Интересные игры

Аль-Хайтама слепит, он жмурится и отводит глаза. У него нет сил смотреть на Него - его солнце. Мягкая улыбка режет, смех - точно перезвон колокольчиков - оглушает, в глазах же он тонет, словно шагнул в Золотую Палату. Он не может связать и двух слов нормально, язык вяжет и гнев стискивает челюсти будто клещами. Внутри бурлит яд и ехидство, они правят баллом, когда он презрительно фыркает и бросает острое "я тебя вообще-то и не ждал". Пьяная улыбка становится тусклой, глаза бесцветные. Он стоит, опустив голову, а потом вспыхивает, шипит и бросается, уходит к себе, громко хлопнув дверью. А Аль-Хайтам стоит, тупо уставившись в стену. В голове медленно мелькают чужие лица. Вот милая-милая Нилу, такая же нежная как и бутон падисары. Она улыбается Кавеху в ответ, слушая его очередную байку, и смеется в кулачок, трогательно прикрыв глаза. А он распускается с ней, в его глазах столько восторга, такоего наивного, детского, что у Хайтама неприятно тянет в груди. "Эта улыбка не для тебя," - слышит он ехидный смешок. Аль-Хайтм встает, а Кавех на него даже не смотрит. И это... так больно, почти что физически. Он не понимает почему. Просто не понимает. А отчего ему знать? Это Кавех - палитра, взрыв и фейрверк в одном лице. А он - сухие страницы древних рукописей, безжизненный и черствый. Поэтому, когда утром он видит Солнце в дверях с тяжелым чемоданом в руке, он убеждает себя, что болит в груди из-за плохого сна, работы, чего угодно. Только не из-за золотых волос, так красиво подсвеченных лучами солнца, не из-за злых родных глаз, не из-за холодного тона. - Я в экспедицию. Как приеду - найду себе жилье получше, - слова бритвой режут поперк груди. Аль-Хайтаму хочется кричать, но он молчит, не зная, что сказать. - Буду ждать, - ответ слишком сухой, слишком черствый, надменный. До отвращения самодовольный. Золотые глаза пылают обидой. Дверь с грохотом закрывается. Аль-Хайтам стискивает зубы до скрипа. Да, почему же так больно?