* * *
— Так… что у тебя произошло? — как бы между прочим спросила его Маки, сидя на корточках и скучающе наблюдая, как Юджи выкручивает вентель пожарного гидранта. Вентель поддавался туго, но спустя пару тяжелых поворотов, вода наконец-то начала поступать. — Есть! — Юджи радостно хмыкнул и закрутил его обратно. Осталось проверить еще два гидранта в этом районе, и можно было возвращаться в часть. Им еще предстояли учения, запланированные после обеда, но вызовов не было, поэтому команда праздно и неторопливо выполняла ежедневные дела. — Фух! — вздохнул Юджи, установив крышку люка на место и распрямился, потягивая занывшую спину. — Здесь тоже все супер. О чем ты спрашивала, Маки-семпай? Маки непонятно улыбнулась, черкнув в планшете ручкой, и убрав его в сумку, зашагала к машине, в которой их ждал Тодо. Юджи поспешил за ней. — Что у тебя случилось, спрашиваю. Ты же у нас не по алкоголю, а по жрачке, насколько я знаю, — она скосила на него лукавый взгляд. — Неужели что-то на личном фронте? — Если бы, — кисло улыбнулся Юджи. До знаменательной попойки в Ни-чоме с личным фронтом все у него было нормально. Настолько нормально, что даже думать о нем не приходилось. — Ничего, — спохватился он, увидев ожидающий взгляд девушки. — Просто встретились с друзьями. Давно не выпивали, решили вспомнить студенческие годы. Маки недоуменно подняла бровь: — Ты учился в университете? — Ага, но бросил. Не мое. Маки фыркнула: — Еще бы. Даже представить не могу, как ты корпишь над книжками. — Ум не всегда определяется академической успеваемостью, Маки-сан, — ухмыльнулся Тодо, высунувшийся из окна пожарной машины с водительского места. — Но, брат, алкоголь до добра не доводит, знаешь ведь? — О, я знаю, — Юджи удрученно вздохнул. — Ага, — Маки развеселилась, услышав иронию в его тоне. — Значит, случилось? — Да, вот только, алкоголь скорее не следствие, а причина… — Что, напился и поссорился с друзьями? — Да нет… — А-а, — понимающе протянула она. — Надрался так, что начал клеиться к девушкам в баре? А я говорила, что не может пацан в двадцать три сидеть без секса два года. — У меня был секс! — проворчал Юджи. Он не хотел вспоминать редкие перепихоны с девчонками в Сендае, которых он подцеплял в промежутках между больницей и подработками, а потом и обучением в пожарной академии. Сколько их было, четыре, пять? Если не считать хреновый отсос от напарницы в подсобке комбини, из которого Юджи уволился последним. Этот сексуальный опыт он бы с радостью вычеркнул из своей жизни. — Я сказал, что у меня не было отношений, а не секса, понятно? За кого ты меня принимаешь? — То есть, все-таки склеил кого-то? Юджи залился краской. Знали бы они еще, кого он склеил… Не милую девчонку с шикарной задницей, а взрослого мужика… Господи, Тодо бы хватил сердечный приступ! — Не склеил! Хватит мне напоминать об этом, я больше никогда, никогда не буду пить! Почему каждый раз, когда в меня попадает что-то, кроме пива, это должно обязательно заканчиваться таким позором! Маки-семпай, просто не спрашивай, я даже не хочу об этом думать. Маки хмыкнула, покачав головой. — Эх, молодость, — сказала она с таким видом, как будто у них с Юджи не была разница в один год. Тодо, все еще выглядывающий из окна машины, окинул Юджи неодобрительным взглядом: — Брат, оправдывать свои ошибки чем-либо еще… — он нахмурился. — Так мужчины не поступают. Алкоголь или нет — мы всегда должны нести ответственность за свои поступки. Юджи опустил голову, широкими глазами вперившись в асфальт. Чувство вины собралось горечью на языке. — Да, ты прав. Слова Тодо не шли у него из головы до самого вечера. Он задумчиво зависал на перекличке в офисе, пару раз споткнулся о пожарные рукава в подсобке, перепутал манекены на подготовке к учениям, за что получил очередной нагоняй от Кусакабе-сана, а на небольшой тренировке в крохотном спортзале на станции после обеда едва не уронил блины себе на ноги. Тодо сказал правду. Тот мужчина явно был не виноват в том, что Итадори запутался в собственной сексуальности. По крайней мере он заслужил честности. Юджи привык отшивать девчонок — Кугисаки не врала, когда говорила, что за ним бегало полкампуса. Он просто должен был вести себя, как мужчина, и быть честным, а не бегать от собственных ошибок. Уже глубокой ночью, возвращаясь с третьего ложного вызова за смену и слушая, как Ино-семпай и Тодо в очередной раз кроют трехэтажным матом неисправные системы сигнализации, он наконец принял решение — стянул перчатки, расстегнул защитную куртку и поспешно выудил телефон из внутреннего кармана. Сидевшая рядом Маки бросила на него короткий взгляд, но вежливо отвернулась, предоставив ему конфиденциальность. Под вечер с незнакомого номера пришло еще одно сообщение, которое Юджи не заметил. Он взволнованно открыл диалог, который со вчерашнего дня так и не решился прочесть. Первое сообщение пришло в три утра — видимо, тогда они с Кугисаки и Фушигуро покинули клуб: "Привет, малыш, это я, синеглазая любовь всей твоей жизни. Ты хорошо добрался?". Следующее сообщение пришло спустя полчаса. "Мои друзья говорят мне, что если я начну звонить, то полечу в блок незамедлительно. Надеюсь, ты дома и с тобой все хорошо". Следующее он уже видел вчера днем, когда проснулся. "Малыш, ты в порядке?". Итадори нетерпеливо пролистал дальше. Это было последнее, пришедшее почти два часа назад, в одиннадцать вечера. "Малыш, ты правда будешь меня игнорировать? Ты разбиваешь мне сердце :(". Юджи стало жарко, пока он читал все эти сообщения. Он неловко потер потные ладони о штаны, собираясь с духом. Что это за "малыш" вообще? Его так не называли с детского сада. «Извините, пожалуйста, — начал печатать он. — Я сейчас не ищу знакомств. Я был очень пьян, мне жаль, что ввел вас в заблуждение. Еще раз извините». Он нажал кнопку отправки и выдохнул. Вот и все. С глаз долой, из сердца вон. Он уже был готов засунуть телефон обратно в карман и забыть обо всем произошедшем до конца своих дней, но телефон завибрировал, возвещая об ответе. Молчание было недолгим. Юджи едва не застонал — и что этому мужику не спалось в час ночи? Он не мог подождать, чтобы хотя бы дать Юджи время обработать все это? "Очень жаль, а я вчера весь день думал, куда позвать тебя на свидание. Неужели я был так плох? :(". Юджи против воли снова затопило горячим чувством вины. Воспоминания о прошедшей ночи, которые он старательно заталкивал куда-то на дальнюю полку своего сознания в течение всего вчерашнего дня, невольно нахлынули. Юджи сам ведь к нему лез. А тот еще и спрашивал постоянно, нравится ли ему, не надо ли перестать… Юджи медленно выдохнул, стараясь успокоить взбесившееся сердце. И целоваться Юджи сам начал… Да еще и не раз. Юджи мучительно закусил губу и постарался утонуть в вороте защитного костюма. Лицо горело просто как сумасшедшее. Сейчас еще и ребята заметят. Но те переговаривались, не обращая на него внимания. Он опустил взгляд на почти погасший экран телефона и поспешно ткнул в дисплей пальцем, чтобы тот не заблокировался окончательно. И что это еще — свидание? Свидание? Его собирались позвать на свидание?! Он что, девчонка? Нет-нет-нет, Юджи замотал головой, это же двадцать первый век, что за старперское, деревенское мышление, как сказала бы Нобара? Его первая и единственная на данный момент девушка была довольно традиционна, что касалось романтики — сам Юджи никогда не был объектом ухаживаний, только инициатором. Стало так стыдно. Дал человеку надежду, а сам… Даже двух мыслей связать не может. Какие ему свидания? Он взял телефон в руки. Он совершенно не знал, что написать. «Простите еще раз, это не ваша вина», — наконец выдал он спустя три попытки сформулировать хоть что-то внятное. Молчание было мучительным. Южди успел почти отколупать шов на рукаве куртки, когда пришел ответ. Он поспешно взглянул на экран. «Ну ты хотя бы шарф вернешь?». Ой. Он вспомнил мягкое пушистое тепло и умопомрачительный запах духов и кожи. Он совсем про него забыл. Дурак, дурак, дурак… "Конечно, простите, пожалуйста", — немедленно ответил он, едва попадая пальцами по нужным иероглифам. "Вам будет удобно завтра? Сегодня не могу, у меня смена до утра". "Скажите, где вы работаете? Я оставлю у вас в офисе, сразу как освобожусь". Это же нормально? Или нет, вдруг коллеги могут это неправильно понять? Что Юджи несет, кто в здравом уме это вообще предложил бы? Он судорожно начал печатать объяснение, но его перебило новое сообщение. "Нет, давай встретимся. Я свободен утром. В каком районе ты работаешь? Я выберу место и пришлю адрес". "Я буду в Тайто. В девять мне будет удобно. Еще раз извините". Он перечитал переписку, проглотив горечь во рту, и убрал телефон. Маки наконец повернулась к нему, и он с благодарностью поднял уголки губ. — Разобрался? — только и спросила она. Юджи судорожно кивнул. — Почти.* * *
