Огонь, вода и медные трубы

— Эй, Фушигуро! Нобара помахала ладонью, и Фушигуро, с коктейлями в руке выискивающий в полутьме знакомые силуэты, двинулся в их сторону. Лицо у него было кислее некуда. — Может, все-таки не стоило его сюда тащить? — уже второй раз за вечер с сомнением в голосе спросил Итадори, склонившись над столиком, на что Нобара, сидевшая напротив, категорично замотала головой. — Не придумывай. Что значит «не стоило»? — она подхватила у подошедшего Мегуми свой очередной цветастый шипучий коктейль с игривой долькой апельсина, надетой на край бокала, и назидательно подняла руку. — Посмотри на это, Итадори. Она обвела темное, забитое людьми под завязку помещение пальцем, и Юджи послушно огляделся, перевесившись через перила второго этажа. Клуб был не то что бы большой — барная стойка недалеко от выхода, несколько столиков на первом этаже, небольшой танцпол, узкая лестница, ведущая наверх. Диджейское место пока пустовало, поэтому, несмотря на количество посетителей, еще можно было говорить, не раздирая глотки. Фушигуро протянул Юджи его джин-физ и флегматично уселся на диван рядом с Кугисаки: — Клуб как клуб. Чего мы тут не видели? — Да вы издеваетесь! Какой еще «клуб как клуб»! — Нобара, оскорбленная до глубины души, со звоном стукнула бокалом по столу. — Итадори впервые в Ни-чоме! Это же эпохальное событие! Мы обязаны надраться! Она воинственно подняла сжатую в кулак руку вверх: — Я не собираюсь держать себя в руках этой ночью, не после всех этих лет, что вы меня кидали! Тем более, не после того, как мой дорогой, любимый друг, наконец-то осознал себя! — она повернулась к Итадори, сладко захлопав ресницами. Юджи едва не выплюнул свой джин-физ обратно и, прокашлявшись, возмущенно замотал головой: — Какое еще осознал себя? Я просто сказал, что хотел бы посмотреть! И вообще, какое отношение это имеет к Фушигуро? Мегуми, медленно потягивающий алкоголь с видом, как будто его все это не касается, прищурился: — Опять шепчетесь у меня за спиной? Нобара успокаивающе похлопала его плечу: — Он просто беспокоился за твою психику. Итадори, ты не волнуйся, Фушигуро, в отличие от тебя, не впервой. Лицо Мегуми стало еще кислее — он хорошо помнил знаменательный разрыв Кугисаки с прошлой пассией, после которого он был вынужден эвакуировать подругу из «Голд Финжера» в совершенно невменяемом состоянии. Нобара тогда заблевала ему новую куртку, а Фушигуро клялся и божился, что никогда в жизни больше не ответит на ее звонки в полтретьего ночи. Итадори все еще немножко винил себя — его не было в Токио, чтобы поддержать подругу как полагается. — Тем более, — вдохновленно продолжила Нобара, потягивая коктейль через трубочку, — если мы с тобой надеремся, нужно, чтобы хоть кто-то оставался более менее вменяемым. Это первое правило дружеских попоек, если ты не забыл. А из нас троих пить умеет только Фушигуро. Так что мы просто обязаны отменно напиться и натанцеваться! Тем более, с этого момента ты угощаешь! Итадори опешил: — Почему это я? — Как почему? — Нобара снова захлопала глазами. Юджи перевел недоуменный взгляд на Фушигуро, но тот поддакнул Кугисаки: — Ты обещал. — Когда это? — Юджи потерял дар речи. Он не помнил, когда и главное почему он мог так опростоволоситься. Ему едва хватило денег на новый переезд в Токио — все сбережения, которые он накопил на бесконечных подработках в Сендае, пока ухаживал за дедом, съели похороны и учеба. Какие тут попойки и клубы! — Да не может быть! Фушигуро невозмутимо выудил из кармана телефон, пощелкал по экрану, а потом сунул Юджи под нос убедительное доказательство. В чате лайна, рядом с аватаркой, в которой Юджи неутешительно признал свой аккаунт, висело сообщение месячной давности, неумолимо гласящее: «Ребята, договор подписали, меня наконец-то официально приняли на должность! Со следующей зарплаты проставляюсь я!» и смазанное селфи самого Юджи, широко улыбающегося во все тридцать два со смятыми бумажками в руках. Итадори простонал и упал лицом в столик, едва не разлив свой напиток: — Какой кошмар, что я наделал. Нобара покачала головой, глядя на его страдания, и залихватски хлопнула его по плечу: — Первая настоящая зарплата всегда улетает в первую неделю, Итадори, такова взрослая жизнь! Так что хотя бы ты прекрати киснуть, в конце концов. Не нарушай баланс нашей команды. Мы должны наверстывать упущенное! Ты наконец-то вернулся в Токио спустя два года, так что мы просто обязаны вспомнить молодость! Юджи простонал еще раз, не поднимая головы. Если под «вспомнить молодость» имелись в виду их легендарные попойки с первых курсов — да, Юджи предпочел спасовать. — Откуда в тебе столько сил, Кугисаки? — пробубнил он. — Ты начала работать раньше нас всех, разве ты не должна уже потерять веру в жизнь и просто проживать от одних сверхурочных до других, моля бога о скорейшем избавлении от этого ада? — Ни за что на свете! — Кугисаки фыркнула, закинув себе в рот апельсиновую дольку. — Это офисное проклятье никогда меня не сломит. И кто из нас двоих еще должен потерять веру? Отчислиться на последнем курсе и вернуться в родную деревню? Я бы просто не встала с кровати больше никогда, так бы и померла. Юджи улыбнулся, закусывая губу, — он ценил, что друзья никогда не делали из всего произошедшего два года назад большое событие и не обходили вопрос стороной. В Сендае его просто доводили до ручки эти бесконечные соболезнования и тяжелые вздохи от соседей и знакомых: «Ах, бедный остался совсем один!», «Какой хороший внук, вернулся из Токио, чтобы ухаживать за больным стариком! Не то, что нынешние дети!». Только на силе этого раздражения он и смог двигаться дальше — чтобы исполнить последнее желание деда. Найти способ помогать людям. В какой-то мере он был благодарен судьбе — если можно было так иронично отзываться о мучительной смерти дорогого родственника, угасающего день за днем от распространяющихся по телу метастаз. Без всего этого Юджи так и остался бы безмозглым придурком, прожигающим чудом доставшуюся спортивную стипендию в столичном университете на тусовки, автоматы пачинко и новые выпуски Джампа. Он и доучился-то до последнего курса только благодаря друзьям и баскетбольному клубу. — Брось это нытье, Итадори, — неожиданно мягко сказала Кугисаки, Юджи даже вздрогнул. — Ты заслужил отдохнуть и повеселиться. Ты хорошо постарался. Кто же знал, что такая балда, как ты, реально возьмет и сменит профессию? Еще и в Токийский департамент прошел. Ты отлично справился. У тебя все получилось, ты можешь собой гордиться. Но и про нас не забывай, да? Что бы ты без нас делал, а? Юджи улыбнулся шире. Он все еще помнил, как Кугисаки с Фушигуро появились у выхода из крематория — ни звонка, ни сообщения, просто приехали, бросив все свои токийские дела и молча предложили свои объятия. Юджи плакал так сильно, что у Фушигуро закончились салфетки, и им пришлось обратиться к сотруднику на ресепшене. Он был так рад, что собирать прах дорогого человека трясущимися в руках палочками ему пришлось не в одиночестве. — И правда, — он по-доброму усмехнулся. — Что бы я без вас делал? — Так что готовь кошелек, мы сегодня отрываемся. И хватит страдать, в самом деле, ты должен впитывать впечатления. Ну, как тебе? Итадори, все еще лежа на столе, повернул голову и с сомнением скосил взгляд на соседние столики — пялиться было невежливо, но он все равно периодически оценивающе оглядывал контингент. Насмотреться Юджи успел еще до — они пришли на Ни-чоме заблаговременно, пропустили пару стаканов пива за уличными столиками под причудливыми радужными ториями. Итадори уже шокировался видом мужчин в портупеях и с голыми задницами, которые прохаживались по району с таким видом, как будто так было и надо (и это несмотря на декабрь!), поэтому после всего клуб, в котором они решили провести вечер, казался чуть ли не адекватным. Было ли дело в том, что Нобара решила не эпатировать Итадори для первого раза (Юджи, пожалуй, сам бы признал, что еще не готов к вогу, драг-шоу и кинки-вечеринкам), но к выбору места она подошла с умом. В лучшие времена Юджи любил танцевать, так что она справедливо предпочла бару с приличной барной картой танцевальный клуб. Мероприятий не было запланировано, поэтому в основном все были в кэжуале, за исключением пары завсегдатаев в кинки-образах, но в остальном… Да, Юджи несомненно ожидал чего-то более экстравагантного, но люди были как люди — на его вкус даже слишком обычные. Да, парни были миловиднее и одеты куда более вызывающе, чем в обычных клубах, некоторые даже носили макияж, справа чувственно сосалась пара лесбиянок, но за исключением этого… Он скосил взгляд на шумную компанию, расположившуюся через два стола от них, и с облегчением заметил парня с яркими белыми волосами, почти светящимися в полумраке клуба. Ну, по крайней мере, Юджи был не один здесь с крашеными волосами, хоть что-то! Мужчина, развалившийся на диванчике и вытянувший какие-то невероятно длинные ноги в высоких брюках вдоль прохода, склонил голову, приспустил с носа солнечные очки, будто заметил, что на него пялятся, — а потом улыбнулся и помахал рукой. Юджи слабо дрогнул уголками