Я тебя помню

Маль без конца звал, кричал в пустоту. — Мама! Папа! - он хотел позвать ту девушку, ведь она точно жива, и сможет прийти ему на помощь, но даже имени ее мальчик не знал. Страх и отчаяние захлестнули его, как волна цунами, не обращая внимания на старания людей, безжалостно сносит дома и целые улицы. Тогда к потерянному ребенку явился Он. Сначала Мальбонте увидел только копыто, ударившееся о землю, отчего на ней появились трещинки. С опаской поднимая взгляд маленький метис впервые увидел того, чье имя и привело в темницы. — Шепфамалум? - Мальбонте не знал, почему так легко определил, что стоящее перед ним чудовище и есть бог. Темная аура заполняла собой все пространство, отчего дышать было просто невыносимо. Утирая слезы мальчик ждал, надеялся, что ему помогут. — Где мои родители? Где я? - последняя фраза для Мальбонте имела совершенно иное значение. Осознание прийдёт не скоро: только по кусочкам собранная информация, то с ругательств темного бога, то с тех минут, когда сознанию ребенка удастся вырваться из оков тьмы, сможет показать ему где "Он". Где его Бонт. — Маль.. как ты можешь задавать вопрос об Анабель, когда она лишилась крыльев из-за тебя? Это ты виноват в ее страданиях и в страданиях твоего отца! - Мальбонте вскрикнул от ужаса: Бог не может лгать, а значит смерть отца и матери действительно лежит на нем. —И сестра Эрагона, тоже распрощалась с жизнью из-за тебя. - тон Шепфамалума хвалебный, но к Мальбонте уже подбирается сьедающее чувство вины, которое поселится в глубине обоих его сторон. Он – убийца. Убийца в свои десять. Шепфамалум не прекращал разговор, надвигаясь на ребенка испуганно глядящего на Бога снизу вверх. Множество вопросов кишат в голове, но перебивать не осмеливается. —Неужели тебе было их совсем не жаль? Ты хотел такой участи для всех, не так ли? А ведь у каждого убитого тобой есть семья, возможно, дети. Но в твоей душе появляется ликование, стоит тебе подумать о том, как они плачут над холодными телами своих близких, да Маль? - мальчик заплакал ещё громче, наперебой зовя всех, кто хоть раз в жизни был к нему добр, кого он помнил хотя бы смутно. Этого и ожидал Шепфамалум, он ведь так давно уже не чувствовал таких искренних, ярких эмоций, не мог насладиться настоящей болью. —Никто не пройдет к тебе на помощь, каждый, чье имя ты сейчас называешь рад тому, что ты попал ко мне. Сам Шепфа, - кривляясь Шепфамалум с чрезмерным благоговением произнес имя своего брата пародируя ангелов, - хотел твоего низвержения сюда, ниже самого страшного круга ада. Маль не мог больше слушать. Казалось каждое произнесенные слово темного бога физически ранило его, и следущий удар должен был убить. Он крепко прижал маленькие ладошки к ушам, заставляя себя забыть все сказанное Шепфамалумом, но его голос крепко вьелся в мозг и словно сломавшаяся пластинка магнитофона повторял раз за разом "ты виноват, ты виноват..." В следующий миг резкая, мучительная боль поразила виски мальчика. От крика заболело горло, а хлынувшие из глаз слезы стекали дорожками по щекам смешиваясь с кровью. Звон и следующая за ним полная тишина, что еще больше напугала Маля. Он невольно коснулся раны... то место, где должны были находятся уши превратилось в кровавую кашу, и пульсирующая боль заполняла всю голов не давая сосредоточиться ни на чем. Мальбонте сидел на земле, заливаясь слезами в полной для себя тишине. Но к величайшему сожалению, он все еще мог слышать голос темного бога в своем сознании. —Ты будешь слушать меня, когда я того захочу, не смей мне перечить. Маль попытался убежать, на дрожащих ногах поднялся, готовый потратить все свои силы на то, чтобы оказаться как можно дальше от этого монстра.. но новая волна агонии на этот раз распространилась от ног, которые оказались сломаны одним точным ударом копыта. Открытый перелом и каждое прикосновение к кости заставляло мерцать в глазах черные точки. Его сознание на грани, и Маль поражается, как до сих пор может соображать, не то что двигаться. Он замирает уперевшись руками в землю как вдруг за одним из камней мелькнули уже знакомые алые крылья. Это она! Осознание предало мальчику сил и он, превозмогая себя и прикладывая поразительные даже для бессмертных усилия полз вперед, к ней. Кажется, не заметь он этих крыльев не смог б подняться, даже сказать что-то был бы не в силах. Когда всего несколько жалких шагов отделяли ребенка от девушки удар копытом пришелся на позвоночник. Сломал. "Почему я?! За что?!" - полный отчаяния крик в собственных мыслях. "За то, что ты существуешь." Так Маль умер в первый раз. Его посадили в темницу. Точнее его половину. Невероятно неприятно ощущать, что в тебе не хватает чего-то, чтобы быть целым. Особенно, если не знаешь чего. Неполноценный, неправильный. Он мог только чувствовать, что в одном из самых забытых уголков вселенной есть еще одна часть его души, и сопереживать ей, ведь эта вторая половина наверняка также мучается, задаваясь вопросом куда поделась вторая. Мальчик знал, что его зовут Бонт. Он знал, что то белое и на вид очень мягкое, что он видит в окне – облака. А его лучший друг это его Бог, по имени Шепфа. Бонт никогда не видел его лица, но беспрекословно верил каждому слову. Жизнь была скучна. Он быстро понял, что на очень многое не имеет право. Например долго смотреть в окно, вниз, на маленьких двигающихся человечков, очень похожих на ангелов. И задавать вопросы тоже было нельзя. Только те, ответы на которые не заставят Создателя прервать их разговор раньше положенного. Бонт попытался несколько раз проверить, какие именно вопросы "запретные", но так и не понял логики, решив просто ничего не спрашивать. В первый раз ему не ответили почему нельзя выходить из комнаты. Во второй Бонт спросил все ли на небесах ангелы, на что получил лишь короткое обьяснение, что те, кто не являются ангелами – самое черное зло и держатся от них нужно как можно дальше. В одну ночь Бонт проснулся от кошмара. Он не знал почему, но безумно хотелось плакать. Мальчик заливался слезами и молил Шепфа о прощении. Он хотел поговорить, взглянуть хотя бы на одну живую душу.. но в ответ тишина. Будто что-то оборвалось и умерло внутри, а он, нуждающийся хоть в ком-то, был брошен на сьедение собственным мыслям и тревоге. Тогда сидя на полу перед окном он почувствовал прикосновение ветра к собственным плечам. И яркий запах лилий. Хотя может это лишь играло встревоженное воображение? Этот аромат принес с собой спокойствие, родной, будто из прошлой жизни, где все хорошо.