Непревзойдённый спектакль

Первые дни были... Необычными. Мальчик в лазурных одеждах не привык к такому объему внимания, но, по наставлениям мамы, старается держать лицо крайне глупого и капризного ребёнка. Иногда даже хорошо выходит, потому что одежды и впрямь много. Да, она удобная и гладкая, но пять слоёв? Бедный ребёнок вечно задыхается при активных движениях, а иногда и вовсе спотыкается о поддолы, вызывая презрительные смешки. Рукава слишком длинные, и в противовес, это то немногое, что мальчик признал вынужденым благом. Хоть они и вечно пачкаются, но это способ довольно удобно что-то упрятать. Он же вырос на улице благодаря этому таланту, так с чего бы ему прекращать делать это тут, в логове ядовитых гадюк? Императрица всегда в своих туповатых заколках, и с настежь открытой шкатулкой в комнате. Так у малыша начала появляться коллекция красивых женских заколок, с острыми зазубренными концами. На них были круглые бусины жемчуга, целендрические нефриты, шолковая бахрома и тёмные нити с чёрными опалами. Ци Жуну нравятся заколки. Ими можно как и нарядиться, так и убить, хотя тётя слепа к ним, и предпочитает носить совсем заступленые, не замечая пропаж. Тупая тётя. - Жун-эр, скажи пожалуйста, тебе нравится братец Се Лянь? - спрашивает императрица, внимательно следя за реакцией племянника, что только вчера заимел первый разговор с кронпринцем. Се Лянь был... Странным. Как бы маленький Сяоцзин не пытался, он вечно искал подвох. Слишком добрый, слишком наивный, слишком открытый, слишком... Слишком. Но он являлся братом Ци Жуна, и поэтому, мальчик пытался смотреть сквозь это. Увидеть что-то, что видят остальные. Искал и искал, но, увы, не выходило. Такие как Се Лянь, на улице долго не живут, помирая с верой к "высокому". Такие как Ци Жун, пытаются выжить и в пустыне, огрызаясь на колючий песок. Поэтому малыш решил смотреть на него, как на наследного принца и будущего императора, сына теперешнего императора. А матушка говорила не ссориться с императорской семьей, и, желательно, строить наивного жалкого детёныша. Ох, ему бы пора отмереть, и наконец ответить готовящейся к укусу змее. - Да! Лянь-гэ очень-очень крутой! Он сильный и добрый, хороший и невероятный! Ещё умеет делать те штуки с мечом и воздухом, это так... Так круто! - малыш восторженно махал руками, с радостью отмечая, как слегка расслабляется линия челюсти императрицы, а её взгляд становится всё менее цепким, хоть и более пробирающим. Натянутая улыбка на лице заставила болеть щёки, пока зубы царапали их изнутри. Малыш едва сдерживается от того, чтобы промыть рот популярным сейчас сливовым вином. Единственный, кого восьмилетний признавал братом - маленький Мин. Тихий, глупый, хороший обжора, что вечно просил ласки. Не возвышенный, не умиротворённый, и уж точно не смотрящий снисходительным превосходством. Они абсолютно не похожи, но мальчик пытается этого не замечать. Хотя бы на виду. И Жун-эр старается, правда старается смотреть с обжигающим восторгом на брата, с призрением на всех дворцовых людей, что сделать в сто крат легче, и иногда, в случаях с пьяными аристократами, это даже превосходно выходит, но... Но на его взор, к тринадцатому дню, попадается Шу Ха. Девушка двенадцати лет, что каким-то чудом пробилась в стражу дворца, не смотря на предвзятое отношения из-за своего пола. Язвительная, отвечающая на его цепкие комментарии, коим он научился на уроках красноречия. Ну, только он прибавил немного брани к верху. И, на удивление многих, именно её он и выбрал в свои телохранители, обосновывая это фразой "Я собираюсь перевоспитать эту жалкую собаку с мечом. Она слишком дурная и своенравная для дворца!". Ну, а настоящая причина... Ци Жун боится остальных. Все, от высокомерной знати, до служанок нижней касты - грёбаные предательские змеи. Постоянно улыбаются, милуются и терпят, обливая грязью за глаза. Из-за этого, он приобрел лёгкий страх быть придушенным подушкой во сне. Поэтому он и огрызается и костерит их в два раза упорней, надеясь отпугнуть подальше от себя. Шан Мин плакал, когда его что-то не устраивало, из-за чего Жун-эр чувствовал себя паршивой сукой. А прислуга... все они слишком не его. Они безприкословно слушаються императора, императрицу, наследного принца, но он? К нему