прячет за собою ночь.

Глеб тот день помнил хорошо. Даже слишком, а хотелось бы забыть. Утро было обыкновенным. Даже слишком, несмотря на то, что было двадцатое февраля. Сползая с кровати, Глеб думал о том, какую хуйню ему подарит Серафим. Потому что с этого названного ангела станется подарить какую-нибудь… Глеб качнул кудрявой головой, отгоняя мысли. Сейчас подумает, а потом охуеет, когда сбудется. Так и вышло. Красный от смеха Серафим вручил ему в руки… это. Завернутое в красивую бумагу и с бантиком. Глеб то выражение лица Серафима хорошо помнил. Помнил, как тот задыхался от смеха, пока он с кислой миной разрывал упаковочную бумагу, как с грохотом упал на пол в истерике, когда Глеб увидел это. Ебаный фиолетовый елдак. — Резиновый, сука, хуй? — подозрительно спокойно спросил Глеб у ухахатывающегося на полу Серафима. — Блядский блевотно-сиреневый страпон? Глеб хорошо помнил, как едва в рот Серафиму это не запихнул. А стоило. Но по голове надавал. Прям хуем. Не своим, не подумайте. Серафим тогда весь день извинялся сквозь слезы и смеялся, извиняясь. «У тебя слишком смешное лицо было» — в свое оправдание лепетал он. И вот сейчас Глеб хорошо помнил, что пригрозил Серафиму сбросить его с окна, если тот хоть попробует пошутить про резиновый хуй в Глебе. Помнил и глядел на злоебучий сиреневый елдак перед собой. Глядел и не верил, что действительно собирается это сделать. Он скривил лицо от своих же мыслей. А потом потянулся за смазкой. Глеб растягивал себя и кривился со своего же выражения лица, которое смотрело на него с зеркала напротив. — Блядский Серафим, — вслух выругался Глеб. А все дело в том, что голубоглазая кудряшка была далеко. В другом городе. И сидя там, это кудрявая — нет, не голова, — жопа присылала фотки и писала… всякое. Глеб застонал, но не от своих пальцев, а от воспоминаний о грязных сучьих словах. С хлюпом вытащив из себя пальцы, Глеб ещё раз посмотрел на фиолетовое исчадие ада перед собой. И с смиренным вздохом встал на колени задницей к зеркалу. Устроив резиновый хрен между своих ног, облил его смазкой и размазал по всей длине. Глеб опять вздохнул и медленно опустился, поддерживая игрушку пальцами и направляя в себя. Казалось бы, не в первый раз уже в жопу даёт. К горячему члену Серафима привык. Но резиновый, да и размером побольше страпон вызывал смешанные чувства и подозрения. — Блядский Серафим, — повторил Глеб, насадившись на головку, и сложил брови домиком, выражая свое недовольство. Ноги дрожали от напряжения, а он только начал двигаться. С каждым разом опускался немного ниже, насаживался сильнее, глубже. Пока с протяжным стоном не принял в себя полностью. Пот стекал по спине, дыхание судорожно вырывалось из приоткрытого рта. Глеб повернул голову, рассматривая свой загнанный вид. И осознал, что забыл телефон на тумбочке. Глеб выдал глухое «бля-я-ять» и опустился на четвереньки, выгибаясь наверное очень по-блядски, пальцами схватил телефон и вернулся в исходное состояние. — Блядский… — не договорил он, качнувшись на игрушке, которая неожиданно для него попала в простату, вызвав хриплый стон. — С-с-сука. Глеб дрожащими пальцами разблокировал телефон, с десятой попытки открыл камеру. Лишний раз даже на миллиметр двигаться не хотелось, но для хорошего фото ему пришлось поелозить по кровати и потратить время на передышку. Выгнувшись в спине и слегка приподнявшись, чтобы было видно резиновую игрушку, он сделал пару фотографий без лица. Доставлять Серафиму удовольствие своим блядским выражением он не собирался. Хуй ему. Буквально. Удовлетворившись сделанными фотками, Глеб скинул их Серафиму и выбросил телефон в сторону. Желание насолить ему не позволяло полностью сконцентрироваться на ощущениях. Ощущениях, которые сейчас накрыли его в полной мере. Толстая игрушка растягивала сильно, давила на напряжённые стенки и стимулировала простату при каждом движении. Глаза застилало, живот горел, а член истекал предэякулятом. Подрагивающей ладонью он вел по нему и двигался вверх-вниз на игрушке в такт своей руке. С хриплым стоном он кончил и упал вперёд, соскальзывая с игрушки. Вибрирующий телефон привлекает внимание Глеба, что мелкими порциями втягивал воздух. Открыв чат с Серафимом, он снял короткий кружок, показывая кудрявой жопе свое отражение в зеркале, свой истекающий, разгоряченный вид, и обессиленно отбросил телефон, не прочитав сообщение. [Кудрявая жопа, 14:38] БЛЯДСКИЙ ГЛЕБ!