губ в ответной неуверенной улыбке и, поспешно отвернувшись, выпрямился. — Не надо делать из этого событие! — наконец выдал он. — Как еще не надо? — Кугисаки возмутилась. — Я уже три года твержу, что ты у нас на самом деле за обе команды, а когда ты наконец признал очевидное, я не должна делать из этого события? Между прочим, Фушигуро, гони мне деньги, я выиграла спор. Фушигуро покачал головой и пригубил свой виски с колой: — Я вычту это из моральной компенсации за сегодняшний вечер. — Я не признал! — возмутился Юджи. — Я не признал, хорошо? Я просто… — Не дави на него, Кугисаки, ты смотри, у него же и так слом идентичности, а ты его торопишь… — Фушигуро, и ты туда же? — Юджи шлепнул себя ладонью по лицу. — Давай, колись, Итадори, на какого красавчика ты запал, раз даже до такого дурачка, как ты, наконец дошло? — Кугисаки не обратила никакого внимания на его демонстративный фейспалм. — Все стало очевиднее некуда еще два месяца назад, когда вы с Тодо познакомились. — Эй! Не приплетай сюда Тодо. У нас с ним дружба. Друж-ба! — по слогам протянул Юджи для убедительности. Нобара фыркнула: — Ну да, ну да… — Тем более, у него вообще-то девушка есть! — Ладно, дай мне минуту… Кто же заставил нашего тупицу наконец-то прозреть? Это кто-то с работы? Юджи сделал непроницаемое лицо, но Кугисаки этим было не провести: — Ага! Значит, с работы… Ты говорил, что у вас там есть серьезные ребята… Это начальник? Начальник, да?! — Нобара едва не опрокинула свой коктейль. — А-а, Юджи, кто бы знал, что тебе нравятся мальчики постарше! — Да не так, все не так! — Юджи возмущенно замахал руками. — То есть, Нанамин конечно, ничего такой… — тут же поправил он себя, чувствуя, как против воли теплеет лицо. — Я бы даже сказал, секси, тут нужно быть слепым, чтобы… Да что ты ржешь! Юджи раздраженно стиснул свой стакан. Но Нобара только рассмеялась: — Да все нормально, что ты как девица на выданье, в самом деле? Ну, подрочил ты на своего горячего старого босса, с кем не бывает? Юджи поперхнулся коктейлем и закашлялся — уже второй раз за вечер. Кугисаки его убьет когда-нибудь своими шутками. — Нанамин не старый! И я не дрочил! Почему ты вечно все опошляешь? — Она просто судит по себе, Итадори, ты уже должен был привыкнуть. — Ну так что? — продолжила допрос Нобара. — Он все-таки тебе нравится, иначе стал бы ты соглашаться? — Так и знал, что ты не отстанешь… — Юджи простонал, отставив коктейль в сторону от греха подальше, и развалился в кресле. Он обвел взглядом темное помещение и сглотнул: — Я не знаю. Мне кажется, я немного… запутался. Я никогда не воспринимал твои шутки про ориентацию всерьез, да и не нравились мне парни раньше. Но он… Он типа реально крутой. Ответственный. И ко мне хорошо относится. Хотя и ворчит постоянно. Нобара расплылась в мерзенькой улыбке: — Вот так это всегда и происходит, дорогой мой Итадори-кун. Сначала ты просто думаешь, что семпай классный, потом начинаешь искать его фотки в инстаграме, а в один прекрасный день обнаруживаешь себя один на один с гей-порно, и… — Хватит! — Юджи в мгновение ока перегнулся через стол и захлопнул ей рот ладонью. — Кугисаки, имей совесть, что ты несешь, мы же на публике! — Мы в гей-клубе, — проворчала Нобара, отталкивая его руку. — О чем, ты думаешь, здесь говорят люди? — Хватит пихаться, — Фушигуро раздраженно усадил их на место и внимательно воззрился на Итадори, складывая руки на груди. — То есть, ты все-таки в него влюбился, да? — Я не знаю, — Юджи тоскливо взглянул на него в ответ. — Я долго думал, что просто, ну, девушки у меня давно не было, все дела, — он нервно пожевал губу. — Но он… Он реально крутой, да. — Да мы поняли, что он крутой — Кугисаки нетерпеливо застучала пальцами по столу. — Но ты же не просто так согласился сюда прийти? Значит, что-то все-таки изменилось? Итадори замолчал, уперевшись глазами в пол: — Ну… — он неловко потер рукой шею. — На днях у нас был приветственный ужин для новичков… — Та-а-ак, — Кугисаки предвкушающее подняла брови, ожидая продолжения. — Мы выпивали, — Юджи зажмурился. — И он похвалил меня, сказав, что у меня отличные показатели для первого месяца! — И-и? — Нобара была не удовлетворена. — И он потрепал меня по волосам, — Юджи окончательно смутился и неуклюже вцепился потными ладонями в край своей толстовки. — И? — настойчивее спросила Нобара, склоняясь над столом. — И я почувствовал что-то. — Что-то? Что именно, Итадори, давай быстрее, не заставляй меня клещами из тебя вытаскивать подробности! Юджи через силу поднял на нее горестный взгляд: — Ну, типа, бабочки в животе, вот эти все дела. Кугисаки разочарованно застонала и плюхнулась спиной обратно на спинку дивана. — Я думала будет пикантная история, как вы столкнулись в душевой после смены, а тут… Господи, Юджи у тебя не было девушки два года, а не два десятилетия, когда ты стал такой нежной овечкой? По волосам он его потрепал, — она фыркнула. Юджи попытался успокоить заколотившееся сердце — он действительно не понимал, что с ним происходит в последний месяц. Два года в Сендае, сначала ухаживая за больным дедом, а потом впопыхах переучиваясь на курсах, он и думать не думал ни про какие отношения, а по возвращении в Токио на него словно обрушилась вся жизненная энергия, запертая где-то внутри все это время. Хотелось вставать по утрам, бежать на смену, мотаться по торговым центрам по выходным, скупая на остатки сбережений домашние безделушки для его жалких двенадцати квадратных метров в общежитии. Хотелось брать штурмом спортзал, гулять по Синдзюку часами, впитывая в себя шум улиц и наедаясь до отвала в тематических кафе, дрочить хотелось просто невмоготу чуть ли каждые три часа, а когда его наконец-то познакомили с командой — еще и это. Но Юджи определенно был не виноват, что у Нанамина были такие красивые руки, такая твердая осанка и такой волевой характер. В такого мужчину и влюбиться чуть-чуть было не страшно, да? Юджи тоскливо вздохнул. За что ему было все это? Почему его тело вдруг решило, что мужские руки и низкий голос — это именно то, от чего у него должны появляться бабочки в животе? Неужели высоких девушек с большой задницей этому проклятому куску мяса было мало? Снизу раздался рев толпы, и вся троица невольно обратила взгляд на первый этаж — наконец-то объявился диджей, и посетители, уже разогретые алкоголем, начали подтягиваться к танцполу. Повисшая в разговоре пауза стала неприятно давить на Юджи. И зачем он только рассказал? Глупость полнейшая. Еще и сам навязался в этот клуб, толком ни в чем не разобравшись. У него впервые после смерти деда появился человек, который ему действительно понравился. Еще и мужчина. К неловким шуткам Кугисаки про его ориентацию на первом курсе он привык и никогда не придавал этому значения. Но теперь… Ему хотелось понять. Он действительно влюбился? Ему правда нравились парни? Фушигуро, заметив его подавленность, попытался вырулить диалог в конструктивное русло: — Итадори, а ты не думал, что это просто… ну, восхищение? Он крутой специалист, опытный в твоем деле, понятно, что ты будешь писаться кипятком от того, что кто-то вроде него теперь тебя опекает? — Может быть… — Юджи заелозил трубочкой в кубиках льда на дне своего стакана, тяжело вздохнув. — В любом случае, это неважно. — Что? — переспросил Фушигуро, наклоняясь ближе — внизу диджей стартанул долгожданный сет, и теперь им приходилось перекрикивать музыку. — Я говорю, что это неважно! — повторил Юджи громче, тоже склоняясь над столиком. — Почему? Он вздохнул и поднял на друзей несчастные глаза: — У него уже есть любимый человек. Друзья замолкли на секунду, а потом переглянулись. — И ты молчал? — Кугисаки взвилась, едва не набрасываясь на Итадори. — Так у нас тут неразделенная любовь! — Женат? — только и спросил Фушигуро, хмуро взявшись за свой стакан. — Вроде, — Юджи пожал плечами. — У него есть кольцо. — О, небеса, за что мне все это… — Кугисаки потерла пальцами виски. — Я не знаю… Я думал о том, что сказал Фушигуро. Если бы это было просто восхищение, мне должно быть все равно, верно? Но, когда я думаю об этом — о том, что у него есть кто-то, — то почему-то… — Юджи стиснул футболку на груди в кулаке и зажмурился. — Становится больно. В разговоре снова повисла неловкая пауза, которую заполнили крики с первого этажа. — Так, — Кугисаки внимательно оглядела Юджи с ног до головы и прищурилась. — Нечего нюни распускать, встречаться с боссом — это все равно моветон. А насчет последнего… Восхищение, не восхищение — все это теория. А вот мы проверим на практике, — Кугисаки залпом опустошила свой бокал, поднялась на ноги и, сверкая глазами, схватила Юджи за рукав. На ее лице появилась шальная улыбка: — Нравятся тебе мальчики или нет. И, выдернув Юджи с места, она потащила его по лестнице вниз, на первый этаж, где возбужденная толпа уже начала бесноваться под диджейский сет. — Эй, когда закончите, возьмите мне еще виски! — крикнул им вдогонку Фушигуро, но не получив никакого ответа, досадливо цокнул и достал из кармана телефон. Убивать время в социальных сетях он бы предпочел дома, но это было всяко лучше, чем тащиться в ночи искать двух