Яркое палящее солнце и в обычных ситуациях обжигало открытую кожу, а на некоторых островах и вовсе превращалось в медленного убийцу. Особенно, на конфетных островах Йонко. Все здания нагревались быстрее каменных и источали тепло доверху к солнцу, просто убивая не привыкшего к подобному человека. Примерно такой была и невеста Катакури, которая до своего замужества жила на острове, где дожди шли так часто, что даже скорость рождения детей Большой Мамочки и рядом не стояла, а ветер иногда бывал сильнее штормов на Гранд-Лайн. Такая температура воздуха плавила её заживо, и ситуацию не спасал даже огромный веер, которым она весьма энергично обмахивалась, пока решала вопросы с оставшимся грузом. А если вспомнить, что носила она преимущественно теплые платья, становилось и вовсе не смешно.
Как она узнала позже, её отец решил полностью перевести сюда её прошлую комнату, где она жила все детство. И мебель, и шкафы, и даже зеркало огромное со стены снял и не очень бережно отдал. Просто прекрасно. Куда девать это всё, у нее даже мысли не было. Комната, в которой она сейчас жила, итак пестрила изобилием
всего. Там было зеркало в половину стены, огромный стол, двуспальная кровать с балдахином, прикроватные тумбы, шикарные ворсовые ковры, и её затертые стулья из старой обители просто не вписывались в весь тот интерьер, в котором она оказалась. Именно это она и пыталась объяснить упрямому капитану корабля и заставить его таки вернуть весь груз обратно домой, или утилизировать где-нибудь в другом месте, а не на острове Комуги. Наверное, её в будущем отчитают за подобную самовольность, но сейчас, когда муж благополучно уплыл по своим личным делам, она осталась единственной, кто вообще имеет права принимать здесь решения.
Пока ей пытались доказать, что она, вообще-то женщина, а женщина не может решить дельно ни один вопрос, к порту подходил один из сыновей Большой Мамочки. К тому времени, как он показался на горизонте, ей всё таки удалось переспорить капитана корабля (пару раз приложив его веером с высоты своего роста) и отправить многочисленных юнг загружать всё обратно под недовольства капитана. Дождавшись, пока она расслабленно выдохнет и вот-вот раскроет веер, он хлопает её по плечам и кричит в ухо что-то похожее на "Бу!". Девушка вскрикнула и едва подавила порыв ударить веером того, кто вообще посмел так нагло подкрасться к ней и напугать, а после обернулась с гневным выражением на лице, чтобы увидеть, кто все-таки это сделал. Перед ней стоял парень, чуть выше неё самой, с длинными лиловыми волосами, которые были собраны в высокий пучок, торчащий, как крепкая стрела. Насколько она знала, он один из Трёх Конфетных Генералов, как и её муж. Только вот имя его она успела забыть, но оно так отчаянно вертелось на языке, чтобы хозяйка быстрее его вспомнила.
— Бога ради, в следующий раз не стоит так сильно кричать, очень прошу. Что ты хотел? - рука сжала веер. Возможно, такая реплика покажется ему слишком резкой и наглой. Но, к сожалению, слово не воробей, поэтому приходится лишь в напряжении ожидать ответа.
— Ай, да ладно тебе, это была шутка! Слушай, ты уже закончила с тем плешивым уебком? Ты нужна мне. В смысле, дела есть, а то подумаешь ещё. - покачал он рукой, широко улыбаясь. После он хлопнул себя по губам и стал по стойке смирно. — Прошу простить, забыл, что общаюсь с девушкой. Ну так что?
— Кхм. - она неловко кашлянула, будучи действительно благодарной за попытки контролировать язык. — Это срочно? Просто, боюсь, рабочие отца, как бы это сказать... Разнесут здесь всё или умыкнут ещё чего. Никогда им не доверяла.
— А, так в этом опасения? Не переживай, охранная система тут просто прекрасна, так что они даже часть сладких осадков не смогут увезти. - отмахнулся он, особо не замечая возникшего вопроса в глазах стоящей напротив девушки.
— Постой, какие осадки?
— Потом расскажу, пошли уже.