После утреннего построения и передачи караула следующей бригаде, Юджи как ветром сдуло из части. Он только и успел, что скомкано попрощаться с Тодо, и бросился в общежитие. Он не мог вспомнить, куда дел проклятый шарф, — за время вчерашней уборки он его даже не видел. Куда он мог его засунуть, черт возьми? А если он дорогой? Какой-нибудь долбаный кашемир, или что там Кугисаки говорила… Мужчина выглядел как человек, который носит дорогие шмотки. Юджи же не откупится от него! И почему все опять сводилось к деньгам? Он влетел в свою комнату, едва не сбив выходящего из кухни Оккоцу-семпая, и, поспешно извинившись, захлопнул дверь, скидывая ботинки и бросившись к шкафу. Он перерыл все внутри, разворошив только-только сделанный порядок. Перепроверил всю одежду у входной двери — мало ли, мог случайно затолкать в карманы курток, — но и там было ничего. Он попытался вспомнить — бордовый, не сильно объемный, вряд ли он мог его сложить в какое-то неприметное место. В отчаянии он опустился на колени и залез под кровать, под которой все вылизал еще вчера, но искомый предмет не материализовался там чудесным образом. Как есть, в куртке, завалился на постель, переворачивая одеяла, подушки и простыни. Ну не сошел же он с ума, верно? Не стал же он раздеваться где-нибудь в такси? Он засунул руку в пространство между кроватью и стеной, зашарил и… Есть! Юджи победно вскрикнул и с облегчением вытащил проклятый кусок бордовой шерсти. Что он вообще тут делал? Неужели Итадори заснул с ним? Он устало развалился на перевернутой вверх дном кровати. Он так вымотался на смене, нормально поспать ночью в перерывах между вызовами ему так и не удалось — он был слишком взволнован. Юджи поднял шарф на вытянутой руке и осмотрел его, как невиданную зверушку. — Ты — причина всех моих страданий, понятно? — сказал он, как будто это сделает его существование чуточку легче, и встряхнул проклятый кусок шерсти. Движение воздуха донесло до него приятный запах. Запах этого мужчины. Юджи замер на несколько секунд, а потом, проклиная себя, неловко поднес шарф к лицу и вдохнул. Пахло просто потрясно. Он неловко поерзал — рубашка на спине взмокла — нечего было носиться как угорелый в верхней одежде. Юджи смущенно оторвался от шарфа и вскочил на постели, взглянув на дисплей телефона и перепроверив адрес. Черт, ему нужно было торопиться. Место встречи оказалось небольшим кафе, обставленным на западный манер, не слишком модным, чтобы Юджи даже побоялся смотреть на ценники, но и не слишком бюджетным, чтобы подумать, что незнакомец выбрал это место в качестве издевательства. Юджи оглядел небольшой зал — тот пустовал, только пара студентов с ноутбуками сидели за одиночными столиками. Знакомого лица нигде не было. Нервничая, Юджи заказал себе кофе, и ожидая, тупо пялился на витрину с причудливыми десертами. Где же он? Юджи же ничего не перепутал? Он еще раз перепроверил сообщение и поглядел на время. Мужчина опаздывал. — Ваш кофе готов, — с вежливой улыбкой обратилась к нему бариста. — Садитесь, я принесу. — А, да, спасибо, — Юджи заторможенно кивнул и сел за дальний столик напротив выхода. Он хотел быть готовым. Он неловко расстегнул куртку, кинул ее рядом с собой и аккуратно положил сверху пакет с игриво подмигивающим ему красным логотипом Юникло — это был единственный приличный пакет, который он сумел найти дома. Он нервно стянул маску с носа на подбородок и пригубил кофе. Его же не кинули? Стоило вообще заходить? Может, нужно было отдать прямо на улице? Он схватился за телефон и поспешно начал набирать сообщение, когда дверь в кафе открылась и вошел тот, кого Итадори ждал. У него против воли снова перехватило дыхание. Его воспоминания о пятничной ночи, подернутые алкогольной дымкой, ни в какое сравнение не шли с ослепительной реальностью. Высокий, одетый с иголочки и с лоском — его пальто, наверняка, стоило как несколько месячных зарплат Юджи, — весь свежий, искрящийся и цветущий, мужчина оглядел помещение, остановил на нем взгляд, признавая, и сдвинул солнечные очки на лоб, показывая миру свои прекрасные, бесконечно синие глаза. — Ну, привет, — сказал он с улыбкой, подойдя к столику, и сел на стул напротив. — Привет, — ответил Юджи, беззастенчиво пялясь. Сказать, что мужчина был невероятно красив, было бы чудовищным преуменьшением. Он выглядел так, словно сошел с обложки "Мэнз Нон-но", — длинные белые ресницы, слабый морозный румянец на щеках, взлохмаченная челка, падающая на лоб и не оставляющая сомнений в том, что беспорядок на голове был результатом тщательной укладки. Только сейчас Юджи понял, насколько неуместно выглядел рядом с этим мужчиной — помятый и невыспавшийся после смены, в нелепой старой толстовке, всей в катышках. Хвала небесам, хотя бы свежую напялил. Но мужчина, казалось, вообще не обратил на это внимания — все так же лучезарно улыбался, глядя Юджи в глаза. Что это еще за улыбочка?.. Но какой же красивый, черт бы его побрал… Итадори спохватился, осознав, что они добрую минуту по-идиотски таращатся друг на друга, и, нашарив на соседнем стуле пакет с аккуратно сложенным в нем шарфом, протянул мужчине: — Вот. Тот удивленно скосил взгляд, а потом покачал головой и коротко рассмеялся: — Вот так сразу? — пакет он не принял, и Юджи неловко положил его на стол. — Погоди, дай мне хоть извиниться должным образом. — Извиниться? — переспросил Итадори. — За мою настойчивость, — улыбка напротив стала виноватой. — Я подумал, что все взаимно, и вел себя… слишком навязчиво. Юджи растерялся — это он собирался извиняться, с чего это он… — Я излишне увлекся и позволил себе перейти грань в клубе, — тот удрученно вздохнул, складывая локти на столе. — И потом… Прости, я не хотел надоедать сообщениями, но просто не мог удержаться, и… С каждым словом, Юджи чувствовал, как горячий стыд снова растекается по его венам. Мужчина явно не сделал ничего плохого, с чего он извиняется? Юджи же сам дал ему номер. И четыре сообщения явно не были поводом для такого пламенного раскаяния! — Все нормально, — он вскинул руки, не в силах больше слушать его объяснения. — Все нормально, вы не были навязчивым! — Да? — мужчина удивленно моргнул. Какие же у него длинные ресницы, это просто преступление. — Я рад, — виноватое выражение лица исчезло, как по щелчку пальцев, и мужчина тут же дружелюбно протянул Юджи руку, как это обычно делали иностранцы. Но он вроде бы японец? Японский у него был чистый. — Годжо Сатору. Юджи неуклюже пожал руку. Большая прохладная ладонь сжала в ответ, и от этого прикосновения невольно накатила горячая дрожь — Юджи вспомнил, как эти руки были на его теле, гладили его везде, с такой нуждой… Прикосновение закончилось, и мужчина — Годжо, его зовут Годжо Сатору, повторил про себя Юджи — снова порядочно сложил руки на столе. Итадори поспешно откашлялся, отмахиваясь от непрошеных воспоминаний. — Итадори Юджи, — представился он. — Ю-юджи, — протянул мужчина, словно пробуя его имя на вкус. — Очень красивое имя. Приятно познакомиться, Юджи. И снова счастливо и по-дурацки улыбнулся, совсем как ребенок. Даже зубы показал. — Приятно познакомиться, — оторопело ответил Юджи, невольно заражаясь чужой радостью — уголки губ сами дрогнули в улыбке. Повисла тишина, Юджи даже не знал, что сказать, так и улыбался в ответ. — Вы не хотите что-нибудь заказать? — спохватился он, вспомнив про свой остывающий кофе. — Хотите, я вас угощу? В качестве извинения за… — он изобразил руками в воздухе что-то непонятное. — Недопонимание. Скорее всего, у Годжо Сатору были все деньги мира, но Юджи чувствовал, что просто умрет прямо здесь и сейчас, если не предложит ему хоть что-то. Должен же он хоть как-то загладить свою вину за обломившийся подкат? — Хочу, Юджи, — его улыбка стала такой сладкой, что от одного ее вида у Юджи заболели зубы. — Только я думал, мы больше не извиняемся друг перед другом. — Да, я… То есть… Просто, если хотите. — Хочу. Юджи вскочил со своего места, и они вместе подошли к прилавку. Годжо склонился над десертами с таким сосредоточенным видом, как будто выбирал как минимум между покупкой лексуса и мерседеса. — Вы уже бывали в этом месте, Годжо-сан? Что вы хотите? — Сатору, — поправил он Юджи и продолжил придирчиво оглядывать воздушные пирожные. — Да, я был. С утра бы я лучше поел вагаси или блинчиков, но ближайшие хорошие местечки открываются только через час, так что придется довольствоваться тортами… Он удрученно вздохнул, покачав головой. — Но здесь