нажравшихся придурков по всему Ни-чоме. Стоило сделать шаг на танцпол — Юджи сразу же окатило жаром. Все было другим — температура, ослепляющая цветомузыка, атмосфера, дыхание ритмично двигающейся толпы, оглушающий бит, отдающий не только в уши и в голову, но пробирающийся в каждую клеточку тела. Юджи так давно не танцевал, что тревожная предвкушающая дрожь невольно сдавила ему легкие и горло. Он задушенно вцепился в руку Кугисаки, резво протискивающейся в центр зала, и с трепетом впитывал в себя жар и твердость тел, с которыми он ненароком сталкивался руками и ногами. Он извинялся, неловко улыбаясь красивым девушкам, миловидным парням, ловя ответные улыбки, возбужденные, игривые, исступленные. «Не извиняйся, малыш, можешь потрогать еще», — едва расслышал он кокетливый крик себе в спину, но не успел даже оглянуться, как толпа поглотила говорившего. Кугисаки наконец остановилась, найдя удовлетворившее ее место, развернулась и с широкой улыбкой впечатала руки Итадори в плечи: — Ну как? — прокричала она ему в ухо и на пробу качнула бедрами, подхватывая ритм. — Готов взорвать танцпол? Как в старые добрые? Юджи улыбнулся — на первых курсах они действительно вытворяли что-то возмутительное едва ли не в каждом клубе в Шибуе. — А это ничего? — закричал он в ответ. — Что мы с тобой? Нобара рассмеялась: — Дурак. Это гей-клуб, а не экзамен на ориентацию. Всем плевать, главное не приставать к тем, кто не хочет, не блевать, и… не наступать мне на ноги, черт тебя побери, Итадори! Юджи виновато рассмеялся. Нобара еще что-то возмущенно кричала, но ее заглушил усилившийся бит. Итадори прикрыл глаза и глубоко вдохнул спертый воздух, погружаясь в атмосферу. Ему нравилась музыка в клубах. Фушигуро, однажды выразительно окрестивший его музыкальные предпочтения «электронным пердежом», наверное, был прав — Юджи в отличие от него, ни черта не понимал в музыке. Но треки в клубах ему нравились: нравился их четкий глубокий ритм, поднимающий дрожь откуда-то изнутри, резкие синтезированные мелодии и захватывающий дух бешеный темп, так и подбивающий поскорее привести тело в движение. Юджи выдохнул и открыл глаза. Во вспыхивающем и гаснущем свете прожекторов лицо Кугисаки красиво озарилось счастливой улыбкой. Она двигала плечами и бедрами свободно и непринужденно, изгибалась, как кошка, вскидывала руки. Танцевала она все так же офигительно, как и четыре года назад. Юджи почувствовал, как быстрее застучало его сердце, а ноги сами приятно согнулись в коленях в удобную стойку. — Давай же! — закричала Кугисаки, и он, вскинув голову и закрыв глаза, наконец отдался музыке. Оглушающий бит сам направлял его тело, подсказывал, когда опустить плечо, когда изогнуть торс, когда притопнуть ногой. Он едва успевал направлять руки и ноги вслед за безумным ритмом диджейского микса, а внутри бился разгоняющий кровь адреналин. Кугисаки восторженно закричала, глядя на него, и тоже пустилась в пляс. «Это невероятно», — думал Юджи, задыхаясь и ловя в ослепляющем мерцании обрывки чужих восторженных улыбок, увлеченных взглядов и ответных движений. «Это невероятно, боже, как же я давно не танцевал». Он чувствовал, как начинает задыхаться, как пот струится по лбу и спине, вздрагивал от случайных столкновений, но его хлопали по спине, подбадривали свистом, восхищенными криками, и Юджи забыл обо всем, только танцевать, танцевать, быстрее, сильнее… Скретч оборвал мелодию на пике. Юджи неловко оступился, его поймали, чужое горячее дыхание обожгло ухо: — Парень, ну ты зажег! Юджи продрало возбужденной дрожью, и он неуклюже выпрямился, взглянув на поймавшего его парня — тот широко улыбнулся, а потом клуб прорезал новый оглушительный сэмпл, и толпа взревела. — Потанцуй и с нами тоже! — незнакомые девчонки, танцевавшие рядом, со смехом утянули его в свой круг. На третьем треке Юджи начало казаться, что в его коктейль точно что-то подмешали. Он выпил-то всего два, но чувствовал себя словно под кайфом. В какой-то момент их дикий тройничок с абсолютно безбашенными девочками, которые вертели задницами и по-видимому пытались затанцевать друг друга до смерти, влетела свежая кровь, и Юджи обнаружил себя в горячих объятиях незнакомого парня. Итадори поднял голову и в мерцающих отсветах цветомузыки увидел миловидное лицо — не старше его самого. — Не смог удержаться, глядя на то, как ты танцуешь, — прокричал парень ему в ухо, двигая бедрами в такт музыке. Юджи пробрало приступом паники — большие руки, лежавшие на его талии, были никак не сравнимы с маленькими ладошками девушек, — но парень ободряюще улыбнулся, и Юджи дернул уголком губ. Он же за этим сюда и пришел, попробовать? Он не мог соврать, этот восхищенный взгляд, направленный на него… льстил. Юджи почувствовал себя еще горячее — хотя, казалось, куда еще? — закусил губу от неясной дрожи, и тоже двинул плечами в такт музыке. Танцевать вместе с девчонками было весело, разве с парнями должно быть по-другому? В какой-то момент его руку перехватили, утянули, и перед ним возникло уже новое лицо. Юджи даже не успел разглядеть его черт, но явственно увидел все тот же восхищенный взгляд, и в животе против его воли растеклось что-то жгучее и безумное. Он нравится. Им восхищаются, его хотят. Он двинул бедрами, губы сами растянулись в вызывающей улыбке, а движения стали плавнее. Сексуальнее. Глаза незнакомого парня напротив почернели. Юджи не успел понять, когда чужие руки опустились с его талии ниже, сильные мужские ладони сжали его поясницу, прижали ближе… — А ну! — сзади раздался строгий голос Кугисаки, которая вмиг оказалась рядом и пихнула мужика плечом — ее руки были заняты коктейлями. — Отставить приставания! Прикосновение вмиг закончилось, и незнакомец виновато поднял руки. — Прости! — он мягко улыбнулся Итадори, склоняясь ближе и перекрикивая музыку. — Думал, ты не против. Офигенно танцуешь, сладкий! Он почтительно освободил пространство для подошедшей Нобары — та запихнула его собственный бумажник в задний карман его джинс (и когда только успела стащить!), всучила Итадори коктейль, и тот мигом вылил в себя половину. — Стоило тебя на минуту оставить! — она цокнула языком и покачала головой. — Но я вижу, с принятием, кажется, все в порядке? Она залихватски улыбнулась, подняла бокал, они чокнулись, и Юджи просто не смог не улыбнуться в ответ. — Кажется, я собираюсь спустить половину зарплаты за одну ночь! — он расхохотался от души, задыхаясь от нехватки воздуха. — Это слишком офигенно, боже! Ты должна была вытащить меня раньше. Ребята здесь так круто танцуют! — Что говоришь? — переспросила Кугисаки, наклоняясь ближе и перекрикивая усиливающуяся музыку. — Я говорю, танцуют круто! — Это ты в «Кэмпи» не был! — она ухмыльнулась. — Там и костюмы — закачаешься! — Так хорошо, а я еще даже не пьяный! Они закончили первый раунд еще одним коктейлем и поплелись на второй этаж, абсолютно выжатые. Кугисаки плюхнулась на диван, привалившись к Фушигуро, флегматично пролистывающему ленту новостей, и протянула ему его очередной виски с колой. Юджи развалился на своем стуле и наконец-то скинул с себя толстовку — футболка внутри была мокрой, и почему он только не снял раньше? Думал, отделается легким дрыганьем телом в такт? Когда такое проходило с Кугисаки? — Я сейчас сдохну, — пожаловался он и присосался к своему джин-физу. — Фушигуро, ты представляешь, я только отошла, а он уже обжимается с каким-то парнем! И он тут мне про ориентацию задвигал? — Он сделал это неожиданно, я не хотел! — Юджи вскинул руки. — Да ты танцевал так, что… — Фушигуро, отвлекшийся от листания ленты, запнулся на полуслове и поднял на Юджи осуждающий взгляд. — Что не скажешь, что не хотел. Кугисаки присвистнула: — Фушигуро, что это? Нам и в твоей ориентации теперь сомневаться? Не надо, должен быть у нас хоть один нормальный человек в компании! Мегуми закатил глаза. — Ты смотрел? — Юджи восторженно улыбнулся. — Смотрел, да? Фушигуро, ты просто обязан пойти потанцевать! Ты не представляешь, как это весело! — Не вижу ничего веселого. — Отстань от него, Итадори. Он сам потом поймет, что упускает. — Знаешь, мне хватает беготни в офисе с этими проклятыми бумажками, чтобы я еще после рабочего дня носился по танцполу, как угорелый. — За твою зарплату грех не побегать, знаешь ли, — проворчала Кугисаки, а потом вздохнула и подперла рукой щеку, бросая взгляд на беснующуюся внизу толпу. — Эх, я надеялась познакомиться с какой-нибудь миленькой девочкой, а в итоге звезда вечера тут ты, — она обиженно сощурилась на Итадори. — Что ты будешь делать в качестве извинений? У тебя даже нет подруг, с которыми ты мог бы познакомить, ну как так? Куда ты дел все твое очарование, за тобой же в универе полкампуса бегало? — Слушай, где я тебе сейчас возьму девчонок, не на улице же мне знакомиться? И не на работе… А! — Юджи встрепенулся. — Я совсем забыл рассказать в прошлый раз: к нам перевели новенькую из Кото, представляете? Она ничего так, сильная, с ума сойти можно, жмет сотку! — У-у, — Нобара расплылась в улыбке. — Женщина в вашем обезьяннике, правда что ли? Я бы замутила, это вроде горячо. Есть фотки? Познакомишь? — Да ну тебя! — Юджи