Непревзойдённый спектакль

Князь Сяоцзин капризный, жестокий и крайне глупый. Не в какое сравнение со своим братом, что ликом схож с солнцем. Пускай второй принц тоже красив, но это как сравнивать звёзды с светлячками. Генерал Ци ненормален, решителен и почти всегда устал. Синяки под глазами и всё появляющиеся шрамы являются характерными для луноликого, что вечно грузнет в работе. Его подчинённые воины и спасённые жители любят второго принца даже больше, чем основную правящую семью. Ци Жун умён, сонлив и прыток. Он любит чай на цветах вишни, читать романтику со счастливым концом, острые заколки, талисманы на удачу и своих сестёр. Его кожу сравнивают со снегом и льдом, а глаза глубоки, формой напоминая фениксов. Он изредка, для расслабления, готовит для своей роты напевая глупые баллады. Личности принца довольно разные, но при этом одинаковы. Волосы почти достигают пола, поскольку ему жалко стричь их без цирюльника. Хотя за ними сложно ухаживать самостоятельно, из-за чего, чаще всего, Ци Жун как нечего делать заболевает, сидя в воде до четырёх палочек благовоний. Стрелки над глазами, кажется, уже въелись в кожу, поскольку Сяоцзину нравятся чёрные плавные линии. Без одежд на нём прекрасно видно россыпь шрамов и совсем старых ожогов, что явно привлекают взор к тонкому стану. Подобный змее на поле битвы, и прекрасному старому нефриту в повседневной жизни. Сейчас юному принцу шестнадцать, и его любимое занятие - жаловаться на юнъановцев и императора монаху, которому не повезло опять забыть нормальную дорогу до храма, что не идёт через пол империи. Интересно то, что он никогда не жаловался на это. Странный монах. - Они сожгли ёбаную провизию в поселении у Сычуань. Она хранилась в лечебнице для совсем маленьких детей, что ещё даже ползать не умели. Я нихуя не понимаю... Почему кто-то из столицы говорит про прощение? Как блять это можно простить, и отдать выжженную подчистую ими же землю? Или в столице воробьи благоухают, да цветы оперы поют?! О владыка, я просто из последнего держусь, чтобы не сделать вшивым псинам свободный проход к этим центральным! Какого хуя! Почему столичные идиоты - долбоёбы?! Праздные суки! Это было типичное начало их разговора со стороны принца. - Тебе не нравиться нынешняя власть? Или всё таки юнъановцы? - как и всегда с нотками игривости спросил мужчина. - Блять, да всё! Провизии хуй да нихуя! Жители империи скоро землю жрать начнут, а маразматик в короне сидит, да в ус не дует! Блять. Почему просто не договориться с соседним королевством за закупку воды? Нет, этот ублюдок шлёт моих идиотов на поле битвы. Это... Несправедливо. При этом он с тёткой там хорошо себя чувствует, выставляет себя едва ли не с пантеона спустившегося, и это... Несправедливо. Почему? Ёбаные лицемеры... - в отличии от прошлых разговоров, принц начал неожиданно для старика плакать. Причём с надрывом, растирая тушь стрелок по лицу, пытаясь вытереть слёзы рукавами. Монах заставил себя спуститься с небес на землю. Платок с золотыми нитками прошёлся по красному лицу младшего, силясь стереть разводы вместе со слезами. Выражение стыда и боли на красивом лице несколько удручало старика. - Все люди лицемерны, маленький принц. Ну же, ну же, хватит плакать. Как жаль, лицемерие тоже разно. Что же за выражение лица у тебя будет, когда кто-то из твоих собачек предаст? Не стоит так печалиться, ну же, принц. - Я... Я сам буду виновен. Если Шу Ха... И.или Ай... Я виноват. Нын. Нынешнее положение ужша.асно. Я-я не имею п.права останава... Останавливать, и или злиться. Плохо старался, я... Простите. Я... Я не хот.тел. - принц сейчас не походил не на одну из своих личин. Скорее уж на милого щеночка, которого несправедливо выгнали на улицу из тёплого дома, и теперь тот обиженно плачет, скуля под окном. - Ты виновен..? Маленький принц слишком глуп и наивен. Хватит плакать, ну же. - рука монаха прошлась по голове Ци Жуна, стараясь успокоить. - Если тебе так дороги твои собачки, то почему просто не лишить их выбора? Тогда они точно останутся с тобой. И ты ведь захочешь мстить за предательство, разве нет? - Несправедливо. - ещё дрожащим голосом ответил парень. - Уже с моей стороны. Я не хочу быть как те... Те выблядки. Выбор... Хотя бы у них должен быть выбор, если им повезло родиться н не "Сяоцзином", или принцессами. Мстить... Толь.лько если себе или тем, иса.. из-за кого они по.