Парень весьма осторожно, но крепко, схватил её под локоть и потащил за собой в известное только ему направление. Свободной рукой она подхватила подол светло-зелёного платья и постаралась выровнять свой шаг, чтобы не так сильно отставать. У неё это даже получилось. Теперь она шла, крепко держась за чужую руку и вновь рассматривала все дома, магазины и улочки конфетного острова. Само существование дома из теста или печенья приводило её сознание в чистейший восторг. Подобную силу она вполне заслуженно начала считать невероятной. Поддерживать всё это, чинить, да и просто находиться в таком здании было явно необычно. Хотя она сама и жила в главной резиденции острова, как жена Министра Муки и управляющего, здание не состояло полностью из сладостей, по когда-то озвученному желанию самого Катакури.
Он всё тащил её и тащил, а она всё шла и шла за ним, пока они оба наконец не оказались перед воротами всё той же главной резиденции. Парень открыл дверь, галантно пропустил её вперед и снова повел куда-то, только уже по самому зданию. Остановились они перед резной створчатой дверью. Зачем её сюда привели, она не понимала, но начала догадываться. Её спутник заметил появившуюся нервозность, поэтому слабо приобнял за плечи и ободряющее улыбнулся. Читать людей она умела в совершенстве, и сейчас всё его естество говорило ей о том, что вреда он причинять ей не собирается ни сейчас, ни в дальнейшем будущем. Это... Правда, очень поддерживало, а потому он, почувствовав смену настроения, немного сжал её плечо и открыл дверь, вновь пропуская внутрь.
Внутри комнаты был огромный стол со стульями, а по углам стояли огромные горшки с цветами. Эта комната преимущественно использовалась как столовая, поэтому на самом столе уже стояли чашки, тарелки со сладостями, горячий чайник и пиала сахара. За столом сидело две девушки, принадлежащие семье Шарлотта. Одна из них находилась ближе всего к двери и первая попалась на глаза. У неё были длинные белые волосы, ярко контрастирующие на фоне смуглой кожи, нежные голубые глаза, выпуклые губы с лавандовой помадой и забавный берет на голове. Полосато-розовый купальник плотно облегал её тело, а на одной из ног виднелась татуировка в виде розы. Что ж, пора бы уже привыкнуть к тому, что пираты Шарлотта, как и остальные, просто обожают оголять как можно больше своего тела.
Следом за ней находилась и другая девушка. Она выглядела совсем по другому. Её серая кожа, лиловые волосы, огромный крючковатый нос и такие же пальцы делали её похожей на стереотипную ведьму. Длинное светлое платье, местами порванное и грязное, играло этому образу только на руку. Но даже несмотря на это, она выглядела довольно миленько. Её желтого цвета глаза смотрели на неё непрерывно и с каким-то непонятным чувством внутри, но даже это не пугало в ней. Если честно, лицо её отца выглядело куда красивее, чем той девушки, но выбирая между ними двумя, она бы без раздумий выбрала совершенно незнакомую ей "стереотипную ведьму". Странно, но именно так.
Крекер усадил её за стул напротив высокой девушки с беретом, а сам сел по левую её руку. Теперь она сидела перед тремя детьми Шарлотты Лин-Лин и испытывала небольшое волнение. Все они пристально смотрели на неё, периодически щурясь. Её сомнения и страхи немного развеялись, когда душки налили ей чай и поставили перед ней огромную порцию тирамису. От чая пахло чертовски вкусно. Девушке редко доводилось пить его, потому что её отец просто ненавидел подобные напитки, но от этого запаха её голова кружилась в наслаждении. Однако это наслаждение прервала серая рука, громко стукнувшая по столу. Девушка вздрогнула и непонимающе посмотрела на всех троих. "Стереотипная ведьма" подала голос.
— С уверенностью заявляю, братцу Катакури повезло с невестой! - остальные двое довольно закивали, а сидящая напротив них, кажется, вообще ничего не могла понять.
— Эм... Что?
— Она имеет в виду, что ожидала чего-то худшего. Просто, зная нашу Маму... Да. - пожала плечами девушка с беретом и взяла чашку чая в руки. — Кстати, мы так и не узнали твоего имени. Как зовут, как жила до свадьбы, что нравится? - допытывалась она, вгоняя девушку в краску.
— Ох, прошу простить за такую оплошность. - она прокашлялась и последовала примеру остальных, взяв чашку в руки. — Меня зовут Санти Мэйбелинг, с недавнего времени Шарлотта Мэйбелинг. Я являюсь средним ребёнком и единственной дочерью в семье Эдварда Санти, правителя острова Паншка. Мой рост составляет 298 сантиметров. Мне 37 лет. Наш остров занимался поставками пшеницы и других злаковых культур по Гранд-Лайну. Род занятий очень скуден — помимо рукоделия ничего и не умею. В детстве случайно съела дьявольский фрукт, после чего получила самую скучную и слабую способность.
