилась Джойс с Джоном. Дело было ранним и ещё солнечным вечером, они вдвоём сидели на крыльце и пили чай из больших кружек весёлой расцветки. – Не поверишь: я пригласила в дом вампиршу.       - Как тебя угораздило?       - Я вернулась домой после драки с демоном, который поцарапал меня шипом. Это позже я поняла, что шип отравленный, а тогда у меня помутилось сознание и я решила, что надо срочно заняться налогами. Сижу, высчитываю свой долг перед государством. Звонок в дверь. Встаю, открываю. На пороге белобрысая девица, рассказывает, что она подруга Баффи, и явно напрашивается на приглашение. И я поддалась. Главное – по задворкам ума бегает смутная мысль и орёт, что что-то не так, но поймать её не получается. Я предложила белобрысой девице перекусить, ну она и перекусила – моей кровью. Хорошо ещё, что укусила неглубоко. И хорошо, что почти сразу прибежал Ангел – ныне Ангелус, но тогда он как бы был положительным героем – и то ли отбил меня у неё, то ли она меня сама ему перекинула, точно не помню, потому что уже была практически без сознания.       После паузы Джон неохотно сказал:       - Кажется, при душе этот Ангел был неплохим парнем. – Он вовсе не сомневался, что Ангелуса нужно уничтожить, жалость к Ангелу этой решимости не колебала. Просто невесёлый факт.       - Какая разница, каким он был раньше, если сейчас он психопат-кровопийца? - фыркнула Джойс. – Неужели ты надумал его пожалеть? – Нет, чушь. Джон однозначно не из тех, у кого есть хоть капля жалости к нежити.       Дочку Джойс заверила, что попросит всех охотников ориентироваться прежде всего на поимку Ангелуса и пытаться убить его лишь в крайнем случае. А общаясь с охотниками по поводу их приезда в Саннидейл, дала совсем другие установки: «Ангелуса убивать без сомнений, только потом скажите Баффи, что у вас не было выбора». Не хватало ещё подвергать чью-то жизнь риску из-за амурных переживаний девочки-подростка. Материнская совесть была неспокойна, зато совесть Истребительницы ничуть не возражала.       От предположения Джойс Джон чуть не расхохотался.       - Жалеть выродка-садиста? Я думал, ты знаешь меня лучше.       - Я тоже так думала. Тогда к чему лирические отступления о его одушевлённом прошлом?       - У меня возникла идея, как вернуть душу Ангела на место. По крайней мере, попробовать.       - Если ты намекаешь на возобновление цыганского проклятья, то забудь. – Джойс недовольно поморщилась. – Я уже пообщалась с Дженни Календер. Проклятье восстановить можно, но лишь с этим идиотским пунктом про истинное счастье, они неразделимы. А я не хочу, чтоб моя дочь увязла в отношениях с фактическим евнухом и бессмертным меланхоликом. Я запретила Дженни говорить ей, что почти найден способ восстановить проклятье.       Джон нахмурился.       - Ты рассказала Дженни Календер, кто ты на самом деле?       - Нет, но полагаю, она начинает догадываться. Если ещё не поделилась подозрениями с наблюдателем Джайлсом, то вот-вот поделится. Да он и сам не дурак – опять же, если ещё не догадался, то вот-вот догадается. Не хотелось бы, чтоб он поведал обо мне другим наблюдателям. Вот думаю, как убедить его сохранить мою тайну – мило попросить или жёстко припугнуть?       - Давай ты попросишь, а я припугну, - Джон улыбнулся.       Охотники и наблюдатели никогда не грешили взаимной любовью. Совет наблюдателей дружно недолюбливает охотников, а прямо сказать – теперь не может, поскольку охотники борются со злом быстрее и эффективнее Совета, да ещё и бесплатно. Охотники недолюбливают наблюдателей с их Советом, потому что и отдельные наблюдатели, и сам Совет в своих отчётах периодически приписывать себе заслуги охотников.       Невольно подумав о том, как же ему идёт улыбка и как же редко он по-настоящему улыбается, Джойс похвалила:       - Отличная идея. – И тоже улыбнулась, полуосознанно надеясь, что это удержит улыбку Джона.       Он правда улыбался несколько прекрасных секунд, затем снова заговорил о деле:       - Вообще-то, я думал не о проклятье, а об изгнании. Вампиризм этой разновидности ведь основан на вселении демона.       - Но демон и носитель, за исключением души, проникают друг в друга, крепко-накрепко переплетаются, - напомнила Джойс. – Связь невозможно ни распутать, ни разорвать.       - Обычно да. Но он сто лет жил с душой, вполне мог образоваться зазор. Переплетение могло ослабнуть.       - Предлагаешь провести ритуал изгнания?       - Почему нет? Если не повезёт, то либо ритуал не сработает и мы попросту убьём Ангелуса, либо ритуал сработает неправильно и мы всё равно убьём Ангелуса, либо ритуал сработает, но сам по себе убьёт Ангела, но Ангел и так уже нежилец. Зато если повезёт и ритуал поможет, демон и человек окажутся порознь, Ангел снова станет обычным смертным с душой, а Ангелус останется демоном в чистом виде.       - В этом есть смысл, - согласилась Джойс, задумчиво отпив ещё чая. – Если повезёт, Баффи не придётся рыдать над кучкой праха и потом невесть сколько оплакивать откинувшего коньки возлюбленного. – Она пошевелила кончиком носа. – Правда, тогда у нас на иждивении окажется здоровый взрослый мужик без работы и образования. Ну, ничего, мы быстро отправим его на трудовые подвиги, я не собираюсь содержать всяких лодырей.       Джон прыснул. Это так похоже на Джойс. Ангелус был легендарным, знаменитым своей изощрённой жестокостью вампиром. Ангел являлся нонсенсом, феноменальным случаем – вампир с душой, который вдобавок сражается на стороне Истребительницы. Но для Джойс оба они были прежде всего здоровым взрослым мужчиной без работы и образования. Такое унижение специально не придумаешь.       - Я уже начинаю сомневаться. – Джон скосил брови. - Может, по отношению к Ангелу гуманнее сразу убить и его, и Ангелуса?       - Поздно, - Джойс снова сделала глоток чая, - идея с изгнанием меня воодушевила. Нужно попробовать как минимум из практического интереса.       Джон поймал себя на том, что любуется солнечным светом, играющим в золотисто-русых локонах Джойс. Вспомнил, как он и она и прежде вот так сидели где-нибудь, говорили обо всём – и о том, что их смешило, и о том, что их тревожило. Вспомнил, как однажды Джойс сказала, что сделает всё, чтобы её дочери не пришлось столкнуться с ужасами, прячущимися во тьме. И вспомнил, как она плакала в трубку, рассказывая ему, что Баффи тоже оказалась Истребительницей.       Джойс думала о чём-то из той же оперы.       - Ты не жалел, что вовлёк мальчиков в это? – спросила она. – Если бы всё зависело от меня, Баффи никогда бы... – Она положила ладонь на свободную руку Джона. – Я не обвиняю и не критикую. Я лишь хочу знать. Поделись родительским опытом. У тебя не мелькала мысль, что для тебя, Дина и Сэма лучше было бы жить безопасной жизнью?       - Ни разу. – Джон мотнул головой. Движение получилось резким, однако ладонь Джойс он не убирал, даже не собирался. – Безопасной жизни нет, есть жизнь в неведении. Неведение не отменяет опасность, никто не застрахован от встречи с ней. Мир полон кошмаров и ужасов, и лучше знать о них и о том, как себя вести, чем однажды столкнуться с ними совсем неподготовленным.