отличный крем, так что грех жаловаться, — он еще раз придирчиво оглядел витрину. — Только вот не могу понять, какое у меня сегодня настроение: сахарная клубника или медовый персик? Помоги мне, Юджи. Юджи нахмурился и тоже склонился над витриной, со всей серьезностью принявшись разглядывать кусочки тортов. Первый — чизкейк с кристально белым слоем сливочного сыра, покрытого красным желе, и украшенный крупными свежими ягодами и листочками мяты, второй — торт с пушистыми дольками персика, покрытых растекающейся медовой патокой, и нежными взбитыми сливками, завитыми в причудливое воздушное облако. Оба, по честному мнению Юджи, выглядели как произведение искусства. Его домашняя выпечка и близко не сравнилась бы с ними, что касается внешнего вида. — Я не знаю, — беспомощно ответил он и честно уставился на мужчину. — Они оба выглядят вкусными. — Правда? — Годжо встретил его честный взгляд и улыбнулся. — Ну хорошо, тогда я выберу персик. Кажется, у меня настроение как раз для него. — Хорошо, а что будете пить, Годжо… — Юджи поймал хмурый взгляд и тут же исправился. — Сатору-сан? — Хм, — мужчина пробежался взглядом по меню на стене. — Я хочу чай. Зеленый. Кофе, пожалуй, будет слишком для моего сердца. — Вы болеете? — Юджи уставился на него с испугом. Годжо вылупился на него и по-дурацки захихикал. — Нет-нет, Юджи. Просто посмотри на меня, — он картинно вздохнул, засунув руки в карманы пальто. — Я уже не молод. В такие годы надо беречь сердце. Юджи едва не рассмеялся в голос: — Вы разыгрываете меня, Сатору-сан! — А я говорил, что знаю много анекдотов. Видишь, ты уже почти смеешься. Дай мне десять минут и ты будешь хохотать под столом. Юджи фыркнул, шагнул к кассе и повернулся к ожидающей заказа сотруднице. Та поглядела на них со странной улыбкой. — Добрый день еще раз. Можно, пожалуйста, медовый персик и зеленый чай… — он взглянул на Годжо, безмолвно спрашивая объем. — Большой. Он приложил карту с довольством, которое грозило разорвать его изнутри. — Ожидайте, я принесу ваш заказ. Они вернулись за столик. Сатору наконец-то скинул свое пальто и расслабленно развалился в кресле: — Давай уже на ты, Юджи, когда ты мне выкаешь, я чувствую себя еще более старым. Юджи кивнул. К чему была осторожность, если они никогда больше не встретятся? — Ну… — мужчина огляделся, а потом скучающе подпер подбородок рукой. — Расскажи хоть, как твои дела, Юджи? Как прошла смена? — Э… Хорошо, — Юджи схватился за остывший кофе, чтобы хоть как-то занять руки. — Я все думал, что у тебя за график такой… — Сатору блеснул синими глазами. — Юджи, надеюсь, ты не работаешь в Кабуки-чо? Юджи мужественно проглотил кофе, не подавившись, и как можно ровнее поставил чашку на блюдце: — Нет, я что похож на хоста? С чего вы… ты взял? — он не смог сдержать возмущения. Сатору обескураженно похлопал ресницами на его недовольство: — Ну, ты очень милый. И красивый. И обаятельный… Сдержать усилием воли румянец, к сожалению, не получилось. Что с этим парнем было не так? Комплименты вылетали из его рта без какого-либо фильтра. Юджи ухмыльнулся: — А что не так с хостами? Боитесь, что я буду вам не по карману? Сатору ошарашенно уставился на него, совершенно лишившись дара речи. — Юджи, как ты.. Его спасла официантка, принесшая заказ. Причудливый торт, украшенный кусочками персика и взбитыми сливками, появился перед Сатору, и тот радостно засверкал глазами. — Приятного аппетита, — официантка поклонилась и удалилась, а Юджи мысленно поблагодарил ее — эту тему он вряд ли хотел бы развивать дальше. Сатору без прелюдий взял вилку и, аккуратно отделив от торта кусочек, благостно водрузил сливочно-персиковое нечто себе в рот. — Ммм… — он блаженно застонал, закрыв глаза и перекатывая сладость на языке. — Небеса, это просто уголовно наказуемо делать такой потрясающий крем! Юджи, наблюдавший за его непосредственной реакцией, не смог подавить улыбку. Он вел себя, как ребенок. — Хочешь попробовать? — спросил Сатору, заметив его взгляд. Он отломил от торта кусочек, насадил на вилку и протянул Юджи. Слава богу, никакого тупого заигрывания, с благодарностью подумал Юджи, принимая вилку из его рук, и сосредоточенно положил сладость себе в рот. Сатору наблюдал за ним, прищурившись и ожидая вердикта. — Боже, как сладко, — Юджи округлил глаза и зажмурился от вмиг занывших зубов. — Какой кошмар! Сатору-сан, у вас… у тебя будет кариес! — Он уже у меня есть, — Годжо рассмеялся, забирая вилку обратно. — Ужасно, Сатору-сан, ты вообще видел цены на коронки? — Ничего, у меня есть деньги. К старости поставлю себе золотые зубы и буду ходить пугать людей оскалом. Юджи не выдержал — все-таки рассмеялся. Сатору наблюдал за его смехом с удовольствием. — Ты засмеялся, — он игриво ткнул в его сторону вилкой. — А я говорил, что смешно шучу. — Я еще не под столом, Сатору-сан, так что не считается, — Юджи закусил губу, сдерживая лезущую наружу тупую улыбку. На угощение Сатору он больше не посягал, да тот и не выглядел, как человек, который при всей любезности захочет делиться. Он уничтожал торт с методичностью и знанием дела — сначала самые вкусные части с фруктовыми кусочками и кремом, а бисквит потом. Юджи попивал свой кофе, украдкой рассматривая аккуратные движения больших рук и нежную красноту рта, в которой исчезало лакомство. Он усилием воли отмахнулся от возникших воспоминаний о ночном клубе и том, где эти руки и этот рот был в прошлый раз… Да что же он, в самом деле, не может держать свои мысли где надо! Это была всего лишь пьяная выходка, ничего, к чему стоит относиться серьезно! — Тогда, если ты не хост, — нарушил молчание Сатору, ловко покрутив в пальцах вилку. — Что же это за работа с ночными сменами? Юджи улыбнулся и поджал губы, сдерживая себя от желания дебильно шутить — Сатору невольно заражал своим ребячеством. — Не ночные, а суточные. Попробуй угадать, Сатору-сан. — Ммм, игра? Окей, — Годжо кивнул, а потом задумался, постукивая пальцами по подбородку. — Охрана? У тебя внушительные мускулы, я тебя в тот раз хорошо потрогал, — он озорно ухмыльнулся. — Нет! — Юджи возмущенно помотал головой и обеспокоенно заозирался, но на их разговор, казалось, никто не обращал внимания. — Нет, не охрана. Не говори такое на публике, пожалуйста! — Ой, извини, не буду. Не охрана, говоришь… Тогда… — он прищурился. — Неотложка?.. И оглядел Юджи с таким сомнением, что тому даже стало обидно. — Ты не выглядишь как человек, интересующийся медициной, — наконец выдал Годжо. — О, и как выглядят люди, интересующиеся медициной? — съязвил Юджи. — Более… заебано, — не нашел лучшего слова тот. А Юджи расхохотался от неожиданного аргумента и неожиданного ругательства. Годжо тоже развеселился. — Моя лучшая подруга анестезиолог в Университетской клинике. Поверь мне, я знаю, что говорю, — доверительно сказал он, нанизывая еще один кусок торта на вилку. — Ну так что, я же прав, так кем ты работаешь, Юджи? — Не скажу, — весело ответил тот, опрокинув в себя остатки кофе. — Ты не угадал, так что теперь оставайся в неведении. Он проказливо показал ему язык. — Ах, вот как! — Годжо возмущенно сощурился. — Тогда я тоже тебе не скажу, кем работаю! — А я и не спрашивал! — О, то есть ты не хочешь знать, откуда это пальто, эти дорогие очки и на что же смотрят эти прекрасные голубые глаза целыми днями? — он снова демонстративно захлопал ресницами, и Юджи снова не выдержал — булькнул от безуспешно подавляемого смеха. — О, дай угадаю, — скопировал его Итадори, подпирая щеку рукой и оценивающе оглядев его с ног до головы. — Просматривают бесконечные отчеты от безмозглых подчиненных и никак не могут нормально сложить цифры за квартал перед Рождеством? Сатору прижал руки к груди с таким лицом, как будто его ранили в самое сердце: — Юджи, как можно быть таким жестоким! — Не в бровь, а в глаз, а? — Юджи снова фыркнул. — Видишь, я гораздо более хорош в угадывании, чем ты. — Это нечестно! — Сатору застонал. — Разве я больше похож не на модель? Или на актера? — он состроил сексуальное лицо. — Посмотри на меня! С чего ты решил, что я какой-то офисный планктон? Юджи снова рассмеялся: — Думаю, если бы ты был актером, я бы сразу тебя узнал. — Ах! — Годжо засверкал глазами. — Да, это личико было бы на всех билбордах в Гиндзе, ты прав! Он размешал палочкой сахар в чае, закусывая губу, а потом пронзительно посмотрел на Итадори: — Но все-таки, с чего ты решил? Неужели следишь за шоубизом, а? — Нет, я… — Юджи задумался, смутившись, но все-таки ответил. — Ну, ты не выглядишь, как айдол или модель… То есть, выглядишь, может, и так, но… Ты производишь впечатление серьезного человека, вот, — наконец сформулировал он. — Я? — Сатору