***
—Фу Яо! — юноша с широкой улыбкой на губах вытянул руку, и на нее сел сокол, до этого летящий вслед. —Молодец Юноша пальцем погладил сокола по перьям и пошёл дальше по тропинке через поле —Нам с тобой нужно успеть до заката дойти до деревни. А то не найдем где переночевать, и придётся спать где-нибудь под деревом. Хотя — Му Цин бросил взгляд на заходящее солнце, — кажется нам и без того придётся ночевать в лесу. Ну-ка, друг, пойдем скорее Юноша ускорил шаг, не обращая внимания на поднимающийся ветер. Главное сейчас – укрыться где-нибудь. А так переживут, в каких ситуациях только ни бывали. Со своим соколом Му Цин прошёл едва ли не огонь, воду и медные трубы, и теперь оставалось только переждать ночь. А завтра они будут в деревне, где наверняка можно будет заработать на еду и кров, а потом отправиться в следующую. Сколько пар сапог он исходил, сколько деревень прошёл, где только ни бывал – но, главное, не один. Сокол, Фу Яо, всегда с ним, всегда рядом, ближе любого человека, как добрый друг. Добежав до леса, Му Цин сел под дерево и отпустил сокола с руки —Давай, найди себе поесть. Я-то до завтра продержусь Юноша проводил Фу Яо взглядом и достал гусли. Тонкие пальцы легли на струны, и полилась мелодия; легкая, веселая, слушая которую любой готов был бы в пляс пуститься. Гусли пели о горе и радости, сне и яви, пели о звездах и солнце. Целые миры сочинялись в этой мелодии, сказки и былины переплетались с реальностью. Не каждому дано читать музыку, но те, кто может, могли читать целые истории. А Му Цин и сам пел; пел о боях, пел о героях, пел о дальних странах, что лежат за семью морями, пел о царях нынешних и князьях прошлого. Прекрасная это музыка, чистая, яркая, любому по душе приходится. А ветер тем временем только усиливался. Уже и верхушки деревьев качались, а сокол все не летел. Юноша убрал гусли и вскочил на ноги. Но не видно в небе нигде друга дорогого, только тучи темные несутся все вдаль и вдаль.***
Так он и не вернулся. Ни на этот день. Ни на следующий. Ни после. Один он остался в этом мире; да так в том лесу и заплутал, не смог выбраться. Может леший в чащу завел, запутал, и выпускать не хочет, может сам от горя дорогу потерял. Так и умереть скоро можно, а он все бродит. Ходит по лесу, на гуслях играет, для себя, для зверей лесных. А Фу Яо так и не летит. И ни души в этом лесу. Ну, почти. —Эй, ты, черт окаянный! Чего разлегся тут?! Му Цина кто-то со всей силы пнул, и он огрызнулся спросонья, поворачиваясь на другой бок —Разлегся и разлегся, тебе-то чего? —Это мне чаго?! Юношу снова ударили, на этот раз метлой, и он подскочил с места, злясь на этого незнакомца. А им оказался какой-то мальчишка, кажется, не старше его самого, может младше даже. С метлой на перевес, такой же злой —Ну?! Ты тут уже с неделю ходишь, что тебе надо-то? —Ничего мне не надо. — Му Цин закатил глаза, скрестив руки на груди —Не знаю как выбраться —Ааа — задумчива протянул мальчишка и опять махнул метлой —Ну и уходи хоть отсюда —Ну и уйду! Юноша поднялся на ноги, подхватив гусли, и обернулся к мальчишке —А ты вообще кто будешь? Тоже заблудился? —Я? Да я тут живу! — он рассмеялся и приставил метлу к дереву —Ведун? — неверяще переспросил Му Цин, что, кажется, оскорбило мальчишку —Конечно! Ци Жуном звать, неужто не слышал? Юноша замотал головой и отвел взгляд, а потом вновь посмотрел на Ци Жуна, полный надежды —Мой сокол улетел, да может из-за ветра потерялся. Сможешь помочь вернуть его? —Тьфу ты, я тебе ведун или.. Не знаю, поисковик какой-то? —Не можешь! —Могу! Лазурный фонарь топнул ногой, уперев руки в бока, и нахмурился —Все могу! Но не совсем это будет то, что ты хочешь. Согласен хоть? Му Цин кивнул, и Ци Жун хлопнул в ладоши, начиная улыбаться. Как удобно попался этот юноша! —Дядюшка Мэй недавно такоое заклятие рассказал, надо попробовать