You're slipping slowly from my reach… I… Fall… Without you I’m nothing… Without you I’m nothing at all…
Placebo — Without you I’m nothing
Бомгю устало рассматривает свои дрожащие руки, заостряет внимание на содранном чёрном лаке, думая, что пора бы обновить цвет. Хотя, если говорить начистоту, смысла в этом нет, парень тревожно сдирает новый слой почти сразу же. Ужасная привычка ковырять всё, что попадётся, будь то пальцы, лак, губы или собственные щёки, которые он раздирает зубами, все никак не уходит, оставаясь чем-то, что помогает отвлекаться от терзающей грудную клетку тревоги. Утро этого понедельника ничем не отличается от других: он всё так же лениво отрывает своё тело от мягкой поверхности кровати, на которой так бы и остался до последнего вздоха, после умывается, надевает первые попавшиеся под руку вещи и неспешно направляется в излюбленную кофейню, чтобы вновь влить в себя дозу кофеина. Будто это сможет разбудить его от долгого сна. По дороге он кормит бездомную кошку, к которой слишком притёрся, жалея, что не может забрать её под своё крыло. Ответственность слишком огромная, он даже о себе не в силах позаботиться, что уж говорить о домашнем питомце. Дверь в кафе открыта, потому он бесшумно заходит и оглядывается: что-то здесь явно изменилось, но он не сразу понимает, что именно. Спустя минуты раздумий он, наконец, хватается за нужную мысль в голове и хмыкает себе под нос: теперь он слышит непривычный плейлист, который полностью отличается от того, что было на протяжении долгих лет. Сам не понимая причину лёгкого дискомфорта из-за мелких изменений, он плетётся к прилавку, незаинтересованно разглядывая уже давно изученную им выпечку, будто в этот раз он закажет что-то отличное от его ежедневного набора. — Доброе утро! — вновь слишком жизнерадостная улыбка до ушей, вновь эта немного выводящая из себя интонация и знакомые идеально уложенные волосы. — Здравствуйте, — тихо отвечает Бом, поднимая усталый взгляд, будто он не спал несколько суток. Снова этот незнакомый ему парень. Снова это непонятное раздражение от одного лишь взгляда на него. И снова череда вопросов, которые заставляют нервно выдохнуть. — Что-то перекусить? — слишком счастливо лепечет голос за кассой, стоит парню озвучить заказ, состоящий из кофе и… Просто крепкого латте на кокосовом молоке. Как и всегда. — Нет, спасибо. — Быть может, десерт? — в него упираются изучающим взглядом, от чего становится неловко, и Бомгю отводит взгляд, отрицательно качнув головой. — На вашей карте вновь появился подарочный кофе. Видимо, старые бонусы! Можете ждать свой напиток у стойки слева. — А… Д-да, спасибо, — недоверчиво буркнув, парень отходит к стойке, наблюдая за действиями всё того же слишком живого парня, который неумело возится с кофе-машинкой. И как его вообще могли оставить одного? Пока Бомгю пристально следит за чужими действиями, он не замечает, как приходит Кай, парень, работающий здесь уже не первый год, и с которым у них изредка получается поболтать. — Чхве Ёнджун! — восклицает он. — Ты здесь даже не… О, Бомгю-хён, доброе утречко! — улыбнувшись квадратной улыбкой, дружелюбно здоровается с ним парень. — А ты, дурачок, скоро получишь нагоняй от отца. Перестань делать мою работу и вали в офис! — Надеюсь, этот кофе взбодрит вас, — тихо проговаривает Ён, передавая стакан прямо в руки темноволосого. — И… Ты очень красивый, — смущённо выдаёт тот, заставляя кончики чужих ушей залиться краской. — С-спасибо… — и, взяв напиток, Бомгю мигом вылетает из кафе. Не каждый день он получает комплименты от хоть и раздражающих, но красивых парней. Его сердце недовольно ёкает, напоминая, что парень всё так же остаётся живым человеком, у которого подохли не все человеческие установки, данные при рождении. Он совершенно не ожидал, что тот самый Ёнджун, ворвавшийся в его жизнь ураганом, выпалит подобный комплимент. Как на это вообще реагировать? Что делать в такие моменты? Бомгю не находит себе места, терзая сознание кучей вопросов, из-за чего не может сосредоточиться даже на