открыл рот, едва не выронив последний кусок своего торта. — Серьезного? — Ну, то есть… Ты выглядишь, как человек, который занимается крутыми серьезными штуками. Ему правда надо было объяснять, какое впечатление производил его внешний вид и уверенность в манерах, которые обычно приходят к людям не только вместе c большими деньгами, но и с большим статусом? И какой айдол стал бы светить лицом в Ни-чоме? Солнцезащитные очки навряд ли бы хоть как-то скрыли его личность и сохранили репутацию. — Надо же, Юджи, — Годжо восхищенно проглотил едва прожеванный кусок бисквита. — Мне впервые в жизни говорят, что я произвожу впечатление серьезного человека. Он неверяще покачал головой. Юджи поглядел на его опустевшую тарелку. А потом на пакет с шарфом, валявшийся на его куртке. Точно, он сюда пришел вообще-то шарф вернуть. Уже куча времени прошло. Сатору-сану наверняка уже пора на его серьезную работу. Хотя он говорил, что свободен утром? Неужели у больших начальников бывает такой свободный график?.. Сатору-сан был очень веселый. Совсем не пугающий, каким казался раньше из переписки и смутных пьяных воспоминаний. Юджи зря боялся, что тот обиделся на все произошедшее, кажется, он действительно был хорошим человеком. Юджи схватился за пакет: — Сатору-сан, простите еще раз. И спасибо за… За… — он не придумал, за что благодарить, и тряхнул волосами. — В общем, спасибо! Держите, я очень весело провел время. Годжо вмиг погрустнел и покачал головой, отодвигая пакет обратно: — Оставь себе. — Что? — Юджи растерялся. — Он же дорогой. — Не так он мне и нужен. Можешь выкинуть. — Но… — Я просто хотел тебя увидеть, — сказал Годжо, и его взгляд стал серьезным. — А? Юджи оторопело посмотрел на него, а потом на то, как его собственную руку накрывает большая ладонь — Годжо коротко сжал ее и тут же отпустил. — Э-э… — Юджи уткнулся взглядом в стол, обрабатывая информацию. Что значит «хотел увидеть»? Все это время… с ним флиртовали? Юджи почувствовал, как все его лицо становится горячим. Что он там говорил? Медовый персик? Слишком для его сердца? Боже мой. — Юджи… Он поднял растерянный взгляд на Годжо — тот смотрел на него обеспокоенно и очень неуверенно. Его руки беспокойно сжимали собственные предплечья, как будто он сдерживал себя, чтобы не прикоснуться к нему. — Малыш, ты чего? — спросил он, придвигаясь ближе. — Опять испугался? Неужели я такой страшный? Юджи словно прострелило от этого «малыш» — как будто озноб пробежался по всему телу, — а воспоминания о ночи вернулись, точно наяву: ласковый шепот на ухо, большие руки прижимающие его к себе, запах парфюма, который Юджи последние полчаса вскользь улавливал при близком контакте. Нужно было что-то сказать. Что-то сказать. — Нет, не страшный, — выдохнул он, не думая. — Совсем не страшный. Несколько секунд тишины были невыносимыми. — Ты такой честный, Юджи, — неожиданно серьезно и тихо сказал Сатору. — Мне это нравится. — А? — Нравится твоя честность, говорю, — и он снова перешел на беззаботный тон. — Так что давай, побудь честным, Юджи. Что ты думаешь обо мне? Раз я такой серьезный молодой человек с нормальной работой, должен же я знать, почему мне отказывают? Юджи поднял на него взгляд: — Я не… Сатору-сан, извините, я действительно не хотел… — Юджи, ну в самом деле, я же не допрос тебе устраиваю, — между бровей Сатору залегла хмурая складка. — Просто хочу знать. Тебе понадобилось почти двое суток чтобы отшить меня, видимо, решение было тяжелым? Хочу принимать это за комплимент. Юджи со стучащим сердцем тревожно уставился на свои руки. Он действительно не хотел… — Нет, ну правда. Я уже был уверен, что ты продолжишь меня игнорировать. Что изменилось? Тебя так разжалобило эмодзи? Неужели с них и стоило начинать? — в голосе Сатору снова послышалась улыбка. — Слушай, Годжо-сан… — начал Юджи, едва ворочая тяжелым языком во рту. Нужно было что-то ответить. — Сатору. Нужно было сказать хоть что-то. — Сатору-сан. Я не… я не по мальчикам, — брякнул он первое, что пришло ему в голову. Годжо поднял брови и воззрился на него, как на инопланетянина: — А что ты забыл в гей-клубе? — он округлил глаза. Юджи беспомощно заметался взглядом по помещению, как будто где-то на стенах будет написан ответ. — Подруга… Моя подруга — лесбиянка, и мы долго не соглашались с ней ходить в Ни-чоме. Но в этот раз… Решили сходить. Это была чистая правда. Только часть правды. Не рассказывать же, что Юджи впервые в двадцать три года вроде бы влюбился в своего босса, а в гей-клуб пошел, чтобы проверить. Допроверялся! И что это с ним вообще такое? Какого черта он оправдывается, краснея, как шестнадцатилетка на первом свидании? Кугисаки была права, у него не было девушки два года, а не двадцать лет! — Прости, Сатору-сан, — он поспешно поклонился, выражая искренние извинения. — Я не хотел, э… давать ложные надежды. — Подожди, ты… поэтому меня отшил? Юджи покаянно закивал головой. — Вот как, — протянул Годжо. — Как жаль. Но улыбка не сошла с его лица. Не поверил? Конечно, не поверил! Юджи готов был сам себя треснуть. Да он сам бы себе не поверил! Сначала лезет сосаться, едва ли член из штанов не доставая, а потом утверждает, что не гей? — Сатору-сан, — Юджи не мог больше выдерживать его взгляда и понимающей улыбки. Он простонал от отчаяния и лег лицом в стол, закрывая макушку руками. Чужое тепло ощутилось совсем близко — Годжо положил руки на стол и уперся в них подбородком. — Юджи, ну ты чего? — тихо спросил он, не приближаясь сильнее, просто оставаясь рядом. — Я не могу на тебя смотреть, — заговорил Юджи, не поднимая головы. — Мне стыдно. Я запутался. Мне никогда не нравились парни. Я не знаю, что со мной произошло в клубе. Какой позор. Лучше бы он вообще ничего не говорил. — Все хорошо. Слышишь, Юджи? — ласково успокоил его Сатору. — Не нужно мне ничего объяснять. Юджи промолчал. — Мы хорошо провели время, верно? Юджи закивал головой, все еще не поднимая лица от стола. Вот пускай он так и остается лицом в стол, до конца своих дней. — Мне было с тобой очень весело, — продолжил говорить Годжо. — Я хотел бы увидеть тебя еще. Итадори задрожал — чужой запах и голос так близко, в паре сантиметров, нисколько не помогали думать связно. — Если захочешь меня увидеть еще раз, напиши мне или позвони. Я буду счастлив. Юджи неуверенно поднял голову. Сатору тоже распрямился и ободряюще ему улыбнулся: — Окей? — он поднял руку и шутливо сложил пальцы в соответствующем жесте. — Я чувствую себя идиотом, — пожаловался Юджи. — Ничего. Я, когда смотрю на тебя, — Годжо рассмеялся, — тоже чувствую себя идиотом. Очень счастливым идиотом. — Не флиртуй со мной! — Юджи в шутку шлепнул его по руке. — Мне и без этого тяжело. Тот поднял руки вверх, признавая поражение: — Все, не буду, не буду. Юджи окинул его нерешительным взглядом. — Почему ты… — он попытался выразить то, что вертелось у него на языке. — Почему ты так стараешься? Годжо нахмурился: — О чем ты? — Я же не шутил. У меня правда никогда с парнем не было. Разве это… не проблема? Я не хочу, чтобы из-за того, что я решил поэкспериментировать, кому-то в итоге было больно. — Какой ты добрый, Юджи, — Годжо растроганно склонил голову к плечу. — Это ничего. Поэкспериментируй со мной, я не против. Если в процессе окажется, что тебе это по вкусу, я буду счастлив. — А если… если нет, Сатору-сан? — Ничего, Юджи, даже если будет больно, то это ничего, — он протянул руку и ласково взъерошил его волосы. — Если это будет от тебя, я не против. — Так нельзя, Сатору-сан. Ты разве не знаешь, так неправильно. Это это, как их… нездоровые отношения! — Какие ты умные слова знаешь. Ничего, Юджи. Я уже много лет живу и выучил одну важную жизненную истину. Не зайдя в логово тигра, не достанешь тигренка — слышал такое? — синие глаза прищурились, и в них блеснул незнакомый огонь. — Так вот, ты — такая добыча, ради которой я готов рискнуть. Юджи загорелся лицом из-за удачно подобранной идиомы — он же специально это сделал, да? — Давай договоримся так: если ты поймешь, что больше не хочешь меня видеть, ты мне его вернешь, — сказал Годжо, придвигая пакет с шарфом обратно к Юджи. — А если хочешь — пусть он остается у тебя. Как тебе? Юджи поглядел на злополучный пакет, потом на дружелюбно улыбающегося Сатору. Он серьезно? Господи, как вообще они к этому пришли? Но… это была правда. Юджи действительно хорошо провел время. Ему было весело, он много смеялся, а Сатору был… приятным. Что мешало Итадори попробовать? Он же этого и хотел? Он наконец смущенно кивнул, закусывая губу: — Договорились. — Тогда расходимся? — спросил Сатору. — У тебя была ночная смена, не устал? Хочешь подброшу тебя до