справедливо оскорбился на «обезьянник». — После Тодо я дал слово больше вас с коллегами не знакомить. Это был такой позор! — А кто виноват, что Фушигуро не умеет делать нормальное лицо и что вы с Тодо такие тупицы? Поверь, нам хватает тебя одного! — Эй, я не тупица! Ты хоть знаешь какие были тесты в Токийский департамент? — Кого ты пытаешься надуть, ты едва набрал проходной балл на письменной части. — У меня нормальное лицо, — бросил между делом Фушигуро. — Да в каком месте? — взвилась Нобара. — Сидишь с такой физиономией, как будто мы тебя насильно сюда притащили! — Так и было, — парировал Мегуми. — Тут даже не поговоришь нормально, и что вы находите в подобных местах? Ответить было нечего. — Ну, покажи, фотку, ну что ты зажал, в самом деле, Итадори, а? — заклянчила Кугисаки. Итадори простонал — она была просто невыносима. — Ладно, черт бы тебя побрал! Он порылся в галерее телефона, которая была забита фотографиями еды из ресторанчиков, на которые он совершал редкие набеги раз в две недели, еще более редкими селфи с Кугисаки и Фушигуро, то тут, то там мелькали фотографии их рабочей команды на смене. Но добрую половину занимали фотографии из качалки — Юджи любил фиксировать свой прогресс, а когда они спелись с Тодо, который научил его позировать, вообще сошел с ума. Им предоставляли абонемент в один и тот же зал, недалеко от работы, так что все неизбежно пересекались друг с другом. Кроме Нанамина — тот жил в чуть дальше, а выходные ненавидел проводить где-то, кроме дома. В груди закололо — конечно, зачем ему, когда дома его ждет любимый человек. Юджи помотал головой, отбрасывая грустные мысли. Ну и что ж, не видать ему горячей груди босса в мокрой футболке, переживет. — Нашел, — наконец воскликнул он и сунул Нобаре экран под нос. Кугисаки приблизилась и придирчиво вгляделась. На фото Юджи запечатлел Маки и Тодо вдвоем — последний снова подбил новенькую на очередное соревнование в весах, после которого весь зал просто умолял сделать парные фото. — Эй, что ты мне показываешь? — нахмурилась она и едва не шлепнула Итадори по лицу. — Зачем мне ее спина, ты мне лицо покажи? Юджи оскорбленно захлопал глазами: — Ты с ума сошла? Ты посмотри на эти широчайшие. Да она же просто бомба! А задница какая, а? А какая трапеция? — Не забивай мне голову этой своей тупой бодибилдерской чушью! — Нобара закатила глаза — когда дело доходило до качалки, Юджи просто был одержим. — Ладно, сейчас, — Итадори от сосредоточенности даже высунул язык, пролистывая галерею. — Вот смотри. Нобара обратила критический взгляд на экран и… потеряла дар речи. У девушки на фото были короткие темно-зеленые волосы, круглые очки, волевой, убийственный взгляд. Она скользнула взглядом вниз и едва не растеклась по стулу от увиденного. Короткий топ, демонстрирующий все — внушительные плечи, мускулистые руки с вязью мышц и жил, крепкий пресс. Свободные спортивные штаны — обычный адидас, но он так сексуально низко сидел на ее бедрах. — Она вроде как… Горячая, — Нобара едва вспомнила как дышать. — А есть еще, покажи? Какая она? — Хм… Она мне нравится! — Юджи улыбнулся. — Она очень серьезно относится к работе, семпаев уважает и Нанамина тоже! Она… Хм, не любит вегетарианскую пищу, — оттараторил он то немногое, что успел узнать о новой коллеге. — Хвала небесам, я не веган, — Кугисаки выдохнула и схватилась за свой стакан. С каждой секундой пьяная улыбка на ее лице становилась все шире. — Чего? — Юджи подозрительно прищурился. — Итадори, теперь ты обязан меня с ней познакомить. — А? — Юджи нахмурился. — Я же сказал, что не буду. — Ты обязан. Ты сам показал мне эти невероятно горячие фотографии, теперь ты должен взять ответственность. — Нобара, ты с ума сошла, с чего ты вообще взяла, что она по девочкам? Кугисаки ухмыльнулась. — Короткие волосы и развитый верх? — она накрутила прядь волос на палец со знающим видом. — Да тут не нужно быть гением, Итадори. — Чего? О чем ты? — Девчонки, которые по мальчикам, будут качать задницу, а не плечи, уяснил? Она должна быть по крайней мере, би. Вот и проверим мой гей-радар. Итадори второй раз за вечер звучно шлепнул себя ладонью по лицу: — Ни за что! Я больше никогда не поведусь на твои уловки. Я не буду позориться перед коллегами, мы вместе работаем всего ничего! С чего мне знакомить коллегу со своими друзьями. И Тодо не в счет! — Тодо, конечно, не в счет, мы давно уже уяснили, что у вас там что-то особенное! — Хватит, эти шутки уже… — начал Итадори и замолк, увидев, как Нобара потрясенно пялится за его спину. — Что? — Юджи обернулся, заметив движение рядом с собой. Его окатило запахом крепкого табака и сладких женских духов, и он оторопело уставился на красивую женщину, опирающуюся на спинку его кресла с игривой улыбкой. Она приветливо помахала им рукой. — Сладкие, вы так зажигали! — незнакомка подмигнула Нобаре, которая в безмолвном восхищении уставилась на красивые темные глаза и трогательную родинку на ее скуле. — Шоко, ты с ума сошла, хватит приставать к людям! — к женщине подбежала ее спутница, грозно сверкнула глазами из-под длинной прямой челки и настойчиво потянула ее за рукав. — Хватит позориться, я запрещаю тебе пить больше! Но та отмахнулась и как ни в чем не бывало уселась на край диванчика, столкнувшись с потерявшей дар речи Нобарой плечами, и кокетливо склонила голову, заглядывая ей в лицо. — Вы так отжигали, что даже разожгли старушек, — она подмигнула своей подруге, которая от стыда закрыла лицо руками и по всей видимости собиралась провалиться сквозь землю. — Наши друзья нас кинули и собираются весь вечер сидеть на втором этаже и портить воздух своими унылыми рожами, нам нужна ваша поддержка, — она игриво кивнула в сторону танцпола. — Шоко, хватит клеиться к студентам! Та, которую назвали Шоко, рассмеялась. Кугисаки гордо взмахнула головой: — Я уже давно не студентка, дамочка, но спасибо за комплимент! — она тоже кокетливо подмигнула, и они дружно расхохотались. — Ну, пойдем, только обещай не соблазнять меня, дорогуша. Моя жена очень ревнивая, знаешь? — сказала незнакомка, и взяв за руку обеих, хихикая, слетела со второго этажа, как торнадо. — Итадори, готов ко второму раунду? Давай с нами, — прокричала Кугисаки вслед. Итадори ошалело выдохнул. Что это было? Он не помнил, чтобы в обычных клубах девушки были такие бесстыдные. Он залил в себя остатки джин-физа и похлопал себя по карманам, проверяя наличие бумажника. — Тебе потом взять еще? — спросил он у Фушигуро. — Нет, — тот приподнял свой наполовину полный стакан и критически осмотрел Итадори с ног до головы. — Что? — тот неловко бросил взгляд на свою одежду. Неужели уже успел испачкаться? — Не увлекайся алкоголем. — наконец выдохнул Фушигуро. — И будь осторожнее. На тебя полклуба пялится. Юджи неловко обернулся и словно ощутил эти взгляды — горящие и возбужденные. Но почему-то это не отпугнуло. Он почувствовал только предвкушающую дрожь. — Да, я вроде не девчонка, сам кого хочешь завалю, — он ухмыльнулся и согнул руку в локте, демонстрируя внушительный бицепс. — Ты завалишь, я не сомневаюсь, — Фушигуро закатил глаза. — Я не про это. Не пей слишком много и не теряй голову. Я тебя потом не буду спасать из туалета от неудачного сексуального опыта, понятно? Не порть себе все. Спустившись вниз, Юджи все-таки не удержался и пошел к бару — опрокинуть в себя шот чего покрепче — для храбрости. Найти на танцполе Кугисаки не составило труда — они втроем с новыми знакомыми отплясывали в самом центре, выделывая что-то абсолютно непристойное. Юджи пьяно улыбнулся и поспешил к ним. Две девушки — или правильнее сказать женщины? — поприветствовали его ободряющим криком, тут же утягивая в свой плотный круг. Танцевали они бесстыдно и развязно, нисколько не заботясь о том, как выглядят со стороны, — по крайней мере та, которую звали Шоко, так точно не обращала внимания ни на кого вокруг. Кугисаки не отставала — она уже прилично напилась и теперь беззастенчиво лезла обниматься, не чураясь распускать руки. — А старушки-то — ого-го! — рассмеялась она, проходясь руками по чужой тонкой талии, затянутой в узкую рубашку. Женщина взмахнула челкой и игриво подставилась под откровенный харассмент. Ее даме это не понравилось: — Эй, не кради мою подругу, милая, — засмеялась Шоко, высвободив свою спутницу из чужих рук, притянув себе и откровенно прижавшись промежностью к ее заднице. — Шоко! — закричала та, но ее завлекли в чувственный поцелуй, не дав сказать и слова. Юджи почувствовал, как от этой сцены у него поневоле разгорается возбуждение. Он сглотнул. — Эй, Итадори, я за коктейлями, — Кугисаки, отведя завистливый взгляд от чужих страстных лобзаний, ловко обняла его, скользнув рукой в задний карман его джинс и выудив бумажник. — Тебе что? Повторить? Юджи, так и не отведя взгляда от непристойной сцены, ухмыльнулся: — Давай. Кугисаки скрылась в танцующей толпе. Может, стоило послушать Фушигуро и не налегать на алкоголь, подумал Итадори вскользь. Но когда он, черт побери, еще выберется в следующий раз? В самом деле, Нобара была права — он был просто обязан оторваться за все годы воздержания. — Эй, сладкий, тебя