Семь дней

Лань Ванцзи торчал под деревом с рассвета. Цзян Чэн видел его, когда пришел к шисюну утром после пьяных ночных объяснений и короткой драки, и в обед, когда надеялся выманить Вэй Усяня на запах супа со свиными ребрышками и корнем лотоса. Вэй Усянь из мастерской не выманился, так что Цзян Чэн оставил суп на крыльце и направился к печальному истукану под деревом. — Верховный заклинатель Лань, — церемонно поклонился Цзян Чэн, отмечая, что Лань Ванцзи надел те одежды, которые Цзян Чэн велел найти для него в резиденции — светло-лиловые нижние и белые верхние с пурпурной вышивкой. А еще Лань Ванцзи убрал волосы в пучок, как принято в ордене Цзян и не убрал их гуанью Верховного Заклинателя. — Глава ордена Цзян, — поклонился Лань Ванцзи тоже слишком низко. Он открыл рот, чтобы продолжить, но Цзян Чэн вскинул руку, прерывая его. — Нет. Лань Ванцзи чуть приподнял бровь в удивлении. — Нет, я не приму тебя в орден сейчас, — медленно и внятно произнес Цзян Чэн. Лань Ванцзи выпрямился, но опустил взгляд и упрямо сжал губы. — Я тут понял одну штуку, — заговорил Цзян Чэн беззаботным тоном, — тот гуй без ноги, которого ты велел выпороть дисциплинарным кнутом в прошлом месяце. Он ведь племяшку потрахивал, да? Сколько ей, девять лет? Лань Ванцзи едва заметно кивнул, взглянув на него из-под полуопущенных век. Цзян Чэн ухмыльнулся. У него было достаточно времени подумать и сопоставить факты. — А еще он был одним из тех лучников, что стреляли в моего брата на тропе Цюнци. Фраза вышла тяжелой. Он не хотел произносить ее так, но слишком поздно понял, что по-другому не сможет. Когда заклинатели повторно приперлись на Луанцзан, среди них оказалось много тех, кто хотел смерти даже возродившемуся Вэй Усяню. Цзян Чэн тогда наблюдал, стараясь не выдать себя, но иметь возможность вовремя вмешаться. Наблюдал за расследованием дела о проклятой руке, за тем, как развиваются отношения воскресшего шисюна и Лань Ванцзи, за тем, осмелятся ли броситься главы кланов в погоню за Вэй Усянем после происшествия в Башне Кои и бездарного лицедейства Цзинь Гуаньяо. Цзян Чэн тринадцать лет учился наблюдательности. Когда безумие скорби схлынуло достаточно, он понял, что Цзинь Гуаншань подталкивал его к ссоре с Вэй Усянем. Понял, что на тропе Цюнци Вэй Усяня подставили. А еще Цзян Чэн заставил себя в деталях вспомнить трагедию в Безночном городе — как мертвые солдаты Вэй Усяня огибали адептов ордена Цзян, и как сестра оттолкнула склонившегося над ней Вэй Усяня… — А еще я вспомнил главу мелкого ордена, которого ты лишил всех титулов, запретил называться заклинателем, за то, что он поддерживал деньгами наемников. Помнится, он вопил, что Вэй Усянь в Безночном городе убил двоих его сыновей. Цзян Чэн помолчал, позволяя воспоминаниям пронестись в голове: юнец, без приказа выстреливший в Вэй Усяня, и брат этого юнца, всадивший меч в грудь сестры. — Он собирал наемников, чтобы отомстить за смерть сыновей? — уточнил Цзян Чэн, хотя не ждал ответа. — Жаль, что ты его просто изгнал, нужно было передать мне. Последние слова вырвались натуральным рыком. Лань Ванцзи отвел взгляд. — Как удобно, что у тех, кто громче всех кричит про праведность, зачастую, руки по локоть в крови. Их так просто вычислить, — выдохнул Цзян Чэн, сжимая пальцами переносицу. Лань Ванцзи промолчал и Цзян Чэн позволил себе улыбнуться: — Я позволю тебе ухаживать за моим братом. И приму тебя в орден, если он согласится стать твоим мужем. Лань Ванцзи покраснел ушами и снова низко поклонился. Цзян Чэн сощурился и решил, что это именно тот случай, когда все нужно обсуждать «на берегу». — Ты остаешься Верховным заклинателем до тех пор, пока все, кто ненавидит Вэй Усяня, не заткнут рты. Кивок. — Ты ухаживаешь за ним по всем правилам. Когда он ответит тебе взаимностью, вы совершаете три поклона и ты входишь в орден Юньмэн Цзян. Кивок. — Орден Лань и Орден Цзян совместно обучают молодых заклинателей и Вэй Усянь учит детей, как защититься при атаке темной твари или темного заклинателя. Это предложение Цзян Чэн озвучил, надеясь, что все же сделал из последних