дома? Юджи помотал головой: — Я и так перегрелся, Сатору-сан, пощади меня, молю. Годжо рассмеялся искристым смехом: — Ну хорошо. Они оделись, коротко переглядываясь. Юджи чувствовал себя странно — Сатору, с каждым взглядом, направленным на него, улыбался все шире и даже немного розовел щеками. Он был так рад, что ему просто дали надежду? Они вышли на морозную улицу, залитую утренним декабрьским солнцем. Дверь кафе за ними захлопнулась, Юджи с наслаждением вдохнул свежий холодный воздух, краем глаза наблюдая, как Сатору опускает на нос свои очки и натягивает перчатки. Заметив чужой интерес, тот сложил пальцами виктори и скорчил рожицу, как будто позировал для фото. Юджи рассмеялся. Это было мило. Летящей походкой Годжо проделал пару шагов до парковки вблизи здания и развязно прислонился бедром к черному мерседесу. Разумеется — меньшего Юджи не ожидал. — Не желаете прокатиться, сэр? — он наклонил голову и стрельнул на Юджи глазами из-под темных очков. — Эта малышка только для вас. Юджи не выдержал и расхохотался в голос, судорожно озираясь, но вокруг было только пара прохожих, да и те не обратили на них внимания. Сатору похлопал ладонью в перчатке по капоту и заиграл бровями. — Мощный двигатель, э-э… сколько-то там лошадиных сил, — он сам рассмеялся, не выдержав мины. — Ладно, кого я обманываю, я ничерта не смыслю в машинах. Юджи покачал головой, все еще посмеиваясь. — Точно не хочешь? Я круто выгляжу за рулем. — Я не сомневаюсь. Годжо судорожно выдохнул, отрывая задницу от капота. — Ну хорошо. Спасибо за… утро, Итадори Юджи. Мне было очень весело, — он сложил руки за спиной и теперь выглядел как детсадовец, отчитывающийся перед воспитательницей о том, что он хорошо покушал и хорошо поспал. — Очень надеюсь увидеть тебя снова. Юджи закивал, смущенно улыбаясь: — Мне тоже… было очень весело, Сатору-сан. Знаешь, еще чуть-чуть, и ты правда бы заставил меня упасть под стол. Ты не соврал. Годжо неловко огляделся. — Юджи. Можно… Можно тебя обнять? — он спросил это с такой надеждой в голосе, что Итадори едва не скончался на месте. Он застенчиво кивнул: — Можно, — и сделал шаг вперед. Сатору широко раскинул руки в стороны и заключил его в такие крепкие объятия, что Юджи был уверен — если бы не восемьдесят килограмм, то его подняли бы в воздух, как перышко. Он почувствовал твердые ладони в перчатках, скользящие по спине, и похоронил лицо в его пальто. Его объятия были, как солнце, — такие же ослепительные и жаркие. Эти объятия, такие искренние, такие неприличные для улицы, все длились и длились. Наконец Годжо заставил себя отойти. Он взъерошил волосы, взволнованно выдохнув, и наконец двинулся к машине. — Ну все, я отчаливаю, — он разблокировал авто, распахнул дверь и шутливо отдал ему честь. Юджи вернул ему жест. — Будь осторожен на дороге. Годжо все смотрел на него с глупой улыбкой, стоя у распахнутой двери. — Все, теперь совсем отчаливаю, — сказал он и не сдвинулся с места, продолжая по-дурацки таращиться. — Аргх, не могу, не могу! Все, Юджи, я ухожу! Он схватился за голову, а потом все-таки заставил себя сесть в машину. Дверь захлопнулась, Годжо помахал ему рукой, заводя мотор, тряхнул волосами, как будто сбрасывая с себя наваждение. Автомобиль отъехал. Юджи смотрел ему вслед. В кармане завибрировал телефон, он вытащил его и увидел на дисплее новое сообщение: "Юджи, я уже по тебе соскучился ><". Он ухмыльнулся, быстро набрав ответ: "Нельзя пользоваться телефоном за рулем, тебя оштрафуют", и убрал телефон. Вдохнул морозный воздух, оглянулся. Посмотрел на пакет в своей руке. Что это вообще было? Как так вышло? Он шел сюда с абсолютно противоположными намерениями. Он постоял, успокаивая сердце и греясь в лучах яркого зимнего солнца. А потом сжал в кармане телефон. Сатору больше не писал — и правильно. Итадори замотал головой, пытаясь прийти в себя. Он действительно собирался продолжить с ним общаться? Почему Юджи так быстро согласился? Он не рассчитывал, что один поход в клуб будет иметь хоть одно далеко идущее последствие. Он же говорил себе, что не будет ввязываться в авантюры, у него в голове должна быть работа, работа и еще раз работа. Он же только третий месяц в команде, а спасатель так и вовсе пятую неделю — стоит расслабиться, и вылетит с треском. Сатору-сан не иначе обладал какой-то приворотной магией. Ему невозможно было сопротивляться. Его хотелось увидеть еще. Как Юджи только мог подумать, что сможет отделаться от него клятым шарфом? Да он же еще в клубе его просто приворожил, так что Юджи на все бы согласился, стоило только ему попросить. Стоило ли соглашаться на такой уговор? Сатору ни к чему не принуждал — напротив, был ласков и терпелив… А на что собственно был уговор? Он хочет… Что Юджи от него хочет? Встречаться? Итадори едва не прыснул в кулак. Какое «встречаться», они едва друг друга знают. А если нет, то что, потрахаться? С Сатору-саном?.. Юджи окатило горячей волной, и он старательно затолкал воображаемую сцену куда-то в самый дальний уголок своего сознания. Черт, он совершенно запутался. Он совершенно не понимал, что с ним творится. В этом случае… Только один человек мог помочь ему разобраться. — Кугисаки? — спросил он, когда на том конце линии взяли трубку. — Я на работе, идиот, — прошипела она сквозь шум — продиралась сквозь офисные столы. — У меня нормальный рабочий график, в отличие от тебя, имей совесть. — Прости, — Итадори улыбнулся и двинулся вдоль улицы медленным шагом. — Ты со смены? Что-то случилось? — торопливо спросила она. — Задержали? Почему? Экстренный случай? — Нет. — Ну что ты молчишь, у меня не бесконечное время. Если начальник увидит, что я не на рабочем месте, мне конец. Юджи поднял глаза на знакомые здания — до общежития было совсем недалеко, всего пара кварталов. Пахло хлебом из ближайшей пекарни, в которую, Юджи знал, часто заходит Нанамин. — Кугисаки, я встретился с этим мужчиной, — выдохнул он в трубку. — Из клуба. Кугисаки замолчала на целую минуту, переваривая информацию. — Та-ак, — начала она терпеливо, но потом плюнула. — Тьфу ты, нет, кого я обманываю! Даже у дружеского всепонимания есть пределы. Итадори, ты дурак? Во-первых, почему ты его не заблочил? Во-вторых, нахера ты ему ответил? Юджи уткнулся взглядом в свои ботинки: — Надо было шарф вернуть. — Какой шарф? Тряпку эту? Хотя нет, ладно это кашемир, не тряпка. Тьфу, да я не об этом! Нахрена, Итадори, на-хре-на? — Я ему сказал, что он все не так понял. Извинился. А он сказал шарф вернуть. — Ты такой идиот, — простонала Нобара. — Тебя развели на свиданку, как подростка. — Свиданку? — переспросил Юджи. — А что это, по-твоему, было? Юджи замер посреди дороги. Точно. Свидание. Именно оно это и было. Почему Юджи сразу не понял? С ним флиртовали, делали комплименты, трогали за руку, угощали десертом… Технически угощал он, но все же. Это определенно было свидание. — Ты же явно от него простым извинением не отделался бы, ну, куда он тебя затащил? Юджи помнил свидания, которые у него были на первом курсе, когда он отчаянно искал отношений. Они все были ужасно неловкие — у Юджи не было денег, а все девушки, в которых он влюблялся, казались ему неземными существами. Свидания с Мэй-чан, когда они начали встречаться, тоже были совсем другие — у нее были высокие требования, когда дело касалось препровождения досуга. Юджи все еще с содроганием вспоминал клятый сеанс пятого «Человека-червя» в Роппонги Хиллз, премьеры которого он ждал почти четыре года, — нужно было тогда послушать Кугисаки и не страдать херней. Кто сказал, что у парочек должны быть одинаковые вкусы? Лицо Мэй нужно было видеть, Юджи все еще был уверен, что она досидела в зале до конца фильма, только из уважения к его дню рождения… С ней Итадори всегда чувствовал себя, словно на экзамене. Он боялся сделать что-то неправильно, и из-за этого вел себя еще более неуклюже. А после… После болезни деда было не до свиданий. Секс на одну ночь вряд ли можно назвать свиданием, да? С Сатору-саном было не так. Сатору был такой искренний. Не боялся вести себя глупо. И если Юджи вел себя глупо, был такой ласковый и поддерживающий — Дай угадаю, — продолжала Нобара. — Притащил в какой-нибудь дорогой ресторан, накормил, до общаги довез… — Нет. — А-а, — понимающе хмыкнула подруга. — Решил сменить тактику и не щеголять деньгами? Все-таки прислушался к моим словам. Юджи засмеялся, вспомнив, как Сатору-сан идиотски позировал перед своей дорогущей машиной. — Заблочь его уже, — резко отбросила шутливый тон подруга. Юджи неловко вперился взглядом в асфальт. По-хорошему, именно это и следовало сделать после ночного, не вполне благообразного знакомства в клубе, но