My love for you is forever

Третий триместр подходил к концу, живот уже был помехой, чтобы что-то видеть под ногами, поэтому на помощь всегда приходил муж. Поэтому когда Люку было необходимо навести внизу порядок, он попросил Эймонда помощи. И тот улыбнулся ему тепло, откликаясь на просьбу мужа, доставая из ванной свою бритву со сменными лезвиями и крем для бритья, чтобы не было раздражения на коже, обязательно не забыв лосьон для нежной и чувствительной кожи, которая и была у Люка. — Совсем скоро уже появится малыш, мне так не терпится подержать его на руках, — знал бы Эймонд, как сильно трепещет его сердце, когда он думает об этом. Но нет сомнений в том, что и он тоже чувствовал трепет родительского сердца, наполняя свою грудь теплом и любовью к их малышу. — Я тоже с нетерпением жду, — Эймонд подошел к мужу, возлежающему на диванчике и поцеловал его в лоб, бережно убирая выбившиеся локоны за ухо. — Я думаю какое имя ему дать, у нас наверняка будет девочка. Эймонд удивлен. — Почему ты так полагаешь? Он приподнял хлопковую сорочку мужа, открывая вид на округлый живот, лобок покрытый излишками, спускающиеся ниже к чувствительному отверстию между мягких ягодиц Люка. Эймонд поцеловал нежно в живот, ниже пупка, спускаясь ниже и ниже. — Я… — его дыхание замерло, когда почувствовал поцелуи и увидел то, как его любимый спускается поцелуями ниже, — Ох, Эймонд.. Это так приятно. — Но ты не ответил на вопрос. На его лице заиграла самодовольная улыбка. Он любил играть с Люком, он знал, как тому нравится, когда его целуют со всей любовью и нежностью. Он буквально таял от ласк мужа, что подарил ему дитя, которое уже готово в скором времени выйти в свет. В их мире было нормальным, если у омеги и альфы будет фиктивный брак, специально создавая союз или имея с этого какую-то материальную выгоду. И очень изредка можно было увидеть такое явление — как самая чистая и светлая любовь, между действительно истинной омегой и альфой, создавая нерушимый союз. Такие пары считались священны для всех и никто не имел права ни сказать плохого слова, ни посмотреть как-то косо, ни совершить одной попытки разорвать их связь — это было наказуемо. — Я так чувствую, вот почему. Люк возбужденно вздохнул, все еще чувствуя поцелуи кожей, где последний раз касались губы Эймонда. — Мне нравится, что ты не заботишься о каких-либо фактах или аргументах, чтобы доказать это, — Эймонд улыбнулся, и подготовив крем, стал наносить его легкими мазками, чувствуя, как его любимый вздрагивает от холода нанесенной консистенции, — Ты просто это чувствуешь, и этого достаточно, чтобы верить. Сказать, что Люк был безумно влюблен в Эймонда, было слишком непередаваемо для того, чтобы кому-то вторить о его любви к этому человеку. Этого было слишком много. Ощущение того, что он заполнял его сполна, от самых макушек до самых низов его ног. Каждый дюйм его тела был заполнен им, и это было невероятно, словно они слились воедино, они были одним и целым. Нанеся достаточно крема на лобок и ниже, Эймонд взял в руки бритву из футляра, открыл маленькую упаковку лезвий, и аккуратно вставил новое. — Теперь я смогу тебя привести себя в порядок, — он ухмыльнулся и чуть наклонился вниз, нежно и не торопясь начал проводить бритвой, убирая лишнее. Люку всегда нравилось, когда муж ему помогал с прической, когда они собирались на какие-то светские мероприятия, с корсетом который нужно было затягивать сзади, а после обязательно взять его один раз прямо на столе, снося все предметы: пергамент, книги, чернилы, которые они выводили неделю с их любимого ковра. Их жизнь была наполнена страстью, любовью, заботой и нежностью, всем тем, чего не хватало парам, которые связали себя фиктивным браком. Люку неимоверно повезло, когда он впервые столкнулся с Эймондом на пиру в честь дня рождения его матушки Рейниры, которая очень крепко дружила с Алисентой Хайтауэр, у которой имелся сын — завидный жених среди омег, но взглянул лишь только на Люка, одаривая его комплиментами и россказнями о его приключениях в Европе. — Моя матушка не говорила, что у нее есть подруга с очаровательным младшим сыном. Люк кружился с ним в танце, когда тот пригласил его. И честно, он не мог отказать. — У меня есть старший брат и сестра, и я даже не самый младший ребенок в семье, — он улыбнулся, — мой младший брат Дейрон сейчас находится во Франции на обучении, под присмотром нашего дяди. — Вот как, — Люк откровенно заигрывал с ним взглядом, — Могу я узнать ваше имя? — Конечно, — альфа улыбнулся ему и нежно провел рукой от плеча до талии, оставляя свою ладонь там, — мое имя Эймонд. — А мое Люцерис, но ты можешь звать меня Люк, как и все впрочем. Так произошло их знакомство. — Тут я закончил, теперь дело осталось за малым, потерпи еще чуть-чуть. Эймонд аккуратно очистил от лишнего станок в глубокой чаше с теплой