Я тебя помню

Бонт был безмерно благодарен возможности хоть не на долго смотреть за пределы башни. Когда это случилось впервые он испугался: белый свет залил все пространство, голова закружилась от непривычного воздействия... И перед ним открылся мир. Самый настоящий, не кирпичная кладка, не окно и даже не картины, что висели на стенах его комнаты. Мир без границ. Раньше он всего несколько раз видел что-то подобное – во снах. Шепфа всегда говорил, что бессмертным не снятся сны. Боясь наказания Бонт, пожираемый чувством вины, скрывал свои "видения" от Создателя. Да и не были они похожи ни на что в его жизни. Темные камни, крики, запах крови пропитывающий все вокруг. Бонт просыпался в холодном поту, и до сих пор стоило мыслям зацепиться за эти видения тело бросало в дрожь. Там он видел себя. Искалеченную копию, которая выглядела так, будто тело его пропустили через мясорубку. Но "он" поднимался снова. Бонт никогда не досматривал эти сны до конца, становилось безумно страшно. Но в этот раз видение оказалось не сном. Ангел отчётливо помнил, как смотрел на проплывающие мимо облака. И на бессмертных, что пролетали где-то вдалеке. Своеобразная игра – посчитать, сколько этих точек с крыльями, что чисто теоретически были другими бессмертными, пролетит по тому улочку неба, что виден из окна башни. Каждый день. Каждый год. И много сотен лет подряд... Вместо деревянной оконной рамы появились вокруг деревья, цветы. Бонь испуганно оглянулся в ожидании вновь оказаться в тебе своих кошмаров, но нет.. в его новом видении было намного светлее и ярче, чем он мог когда либо себе представить. В нескольких метрах от него пробежали несколько ребят, совсем дети. Земные дети. Бонт широко раскрыв глаза смотрел на бурлящую вокруг жизнь: вон мальчик плачет уронив мороженное, а с другой стороны две девочки сидя на покрывале играют в куклы. Но за одну детскую фигурку зацепился взгляд ангела, это была девочка лет пяти, она сидела на качелях запрокинув голову к небу, будто пытаясь разглядеть в этой недосягаемой высоте города бессмертных. Повинуясь этому порыву Бонт подошёл к ней, при взгляде на светлые волосы и яркие, полные надежды, как и его собственные, глаза, в душе зарождался вопрос: почему кажется такой знакомой? Он протянул руку, желая дотронуться до ее руки, будто это могло все прояснить но.. он был всего лишь тенью в реальном мире. Девочка даже не почувствовала его прикосновение. А на глазах Бонта выступили слезы. Он все еде чужой. Все еще реальному миру нет до него дела, он будто вычеркивает ангела из всех своих планов. Маль тоже видел. В отличии от Бонта он давно знал кем была эта девочка. Его спасительницей. Ни почему это произошло, ни как она оказалась на небесах он не знал, но одно не давало ему покоя – ее крылья в детском воспоминании. И если в то время цвет для Мальбонте был самым обыкновенным, то сейчас его собственные крылья приобретали точно такой же оттенок. А его аура наполнилась запахом горького шоколада. Маль не видел в этом подтекста, он не считал это знаком, но опасался. Связь, связь со смертной. Кто она, что способна не только проникнуть в его детство, но и вкус энергии перенять? Это.. если не пугало, то настораживало. Маль не избегал видений, стараясь вытянуть из них как можно больше, стало жизненно необходимым понять причины. А Бонт видел в этом свободу. Смотрел, на ее первые шаги в жизни, на первые поломанные игрушки и на первых друзей, имена которых она забудет через неделю. Маль не замечал этих мелочей за поиском глобального смысла, а Бонт был погружен в изучение этой маленькой девочки, которая стала для него единственным проводником в реальность. Но однажды вспомнил и он. Этот день Бонт мог бы назвать одновременно самым ужасным и лучшим в своей жизни. События, неразделимо связанные с "незнакомкой" приносили огромное количество боли. Боли, которая отражалась по всему телу. Никто не захочет вновь пережить разделение надвое. Но выбора у Бонта небыло. Однажды вместо очередного видения о жизни девочки он очнулся на скале. А после он не помнил ничего, кроме адской боли, будто не только его тело но и душу резали раскаленными ножами. Разделение. Страшное слово для того, кому не посчастливилось это пережить. С этого дня он стал смотреть на девочку совсем иначе. Ведь если бы не она, его бы убили еще тогда! Бонт винил себя за приходящий в голову настойчивый вопрос: а не лучше ли умереть тогда, чем ты тысячи лет сидеть в башне? Но свет и на земле сменился тьмой. Ясное личико омрачилось трауром, а в доме больше не слышались радостные крики "—Мама!" когда малышка приходила домой. Больше небыло семейных вечеров, они умерли с Ребеккой в один день. Бонь стоял рядом, когда на крышку гроба маленькая, дрожащая детская ручка кинула первую горсточку земли. Она не могла почувствовать его прикосновения, она не могла увидеть его полных тоски глаз. А Бонт, чья душа была пронизана насквозь признательностью к незнакомке, разрывался от невозможности ей помочь. Жизнь горела в нем благодаря ей. И он хотел отплатить тем же. Хотел, но не мог. И наверняка готов был бы убить себя, узнай, что это Он стал причиной смерти Ребекии. Что Он же и радовался ей. Маль ждал своего часа. Прошли месяцы, годы на небесах. И надежды темной стороны Мальбонте оправдались. Новоиспеченный Серафим Ребекка привела его к ответам. К книге жизни и к крови. Одной, на них троих.