оставили одного? Непорядок! — девушки наконец-то оторвались друг от друга и обратили на него взгляд. Та, которую называли Шоко, прижалась к его спине, вызывающе проведя ладонями по плечам. Юджи засмеялся. И бросился танцевать. Он потерял счет времени и алкоголю примерно на третьем сайдкаре. А в какой-то момент новые знакомые уговорили их с Кугисаки на что покрепче, и после этого все окончательно стало как в тумане. Опьянение как обухом огрело его по голове: вот он смеется с девчонками, дерзко поднимая голову и заливая в себя очередной шот водки, а вот следующий кадр уже смазан, как запоротая часть фотопленки, — Кугисаки что-то ему говорит, но он даже не может сфокусировать на ней взгляд, только глупо улыбается, едва улавливая отдельные фрагменты речи, помещение плывет перед глазами, а мысли разбегаются в стороны, как пугливые насекомые. Юджи обнаружил себя в крохотном туалете клуба черт знает сколько времени спустя — с головокружением, расстегнутой ширинкой, абсолютной прострацией и единственной мыслью, пробивающейся сквозь пьяную дымку. «Не обоссать пол, не обоссать пол…», — твердил себе Итадори, слегка покачиваясь и усиленно примериваясь к унитазу. Ему каким-то чудом удалось не залить все мочой, поэтому вываливался из кабинки он с блаженным довольством и почти что гордостью. Склонившись над раковиной и ловя такие вертолеты, каких у него не было с самого первого курса, он с усилием потер мыльные руки и плеснул холодной водой в лицо. — Эй, парень, ты в порядке? — спросили его, но он отмахнулся, покачав головой. Все пошло кругом от простого движения — если бы Юджи не опирался о раковину, так бы и въехал лицом в зеркало. Он усиленно заморгал, пытаясь вновь найти равновесие. Боже, да он же совсем надрался, осенило его наконец. Нужно было срочно найти Кугисаки и Фушигуро, пока дело не кончилось заблеванной футболкой и потерей сознания где-нибудь под барной стойкой. И как только он так умудрился? Все же шло нормально! Он вышел из туалета спустя пять минут стояния над раковиной и усиленного собирания себя в кучу. Холодная вода немного привела голову в порядок, поэтому он шел более менее твердо. Где же была Кугисаки? Он дважды осмотрел танцпол, но так и не смог найти знакомую рыжую макушку. У бара ее тоже не нашлось. Итадори задрал голову вверх, пытаясь отыскать фигуру Мегуми на втором этаже, но не увидел знакомого лица. «Черт», — внутренне простонал Юджи и еще раз усиленно вгляделся в темноту. Подниматься на второй этаж по крутой витой лестнице казалось непосильной задачей. Юджи помотал головой снова и твердо развернулся к танцполу. Нужно было найти Кугисаки. Он начал протискиваться сквозь танцующую толпу, безуспешно вглядываясь в незнакомые лица в мерцании цветомузыки. Вечеринка и не думала останавливаться, люди резвились как сумасшедшие. В какой-то момент музыка стихла, диджей что-то прокричал в микрофон, раздался четкий попсовый бит, и толпа взревела, моментально признавая трек с первых секунд. Юджи ошалело вздрогнул и едва не споткнулся от неожиданности — его кто-то схватил за руку, утягивая в толпу, люди вокруг начали подпрыгивать и кричать. “Do you ever feel like a plastic bag Drifting through the wind”. Синтезированный женский голос прорезал духоту клуба, как глоток свежего воздуха, — даже сидевшие за баром «старички» повскакивали с мест. Юджи, увлеченный в круг орущей толпой, обалдело улыбнулся, судорожно пытаясь разобрать английские слова, но получалось с трудом, особенно когда все вокруг ревели от радости. “Do you ever feel already buried deep Six feet under scream But no one seems to hear a thing”. Он запнулся от резких движений толпы, но его снова удержали от падения — сильная рука, вовремя возникшая сзади, перехватила его за плечо, не давая завалиться на спину. — Ну-ну, малыш, осторожнее, — едва расслышал он голос и неловко вцепился в чужой рукав. Юджи задрал голову и замер — это был тот самый мужчина, который помахал ему в самом начале вечера. Соседний столик, шумная компания, длинные ноги, белые волосы и солнечные очки. — Стоишь? — спросил мужчина, наклонившись, и Юджи поспешно вернул себе равновесие, освобождаясь от чужой хватки. Мужчина поднял руку, сдвигая солнечные очки на лоб, и время, казалось, замерло на секунду. Итадори застыл с открытым ртом — на него смотрели самые красивые глаза, которые он только видел в своей жизни. Синяя радужка замерцала в отблесках прожекторов, как драгоценный камень, глаза прищурились, мужчина улыбнулся, и у Юджи окончательно перехватило дыхание. Боже, что прямо сейчас произошло? Юджи был уверен, что его сердце остановилось и перестало биться на несколько секунд. Мужчина был просто какой-то неземной красоты! Юджи с интересом оглядел незнакомца, который продолжал ему улыбаться. Иностранец? Глаза синие, а волосы белые, как снег. Нет, разрез вроде азиатский… Юджи опомнился — он же пялится на него совсем как дурак! — Красивые! — поспешно закричал он, по-идиотски указывая себе на глаза. Мужчина прищурился. — Что? — переспросил он, наклоняясь ближе. — Глаза! Красивые! — прокричал Юджи, вставая на цыпочки к его уху. До него донесся красивый искристый смех, и Итадори не смог удержаться от глупой улыбки. Боже, какой он был красивый! Отсмеявшись, мужчина покачал головой и, окинув взглядом беснующуюся вокруг них толпу, снова наклонился, чтобы Юджи мог его услышать: — Не могу поверить, что они все еще крутят эту песню. Юджи панически забегал взглядом по помещению, не находя, что ответить. Он не имел ни малейшего понятия, ни что это была за песня, ни кто был исполнителем. Это был кто-то известный, да? Какая-нибудь Леди Гага и Тейлор Свифт? Боже, если бы он еще знал хоть кого-то, кроме клятой Дженнифер Лоуренс с ее задницей! — А, Годжо, я так и знала, что ты не удержишься, ха-ха! — услышал Юджи знакомый голос позади, обернулся и увидел вывалившуюся к ним из толпы парочку. Шоко — та, которая с родинкой, — поглядела на синеглазого мужчину с дразнящей ухмылкой и, приблизившись, принялась перекрикивать шум: — А ты говорил, никакая ностальгия не заставит тебя выйти на танцпол! Видишь, одной Кэти Перри было достаточно! Мужчина закатил глаза. Значит, он был как раз из тех ее друзей, которые «портили атмосферу своими унылыми рожами»? — Я знала! — Шоко вскинула руку с зажатой в ней пачкой сигарет и бросилась обнимать свою подругу, во все горло подпевая местному хиту, взорвавшему зал. — Baby, you're a firework… — пела она, улыбаясь и влюбленно глядя в глаза своей подруге. Они приблизились к друг другу и начали возбужденно целоваться, вжимаясь в друг друга крепче каждой частью тела. Мужчина посмотрел на своих подруг, потом перевел взгляд на растерянного Итадори, наклонил голову и двинул плечами, безмолвно предлагая потанцевать вместе. Сердце Юджи забилось быстрее. Да, о да, он хотел! Он широко улыбнулся, так, что от улыбки заболели щеки, и зажмурившись от радости, просто задвигался так, как подсказывало тело — покачивая головой в такт музыке, поигрывая плечами и крутя бедрами. Открыв глаза, он встретил восхищенный синий взгляд, направленный на него, и его словно окатили кипятком. Боже, он хотел так станцевать для него. Мужчина был в простой серой водолазке и узких брюках, и выглядел так, как будто действительно не собирался танцевать в этот вечер. Двигался он расслабленно, соблазнительно, а в какой-то момент бесстыдно положил руку на пряжку ремня, присогнув ноги и двинув бедрами так близко к Юджи, что они почти соприкоснулись пахами. Юджи едва не заскулил от этого непристойного зрелища. Они поймали взгляды друг друга и рассмеялись. Это соблазнение было своеобразной игрой — Юджи уже проделывал такое с девчонками, — но здесь все чувствовалось… Незнакомо и от того будоражаще по-новому. Девчонки не были такими высокими, не имели таких пронзительных глаз и таких сильных рук. Его продрало мурашками, и он сделал что-то совсем безумное — прогнулся в спине, схватил дрожащими пальцами край футболки и на секунду задрал совсем чуть-чуть, открывая небольшой кусочек впечатляющего пресса в очевидном и неприкрытом соблазнении. Синие глаза напротив загорелись сильнее. Юджи увидел, как его губы что-то сказали, но не услышал, приблизился, пьяно улыбаясь и продолжая соблазнительно двигать плечами, постучал себя по уху — «не слышу», — а в следующую секунду эти руки оказались на нем, притягивая к чужому разгоряченному телу. — Ты так танцуешь, малыш, просто с ума сойти можно, — горячее дыхание опалило ухо, и Юджи задрожал, ощутив слабость в коленях. Он в одну секунду почувствовал себя бессильным, словно мышечное напряжение разом покинуло все его тело. Легкий проблеск страха смешался с возбуждением, и Юджи беспомощно вцепился в рукава чужой водолазки и вдохнул запах незнакомого парфюма. — Ты чего дрожишь, все хорошо? — большая рука мягко обхватила его за шею, приподняла голову, и Юджи снова увидел эти невозможные, невероятные синие глаза, и забыл вообще обо всем вокруг. — Не нравится? Мне перестать? Юджи ошалело замотал головой, не отрывая взгляда от синих глаз. Мужчина продолжал что-то говорить, Юджи опустил взгляд с его глаз на двигающиеся губы — тонкие, поблескивающие в полумраке, влажные. Бальзам или блеск? Какие красивые и нежные, как у девушки… Мужчина перестал говорить, замолчал, замер, а потом эти губы медленно растянулись в улыбке. Юджи оторопело поднял голову — мужчина смотрел на него с таким понимающим и одновременно озорным взглядом, что Юджи совсем растерялся. «Не отпускай, не отпускай, не отпускай, не…», — только и билось в его голове. — Хочешь?