водой, стоящей рядом с диванчиком на журнальном столике вместе с другими принадлежностями. Тело Люка дрожало каждый раз, когда его интимная зона чувствовала этот легкий контраст, из холода в тепло, от остроты лезвия к нежному ворсу полотенца. Между прочим нервы накалялись, как провода в лампе, от осознания, понимания того, что его муж находился так близко к его нежному местечку, которое уже давно пульсировало от желания и начало еще несколько минут назад выделять влагу, которая стекала между ягодиц, пачкая другое полотенце, что лежало под ним, чтобы не испачкать любимый диван. Эймонд снова наклонился ближе, все так же аккуратно водя станком и собирая волосы, делая мужа снизу гладким и красивым. Да и врачи говорили, что с чистым пространством между ног было куда проще работать, ведь так лучше видно, насколько выходит ребенок и где заканчивается трещина, если плод был особо крупным, чем предполагалось. Он проводил все ниже и ниже, наконец-то подходя к самому главному. — Тебе нужно перевернуться на бок, так будет проще для нас обоих, — его голос был таким спокойным и бархатным, что хотелось упасть в его объятия, почувствовать всем телом мягкость этого голоса и утопать в нем, слушая его как заезженную виниловую пластинку в дедушкином граммофоне. — Хорошо. Люк лег на правый бок, смотря лицо в спинку дивана и почувствовал ладонь на ноге, то, как Эймонд аккуратно, ставит его в более удачную позу, чтобы им было куда проще. Приподняв его за одно бедро, обзор между ягодиц на дырочку, стал более открытым, что дало больше преимуществ к тому, что все будет выбрито куда лучше. Эймонд с каким-то энтузиазмом делал все это, чувствуя в груди удовольствие от того, что заботится о муже, помогает ему в подобном, и словно бы они только сильнее открываются друг другу. Ему совсем не приходило в голову, что это действительно как-то влияет на психологию людей. Когда последние штрихи были сделаны, он улыбнулся Люку и отложил бритву вместе с полотенцем на стол, не забыв очистить лезвие в воде. Он хватает после бутылочку с лосьоном специально созданный для того, чтобы раздражения не было, а так же можно было бы успокоить кожу после бритья. Он выливает себе на ладонь совсем несколько капель и мажет нежно пальцами по всей зоне, ведя от самого конца к самому началу, делая чуть похлопывающие движения вызывая у Люка какую-то волну удовольствия, особенно когда пальцы проходятся возле полу вставшего члена омеги. Эймонд хитро улыбается и наклоняется к его члену, оставляя легкий поцелуй где-то у головки. Люк просто не смотрит вниз, прикрывая глаза и наслаждаясь тем, что сейчас он чувствует между своих ног. Тот лишь тихо смеется, но добро, и вбирает в свой рот теплый орган мужа, посасывая его, вырывая вздохи из груди, а пальцами мажет между ягодиц, надавливая слегка на вход и размазывая по нему выделившуюся смазку. — М-м-м, Эймонд.. Так приятно, когда ты берешь его в рот, — Люк стонет, смотря на него из полуприкрытых век и старается держать одну ногу так, чтобы ненароком задушить его между бедер, хотя мысль очень манящая, но лишать себя мужа, пока не слишком хочется. Эймонд двигает головой чуть быстрее, утыкаясь носом в гладкий лобок мужа и вытворяет какие-то невероятные вещи языком. У Люка для омеги был не слишком большой половой орган, так и не слишком маленький, идеально лежал на языке, слегка упираясь в горло, но этого хватало, чтобы наслаждаться тяжестью на языке и тем, как стонет под ним муж. Тем временем его длинные пальцы уже ворвались внутрь, сразу вставляя два и нащупав чувствительное местечко, начали его массировать вводными (вперед-назад) и круговыми движениями, сводя с ума Люка от удовольствия сразу с обеих сторон. — Я совсем скоро.. — он стонет, извивается, шумно дышит и краснеет все гуще, хотя казалось куда больше, — М-мне… Совсем немного, а-агрх, осталось! И это совсем немного наступило буквально в следующую секунду, как он только произнес слова, заливая их квартиру своими сладкими стонами, изливаясь прямо в горло Эймонду, но тот успевает чуть отодвинуться и почувствовать его сладкий вкус на языке, посасывая слегка обмякший член и вытащив пальцы, ведя подушечками пальцев по чувствительном, дрожащему колечку мышц, чувствуя, как пальцы только сильнее становятся липкими и грязными от этого. Эймонд наконец-то выпускает его из плена своего влажного и горячего рта, чувствуя, как он проходится языком по мошонке, спускаясь ниже и вылизав начисто в считанные секунды его между ягодиц, оставляя поцелуй на пояснице, прямо между двумя ямочками на ней. — Теперь ты можешь считать, что сегодня тебя ждет очень радушная ночь в нашей постели, — он улыбается, смотря на то, как его муж более трезвым взглядом смотрит на него, укладываясь обратно на спину. — Потому что я еще не закончил. И Люк ждет ночи, чтобы снова почувствовать его рядом.