Мэйбелинг тяжело вздохнула, отпивая из чашки. Всё детство её принижали за силу, которую она получила совершенно случайно. Отец считал её просто "глупой, как раз тебе под стать", старший брезгливо фыркал и отказывался принимать еду из её рук, и только младший с восторгом наблюдал за ней и с удовольствием съедал всё, что она ему давала. Наверное, именно поэтому он и стал таким сильным и крепким, в то время как старший постоянно болел и выглядел, как сухая ветка на здоровом дереве.
Чай, кстати, был чертовски вкусным. Ей обязательно нужно будет расспросить, как он называется и где растёт. Пока она была погружена в воспоминания, каждого из детей успела заинтересовать определённая часть повествования, но спрашивать что-либо, не представившись перед этим было очевидным проявлением плохих манер, что было просто недопустимо для детей такого человека, как Лин-Лин.
— Меня зовут Шарлотта Крекер, я один из Трёх Конфетных Генералов, Бисквитный министр и обладаю Дьявольским фруктом Бису-Бису-но-Ми. - отозвался тот, кто девушку сюда и привёл.
— Меня зовут Шарлотта Смузи, я одна из Трёх Конфетных Генералов, Министр сока и обладатель Дьявольского фрукта Сибо-Сибо-но-Ми. - мягко сказала девушка в необычном берете.
— Я Шарлотта Брюле, одна из офицеров пиратов Большой Мамочки, обладаю фруктом Мира-Мира-но-Ми. - представилась ведьма, сцепив руки на груди.
—Что насчет твоего фрукта? - спросил Крекер, поддавшись немного вперёд с озорной ухмылкой. — Ни за что не поверю, что он в действительности такой бесполезный.
— Ох. Ну, по крайней мере мне так говорили. Мой фрукт... Относится к типу Парамеция, насколько я знаю. Я могу заряжать еду... Энергией? Настроением? Даже не знаю, как правильнее выразится. - судя по их лицам, никто не понимал, о чем вообще речь. — Я лучше объясню на примере... Этого тирамису! - она ткнула в него ложкой. — Я... Готовлю его. И во время готовки я закладываю в него часть своей энергии, свой отпечаток. И эта еда уже попадает под влияние моего фрукта. Если моë тирамису съест человек, которого я ненавижу, то он или отравится, или умрëт. Если же я питаю положительные чувства к человеку, то он, после его съедения, наоборот, может получить прилив энергии и даже залечить не очень сильные ранения. Для более сильных мне нужно прикладывать больше усилий. Способность совершенно не боевая и в моей прошлой семье считалась бесполезной. - Мэйбелинг пожимает плечами и съедает нежный кусочек. — Именно поэтому меня, к слову, никогда не допускали на кухню. Но готовить я всё равно пыталась.
— Весьма неплохо. Это работает только во время готовки, или просто стоять рядом с едой тоже достаточно? - спросила Смузи, искренне восхищенная. Даже с изобилием способностей в её семье, именно такого экземпляра у них и не было! Теперь, кажется, вся троица будет выстраивать с ней самые уютные отношения в мире.
— Честно говоря, я не знаю. Я пыталась искать в литературе упоминания этого фрукта, но так и не нашла. Или он достаточно редкий, или литература моего отца слишком скудна. Но, если это работает со всеми видами пищи и жидкости, то и так можно. Когда у меня будет доступ к вашей библиотеке, то я постараюсь поискать вновь.
— Как я и говорил, он совершенно не бесполезен. Скажи-ка, один из твоих братишек именно потому таким здоровым выглядит?
— Думаю, да. Он в детстве очень сильно любил мою еду и готовила я только для него. Отец, конечно, часто был этим недоволен, но поделать ничего не мог. - она нежно улыбнулась, вспоминая его улыбку и тёплый взгляд, каким он одаривал её, получая очередную порцию еды из её рук.
— Ты упоминала рукоделие. Правда так в нём хороша? - поинтересовалась Смузи, доедая свой десерт.
— Может быть. У меня не было возможности развиваться в каких-либо еще направлениях, так что все силы я бросала на это. Платье на мне, например, я сшила сама, когда мне было скучно. - Мэйбл встала и немного отошла, чтобы люди за столом могли лучше рассмотреть одежду на ней.