Сатору-сан… Он вроде бы был не такой? — Ну что ты молчишь, м? — заворчала Нобара. — Если ты просто потрахаться хочешь, вопросов ноль, лицом он вышел. На мой вкус, конечно, тощий больно, но достоинством, насколько я его стояк в клубе разглядела, жизнь его не обделила. Юджи невольно покраснел, вспомнив горячее и твердое, прижимавшееся к его паху, когда они танцевали в клубе. Член, и правда, у него был будь здоров. — Судя по его охуевшему самомнению и уверенности в себе, пользоваться им он тоже умеет. Если не окажется мудаком и не отошьет, как только узнает, что ты по части задницы девственник, может, даже оставишь себе приятные воспоминания. Юджи прикусил губу. Просто потрахаться? Он только этого хотел? — Но он показался мне… хорошим, — вымученно сказал он. — Я просто подумал, что… Ну, если… — Что? — Ну, если мне правда нравятся парни… — Итадори, — Нобара перебила его. — Скажи мне, что ты несерьезно. Юджи не ответил. — Сколько ему лет, скажи? — продолжила она. — Я не спросил. — Больше тридцати точно. Если ты спросишь мое внутреннее чутье — тридцать четыре или тридцать пять. Ты видел его пальто? Это Китон, если ты не знал. Ручной пошив, миллион йен за штуку, а, может, и больше. Не твоего полета птица, Итадори. Она вздохнула: — Юджи, я не хочу быть разрушителем чужого счастья и не хочу судить людей по обложке. Но я просто не могу не сказать — мужики, как он, едят невинных овечек, подобных тебе, на завтрак. Я буду очень рада, если я ошибусь. Юджи вгляделся в высокое светлое небо. — И такие мужчины очень больно разбивают сердца. Если тебе просто интересно попробовать, я бы… — она замялась. — Скажем так, я бы на твоем месте, поискала бы более безопасный вариант. Юджи замолчал, щурясь на солнце. — Спасибо, Кугисаки. — Эй, ты расстроился? — Нет, — Юджи искренне помотал головой. — Нет, я подумаю. Обо всем. Действительно, спасибо. — Ох, Итадори, ну каким ты хорошим мальчиком стал, я просто не могу, у меня сердце кровью обливается, — она в шутку всплакнула. — Ладно отрубаюсь, меня уже ищут. Остаток пути до общежития он прошел, как в тумане. Зимнее солнце слепило глаза, он страшно устал после смены и хотел спать — даже кофе не помог. В голове вертелись кадры сегодняшнего не-свидания: Сатору, улыбающийся и смеющийся, мягкое рукопожатие, «я просто хотел тебя увидеть»... «Если захочешь меня увидеть еще раз, напиши мне или позвони». Что Юджи на самом деле от него хотел? Потрахаться? Он же твердил себе, как только попал в Токийский департамент, что в этот раз сосредоточиться на работе. Что не будет так беззаботен, как во время учебы в университете. И почему он вообще решил, что поход в гей-клуб — это хорошая идея? Неужели не было других мест, где можно было развеяться после рабочей недели? Допроверялся, ну правда… А какой Сатору-сан все-таки был красивый… Красивый, смешной, нежный, такой притягательный в своих черных очках, высоком вороте свитера, с длинными ногами и большими руками... Абсолютно потерянный, Юджи поднялся на свой этаж, добрел до комнаты, вылез из ботинок, кинул куртку у входной двери, уронил пакет на кровать. Дрыгая ногами, скинул джинсы, скользнул под одеяло, вытащил шарф, поднес к лицу, вдохнул и застонал, вжимаясь носом в шерсть. Какой же у него был потрясающий парфюм. Какой-то невероятно свежий, как морской бриз или звенящий от озона воздух на заснеженной горной вершине, но одновременно очень приземленно мускусный, сексуальный… «Юджи, можно тебя обнять?». Юджи закусил губу, вспомнив жаркое прощание, зажмурился и порывисто обнял себя руками, обхватывая плечи ладонями и сжимая так сильно, как только мог. Это были просто прощальные объятия, а у Юджи внутри уже разразился адский ураган. Кого он пытался обмануть? Этот жар в груди, который просыпался от одних только мыслей о сегодняшней встрече, не мог быть ничем иным. А в клубе? Он вспомнил поцелуй, жар больших рук, все этот же умопомрачительный запах, его низкий, развязный голос, прорывающийся сквозь музыку: «Ты дрожишь, все хорошо?», «Закроешь глаза, малыш?». Юджи прикусил губу сильнее. Знакомый огонь прошелся дрожью по спине и от груди перетек ниже, собравшись дразнящей истомой внизу живота. «Испугался, малыш?». Итадори слабо застонал на выдохе и бессознательно сжал колени, обхватывая одеяло между ног и притираясь пахом к складкам ткани. Что Сатору еще говорил?.. Губы у него блестели, как от бальзама, были такие тонкие и мягкие, целоваться с ним было так хорошо. Он был напористый, но по-другому, не как инициативные девчонки — не разменивался на лишние движения и точно знал, как сделать приятно, подстраиваясь под чужой ритм. Юджи слабо вздохнул, вжался горячим лицом в подушку, бедра задрожали из-за накатившего возбуждения. Никаких сил не было противиться желанию, сознание только услужливо подсовывало ему еще более эротичные картинки клубной ночи. Широкий разлет плечей, уверенная осанка, румянец на скулах, плещущийся в глубине глаз синий огонь, ладонь на пряжке ремня… Очертания возбужденного члена, проступающего сквозь ткань… Кугисаки была права, он был чертовски большой. Юджи застонал и отчаянно толкнулся бедрами вперед, врезаясь окрепнувшим стояком в стиснутое между ног одеяло, абсолютно разбитый и бессильный. Ему казалось, он может кончить, даже не прикасаясь к себе. «Ты в порядке, малыш? Хочешь еще, малыш? Тебе хорошо? Хочешь сделаю тебе хорошо?», — этого Сатору-сан не говорил, но Юджи хорошо представил все эти сладкие слова, сказанные его глубоким, проникновенным голосом. Он задрожал, бедра затряслись, движения стали резче и беспорядочнее. Через минуту этой полубессознательной возни он кончил — так ни разу и не прикоснувшись к себе. Сперма влажно выстрелила в трусы, пачкая белье. Послеоргазменная дрожь — яркая и сокрушительная — сотрясла его, он всхлипнул, ежась от резко ощутившегося холода, лизнувшего взмокшую спину. Он в изнеможении распластался на кровати — разрядка высосала последние остатки сил — и опустил дрожащую руку вниз, трогая мокрое пятно на белье. Что он вообще делает? Придется снова запускать стирку. К черту, потом, все потом… он стянул трусы, вытерев с паха остатки спермы, забросил в корзину для белья — боксеры шлепнулись мимо, но он даже не взглянул на них. Господи, как он устал. Спать, спать, спать… Он обнял одеяло, зарываясь в мягкую постель и уснул.* * *
Он спал поверхностным, беспокойным сном, просыпаясь каждые двадцать минут и, не в силах оторваться от подушки, проваливался обратно в кошмары. Ему снился Сендай, деда в больничной рубашке, старые школьные приятели, Накамура-сан, которая по средам приходила ставить деду капельницы, пока того не положили в больницу. Снились университетские коридоры, уходящая Мэй-чан с ее шикарной задницей и жалостливым "ты слишком простой, Итадори" и сморщенное безжизненное лицо Васуке в гробу. Юджи так боялся, что никто не придет на похороны, так боялся… Он открыл глаза, задыхаясь и смаргивая слезы. Как давно ему не снились сны? Юджи через силу поднялся, хлопая себя по щекам и отгоняя сонливость, — проваливаться в бесконечную карусель беспокойных сновидений снова не было никакого желания. Он нашарил телефон и проверил время. Он и пяти часов не проспал. Юджи приподнял одеяло, критически приметил отсутствие у себя нижнего белья, униженно вспомнил, чем он завершил сегодняшнее утро, и со вздохом завалился обратно на подушку, залезая в инстаграм, чтобы просто убить время — лайкнуть новые фотки Кугисаки, похихикать над дурацкими мемными роликами с котами, просмотреть бесконечную вереницу бессмысленных сториз, наполненных чужими успехами и красивой фальшивой жизнью. Надо бы отписаться от Мэй-чан в конце концов, подумал он вскользь. Они же даже не друзьями разошлись. Пролистав сториз до конца, он закрыл проклятую социальную сеть и осмотрел входящие сообщения. Сатору-сан больше ему не писал. Юджи помялся, а потом все-таки щелкнул по номеру, чтобы сохранить его в контактах. «Годжо Сатору» — набрал он и взволнованно выдохнул. Он правда собирался продолжить? Он даже толком не обдумал то, что сказала ему Кугисаки. Неужели Сатору-сан был такой взрослый? Тридцать пять? Да быть не может, он едва ли выглядел на тридцать. Хотя, мог бы он себе позволить такую дорогую тачку, если был моложе? Или он из каких-нибудь папенькиных сыночков, живущих за счет успешного родительского бизнеса? Да вроде не похож. Юджи нажал на иконку лайна и пролистал список друзей — новый контакт добавился автоматически. На аватарке Сатору была вполне обычная, даже милая фотография — он стоял на фоне синего неба, сложив руки в карманах, и улыбался в камеру. Юджи пригляделся. Простой серый бомбер, бежевый свитер