работе, до которой чуть ли не долетел со скоростью света. Весь день он получает замечания и кучу правок от начальника, вновь стыдливо опускает голову и обещает исправиться к завтрашнему дню, искренне не сомневаясь в своих же словах. Вот только у него не получается выкинуть тот комплимент ни во вторник, ни в среду, ни в последующие рабочие дни, в которые он, подобно пугливому коту, так ни разу и не зашёл в кафе. И дело вовсе не в неловкости, не в том, что кто-то обратил на него своё внимание, а в страхе. В тягучем, утягивающем в своё болото испуге, который пробрался в вены, циркулируя вместе с кровью. Бомгю боится даже мельчайшего сближения с кем-либо. Он этого не хочет. Всё его нутро бьётся в агонии, стоит ему вновь представить, как названный Ёнджуном широко улыбнется и заговорит с ним.* * *
Субботние лучи солнца, пробивающие сквозь окно, заставляют противно морщиться от прерванного сна. Бомгю нехотя поднимается с кровати и тяжело вздыхает, понимая, что больше уснуть не сможет — гормон сна в его теле сходит на минимум. Лениво пробравшись на кухню, парень заваривает себе растворимый кофе, от которого хочется блевать, и берёт в руки телефон, решая потратить очередное утро на бессмысленное пролистывание видео в тиктоке. Вот только стоит ему разблокировать экран, как он получает сообщение от незнакомого номера: 08:46 no name: спишь? 08:52 bg: кто это? 08:53 nn: меня зовут Ёнджун. я просто хотел узнать, почему ты больше не приходишь? 08:54 bg: я был занят. Бомгю врёт. Он отчаянно сбегал от этого парня всю неделю, но тот вырвал замки всех дверей, нагло влетая в его личное пространство. И откуда у него, чёрт возьми, его номер? yj: вот как. я рад, что с тобой ничего не случилось. прости за беспокойство. Так ничего и не ответив, парень зарывается пальцами в отросшие пряди волос и тяжело вздыхает. Ну и что это было? И без этого всего голова забита черти чем, не хватало ещё одной боли в висках из-за нового бариста.* * *
Около четырёх часов Бомгю сидит на диване, будто прибив себя к нему гвоздями. Пусто смотря какую-то мелодраму, он изредка усмехается, когда у героев слишком наигранно всё налаживается. Разве так бывает в жизни? Бред. Бомгю такому не верит, потому что по себе знает: если ты в депрессии — она тебя сожрёт. Рано или поздно. Точно так же как сжирает и его самого, жадно цепляясь за остатки жизненных сил. — Жить как-то… Не хочется, — говоря куда-то в пустоту, он выдыхает сизую струю дыма, затягиваясь вишневым чапманом. Он ненавидит сигареты, но отчаянно скуривает пачку в день, будто без этого он совсем утонет в своём раздавленном состоянии. И он бы утонул, добровольно бы прыгнул в этот омут, но знает, что слишком слаб для таких решений. На сколько его ещё хватит? Сколько он будет вот так прожигать свои годы, мечтая лечь в кровать, опустить тяжёлые веки и больше никогда не открыть? Сколько ещё это сжимающее в тиски чувство будет преследовать его? Он устал. Откровенно заебался от личного кошмара, который следует за ним по пятам слишком долго. Бомгю просто не хочет жить. Это осознание не приходит к нему неожиданно: парень, обдумывая очередную попытку его возможной смерти, ловит себя на мысли, что перестал бояться представлений о том, чтобы предпринять попытку самоубийства и как именно. Это заметно ударяет по его черепной коробке и он пусто прожигает потолок взглядом, лёжа уже на холодном полу в ванной. В его руке пачка антидепрессантов и парацетамол, где-то рядом валяется канцелярский нож, а в лежащих на стуле наушниках играет любимая Placebo — «Without you I’m nothing». Хватит ли у него смелости на этот раз? Или психика вновь начнёт защищаться приливом внезапной паники и страха перед кончиной? Сколько раз такое было? Каждый раз одно и то же: он пытается, искренне надеется не проснуться утром, а после находит себя облёванным в собственной ванной, потому что страх был сильнее, заставляя вывернуть желудок наизнанку. Но не сегодня, верно? Сегодняшний день всё изменит. По крайней мере, Бомгю пытается в это верить. — Шестьдесят