… Голова шла кругом, толпа вокруг ревела, Юджи судорожно цеплялся за его плечи, спину, чтобы стать еще ближе, боже, он упадет, пускай он его еще держит, еще чуть-чуть… еще… — Не отпускай, — прошептал он. А потом мужчина наклонился еще, Юджи почувствовал его дыхание на своем лице, на своих губах, и… — Закроешь глаза, малыш? — попросил самый красивый человек в мире, синева скрылась за веками, и, господи, у него даже ресницы белые, такие длинные, такие пушистые… Он его поцеловал. Если бы Юджи не держали, он бы упал, опустился на пол грудой безжизненных костей, миллиардами расщепленных на атомы молекул. Потому что он точно умер. На вкус этот мужчина был как клубника, швепс и ментоловый освежитель. Он не торопился, с чувством и расстановкой дал ощутить прикосновение губ, медленно и осторожно, словно спрашивая разрешение, разомкнул их мягким движением языка, пососал нижнюю. Юджи вцепился в него сильнее. Он не может стоять, он сейчас упадет… — Я держу, малыш, — сбивчивое дыхание опалило Юджи щеку. — Держи, — проскулил он, а потом губы вернулись, и… О, это не было похоже на девушку. Был ли всему виной алкоголь, или Юджи просто лишился сил? Но он едва поспевал. Влажное тепло скользнуло внутрь его рта, дыхание на щеке стало тяжелым, и они поспешно столкнулись языками. Юджи простонал, обхватывая его за шею, трогая руками короткий ежик волос на затылке, отвечая и лаская его язык своим. Боже, невероятно хорошо. Он застонал еще, вставая на цыпочки, чтобы дотянуться, провести языком по этим мягким тонким губам, вобрать в себя весь вкус, всю влагу, все тепло. Он ненадолго отстранился, чтобы отдышаться, открыл глаза. Мужчина улыбался, на щеках у него красиво цвел румянец. Юджи глупо хихикнул в его объятиях и слизнул остатки вкуса с края своего рта. Бальзам для губ? Все еще сумасшедше херачила музыка, люди вокруг бесновались, но Юджи было все равно. — Хочешь возьму тебе что-то выпить? — спросил мужчина, наклонившись к его уху. Где-то в подсознании Итадори голосом Фушигуро инстинкты о безопасности кричали о том, что это предложение точно принимать было нельзя. Он замотал головой и вжался красным лицом в его водолазку. Мужчина рассмеялся, и от его смеха у Юджи где-то в груди все затрепыхалось. Боже, да что с ним такое? Отсмеявшись, мужчина ласково притянул Юджи за шею и сказал: — Молодец, все правильно делаешь. Если хочешь, закажи и забери сам, я только заплачу. Юджи снова замотал головой: — Не хочу пить, — он опустил взгляд на эти красивые, покрасневшие от его внимания губы. — Хочу… Его поняли без слов — они снова столкнулись ртами, мужчина застонал, и этот звук, едва слышимый сквозь музыку, но ясно перетекший Юджи в губы рокочущей вибрацией, заставил его окончательно потерять голову. Они сплелись совсем тесно, сквозь грубую ткань джинс Юджи почувствовал чужое возбуждение, твердое, горячее и большое, которое прижималось к низу его живота. Он замер, а потом чужие бедра опустились, чтобы сравнять разницу в росте, толкнулись вперед, притираясь к его промежности, и Юджи только сейчас осознал, что у него тоже стоял. У него встал. От поцелуя с мужчиной. «Боже!», — только и подумал Юджи в ответ на новый толчок, и у него точно искры перед глазами посыпались. Потом это движение повторилось, еще и еще. Юджи вцепился в его волосы, агрессивно прикусил губу, получил еще один стон. Господи, господи, господи… Его резко отдернуло назад, и он едва не заревел от обиды, он хотел туда, в эти теплые руки, в этот теплый рот. Он обернулся, чтобы увидеть Фушигуро, держащего его за шиворот футболки, как нашкодившего щенка, да еще и с таким презрительным лицом, что Юджи вмиг пришел в себя. Что он вообще творит? Стало так стыдно. Набросился на взрослого мужика, которого видел десять минут, да еще и так бесстыдно, на глазах у людей? — Пойдем, Итадори, ты совсем налакался, — тон Фушигуро не терпел возражений. Итадори ухватили за руку, он едва успел обернуться, чтобы найти глазами мужчину, и тот понимающе улыбнулся одними уголками губ. От этой улыбки стало совсем дурно. У Юджи мутило перед глазами от возбуждения и алкоголя, он неловко натянул футболку пониже, но помогло не особо, член выпирал из джинс будь здоров. Нобара нашла их у барной стойки, где Фушигуро отпаивал Юджи стаканом воды. — Стоило упустить его из вида, как он уже сосется с каким-то взрослым мужиком, — сообщил Фушигуро последние новости, объясняя состояние Итадори, который был полностью красным то ли от стыда, то ли от возбуждения. Нобара, удивленно оглядываюшая развернувшуюся картину, скривилась: — Я отошла в туалет на десять минут! Итадори, когда я имела в виду надеремся и оторвемся, я не имела в виду это! Боже мой, я понимаю, у тебя неразделенная любовь, все дела… Но может, как-то не торопить события? Ты же был гетеро неделю назад? Юджи звучно поставил осушенный стакан на барную стойку и вытер мокрое лицо рукой. Голова шла кругом, но за пределами танцпола, где хотя бы можно было дышать, стало немного лучше. В самом деле, что он наделал? Мало того, что сосался, так еще и… Возбуждение постепенно спадало. А ведь если бы этот мужик повел его в толчок, Юджи б ведь пошел. Пошел, подрочил и на колени бы встал, если б попросили, и… Перед ним возникло лицо Нобары — она взяла его лицо в руки и внимательно оглядела, оценивая состояние. — Прости, — жалобно сказал Итадори. Кугисаки прищурилась и неутешетельно вздохнула, оборачиваясь к Фушигуро: — О нет, он действительно налакался. Сейчас начнется наматывание соплей на кулак. А я говорила вам поужинать нормально, черт побери! Юджи яростно встряхнул головой, пытаясь сбросить алкогольное наваждение. — Да, надо закругляться, — наконец сказал он и поднял виноватый взгляд на друзей. — Простите, ребят. — Да ты че! — Кугисаки опешила и залихватски хлопнула его по спине, едва не выбив из него дух. — Дело житейское. Пока ты не блюешь, все пучком. Но потерю анальной девственности в толчке клуба, я думаю ты ни себе, ни нам бы не простил. Ладно, народ, на сегодня нам хватит гей-клубов. Давай, мы за куртками, а ты сиди здесь. Юджи неловко залез на барный стул, прислонившись спиной к краю столешницы и глядя на друзей, подходящих к гардеробу. Те как обычно перебранивались. Было паршиво. И с чего его так развезло? Не так много и выпил… Или много? Его окатило волной теплого воздуха — на стул рядом сели, Юджи захотел было отвернуться, но он почувствовал запах знакомого парфюма и просто примерз на месте. — Малыш, ты чего убежал? Его обхватили уже знакомые руки — ненавязчиво, просто легли на плечи, поглаживая и разворачивая к себе. Юджи задрожал от его голоса — его теперь было так хорошо слышно, вдали от музыки и толпы, — такого глубокого и нежного. — Испугался? Или ты не один? Это был твой парень? Он наконец поднял красное лицо, чтобы встретиться с незнакомцем глазами. Мужчина неуверенно улыбался, склонив голову к плечу. Юджи оторопело покачал головой. Улыбка напротив стала шире, и мужчина отпустил его плечи. — Ты мне очень понравился, — доверительно сказал он, поглядев на то, как они соприкасались коленями. — Ты так невероятно танцуешь. Он с восхищением протянул руку к его лицу и с благоговением провел большим пальцем по его скуле: — У тебя такие яркие глаза, малыш. Как солнце. И как ты улыбаешься… — палец невесомо прошелся по краю губ. — Хочу, чтобы ты улыбался мне еще и еще. Юджи сглотнул, сердце снова зашлось в невыносимом ритме. — Может быть… — А ну, вы двое! — голос Кугисаки раздался издалека. Рука вздрогнула и опустилась. Юджи ухватил периферийным зрением лицо подруги, несущейся к ним с куртками в охапке и источающей неподдельную угрозу. Вот, сейчас ему точно пиздец, подумал Юджи. Ему и этому мужику тоже. Но тот, кажется не обратил внимание, и наклонившись, сказал так горячо, что у Юджи, по ощущениям, душа отделилась от тела: — Дай мне свой номер, я тебе позвоню, когда ты будешь трезвый. — Так, — подоспевшая Нобара, готовая защищать честь друга, бесцеремонно взяла мужика за предплечье, крутанула на стуле, разворачивая в противоположную сторону и шлепнула его по руке. — Мы сейчас позовем охрану, ты, старый извращенец. Ты же видишь, он совсем в ауте, имей совесть! Юджи глупо хихикнул и встряхнул головой. Он, кажется, окончательно перестал отдуплять происходящее. Фушигуро, уже одетый в верхнюю одежду, наблюдал за сценой с жалостливым выражением лица. — Итадори, ноги в руки, мы уходим! — Кугисаки засунула Юджи в куртку и за ручку потащила его на выход. Он даже не успел обернуться, как хлопнула входная дверь и звуки ночного клуба исчезли, — они вывалились в ночной Синдзюку, встретивший их сигналящими машинами, свистом ветра и шумом улицы. Холодный воздух остудил голову. Юджи закрыл глаза, подставляя