с высоким горлом, извечные солнечные очки, приветливая улыбка. Ну не выглядел он как какой-нибудь реально большой босс или наследничек, прожигающий чужие капиталы. А немецкие тачки любили не только элитные топ-менеджеры и бизнес-акулы, вон у Нанамина, кажется, тоже был BMW… Или Юджи просто ничерта не разбирался в людях? Насчет пальто Кугисаки можно было верить — она знала все, когда дело касалось одежды. Да разве так уж и много, миллион йен? Три юджиных зарплаты всего лишь. Юджи застонал и уткнулся лицом в подушку. Почему он вообще решил, что это имеет хоть какое-то значение? Разве об этом нужно было думать? Какого черта он сделал этим утром? Просто взял и… Ну, если быть точным, то не подрочил, а просто спустил в трусы, потеревшись об одеяло, как будто ему снова одиннадцать, — стоило только подумать об этом соблазнительном голосе, об этих больших руках и ласковом взгляде. Это можно было считать приговором? Все, с этого момента Юджи теперь официально еще и по мальчикам? Или по мужчинам за тридцать, если быть верным? Что у него за предпочтения вообще, неужели у него не мог встать на кого помладше? Юджи схватился за голову и яростно взъерошил и без того взлохмаченные розовые волосы. Кажется, прав был Фушигуро. Это действительно был кризис идентичности, или как оно там называется. Изначально он просто хотел убедиться, что ему нравятся мужчины. Было же без разницы с кем убеждаться, верно? Никто не мешал ему попробовать. Годжо сказал, что не прочь поэкспериментировать, так зачем вообще забивать голову подобной чушью? Если Юджи передумает, он всегда может заблокировать его и выбросить из головы. Несмотря на свое озорство, Годжо не выглядел безумцем, который стал бы преследовать людей. Пальцы зачесались. "Привет", — напечатал он в пустой диалог с Сатору в лайне и торопливо нажал на кнопку отправки, не оставив себе времени передумать. Диалог молчал некоторое время, а потом телефон завибрировал: "О, привет", — пришел ответ. "Я уж было подумал, ты лайном не пользуешься. Тебя не оказалось в друзьях, когда я добавил контакт". Юджи ухмыльнулся и бросился взволнованно печатать ответ: "Ко мне лезут всякие подозрительные личности, конечно, я буду скрываться". "Ах, Юджи, ты снова разбиваешь мне сердце. Неужели я у тебя не первый?!". Юджи захихикал. "Почему не спишь? Ты же со смены", — вопросы посыпались незамедлительно. "Не смог нормально уснуть. Все из-за тебя". "О, так я тебя все-таки впечатлил, а, Юджи?". Юджи снова хихикнул. Взбудоражено облизнул губы. И замер с занесенными над клавиатурой пальцами. Хотелось сделать невероятную, невозможную, непозволительную глупость. "Сатору-сан", — напечатал он, задумался, потер ногтем трещину на экране. Посмотрел на плакат с Дженнифер Лоуренс, висящий на стене. "Я на тебя подрочил". Молчание, воцарившееся в окошке диалога на целую минуту, почти заставило Юджи начать паниковать. Он убрал телефон от себя и часто задышал. И зачем он это написал? Это было слишком? Но вместо уведомления о сообщении раздался звонок. Юджи вгляделся в уже знакомую аватарку — серый бомбер, черные очки, мягкая улыбка — и задрожавшими пальцами принял вызов. — Ты сделал что, Юджи? — вместо приветствия спросили в трубке, и сердце Итадори сделало кульбит. Годжо на том конце линии шумно дышал, и от одного звука его дыхания Юджи весь покрылся мурашками. В трубке слышались шаги — он куда-то шел, хлопнула закрывающаяся дверь, раздался щелчок замка, шорох ткани, скрип. — Что ты сделал, Юджи? — снова спросил Сатору таким возбужденным тоном, что Юджи всего тряхнуло. — Я на тебя подрочил, — выпалил он на одном дыхании. Годжо отчетливо сглотнул: — Когда? — Как только пришел домой. — Не смог утерпеть? — Не смог. — Я такой горячий? — Да, — Юджи едва не застонал. От простого разговора, состоящего из, прости господи, шести фраз, у него снова начал вставать. Да что творится с его телом? Он думал, времена бушевания подростковых гормонов уже давно прошли. — Очень горячий, Сатору-сан. Юджи стиснул одеяло между коленями — оживший член вжался в грубые складки ткани. Он же даже без белья, понял Итадори и зажмурился, стиснув челюсти до боли. Годжо вздохнул — тяжело и взволнованно: — И как ты дрочил, Юджи? Юджи открыл глаза и уставился в потолок неосмысленным взглядом. Он хочет?.. — Я не… — он попытался собрать мысли в кучу, но в голове была священная пустота, только сильнее разгорался жар, распространявшийся по телу с каждой секундой их разговора. Юджи не был фанатом виртуального секса, но… кто же от такого откажется? — Как ты дрочил, Юджи? — вкрадчиво переспросил его Годжо. — Я… — Юджи задышал ртом, растерянно заметавшись взглядом по комнате, а потом снова закрыл глаза, как будто это могло помочь ему сосредоточиться на разговоре. — Я не знаю, что… Я даже не коснулся себя. Он сильнее сжал колени — наливавшийся кровью член крепче вдавился в складки одеяла. — Юджи, расскажи мне. — Я просто терся об одеяло, — он выдохнул, но звук, вышедший из его рта, был больше похож на всхлип. Это Юджи? Это он издает такие звуки? — Спустил в трусы, как подросток. Просто подумав о тебе. — Что ты подумал обо мне, Юджи? — неумолимо продолжил расспрос Сатору. — Я просто вспомнил… твой голос, как ты со мной говорил. — Как говорил? — Так ласково, — заскулил Юджи. — Как ты меня называл. — Малыш, — прошептал Годжо в трубку, и Юджи едва подавил в себе стон. От силы, с которой он зажмурился, перед глазами замелькали цветные пятна. — Вот так? Юджи не выдержал. Он отбросил одеяло в сторону, раздвинул ноги, и сжал свой ноющий член в кулаке, цепляя зубами нижнюю губу. — Малыш, — просмаковал Годжо еще раз. — Что еще ты обо мне думал, Юджи? — Ты… — сбивчиво заговорил Юджи. — Пахнешь хорошо. — Ты дрочил, нюхая мой шарф? — Сатору хрипло рассмеялся. — Я куплю тебе этот парфюм, сможешь дрочить сколько хочешь. — Нет, не только, твой… запах твоей кожи. — О, сладкий, боже, — Годжо шумно выдохнул. — Ты собираешься меня с ума свести? Кулак Юджи сжался крепче. С такой звуковой стимуляцией, он кончит через пару движений — даже дрочить не придется. — У тебя… — захныкал Юджи, сдавив головку, — на кончике уже выступили капли предэякулята. — У тебя такие большие руки. Ты меня так сжимал… — Где? — В клубе. Ты везде трогал, — он зажмурился и провел по стволу вверх и вниз. — Так горячо. — Ю-юджи, — в трубке раздался еще один восхищенный выдох. — Какой ты у нас легковозбудимый… Тебя что же, девочки так не трогали? В паху оформилось жгучее тепло, возвещающие о близкой разрядке. Итадори заработал кулаком сильнее. Близость к кульминации развязывала ему язык: — Трогали, но не так… сильно. — О? — Ты… так крепко меня держал, — Юджи задрожал. — Мне казалось, что еще чуть-чуть — и я упаду, а ты… Движения руки ускорились. Еще чуть-чуть… — Да, Юджи? От звука своего имени Юджи не выдержал и застонал в голос, крупно вздрагивая. — Юджи. Юджи вдавил пятки в постель, пытаясь унять непрекращающуюся конвульсивную дрожь от накатывавших горячих волн. Ничего не получилось. — Сатору-сан… — беспомощно позвал он, задыхаясь и чувствуя приближающийся оргазм. — Что ты делаешь, Юджи? — неожиданно строгий тон заставил Юджи замереть. Он испуганно остановился и распахнул мокрые глаза. — Что ты сейчас делаешь, малыш? Юджи всхлипнул, до боли сдавив ствол в кулаке. Это тоже своего рода игра, да? — Я д-дрочу. — Неужели? Какой грязный мальчик, — протянул Сатору. — Спустишь в трусы второй раз за день? — Я без белья. Сатору сладко ахнул в трубку, и Юджи почти увидел, как тот прикусил губу. — Значит, спишь голышом? — Может быть, — Юджи пробило на нервный смех. — Хотел бы увидеть? — О-о, я бы очень хотел, — доверительно сказал Годжо. — Расскажи мне… как тебе нравится, Юджи? Потрогай себя. Не только член. Юджи замер, задумываясь. Стояк болезненно пульсировал в кулаке, но он послушно ослабил хватку, прекращая стимуляцию. Как ему нравится? — Я… — Итадори медленно выдохнул. — Мне нравится, когда трогают уши. Он положил телефон рядом с собой на подушку, включив громкую связь и убавив звук, быстро облизал палец, и коснулся мокрым кончиком за ухом. Влажный след от слюны захолодил кожу, и он вздрогнул, представляя движения чужого языка. — Правда? — прошептал Сатору, и Юджи почти вжался щекой в дисплей. Если закрыть глаза, можно было представить, будто Сатору рядом и говорит ему прямо на ухо. Юджи беззвучно ахнул. — А я даже не знал, — с восторгом Сатору продолжил их небольшое виртуальное исследование. — В следующий раз я подкрадусь к тебе со спины и буду шептать на ушко все, что тебе нравится. Юджи шумно втянул носом холодный воздух. — Да, малыш? Все, что ты хочешь услышать. Ты любишь ласково? Хочешь, чтобы