таблеток антидепрессантов и двадцать парацетамола… Не поверю, что мой организм выдержит такую дозу, — усмехнувшись своим же словам, парень ещё пару минут смотрит на пустые упаковки, раскиданные на полу, затем на ладонь, в которой еле помещается то количество препаратов, которыми он собирается закинуться и закончить своё ничтожное существование. А затем, усмехнувшись, он закидывает в себя с десяток таблеток, запивая водой из бутылки, что стояла не так далеко от него. Руки предательски дрожат, а внутри скапливается ком боли, вырывающийся наружу непрошенными слезами. Бомгю страшно. Страшно до истошного крика, что отдаётся эхом в запертой на замок ванной, до искусанной до мяса губы и щёк, до трясучки по всему телу и до истерики, что нахлынула огромной волной. Хочет ли он умирать на самом деле? Нет. Но то, насколько он устал от всего вокруг, то, насколько он заебал самого себя, то… То одиночество, которое сжирает его изнутри, которое воет раненым зверем где-то под рёбрами, всё это сводит с ума изо дня в день. Он пробовал вылечиться от депрессии, пил разные препараты, пытался заняться собой, ходил к разным психологам, но то, что с ним происходило, лишь становилось сильнее, с новой силой раздавливая всё живое, что оставалось от него, как от «человека». Сколько боли может выдержать человек? Бомгю сотню раз задавался этим вопросом, рыдая в подушку и истошно воя от ломающей его тревоги и чувства безысходности. Сколько ещё он смог бы протянуть и не сойти с ума окончательно? Прямо сейчас, запивая новую горсть, он понимает, что больше не может. Ведь если судьба преподносит человеку те мучения, которые он сможет вынести, то она чертовски проебалась на его счёт. Достав из кармана пачку вишнёвых сигарет, парень закуривает и откидывается спиной на бортик в ванны. Как же он, блять, устал. Но что ему терять? Работу, на которой он получает гроши? Квартиру, провонявшую сигаретным дымом? Жизнь, о которой можно только сожалеть? А будет ли его кто-нибудь оплакивать? Почему-то сейчас это кажется даже смешным, нежели печальным, ведь, к счастью или сожалению, у него есть лишь один друг. Кан Тэхён — сильный человек, он обязательно сделает глубокий вдох, медленно выдохнет и пойдет дальше, понимая, что ничего уже не исправить. Он давно готов к смерти друга, ведь не раз вытаскивал его из петли. Он знал, что однажды это обязательно произойдёт, хоть и умолял друга подумать хотя бы о нём, роняя слёзы на чужие ладони, которые крепко сжимает, сидя с опущенной головой. Но Бомгю эгоист. Всё, что его волнует, это его боль, которую ему не с кем разделить. Боль, с которой ему не справиться. — Я смог, Тэхённи, — судорожно выдыхая сизую струю дыма, парень хватает канцелярский нож, разглядывая его мутным взглядом. Неужели… Конец? А затем раздаётся громкий смех, заполняющий собой ванную комнату. Бомгю смеётся почти истерично, вытирая тыльной стороной ладони слёзы, льющиеся из его глаз без остановки. Очевидно, последняя нервная клетка сдохла под действием попавших в организм веществ, а трезвый рассудок, и без того затуманенный, бесследно исчез. — Я просто хотел жить, Тэхённи… — захлёбываясь собственными слезами, Бомгю набирает воду и забирается в ванную. — Я просто хотел быть живым, но всё, что мне оставалось, это… Это… Убить себя, понимаешь? Прости меня… Тэ… Прости, я больше не выдержу, я не справился… Уже лёжа, он рассматривает руки, изуродованные острыми лезвиями, разглядывает тату, которыми когда-то пытался скрыть самоистязания… И вены, что видны слишком хорошо из-за тонкой, почти прозрачной кожи. Когда он успел так низко пасть? — Кай, наверное, будет чертовски рад больше не видеть мою угрюмую рожу в своём кафе… А ты… Тэхён-а… Я, понимаешь, просто избавляю тебя, — пару раз полоснув лезвием по коже, Бомгю вновь смеётся, но уже приглушённо, почти не слышно. — От главной проблемы, которая преследует тебя. От себя. Но я… Блять, я правда хотел быть счастлив, Тэ… Кровь, к его удивлению, стекает по руке лишь небольшими струйками, смешиваясь с прозрачной водой. В его теле нет сил, он настолько ослаблен истерикой и количеством выпитых препаратов, что еле удерживает нож, покоящийся уже где-то на дне ванны. — Это просто… усталость, — последнее, что произносит парень, перед тем как упасть в кромешную тьму. Где нет ни тревоги, ни чувства одиночества… Лишь тишина и внутреннее спокойствие, о котором он так долго мечтал.* * *