лицо навстречу сухому зимнему ветру, и выдохнул облако пара. В Токио в этот декабрь было неожиданно холодно. Ребята действовали по налаженной схеме — Нобара убежала к дороге ловить такси, оставив их у входа. Фушигуро привалился к стене и смотрел на проходящих мимо людей, периодически поглядывая на Итадори, который пьяно покачивался на ветру и вдыхал свежий воздух. — Ты в самом деле так пьян, — неожиданно Мегуми подал голос. — Или просто мужик так понравился? Юджи заторможенно опустил голову и посмотрел на свои ботинки. — Не знаю. Дверь клуба распахнулась, оттуда вывалилась шумная кампания. Юджи, не глядя, посторонился, чтобы дать людям пройти. Фушигуро долго смотрел на его убитое лицо, потом за его спину, и наконец, вздохнув, оттолкнулся от стены. — Кугисаки так никого не поймает, — сказал он, глядя, как Нобара безуспешно пытается остановить одну машину за другой. — Надо вызывать. И пошел вперед за Кугисаки, оставив его трезветь в одиночку. Юджи шмыгнул носом — от холода из носа потекло, — и по-дурацки повозил ботинком в трещине в асфальте. До уже завтрашней смены еще выспаться и оклематься. Нужно было как обычно собраться у Фушигуро и рубиться в приставку, а не строить из себя мальчика с проблемами с идентичностью. В самом деле. Ему не пятнадцать. Ему уже двадцать три, он работает на серьезной работе, он похоронил деда уже почти два года назад, он уже давно не студент без капли самосознания. Ну и что, что ему иногда одиноко спать в своей дурацкой крохотной комнате в общаге за тридцать тысяч йен, что он завидует Кугисаки, когда она в очередной раз крутит какой-нибудь безбашенный роман с офигенно горячей девчонкой. Ну и что, что первая и последняя девушка его бросила из-за того, что «ты слишком простой, Итадори, мне нравятся более… интеллектуальные парни». Ну и что, что он немножко влюбился в своего начальника — в мужчину, впервые в жизни. Он уже взрослый человек. Он не должен делать глупости. Не должен напиваться и сосаться с первым встречным, имени которого он даже не узнает. Он же не дурак. До добра такие знакомства не доводят, он таких историй наслушался — и от Кугисаки, и от Тодо. Перепихон по пьяни, смазанные сообщения с извинениями-прощаниями-обещаниями, опционально еще и венерички, от которых не всегда помогает защита, — в общем похмелье, отрицание, торг, что там дальше… А потом все то же одиночество, все та же суточная смена, крохотная комната за тридцать тысяч йен. Нанамин со своим чертовым кольцом на безымянном пальце. Он съежился и глубже засунул лицо в ворот куртки. Обкусанные, исцелованные губы жгло на холоде. Его неожиданно обняли сзади, он испуганно дернулся, а когда узнал запах, в груди разлилось предательское тепло. — Напугал, — проворчал он. — Ну же, малыш, не грусти, — сказал мужчина и крепче вжал в себя. — У меня сердце болит, когда у тебя такое выражение лица. — Какое? — Как будто ты упускаешь любовь всей своей жизни. Юджи фыркнул: — Вот это самомнение у тебя. Я тебя впервые в жизни вижу. — Я тебя тоже. Юджи засмеялся в голос, выпутался из чужих объятий и обернулся, чтобы наконец-то посмотреть на него. Мужчина улыбался, нежно и терпеливо, убрав руки в карманы пальто, точно признавая отступление. Глаза у него горели, но то был не пьяный блеск, а что-то другое, что-то, чему Юджи не мог дать названия. — Дай мне свой номер, и я тебя развеселю, — мужчина шагнул ближе. — Я знаю много анекдотов. — О, перестань, — Юджи закатил глаза. Он хотел отпихнуть его, но только слабо ткнул в предплечье, а рука так и осталась на рукаве пальто. Отпускать его не хотелось. — Мои друзья сейчас вернутся и точно тебя закопают, — сказал Юджи. — Пускай. Юджи снова поднял голову. — Ну что мне сделать, малыш? — мужчина склонил голову к плечу. Пар от их дыхания застилал его лицо, но Юджи хорошо мог видеть покрасневшие щеки, синие глаза, в которых плескалось такое неподдельное беспокойство… Разве можно такое выдумать? Юджи снова задрожал, а мужчина, не вынимая из карманов руки, развел их в стороны, распахивая полы пальто, и обнял его, вжимая в себя и укрывая. Юджи благодарно вжался в чужую грудь, вдыхая запах его парфюма — пахло как что-то взрослое и крутое. Надо будет себе тоже такое купить. Он застонал, вжимаясь глубже и вдыхая еще и еще. — Ты так офигенно пахнешь. Мужчина засмеялся и уткнулся носом в его макушку: — А у тебя волосы пахнут костром и медом. Юджи снова потеплел лицом. Ему за всю жизнь не сказали столько лестных слов, сколько сегодня за один вечер. — О, твои друзья возвращаются, — сказал незнакомец. — Кажется, меня все-таки ждет холодная и неприглядная смерть. Ты хотя бы будешь по мне скучать? Юджи усиленно закивал. Конечно, он будет. — Ты отвянешь, мужик, нет? — Кугисаки, кажется, устала бесится. Она только покачала головой на эту картину. — Отлипни уже от него. — Он не против, — мужчина лучезарно улыбнулся. — Верно, малыш? Кугисаки скривилась. — Машина уже подъезжает, давай, «малыш», — передразнила она, — ты первый. — Я оплачу вам такси, — сказал мужчина, бросив на Нобару лукавый взгляд. Кугисаки захлопала ресницами и расплылась в сахарной улыбке, которая всегда появлялась на ее лице при разговоре о деньгах. Фушигуро только фыркнул себе под нос. — Ты пытаешься нас подкупить? — протянула она, оценивающе глядя на мужчину, и ухмыльнулась. — А у тебя получается, оджи-сан! — Твоя подруга меня обижает, — пожаловался тот Юджи, надувшись и обиженно уткнувшись носом в его макушку. Итадори рассмеялся и похлопал его по руке: — Не расстраивайся, даже если оджи-сан, ты все равно горячий. — Езжайте первыми, доверьте вашего друга оджи-сану. Он не обидит. — Еще чего, мы его по-твоему тут караулили для того, чтобы тебе оставить? Разбежался — Кугисаки фыркнула. — Мы раньше него не уедем. Иди давай, пьяница несчастный! Незнакомец чуть отстранился, чтобы взглянуть ему в лицо. — Ты в порядке? Не тошнит? — ласково спросил он, убирая челку с его лица и внимательно рассматривая. — Ох, малыш, какой же ты красивый, дай мне поглядеть на тебя в последний раз… Я провожу тебя до машины. Мужчина все-таки отпустил его, и Юджи задрожал от внезапно исчезнувшего тепла. — Ох, — незнакомец трогательно вздохнул. — Иди сюда, малыш. Он размотал со своей шеи бордовый шарф, и пушистое ароматное тепло окутало Юджи. Пахло парфюмом и кожей. Он заторможенно уткнулся носом в теплую шерсть и поднял на мужчину глаза — тот продолжал улыбаться своей мягкой улыбкой. Юджи тихо рассмеялся, закрывая глаза. — Чего? — недоуменно спросил мужчина, поправляя ткань. Юджи помотал головой, продолжая смеяться. — Дай свой телефон, — наконец сказал он и смущенно протянул открытую ладонь. Улыбка напротив стала такой широкой, что у Юджи от одного ее вида заболели щеки. — Нет, ты это видишь? — Кугисаки где-то позади ошарашенно показывала Фушигуро на все это пальцем. — Он флиртует! Флиртует с этим мужиком! Итадори, я не этому тебя учила! Юджи трясущимися от холода пальцами вбил свой номер, дважды перепроверив цифры, и вернул телефон мужчине. Дорогой. Наверняка последняя модель какого-нибудь айфона. — Я верну, — сказал он, поправив чужой шарф на своей шее. — Потом. Мужчина замотал головой, восхищенно глядя на него. — Не надо. Это подарок. — Такси не будет стоять бесконечно, — напомнила Нобара, кривясь на ванильную сцену, достойную ромкома для одиноких женщин за тридцать. — Заканчивайте уже эту сопливщину. — Пойдем, я заплачу, — сказал мужчина и, приобняв, потянул Юджи к стоящему у тротуара такси, по-джентельменски открыл дверь на заднем сиденье, еще до того, как водитель успел выскочить из машины. — Все в порядке, сидите. Где ты живешь? Юджи замотал головой. Может он и втрескался по самые помидоры, но еще не потерял остатки разума, чтобы говорить липнущим незнакомцам свой адрес. Мужчина понимающе ухмыльнулся, достал бумажник и сунул водителю купюры. Юджи не успел разглядеть, но там было что-то, явно превышающее цену за поездку. — Сдачу можете оставить на чаевые. Довезите с аккуратностью, пожалуйста. Водитель кивнул с абсолютно нечитаемым лицом, и Юджи, честно, не представлял, как ему выдержать всю поездку. Он умрет от стыда. Он же выглядел точно как легкомысленная девчонка, подцепившая на ночь богатенького идиота. Ну, он уже совершил лимит глупостей на сегодня, да? От еще одной хуже не станет? Потом вернет все, подумал он. Вместе с шарфом. — Я напишу тебе, малыш, хорошо? — сказал мужчина с улыбкой и закрыл дверь машины. Нобара поглядела на удаляющееся такси и хмыкнула. Итадори не посрамил ее честь и не ляпнул свой адрес. Можно было его похвалить. — Я поймаю вам другую машину, — сказал мужик, глубже запахнув полы пальто и натянув на нос солнечные очки. — Вам же в противоположную сторону? Нобара ухмыльнулась и поглядела на этого пижона с победным блеском в глазах: — Знаешь, наш друг не из тех, на кого можно произвести впечатление деньгами. Мужчина коротко рассмеялся: — Я так и подумал, — а потом хитро поглядел на нее. — А вот ты, кажется, из тех, да? Фушигуро закатил глаза: — Я сам поймаю такси. Кугисаки, в следующей раз, мне насрать, что мы живем в квартале друг от друга, поедем на разных. — Подожди, дай