По старой привычке своего острова, она оделась в тёплое платье из плотной ткани с шерстяной подъюбником. Верхнее было цвета светлой мяты с небольшими листочками по всей юбке. Покрой делал её свободной, но не слишком, чтобы при сильном ветре или другой непогоде она не поднималась и не мешала передвижению. Также в ней даже были карманы, которые искусно скрывались за складками ткани у бёдер. Корсет затягивался сзади. Рукава были три четверти, свободного покроя. Если бы Смузи не сказали, то она подумала, что шили его в ателье с очень высоким уровнем рабочих. Это вновь заставило её понять, что им чертовски повезло с новым членом семьи. Зная их Маму, она могла выбрать красивую пустышку, которая ни на что не способна, зато имеет влиятельных родителей, которые будут полезны в будущем.
— Это... Черт возьми, я хочу научиться так же. - воскликнула Шарлотта, когда Мэйбелинг снова села за стол. — Я обязательно начну брать у тебя уроки по шитью.
— С радостью буду ждать. В этом нет ничего сложного, правда. Нужно просто иметь желание.
Брюле молча слушала, но вопросы пока задавать не решалась. В целом, это чаепитие прошло прекрасно. Мэйбелинг поняла, что ничего такого ужасного в семье Шарлотта нет и все они довольно милые, если знать, как к ним подобраться. Разговор шел плавно, чай тёк долго, а новые сладости приносили часто. Они говорили обо всем: о ситуации в мире сейчас, о своих семьях, о дьявольских фруктах, о всех десертах, которые они попробовали за это время, о видах чая и прочем. Девушка действительно успела расслабиться, мягко улыбалась и даже иногда подшучивала над той или иной ситуацией. Кто бы мог подумать, что в обществе почти незнакомых и опасных пиратов она будет чувствовать себя куда комфортнее, чем в обществе собственной семьи.
Но разговоры в компании не всегда будут приятными или смешными. Мэйбл понимала это и даже не удивилась, когда разговор зашел
об этом. А если быть правильнее, то
о нём. Конечно, они ведь семья, и им в любом случае будет интересно, что же новая невеста думает о их дражайшем старшем братике. Сначала шла беседа о родителях, потом плавно перетекла в отношения братьев и сестёр, а потом... непосредственно в это. Хотя, нарушая все ожидания Мэйбелинг, спросили они достаточно аккуратно и извилисто, а не грубо и в лоб. Сделала это Брюле, впервые подав голос за все их чаепития (если не считать знакомства):
— Кстати, Катакури правда душка? - в неё полетело сразу два осуждающих взгляда, но Мэйбелинг уже не смотрела в их сторону, вспоминая то, что произошло вчера. Точнее, не произошло.
***
Дверь закрылась. Комната погрузилась в соблазнительный полумрак, часть которого разбавлял свет с улицы, пробивающийся сквозь закрытые шторы. Она осторожно села на край заранее застеленной кровати, ожидая самого худшего. Сейчас произойдет то, что внушало ей ужас ещё с того момента, как отец сообщил о своем решении. Она сжимает полы платья с ужасе, смотря куда-то на ковёр. Он стоит у двери к ней спиной, такой огромный и пугающий. Именно его глаза тогда заметили её, именно они так напугали и заворожили её около недели назад. И именно он стал тем, с кем она теперь связана крепкими узами на всю жизнь. Шарлотта Катакури.
Слышится шуршание. Она несмело поднимает взгляд и замечает, как он... начинает раздеваться. Панический страх сковывает тело, крепкая невидимая рука сжимает её горло, не давая сказать ни слова. Если это действительно произойдет, она... Она просто умрет. Зелёные глаза с паникой следят за огромными руками: сначала он ослабляет галстук, потом снимает пиджак и кидает его на спинку стула, после расстегивает все пуговицы рубашки, вытаскивая её из штанов. Но на этом он останавливается. Грубые тёмно-фиолетовые глаза смотрят в чужие, нежные тёмно-зелёные. Он смотрит с необычайным спокойствием и равнодушием, она - с заметной паникой. Ворс огромного шарфа колыхнулся, Катакури вздохнул.
— Через пол часа я уйду отсюда. Возможно, даже раньше. Делать с тобой я ничего не собираюсь, можешь не трястись.