почувствовали нужду. - А как же маленький принц? - ... Будет больно. Но не хочу быть как они. Не хочу и не буду! - уже с нотками истерики сказал он, сжимая край чужого рукава. - И они мне сёстры... Не хочу чтобы они уходили, но если им так будет легче, то... - Не будет. - ..Что? - Они не уйдут, глупый принц. Императрица собирается отбыть вместе с императором, но даже попроси они вместе твоих служанок, те не смогут согласиться. И точно... Тебя довели до слёз поступки императора? - Простите ещё раз. Да, я... Извините. Просто, видимо, я и впрямь неженка, что вечно ко всем привязывается. Трупов, в отличии от той же провизии, слишком много. Новоприбывшие страдают новой хворью из столицы, и... Простите. - Ничего страшного. Ты любишь ленты? - А? С чего вы... Хотя ладно, вы всегда чудоковаты. Да, они красивые. Особенно длинные красивые. - Вот как. А как думаешь, от чего умереть хуже, от хвори, или от самоубийства? - Смотря какое самоубийство? Если человек хорошо чувствует, как жизнь покидает его, то это страшнее. Ощущение неизбежности пугает. Новая хворь... она убивает достаточно быстро, и почти безболезненно. Скорее больше жарко, как говорят новоприбывшие. Хоть и немного жутко выглядит... - Сяоцзин даже перестал говорить с тяжёлым предыханием, наконец понемногу успокаиваясь. - Хм, как по мне довольно символично, что источником "плачущих лиц" стала именно столица, да? Люди сейчас в панике, поскольку на их счастливых лицах появляются рыдающие в агонии. - Да, наверное. Мне не сильно их жаль. В армии меня хотя бы открыто пытаются убить, а во дворце же была скорее игра для правящих чинов. - М? Даже наследный сиятельный принц? - Нет. Он слепой и глухой ко всему, что на самом деле происходит во дворце. Если кого-то бъют, он помогает жертве. Но к своим-то родителям он не будет присматриваться. Да и я... Это всего лишь я. Ещё раз простите. Я сегодня пиздецки плаксив и жалок. В следующую встречу я постараюсь быть менее глупым. - не поднимая глаз, отмахнулся юноша. Но его зениты резко округлились, поскольку по волосам стали поглаживать чужие руки. - Принц, виноваты все, но не ты. Перестань так глупо мыслить, иначе это обернут против тебя. И когда у тебя день рождения? - 12 числа шестого месяца по лунному календарю. И почему ты всегда спрашиваешь такую нахуй не нужную информацию? - И вовсе не глупости. Ты бы слышал, какие бредни говорит наставник наследника из Хуанцзи. Он с ним возиться, будто тот ребёнок в переходном возрасте. Скажи мне принцесса, возможно ли спасти всех? - И снова ты обзываешся. И нет. Это тупость. Я помню, что уже говорил это при вас, разве нет? Хотя хрен с вами, слушайте. Есть ли хотя бы смысл всех спасать? Большинство паразитов просто будет принимать это за данность, или несказанную удачу с небес. А самого идиота - спасителя могут разорвать за несоответствие общепринятому образу. Да и плюс, я ведь говорил, что это нереально. Лучше спасти самых близких. Даже нет, не так. Если бы выбор стоял между всем населением империи и моими близкими, я не буду даже думать о незнакомых мне идиотах. Свои есть, и они дороже. - Милый, глупый, эгоистичный принц. Хорошо, ещё свидимся. Было приятно с тобой говорить. - Сам ты глупый... Приходи чаще. - почти шёпотом говорил под конец Ци Жун уходящему монаху. - Непременно, принцесса! - естественно старик всё услышал. Старый маразматик стал близким другом второго принца. Он почти всегда говорил с лёгкой издёвкой, или игривостью, но слушал и отвечал Сяоцзину. Монах слегка... Садистичен, потому что превратил тему болезни лиц в их общении едва ли не в каждодневную тему для шуток и иронии. Называет всех людей рядом с принцем зверюшками и собачками, странно обещая верных цепных духов. Если так подумать, то он целиком и полностью странный, непонятно как добирается до принца, и как всегда знает его местонахождении. Странный добрый монах, из-за которого у Ци Жуна появился новый платок и пара причудливых серьг, в виде уточек. Хотя чего уж там. Один раз старик просто подарил ему утёнка мандаринку, которая ещё ходила спотыкаясь об свои же большие лапы. А-Жун назвал её Бэй, в цвет одежд того, кто дарил. Так у батальонов командира Ци появилась домашняя не съедобная уточка, что вечно оглядывалась и крякала. Это был самец, поэтому к лету он начинал выглядеть как боль художника, но забавно пытался ухаживать за курицами. Как и обычно, счастье длилось не долго. Крякающий на плече Бэй мало как помог успокоить своего хозяина, что в третий раз перечитывал письмо из столицы. Его запрашивают обратно, поскольку наследник соизволил явиться, а подделка не столь схожа с ним