я тебя похвалил? Он судорожно сжал член затрясшейся рукой почти до боли. — Да? Ну же, ответь, Юджи. — Хочу, — всхлипнул он. — Сатору-сан, хочу, чтобы ты похвалил…. — Хороший мальчик. У Юджи закатились глаза. Он дернул бедрами вверх, врезаясь членом в одеревеневший кулак. — Юджи, ты что же, опять дрочишь? — пожурил его Сатору, цокнув языком. — Я же сказал тебе потрогать себя и в других местах. Дыхание у него самого прерывалось. Юджи послушно стиснул основание члена, останавливая стимуляцию. — Ну, где еще тебе нравится? Юджи лихорадочно попытался вспомнить весь свой сексуальный опыт. Что там еще ему нравилось? В голове была все та же звенящая пустота. Трахаться ему, черт побери, нравилось, никогда он не был любителем долгих прелюдий! — Не знаю, — ответил Юджи беспомощно. — Я больше не знаю. Господи, да пусть он даст ему уже кончить! Но Сатору-сан безжалостно продолжил: — Шея? — предположил он дрогнувшим голосом. — Я поставлю столько засосов на твоей прекрасной шее, что ты не сможешь показаться на работе. Юджи застонал, сдавливая член у основания почти до боли — ему казалось, что он сейчас взорвется. Бедра снова рефлекторно дернулись вверх, в пустоту. — Или ты хочешь, чтобы я сжал ее, лишая воздуха? Итадори слепо нашарил свободной рукой свою шею и сдавил, представляя другую ладонь — широкую, прохладную, с крупными суставами и выступающими сухожилиями. Он попытался сделать вдох, едва проталкивая воздух сквозь стиснутую трахею. — Да, именно так, — одобрительно мурлыкнул Годжо. — Сдавлю так, что у тебя не будет возможности и вдоха сделать. Юджи стиснул пальцы сильнее, рефлекторно открывая рот. В груди стало гореть от нехватки воздуха. — Буду вжимать тебя в кровать всем своим телом. Юджи отпустил, хватая ртом кислород, обжегший легкие, и беспомощно застонал, захлебываясь: — Сатору-сан! В трубке раздался громкий, нуждающий стон. — Са… Сатору-сан, — позвал Юджи, едва ворочая языком. — Ты… тоже дрочишь? Сатору снова застонал — на этот раз мелко и жалобно. — Как же я… Юджи прислушался — действительно на том конце линии были слышны шорох ткани и влажные звуки. — …могу не дрочить, когда ты так стонешь? Все. На этом моменте Юджи точно кончился, как личность. — Сатору-сан, я хочу… Я хочу кончить, — жалко сказал он. — Можно мне… член?.. — Можно, Юджи. Я разрешаю. Юджи всхлипнул и задвигал рукой, размазывая по стволу собравшиеся на кончике обильные капли смазки. — Сатору-сан, скажи… скажи еще что-нибудь, — попросил он. — Что сказать? — Расскажи, как еще ты хочешь меня потрогать? Повисшее на пару секунд молчание в трубке нарушил только влажный, скользкий звук соприкосновения плоти и невнятное ругательство сквозь зубы. И после секундной передышки Годжо спросил: — Юджи, ты когда-нибудь трогал себя сзади? Надрачивание прекратилось — настолько Итадори опешил от внезапно возникшего в голове образа. — Н-нет. — Я тебя и там потрогаю, Юджи. Итадори зажмурился. — Не бойся, будет очень хорошо, я обещаю… Внутри тебя будет так горячо и туго. Его пробило дрожью. Он не знал этого чувства, но сама идея… Он положил руку на низ живота. Что он впустит внутрь себя что-то. Кого-то. Он жалобно застонал. — Тебе понравится, Юджи, — взволнованно заговорил Сатору, прерывисто дыша. — Тебе очень понравится. Внутри тебя будет так чертовски узко, ты будешь сжимать меня и дрожать на моем члене… — У тебя… большой, Сатору-сан, — всхлипнул он, вспоминая чувство прижатой к его паху мужской плоти сквозь ткань джинс. — Да, Юджи? — Я помню. В клубе, — Юджи застонал, сдавив головку. — У тебя, блять, просто огромный. Годжо всхлипнул в трубку, и от этого звука — Юджи бы поклялся — он сам едва не кончил. — Да, Юджи, у меня, блять, огромный. Как он будет ощущаться в тебе, как думаешь? Это была последняя капля. Юджи почувствовал, будто ему прострелило поясницу — так быстро и интенсивно волна жара прошла по его телу, — он выгнулся, отрывая бедра от постели. — Я не могу, Сатору-сан, — залепетал он в трубку, чувствуя приближающийся оргазм. — Я уже… — Давай, малыш, я тоже скоро кончу, — простонал Годжо. — Давай кончим вместе. — Хорошо, — Юджи заработал рукой так интенсивно, что предплечье свело судорогой. — Сатору-сан, еще, назови еще. — Как, малыш? — Похвали меня… — всхлипнул он. — Хороший мальчик, Юджи, мой… — Годжо застонал, задыхаясь и захлебываясь словами. — Мой хороший мальчик. Оргазм был такой интенсивный, что Юджи показалось на секунду, что вся комната почернела перед его глазами. В ушах зашумело. На груди и лице стало тепло. Он беспомощно вздрагивал долгие секунды, преодолевая послеоргазменные мышечные спазмы. Когда первая реакция тела стихла, он открыл глаза. Сердце колотилось, как после хорошего подхода с приличными весами. Он поднял руку и собрал пальцем попавшие на подбородок и щеку капли спермы. В лежавшей у уха трубке слышалось тяжелое, постепенно замедляющееся дыхание. Сатору-сан тоже кончил? Юджи рассеянно повозил ладонью по груди, размазывая вязкие белые разводы. Полотенца и салфеток не было под рукой, поэтому он безжалостно вытянул из-под матраца край простыни и кое-как обтерся. — Вау. Я обкончал очень важные отчеты, — сообщил Годжо, все еще тяжело дыша. Юджи оторвался от своего занятия и поглядел на телефон в священном ужасе. — Ты что, на работе? — спросил он упавшим голосом, хватаясь за гаджет наспех очищенной рукой. — Да. Юджи прикрыл лицо рукой. Какой ужас. Он сумасшедший? — Не бойся, у меня кабинет закрывается. Он сидел все это время… за рабочим столом, в рабочем кресле, в офисе, пока за стеной ходили и выполняли свои рабочие задачи люди. И говорил все эти непристойные вещи. — Я надеюсь у тебя хорошая звукоизоляция, — слабым голосом сказал Юджи. — Ты стонал, как потерпевший. Годжо хмыкнул, приходя в себя: — Ты бы себя слышал. Юджи запунцовел. Стены в общежитии были тонкие, но Оккоцу-семпай был на смене, так что репутацию Юджи еще можно было сохранить. В отличие от репутации Годжо. — Отчеты не спасти? — усмехнулся он, развеселившись. — Сомневаюсь, что финансовый департамент оценит такой подарок. Моя сперма, конечно, очень ценная, — Годжо усмехнулся. — Но не думаю, что она сможет исправить показатели за последний квартал. Юджи расхохотался в голос: — Придется что-то придумать. — Боже, Юджи, не смейся. Мне теперь идти к своим унылым заместителям и объяснять, как я умудрился проебать бумажки, над которыми они корпели последние полмесяца. Отсмеявшись, Итадори весело фыркнул в трубку: — Кого ты обманываешь, ты — и оправдываться? — Юджи, — заныл Годжо. — Мы с тобой виделись только два раза, а ты уже думаешь, что я какой-то напыщенный говнюк? Ты разве не говорил, что я произвожу впечатление серьезного человека? — Не когда дело касается отчетов, Сатору-сан. По тебе с первого взгляда понятно, что ты их ненавидишь. — Ах, — Годжо сладко вздохнул в трубку. — Как ты меня хорошо понимаешь, Юджи, ну разве мы не идеально друг другу подходим? — Я отлично пишу отчеты! — притворно возмутился Юджи, но не выдержал и рассмеялся снова. — Хотя, ладно, не могу врать, я их тоже ненавижу. — Вот видишь, мы созданы друг для друга на небесах, я же говорил. — Когда ты такое говорил? — Ну, сказал сейчас. — Сатору-сан, ты очень несерьезен, я беру свои слова назад. Юджи ухмыльнулся. Повисла тишина, которую даже не хотелось нарушать. Хотелось только наслаждаться чужим присутствием на другом конце линии. С Сатору-саном даже молчать было приятно. — Ты как? — все-таки спросил Годжо, и в его голосе была слышна забота, от которой у Юджи приятно потеплело в груди. Итадори погладил себя по голому животу. Становилось зябко, не лето, чтобы голышом сидеть в комнате. Нужно было скорее в теплый душ. Все тело после второго за день крышесносного оргазма ощущалось легким и невесомым. — Я так не кончал уже года два как, — честно признался он. — О, — Годжо довольно усмехнулся. — Какая высокая оценка для меня. Ты мне льстишь. — И в мыслях не было. Они снова замолчали в трубку, просто слушая дыхание друг друга. Тишину нарушил раздавшийся у Годжо стук в дверь. — О, черт! — Сатору выругался. До Юджи донесся грохот и шорох бумаг. Он, видимо, начал судорожно приводить себя и рабочее место в порядок. — Вот так я, Годжо Сатору, и потеряю работу. Юджи только рассмеялся. — Малыш, — торопливо выдохнул Годжо в трубку. — Это было прекрасно. Я напишу тебе, хорошо? — Хорошо. Пока, Сатору-сан. — Пока, Юджи. Юджи сбросил звонок. Глупо улыбаясь, посмотрел на окно диалога, и только потом увидел время — чертыхнулся и со стоном бросил телефон на подушку. У него даже не было внутренних сил, чтобы написать Тодо сообщение с извинениями. Впервые за три месяца он забыл о тренировке.