Мэйбелинг непонимающе смотрит на него, а после наконец понимает смысл всего сказанного. В глазах загорается немая благодарность и надежда. Она... она правда была ему благодарна. Хоть он и выглядел весьма привлекательно, она просто не смогла бы пережить секс с ним. Однозначно не сейчас. Возможно, чуть позже, когда их отношения будут более... нормальными. Если они вообще станут когда-нибудь нормальными. Девушка готова просто плакать от того облегчения, которое только что смогла испытать. Подумать только, всего девятнадцать слов смогли снять с её души огромный камень, существование которого она даже не замечала. Катакури подходит к ней, смотря сверху вниз. Его глаза из-под шарфа выглядят даже ужасающе, но она не даёт себе испугаться, стойко выравнивая плечи.
— Тебе помочь раздеться? Твое платье даже отсюда выглядит чертовски заморочистым. - спокойно спрашивает её муж, видимо, искренне желая помочь.
— Да, было бы... Славно. - она встаёт с кровати и поворачивается к нему спиной, убирая с шеи и спины огромную косу, очевидно мешающую в данный момент. Катакури замирает в непонимании. Молчит. — Всё в порядке? - обеспокоенно спрашивает Мэйбелинг, не до конца понимая, что именно случилось.
— Как... Как, черт возьми, это одевалось? Даже из Калм Белта выбраться легче. - искренне не понимает он, смотря на абсолютно гладкую ткань на спине. А где все верёвочки, замочки?
— Там должна быть застежка, я помню, что на платье что-то жужжало. - она схватила длинный подол и подошла к зеркалу, рассматривая через него свою спину. Даже она не смогла сразу найти то, что так умело спрятали портные. Мэйбелинг вновь подходит к нему и поворачивается спиной. — На пояснице находится собачка замка. Нужно тянуть выше, чтобы расстегнуть.
Он глазами ищет то, о чем идёт речь, спустя пять минут находит и аккуратно тянет вверх, тем самым расстёгивая платье. После этого отходит и отворачивается, чтобы не вводить в неловкое положение и без того нервную девушку. Она быстро стягивает с себя свадебное платье, надевает длинный халат, любезно висящий у кровати, и вешает платье на плечики, которые потом кочуют в дальний угол одежного шкафа. Катакури не врёт: еще через пятнадцать минут он тихо выходит из комнаты, плотно закрывая за собой дверь. Только теперь Мэйбелинг чувствует полное спокойствие и безопасность, падает на кровать и облегченно выдыхает.
Лежит она недолго. Быстрый осмотр шкафов дал понять, что это комната невесты - её новая комната. Здесь висели платья и другая одежда, в ящиках стола лежали все принадлежности для рукоделия, под столом стояли коробки с тканями и пряжей, а окна вновь выходили в сторону сада, как и в прошлый раз. Мэйбелинг забирается под одеяло, предварительно сняв халат и аккуратно сложив его на стул у кровати, закрывает глаза, в попытке уснуть. Получается не сразу. Она ещё долго ворочается, пытаясь привыкнуть к новому месту и принять изменения в своей жизни. В конце концов, после двадцати минут размышлений, она всё таки засыпает, погружаясь в серый мир без сновидений.
***
— Если честно... Я знакома с ним не так долго, как вы все, и пока не могу говорить. Но, спешу обрадовать, я ожидала чего-то более... Ужасного. Он вежлив, заботлив и... Не выглядит как плохой человек? Вы все здесь, не буду скрывать, не выглядите как отпетые головорезы. Бойцы Морского Дозора иногда похожи на них куда больше, особенно Адмиралы. - неловко улыбается она, пряча лицо за чашкой чая.
Собственно, о чем подумаешь, то и наступит. Через десять минут послышались непонятные звуки с улицы, открылась входная дверь резиденции, а в столовую заглянул Катакури. Взгляд падает на Мэйбелинг. Её карамельные волосы собраны в объемный низкий пучок, длинное платье светлого мятного цвета подчёркивает такие яркие глаза. Она кивнула, здороваясь, и начала увлеченно ковырять остатки тирамису, стараясь лишний раз не поднимать глаза. Шарлотта поприветствовал остальных и сел рядом с девушкой. Он не мог сказать точно, но был уверен, что до того, как он зашел, говорили о нём. Иначе такое быстрое замолкание он объяснить не мог. Мэйбл всё-таки доела десерт, выпила весь чай и встала.
— Думаю, дальнейший разговор я слышать не должна. Было приятно с вами познакомиться.
Девушка немного наклонила голову, прощаясь, а после вышла из столовой, оставив после себя слабый шлейф приятных духов. Душки убрали за ней посуду и собирались накрывать стол и для Катакури, но он жестом приказал уйти, что те и сделали. Все три пары глаз уставились на Катакури, никто не говорил ни слова.