внешне. Это получается, полгода вообще без кузена кронпринца не смутило, его появление сразу после вознесения тоже, а вот отсутствия после спуска - да пожалуйста? Эти старые маразматики совсем ополоумели?! Шу Ха и Ай были такого же мнения. Малышка без фамилии уже успела дослужиться до младшего лейтенанта в свои-то десять лет, и отточить свою кровожадность, становясь все более похожей на натренированную собаку, готовую по взмаху руки командира разгрызть зубами чью-то шею. Шу Ха... Она работала в допросной, ловя дезертиров и изменников, проводя после оздоровительный допрос на тему "кому, для чего, как много". Женщина уже откровенно пугала новоприбывших, ибо имела взгляд цербера и улыбку акулы, что вот-вот откусит руку по локоть. Ци Жун тоже достаточно сильно изменился внутренне, пускай по здоровью оставаясь таким же хлипким. Их за глаза называли "трио кровавого перемирия". Забавно. И эти три человека, доехав по пустынным улицам до дворца, искренне старались сделать вид, что им всё также удобно в дорогих многослоевых одеждах. Без брони. На почти полностью открытой территории, где нет даже дозорного. Зато есть наследный принц, который смотрит с осуждением в глаза кузена, покачивая головой. Да твою мать, Ци Жун впервые за пять лет не в казарме или на базаре! Что кто уже что-то сделал с его репутацией?! Ответ нашелся довольно быстро. Ай, маленькая проворная крыска, умудрилась пробраться в холодный дворец, и своровать из под носа императрицы подделку, которого сама же скрутила и дотащила до покоев господина. - О Владыка... Лучше бы это был уродливый карлик. - сказал настоящий принц, смотря на схожего с самим собой парня. - Постарались же, суки. Хотя характером хуже детёнышей панды. Шу Ха, Ай, вы узнали что-то новое? - Вы капризны, жестоки и балованы. История про мальчика лишь пол беды. Из известного, вы также отхлестали дворянских детей крапивой, отобрали заработок у торговца и едва не убили колесницей старика. - Ему хули-цзин на той колеснице поёт?! Твою мать, это пиздец. Ха-цзе, утопи его. - Вы уверены? - Да, я уверен. Его можно было бы распять на главной площади, но тогда я бы стал ещё более жестокой хернёй в глазах долбоёбов. Да и вряд-ли кто-то мне поверит. Так что да. Устранить дезертира. - Слушаюсь. . . . Императорская правящая семья пропала летом, когда юнъановцы подошли ко дворцу. И всё это происходило именно блять тогда, когда принца отстранили от обязанностпй командира и усадили у короны. Вшивые псы ждали подкрепления, заперев большую часть воинов и Сяоцзина во дворце. Еды практически не было, а воды и подавно. На второй день начались бои за еду. Под конец пяти дней, появились случаи каннибализма. Голод был невыносим, а жажда душила до онемения пальцев. Шу Ха и Ай верные. Они плевать хотели на остальных, но едва стоящий на ногах господин до чёртиков беспокоил. У девочки без фамилии мораль уже давно ушла под нёдра земли, а Ха-цзе же плюнула на свои принципы. Пускай приходилось буквально запихивать плоть в рот принца, но тот, по крайней мере, оставался жив. Морщил нос, плевался и падал, но оставался жив. Единственное, в чём он до невозможности счастлив, это в том, что оставил Бэя у монаха, поскольку побоялся брать утёнка во дворец. Не зря. Учитывая состояние столицы, Жун-эр надеялся, что монах снова забыл дорогу сюда, и пойдёт куда-то в другую сторону. Когда двери были открыты, Ха-цзе и Ай-мэй до последнего сражались, забирая всё больше юнъановцев с собой. Но увы, численность была не на их стороне. Успев заколоть несколько солдат, принца схватили и выволокли на улицу вместе с остальными пока ещё живыми, на всеобщее обозрение. Сяоцзина, как самого высокостоящего, повели на погибель первым, привязывая к столбу. Волосы распустили и отрезали по плечи, откидывая куда-то в сторону. Боль и собственные вскрики не дали увидеть в последние минуты жизни своих сестёр, что вырывались и огрызались на воинов, рыча и крича. Агония, жар, холод и запах палёной плоти. Огонь, огонь, огонь, везде огонь! Как же, сука, больно! Почему именно так?! Даже не на поле битвы, а как вшивая собака! Ци Жун хочет либо уже умереть, либо убить всех этих радостных тварей, обречь их на самую хуёвую державу и растоптать пепел. Отвратительно. Этим днём, 12 числа шестого месяца по лунному календарю, умер второй принц империи Сянь Лэ, Сяоцзин Ци Жун. Этим днём, 12 числа шестого месяца по лунному календарю, появился демон зелёных огоньков, съев всех людей в радиусе нескольких ли, кровавый дух-людоед Ци Жун.