относятся так, будто он нерадивая псина, которую из жалости оставили во дворе. Мальчик ненавидит собак и высокомерных служанок. Матушка лишь устало улыбается, да говорит учиться мимо... Мимикриравать? Мимикрировать? - Подстраиваться, А-Жун. Нельзя дать поймать себя за руку. Особенно, если это не твой человек. Ты же слушаешь маму, да, Жун-эр? Теперь сказанно понятно для мальчика. И с этого самого момента, каждое утро начинается с десяти минутного кривляния у зеркала, где он старается сделать максимально дежурную улыбку. Выходит откровенно плохо, но маленькими шагами мальчик дойдёт до этого вида мудрости интриг. Не зря ведь мама говорит, что они жизненно важны? Шу Ха всегда ходит рядом - за эти два месяца, она отходила только на помыться и поспать. С ней интересно ругаться и спорить. Она не пугает и не сдаёт императрице, когда замечает дырявую коробку с шпильками. А ещё, не смотря на их вечные склоки, помогает иногда сбегать на кухню. К готовке она совершенно не пригодна, постоянно путая ингредиенты и последовательность, из-за чего у неё выходят горелые угли, а не что-то относительно съедобное. Как причинно наследственная связь, ест она только то, что осталось в казанке у её Сяоцзина. Хорошая неумёха Шу Ха. Она стала первой надёжной опорой А-Жуна во дворце. Или лучше мамин вариант? Свой человек. Язва, не имеющего ничего общего с кухней и готовкой, прикрывающая и помогающая, иногда принося вишню из сада, а иногда взаимно тягая за волосы и называя щеглом. Ха-цзе, со временем, тоже научилась подстраиваться под спектакль своего господина, строя из себя измученнкю няньку адского ребёнка. Каждый видимый скандал плакала так, будто не она день назад насильно тренировала господина с деревянной палкой, больше избивая деревом по несчастной шее, чем и впрямь обучая. Ну-ну. Научить его нормально всё равно не выйдет, слишком уж привык уклоняться и бить изподтишка, чтобы по честному стоять ровно и бить по очереди. - Честь? А к чертям она вообще нужна? Чем она блять поможет, если тебе собираются перерубить шею топором? - говорил мальчик с полным ртом крови, после того, как вгрызся в ведущую кисть девушки. На третий месяц мальчик захотел чай из листьев персика. Поразмышляв, он понял, что утром незамеченным дойти до кухни будет трудно, поэтому потребовал от служанки, надеясь на подчинение. Шу Ха он боится отпускать. В общей спальне для слуг ей отрезали клок волос, поэтому теперь она спит в соседней комнате, по хотению капризного Сяоцзин. Теперь уже он ходит хвостиком за своим телохранителем, зжимая пальцы в кулачки на рукавах, да поджимая губы. И он начал контролировать приёмы пищи своей личной слуги, всегда первым глотая то, что лежит в тарелке. У Жун-эра был серебряный сервиз от матушки. Пузатые чашки, плавные выгины ручек, красивые линии вырезов, округлый чайник для заварки, и широкая чаша для бульона. Эта посуда, как говорила мама, должна помочь замечать яды, от которых Жун-эру могло стать очень больно. Почти всё, что ему приносили, он переливал в свою серебряную чашку. И, да, как бы малыш не подготавливался к такому, он всё же удивился смене цвета белых чашечок, когда разливал напиток. А пока Ха-цзе выбивала из девушки признание, давая пощёчины и тягая за волосы, Ци Жуна беспокоили другие вопросы. За что? Где он оплошал? Он ведь старается, выполняет роль, так почему? Немой ответ был получен, когда на обеде он встретился с холодным оценивающим взглядом тётушки, якобы "праздно" интересующейся самочувствием мальчика. Видимо, он всё же недостаточно восхвалял наследного принца. Самовлюблённая тётушка. Змея, охраняющая наивного цеплёнка от выдуманных угроз. Слепая гадюка. А-Жун чтит наставления мамы. Хлопает глазками, кричит и отбрыкивается от любых учений, в тайне обчитывая библиотеку, изучая финансовую грамотность, да до немоты рук дерётся с древковым оружием, отхватывая от Шу Ха. Он ведь умный мальчик. А умные мальчики должны быть глупыми. Так в расписание малыша добавилось цепляние за "братца", хотя уже и было поздно. Императрица повадилась подстраивать смертельные ситуации для племянника, строя из себя милую душу. Ну, а Ци Жун слегка злопамятный умный мальчик. Каждый раз, когда ему удавалось пробраться на кухню, он измазывал её чашки пылью, песком и подсыпал