событий правильные выводы. После целой череды бессонных ночей он понял и принял, что Лань Ванцзи любит Вэй Усяня. Не каждый способен тринадцать лет ждать воскрешения человека из мертвых, а потом методично изводить всех, кто ненавидит этого человека. Не каждый способен отпустить от себя только обретенную любовь, чтобы менять ради этой любви мир и смиренно ждать ее нового возвращения. Частичное снятие запрета с практик темного пути, признание Вэй Усяня учителем и мастером, позволит ему стать полноправным членом мира заклинателей. Цзян Чэн готов сделать все от него зависящее для этого. Лань Ванцзи тоже слишком далеко зашел, чтобы отступать сейчас. Но лучше уточнить. — Вэй Ин может не согласиться. — заявил в ответ Лань Ванцзи. Цзян Чэн раздраженно закатил глаза. — Не согласится на осуществившуюся мечту? — Цзян Чэн помахал растопыренной пятерней перед носом у Лань Ванцзи. — Жить в Пристани Лотоса. — Он согнул один палец. — С тобой. — Второй палец. — Учить детей. — третий палец. — Практиковать свой путь во благо и без осуждения. — Четвертый палец. Лань Ванцзи смерил Цзян Чэна многозначительным взглядом. — Ну ясно же, что я верну своего брата в орден, — простонал Цзян Чэн он опустил руку, но пятый палец тоже незаметно загнул. — Вэй Ин может не согласиться. — Упрямо повторил Лань Ванцзи. Цзян Чэн глубоко вздохнул. Как бы его не бесил Лань Ванцзи, нельзя сбрасывать со счетов то, что Усянь обижен настолько, что не захочет с орденом Цзян никакого дела иметь. — Ты пойдешь с ним странствовать? — спросил Цзян Чэн тихо, глядя поверх плеча Лань Ванцзи на лотосовый пруд. — Мгм. — последовал незамедлительный ответ. — Хотя бы один из вас должен состоять в клане. Но желательно, оба. Жизнь бродячих заклинателей полна опасностей и не только от темных тварей, — Цзян Чэн хмыкнул, — и Усяневой гениальности. Лань Ванцзи издал странный звук. У нормального человека он означал бы смешок, но в исполнении Лань Ванцзи, казалось две ледышки столкнулись и рассыпались холодным крошевом. Из мастерской Усяня послышался глухой удар чего-то тяжелого о что-то деревянное и хрупкое. Цзян Чэн дернулся от неожиданности и повернулся навстречу растрепанному шисюну, который вывалился из дверей мастерской и сразу вляпался босой пяткой в оставленный Цзян Чэном суп. Вэй Усянь с руганью покатился с крыльца, а Цзян Чэн накрыл глаза ладонью, чтобы не видеть этого позора. Лань Ванцзи за его спиной снова издал свой странный ледяной смешок. — Цзян Чэн! — завопил Вэй Усянь во все горло. — Цзян Чэн! Цзян Чэн наблюдал в просвет между пальцами, как его дурацкий шисюн возится на земле, точно перевернутый жук, одной рукой пытаясь очиститься от последствий столкновения с супом, а другой — бережно прижимая что-то к себе. Когда он, наконец, поднялся, стало видно, что его нижние одежды залиты на груди кровью. — Да твою ж мать, — прошипел Цзян Чэн достаточно громко, чтобы Вэй Усянь его услышал. — Цзян Чэн! — Вэй Усянь бросился к ним со всех ног, на ходу утирая лицо рукавом, явно пытаясь оттереть следы крови под носом. Лань Ванцзи тяжело вздохнул. — Теперь понимаешь, почему я хочу, чтобы он остался, — проворчал Цзян Чэн тихо. Вэй Усянь подбежал и сходу сунул ему под нос грязный кулак в черно-кровавых разводах. — Берешь это. — Вэй Усянь тяжело дышал, но глаза его светились триумфом. — Медитируешь три дня. Пропускаешь через него свою Ци. Цзян Чэн уставился на комочек чего-то похожего на металл на своей ладони. На касание духовной энергии комочек сонно отозвался. — Быстро! — топнул ногой Усянь. — Там Цзыдянь внутри! Если ты сделаешь все правильно, он обрастет, — Вэй Усянь ткнул пальцем комочек, — металическим мясом, я, — Вэй Усянь ткнул себя в заляпанную кровью грудь, — аккуратно счищу лишнее, а ты, — он ткнул пальцем Цзян Чэна, — получишь два Цзыдяня! Цзян Чэн сухо сглотнул, уставившись на бесформенное нечто на ладони. Приглядевшись к серебристой массе можно было заметить крошечные знаки, едва заметно переливающиеся алым. Словно Усянь раскатал металл, и покрыл его тончайшей вязью печатей, а затем завернул в него два ободка, оставшихся