Направляясь к месту встречи со своим давним другом, Ёнджун включает в наушниках полюбившуюся Placebo — «Soulmates», в такт качая головой. В кармане лежит полупустая пачка, из которой он ловко вытаскивает одну сигарету, нервно прикуривая. На его лице написано: «Не подходи, ебанёт», а покрашенные в чёрный волосы развеваются от слабого ветра, в то время как сам он ёжится от холода. С самого утра происходит какой-то пиздец: сначала коллега в офисе устраивает скандал, обвиняя стажёра в воровстве, затем они дерутся, ведь тот неугомонный, хоть и находит свой кошелёк в кармане собственного пиджака, продолжает обвинять всех, кого только можно. И, кажется, на этом можно закончить, но дальше — больше. Отец, неизвестно по какой причине разгневанный, врывается к нему в кабинет и, скинув со стола всё, что лежит, принимается обвинять его в чужой ошибке. Вот только, увы, Ёнджун так и не смог понять, какого чёрта выслушивает все это он, а не провинившийся сотрудник. Затем, когда он выходит на обед, на него налетает девушка, вылив на него два стакана холодного кофе, тем самым испортив идеально белую рубашку. Ёнджун в тот момент думает, что, вероятно, его сглазили, громко матерится и, не став слушать чужих извинений, быстрым шагом доходит до своей машины, посылая рабочий день к хуям. И, конечно же, именно сегодня в него вписывается пьяный мужик, уснувший за рулём. Благо удар приходится по фарам, потому, быстро разобравшись со всем, парень вызывает такси и добирается до дома уже без происшествий. — Блять, да вы издеваетесь, — массируя висок пальцем, Ён прикусывает нижнюю губу, рассматривая беспорядок, вызванный, судя по всему, грабителями. Замок взломан, а вещи разбросаны так, будто по его квартире прошёлся ураган. — Сегодня первое, блять, апреля? А потом ему звонит друг, уговаривая сходить и развеяться. Благо больше ничего не происходит, он спокойно собирается, приводит себя в порядок и, убедившись, что сейф не тронут, двигается на встречу. Хотя, вероятно, стоило вызвать полицию и разобраться со всем этим пиздецом, но парень был настолько не в себе, что, кажется, ещё хоть капля потраченных нервов и он, вероятно, кого-нибудь убьёт. И вот, морща нос от прохлады, он идёт по улице, думая, что эта череда неудач закончилась, и резко останавливается, не веря уставившись прямо. Громкие переговоры людей. Толпа. Испуганные взгляды. Впервые плачущий давний друг. Скорая. Знакомое лицо. «Soulmates never die», — звучит в наушниках, а после весь мир замирает. — Тэхён… Что… — Хён… Блять, хён, это мой… Блять, — парень опускает голову на чужое плечо, как только старший подходит к нему и заключает в объятия. — Это мой лучший друг… Он… — Что с Бомгю?.. — прерывает его Ён, поглаживая по спине. — Самоубийство, — дрожащим голосом еле произносит, утопая в боли, разрывающей его нутро. — Он наглотался таблеток и прошёлся лезвием по запястьям, лёжа в ванне. Я зашёл к нему по чистой случайности… Я просто… Я… Блять, ему было настолько плохо, а меня не было рядом… Бомгю… Он… Насколько плохо ему было? Мне так жаль… — Soulmates never… die… — еле слышно шепчет, повторяя за голосом в наушниках, прикрывая глаза. Как же, чёрт возьми, эта песня попала в точку. В сердце. — Хён, — через всхлипы зовет Тэхён несколько раз, но его будто не существует прямо сейчас. Никого и ничего не существует здесь и сейчас. Ёнджун выпускает младшего из объятий и, взяв его за руку, тянет за собой в неизвестном направлении. Тэхён ничего не спрашивает, лишь старается остановить поток слёз, не замечая, что по щеке старшего тоже катятся солёные капли. А в наушниках едва слышное: «And if I only could, Make a deal with God, Get him to swap our places».