битое стекло. Какая жалость, что женщина никак не могла отомстить, когда дорогой племянник ошивался рядом с любимым сыном. В таком темпе прошло четыре месяца. Длинные коридоры уже не так спутывали дорогу, а спотыкатся об поддолы своих же одежд как раньше не выходило, что Ци Жун считает своей маленькой победой. Шу Ха ходила тенью за мальчиком, стараясь не попадаться на глаза. Стрелы с завидной регулярностью "случайно" летели прямо в голову Сяоцзина, несмотря на окружение. Дворец или улица, разницы нет. И это при том, что он ещё за пределы императорских владений не выходил. - У меня тоже есть братья. Семь братьев. - ... А? Ладно. Не то чтобы я слишком много люблю своего, чтобы слушать и про твоих, но хорошо. Это же не была попытка надавить на мою несуществующую совесть, и заставить любить "просветлённого"? - непонимание сочилось из речи принца. - Нет. И нет. Я говорю, что всех моих сестёр убили при рождении, потому что при замужестве девушки переходят в другую семью. Меньше рабочих рук. Меня оставили для повышения репутации, и замужества с сыночкой одного купца. Я терпеть не могу своих братьев, они вечно пытались закинуть меня в дом того паршивца, несколько раз заморить голодом и утопить. При этом они строили из себя благовейных ланей, что озарили собой этот бренный свет. А как у вас, моё паршивство? - Ох? Ладно? Я... Ну, тогда откровение на откровение! - малыш находился где-то между возмущением и смущением. Красноватые надутые щёки, нахмуренные брови и злобное сопение. - Тогда... Я ненавижу называть наследного принца братом. Мой единственный брат был уличным обжорой и бродяжкой! Мы просто вместе дрались с уличными мудаками и доставали еду... Ещё мне нравятся заколки с острыми концами! Ими можно неожиданно бить! - то прикрикывал, то бубнел он, пытаясь быстро перебить тему. Мальчик и вправду... Маленький. Он пытается следовать наставлениям мамы, но слишком доверчив к "своему". Кричать по средине дворца про наследного принца - чем не наивность? Так что теперь у Шу Ха новая роль. Она должна быть человеком, что прикроет непутёвую шею своему маленькому Сяоцзину. Хотя перехватить и попробывать на яд еду до того, как это сделает шустрый мальчик - проблематично. Большинство военных и служащих на фоне Ци Жуна покажутся слонами, что по ошибке попали в лавку полной фарфора. Маленький глист немного мешал задаче. Время шло, яды менялись, а Шу Ха и Ци Жун уже допились до того, что медленно получали иммунитет к некоторым, стремясь попробывать первыми, и чтобы второй не помер. Это казалось вакханалией. И маленькому А-Жуну не понравилось то, как на его служанку смотрят остальные. Поэтому, теперь, в её волосах красуется длинная заколка с украшением в виде цветка сакуры, которое мальчик сам сделал из бисера. Вышло слегка... Не так, как он хотел, но девушка всё равно приняла. Он рад. Ведь не зря же он затачивал кончик до состояния иглы? Семь месяцев и празднование нового года. С этого момента, Жун-эр ненавидит новый год. Мало напыщенных аристократов и тупой тётушки, так его ещё и переодевали служанки этой же гадюки. И, как ни странно, пояс затянули туже обычного, а одежд стало целых девять, что значительно затрудняло даже минимальное передвижение. В этот день Шу Ха упорно пародировала цепную собаку, поддерживая своего господина под руку, не давая свалиться кубарем к полу. Дышать не обращая внимания на пояс это особо не помогало. Так же, как и говорить с напыщенными гибридами змей и индюков, пытаясь запихнуть в себя хоть что-то из еды, чтобы не выглядеть совсем уж немощным. Если в нём увидят слабую мишень - сожрут и не подавятся. После же банкета, А-Жуна нещадно воротило и выворачивало; ребра, казалось, давили прямиком на кишки с желудком. Отвратительно. Ещё более мерзотно то, что мальчика буквально пришлось вытаскивать из бочки с водой, во вред парадного Ха-цзе, потому что он едва ли был в сознании. Ци Жуну девять, и он вынес несколько уроков и фактов: -Императорская семья - тот ещё курятник с собаками; -Яды дерьмо полное; -Больше четырех слоёв одежды - это пытка; -Финансовая грамотность это сложно, но до ручки интересно; -Наконец-то правильно держать палку и не так часто получать по шее - довольно приятно; -Он проклинает новый год; -Императрица сука последняя.