от Цзыдяня, точно в шелковую тряпицу. Цзян Чэн мог бы много что сказать. Что идиотина Усянь опять пытается себя угробить, взявшись за сложнейшую работу даже не оправившись до конца. Мог бы сказать, что он уже попрощался с Цзыдянем и смирился с его потерей. — Спасибо, — прошептал он и прижал комочек к груди. Вэй Усянь солнечно ему улыбнулся. Но тут развернулся и ткнул пальцем в грудь Лань Ванцзи. — Ты идешь в сад. — Он вдруг замялся, — Мы идем в сад. Собирать смолу с вишневых деревьев. Я уже придумал с чем смешать ее, чтобы починить твой гуцинь! Вэй Усянь пошатнулся и быстро слизал капельку крови, которая скатилась из носа. — Лань Ванцзи идет собирать смолу сам, — заявил Цзян Чэн, и тут же крикнул. — Вэнь Нин! Можно было и не кричать. Вэнь Нин моментально появился рядом. — У тебя пациент сбежал. — проговорил Цзян Чэн грозно, глядя, впрочем, не на Вэнь Нина, а на возмущенного Вэй Усяня, который упрямо слизывал текущую из носа кровь. — Да, Глава Цзян. — Вэнь Нин поклонился. Вэй Усянь набрал в грудь побольше воздуха, чтобы возмутиться, но Цзян Чэн его опередил. — Со сбором смолы Лань Ванцзи справится сам, потому что целоваться до свадьбы нельзя! Лань Ванцзи позади Цзян Чэна закашлялся, а Вэй Усянь покраснел. Вэнь Нин сделал шаг назад и притворился, что его здесь нет. Но Вэй Усянь довольно быстро пришел в себя. Подбоченился и задрал нос, еще и с пятки на носок покачался, словно примерялся, как по-язвительнее ответить. Менее красным, он, правда, не стал. — А если нам не понравится целоваться? — заявил, старательно не глядя на Лань Ванцзи. — А свадьба уже сыграна! — Научитесь, так чтоб понравилось. — парировал Цзян Чэн, так же упирая руки в бока. — И вообще, откуда ты знаешь, что не понравится? Тебе же сравнивать не с чем! — А вот и есть с чем! — Вэй Усянь даже подскочил на месте. — На охоте! На горе Байфэн! Меня поцеловала прекрасная заклинательница! Мне понравилось! На меньшее я не согласен! Он ткнул пальцем в Лань Ванцзи и покраснел совсем уж опасно. — Так что я должен попробовать до свадьбы! Цзян Чэн не нашелся, что на это ответить и обернулся на Лань Ванцзи. Который уставился в землю, полыхая ушами и шеей не меньше, чем Вэй Усянь лицом. — Я целовал Вэй Ина на горе Байфэн. — проговорил он, не поднимая глаз. Вэй Усянь бестолково захлопал ресницами, а у Цзян Чэна лопнуло терпение. — Прекрасно. Лань Ванцзи — твой идеал. Как будто кто-то в этом когда-нибудь сомневался. — Цзян Чэн позволил себе несколько мгновений злорадства. Вид смущенного Вэй Усяня — редкое и от того драгоценное зрелище. Если бы у него еще кровь носом не хлестала, было бы вообще отлично. — Вэнь Нин, да забери ты его уже, — простонал Цзян Чэн. Дважды повторять не пришлось. Темный коготь ткнулся Вэй Усяню в лоб, Вэнь Нин подхватил на руки обмякшее тело и, поклонившись, удалился. Цзян Чэна передернуло. Вэнь Нин стал все больше походить на сестру со своими садистскими лекарскими замашками. Как Призрачный генерал он пугал куда меньше. — Цзян Ваньин, — услышал Цзян Чэн. Голос Лань Ванцзи звучал робко. — Ничего не хочу знать. — перебил его Цзян Чэн и посмотрел на Лань Ванцзи в упор. Лань Ванцзи взгляд вернул и несколько минут они просто смотрели друг на друга. Цзян Чэн усмехнулся. — Похоже, он, все же, согласен. Губы Лань Ванцзи дернулись в крошечной ответной улыбке, но, спустя миг улыбка завяла. — Дядя и старейшины будут против. Цзян Чэн отмахнулся от него, вертя в пальцах металический комочек, из которого скоро родится новый Цзыдянь. — Иди собирай смолу, Лань Ванцзи. — Улыбнулся Цзян Чэн. — Вернешь себе гуцинь, и пойдешь вытаскивать брата из затвора. Давно пора ему к управлению кланом вернуться. — Мгм. — Лань Ванцзи согласно кивнул, а затем впился внимательным взглядом в Цзян Чэна. — Ты поможешь? Цзян Чэн глупо заморгал, как недавно Вэй Усянь. — Эм… Да? — ответил он рассеянно. Как он, интересно, может помочь вернуть главу Лань из затвора? Пару писем написать, на чай пригласить… Цзян Чэн кивнул на прощание и поторопился прочь, — медитировать. О внимательном взгляде Лань Ванцзи он моментально позабыл.