мне поставить этого скользкого типа на место. Я, может, и из тех… Но ты что, планировал вымогать из нас его номер, если он сам не даст? Мужчина расплылся в улыбке и демонстративно пожал плечами: — Кто знает, может быть. Но, видишь, мне повезло, — он хвастливо помахал перед ней своим телефоном. — И он также не из тех, кто ведется на красивые глаза. — Да? — мужчина приспустил солнцезащитные очки с носа и сверкнул синими глазами исподлобья. — А, по-моему, у меня прекрасно получилось! Фушигуро, стоявший у дороги и сигналящий проезжающим мимо машинам, наконец сумел остановить такси и потянул Кугисаки за рукав: — Все, давай, оставь его уже, сами потом разберутся, не дети. Кугисаки злостно скривилась. Ей было жизненно необходимо, чтобы за ней осталось последнее слово. Мужчина всучил водителю такси деньги и с наглой улыбкой предложил им сесть. — Просто не плачь слишком сильно, когда завтра тебя заблочат, — как же ее бесила эта улыбающаяся морда! — Итадори на пьяную голову совсем не в себе, а потом неделю съедает себя. — Эй! — мужчина возмущенно ткнул в нее пальцем. — Я собирался от него узнать его имя! Сам! — Это фамилия. И прекращай витать в облаках, — сказала она с ухмылкой, уже втянутая в салон авто. — Итадори не тусуется с проходимцами. Он серьезный пацан. Так что можешь начинать плакать сейчас, оджи-сан. Она показала мужчине язык и захлопнула дверь. Когда машина скрылась из виду, мужчина вздохнул и поплелся ко входу в клуб. — Годжо Сатору, ты сегодня превзошел сам себя, — раздался женский голос, и он поднял взгляд, разглядывая друзей, стоявших у входа в клуб, безмолвно курящих и наблюдавших за сценой от начала и до конца. Их лица не выражали ни капли уважения, только бесконечное презрение. — О, Иори, только от тебя я этого не слышал, — простонал Годжо и закрыл лицо рукой. Щеки горели, а сердце колотилось, как безумное. Он сошел с ума? — Что это был за цирк, позволь спросить? — Сугуру, и ты туда же? Гето выдохнул сигаретный дым и стряхнул с кончика сигареты пепел. — Ты вел себя, как назойливый придурок, — невозмутимо продолжил он, затягиваясь снова. Шоко, доставшая уже вторую сигарету, получила тычок в бок от Утахиме и со стоном засунула ее обратно в пачку. — Не просто, как придурок. Ты, блин, реально вел себя очень пугающе, — присоединилась она к всеобщему осуждению. — Активное согласие, ты еще помнишь такое? — Он же совсем пьяный, у тебя совесть есть вообще к таким невинным детям приставать? Годжо поглядел на всех сквозь пальцы. За что ему было все это? — Я бы тебе вмазал, — невозмутимо продолжил Сугуру. — Удивлен, что пацан этого не сделал. Ты вообще видел его бицуху? Он же тебя уложит одной левой… В какой момент тебя вообще на спортиков потянуло? Еще и на молодняк? И что еще за «малыш»? — он скривился. — Ты теперь в папики заделался? Годжо покачал головой и приложил заледеневшие ладони к щекам — те пылали, как будто у него была температура. — Он же совсем напился, — жалобно заговорил он, оправдываясь. — Стоял в этой толпе, как потерянный котенок. Я просто не мог стоять и смотреть, как его начнет лапать какой-нибудь грязный мужик. — Да, поэтому спустился и решил облапать сам? Ты и так пялился на него весь вечер, как маньяк. Я удивлен, что он не заметил. Что вообще с этим пацаном, кто ведется на твои тупые заигрывания? Ты же флиртуешь, как баран. Шоко задумчиво привалилась к стене, наслаждаясь сигаретным дымом, который выдыхал Сугуру: — Он либо девственник, либо натурал, — припечатала она неутешительно. — Оба варианта абсолютно проигрышные, Сатору. И не надейся на свои голубые зенки, с первым, может, и помогут, со вторым — можешь сразу запасаться валерьянкой. Или искать развлечение попроще. — О, Шоко, перестань, — хмыкнул Сугуру. — Какая валерьянка? Ему уже силденафил впору выписывать… Чем там тебе твоя последняя пассия не приглянулась, а, Сатору? — он едва сдерживал улыбку. — Как ты говорил, слишком инициативный? А этот… Ямамото с Киотского филиала, как он сказал… — Тощий и невыразительный, — со вкусом процитировала Утахиме, и Шоко с Гето дружно покатились со смеху. — Нет, серьезно, у тебя скоро член вообще перестанет вставать на мужиков, а ты тут решил такую крепость штурмовать? Побереги свои причиндалы, серьезно. — Ну хватит! — вспыхнул Сатору, обиженно надувшись. — У меня высокие стандарты, вот и все! — Ага, такие высокие, что у тебя каждые две недели новый мальчик. Скажи честно, вы с компанией в Осаку полезли, только потому что в Токио мужики закончились? — Шоко загоготала над собственной шуткой. — Блять, ну, Шоко! — взмолился Годжо. — Я серьезно, Сатору. Побереги свои нервы, они у тебя не железные. Сам говорил, рано расслабляться, еще целый год пахать и пахать. Так что хватит лезть к невинным детям. Утахиме согласно поддакнула: — Верно, не твоего поля ягода. Хотя, не буду врать, он был очень мил, — она переглянулась с Шоко и усмехнулась. — Симпатичный даже. — А танцевал, как зверь, — восхищенно выдала та. — Ради этого стоило выбраться, растрясти старческие кости, да Иори? Сугуру прикрыл глаза и тяжело вздохнул: — Чтоб я еще раз вписывался в ваши дебильные выходки… Мы взрослые люди, в конце концов. Вы десять лет назад не наплясались, что ли? Неужели нельзя было пойти в нормальный бар с нормальным алкоголем. Что у вас за приступы ностальгии под конец года? Шоко сентиментально поглядела на вывеску клуба, приветливо мигающую в ночи неоном: — Что плохого? Здесь все и началось, верно? Сколько уже лет-то с выпуска прошло? — она прикинула в уме. — С нашего — четырнадцать. С твоего — двенадцать, — подсказал Сугуру. — С ума сойти! Двенадцать! — Шоко преувеличенно схватилась за сердце. — А я как сейчас помню тесты Минато-сенсея, клянусь, у меня все еще случаются кошмары… Масамичи перестал-таки зазывать тебя, а, Сатору? Я слышала от Цукумо, у них там полный швах с набором в этом году. Годжо только покачал головой, все еще не отнимая ладоней от лица. Сугуру поглядел на него с жалостью: — Хватит уже страдать. Сам виноват, я говорил сюда не припираться. Только душу бередить. Насмотрелся на молодежь — и тоже адреналинчика захотелось? Кто вообще начинает выходные с клубов, ну? Вам что, по двадцать лет? — Я не виноват, что мы смогли найти свободный вечер только сегодня! — справедливо возмутился Сатору, стоически выносящий поток осуждения. — У кого там три рабочие поездки в ближайший месяц? Из нас всех только я почему-то всегда под всех подстраиваюсь! — Хватит щеголять своим рабочим графиком, Сатору, имей совесть! Не всем работа падает с небес на голову и не всем платят за красивые глаза! И, Шоко, к тебе тот же вопрос, на этого дебила давно нет надежды, а вы с Иори куда? — Вот поэтому, Сугуру, у тебя и морщины, — Шоко показала ему язык. — Развлекаться тоже нужно уметь. Ты еще клиентов не отпугиваешь? Гето ухмыльнулся: — Ты просто завидуешь моей выручке, Иери. Годжо слушал дружескую перебранку вполуха. Его щеки все еще горели, сердце взбалмошно билось, как будто тому было тесно в груди, а перед мысленным взором стояли светящиеся золотые глаза и яркая улыбка. Он снова потрогал жар на щеках, как будто бы убеждаясь, что реакция собственного организма ему не привиделась. Он глупо улыбнулся. — Что еще за дебильная улыбка? — Утахиме подозрительно подняла бровь. Годжо отнял руку от лица, посмотрел на нее, как будто видел впервые в жизни, и поднял на друзей растерянный взгляд: — Боже, я, кажется, влюбился. Сигарета, выкуренная наполовину, выпала изо рта Сугуру. Шоко едва не заорала и испуганно отпрянула от него. Реакцию Утахиме можно было даже не комментировать. — Ч-чего? Ты дурак? Вы говорили-то от силы минут пятнадцать! Годжо снова закрыл красное лицо руками. — Ты же не пил? — Не пил, — он горестно помотал головой. Шоко присвистнула. — Еще и трезвый, у тебя нет ни одного оправдания, Сатору, — фыркнул Гето, поднимая испорченную сигарету с асфальта и ища ближайшую мусорку. — Влюбился, ты что, шутишь? С чего такая страсть? Он смерил Сатору цепким взглядом и прищурился: — Если ты сейчас скажешь, что это потому что он первый, кто не дал тебе при первой встрече, я сам тебе врежу. Годжо простонал и привалился спиной к холодной стене: — Сугуру, за кого ты меня принимаешь? — За Годжо Сатору, за кого же еще? — Вот это тебя вштырило, — Шоко покачала головой и подошла ближе, рассматривая его внимательнее. — А я говорила: два месяца без секса — это уже серьезно. Ты в порядке, может, заболел? Она попыталась шутливо приложить руку к его лбу. Годжо едва отбился, беспомощно застонав: — Хватит издеваться надо мной! — Ты заслужил, — припечатала Иори. — Давай найдем тебе на ночь кого-то более сговорчивого, а то, глядишь, реально с катушек съедешь, — предложила Шоко. — Сугуру, ты видел за барной стойкой был один в его вкусе? Годжо замотал головой и отвел взгляд: — Не хочу. — Чего? — Не хочу никого другого, — обреченно выдал он. — Приехали, — Иери подняла брови, складывая руки на груди. — Имей в виду, я не буду вытаскивать тебя из депрессии, когда тебе дадут от ворот поворот. Годжо поднял голову и вгляделся в ночное небо, расцвеченное яркими огнями ночного Синдзюку. Пошел снег.