Маленькими шагами навстречу друг другу

Тихое ржание лошади, чьи-то голоса вдалеке — несколько агрессивных, один взволнованный. Всё это наложилось на какой-то дурацкий сон про тех вредных друидов из рощи, что выгоняли несчастных тифлингов прямиком в лапы гоблинов. Стоп… Тав дёрнулась, резко осознав, что под утро её-таки сморил сон и она отключилась прямо как есть — сидя. Лидия сразу заворочалась, просыпаясь, и наконец подняла голову с коленей матери. Ноги ужасно, просто ужасно затекли, и теперь Тав еле сумела подняться, ощущая покалывание в голенях и стопах. — Сиди здесь и ни в коем случае не высовывайся, — шёпотом сказала она, надеясь на благоразумие дочери, и на всякий случай захватила мечи. Обогнув кусты, Тав осторожно выглянула: посреди дороги стояла повозка, гружёная огромным количеством ящиков и мешков, а прямо на её пути стояло несколько людей — вернее, два человека и дварф. За их спинами было не видно кучера, зато прекрасно слышно его срывающийся голос. — Только попробуйте! Я вас испепелю, даже моргнуть не успеете! Вы вообще знаете, кто я? Странно знакомый голос, но Тав никак не могла припомнить, где же она его слышала… — Ну попробуй, чароплёт, — с усмешкой отозвался один из разбойников: крепкий дварф, увешанный кошельками и сумочками. Он достал что-то из нагрудного кармана — Тав было не видно, так что она тихонько юркнула между кустов, чтобы подобраться поближе. Ближе, ближе… К счастью, вся эта честная компания была слишком занята, чтобы обратить внимание на едва уловимый шорох листвы. — Думаете, вам это поможет?! — воскликнул кучер, пытаясь быть убедительным, но подрагивающий голос выдавал его страх. Это был Ролан. Тав охнула — ну ведь точно, вот откуда она знала этот голос. Не виделись много лет, со времён битвы в Верхнем городе, но внешне тифлинг практически не изменился. Разве что мантию теперь носил побогаче. И что его могло так напугать? Он ведь был неплохим волшебником — когда-то много своих сородичей спас от абсолютистов. Прищурившись, Тав наконец сумела рассмотреть то, что было зажато у дварфа в руках — цветок Суссура. Теперь всё было ясно: это растение своей дурной аурой глушило силы любого мага — не важно, насколько сильным он был. Даже Гейл когда-то в Подземье жаловался, что чувствует себя опустошённым и не может сотворить даже простейший фокус. Ролана нужно было срочно спасать. Тав не любила бессмысленное кровопролитие; если можно было обойтись без убийств, стоило воспользоваться такой возможностью. Разбойники едва ли прислушаются к вежливой просьбе оставить волшебника в покое — зато вот запугать их, воспользовавшись преимуществом в виде доспеха тёмного юстициара, казалось хорошей идеей. — Именем Ночной Певуньи, я конфискую эти вещи в казну шаритского ордена, — грозно произнесла Тав, вынырнув из кустов. Разбойники развернулись, посмеиваясь, а их главарь совершенно расхохотался. — Юстициар правда думает, что мы отдадим ему нашу добычу? Ну нет, мы пришли сюда первые. Сдрысни, шарит, пока кости целы! Подойдя ближе, Тав повернулась так, чтобы её видел только Ролан — совершенно не понимающий, что происходит, — улыбнулась краешком губ и подмигнула оставшимся глазом. Правда, едва ли волшебник понял, что ему подмигивают: может она просто моргнуть решила — поди разбери, когда глаз всего один. Однако, Тав он всё-таки узнал и расслабленно выдохнул. — Не советую вам связываться с последователями Госпожи Утрат. Вы же не хотите настроить против себя весь орден? — Тав свела брови и процедила это с такой решительностью, что разбойники даже заколебались. Мужчины переглянулись, видимо всерьёз обдумывая отступление, но их главарь ткнул одного из них древком молота в спину. — А ну не ссать! Просто завалим сопляка, никто и не узнает! Тав уже готова была к драке. Мало того, что её опять приняли за мужчину, так ещё у этого дварфа хватало наглости говорить в таком тоне! Ну всё, пощады не ждите… Замах, ещё замах, финт в воздухе — не для эффективности, в холостую, в надежде испугать разбойников. Те и правда стушевались; никто не решался пойти в атаку первый, даже главарь мялся в неуверенности. Затем закряхтел, недовольно цыкнул и подтолкнул своего товарища вперёд, не желая рисковать собственной жизнью. Тот выставил свой щит и бросился на Тав, надеясь заблокировать её удары, а затем сразу же контратаковать, пока она беззащитна. Не на того напал! Отлично владея различными техниками боя, Тав прекрасно понимала, чем ей грозит безрассудный напор в текущей ситуации. Она ведь была не в самых выгодных условиях: отсутствие глаза серьёзно её ограничивало, а наличие щита у разбойника давало ему преимущество. Пытаясь взять противника измором, атаковать она пока не собиралась. Нырнула в сторону, совершила небольшую перебежку, стараясь двигаться как можно больше и вынудить оппонента внимательно следить за движениями. Чем дольше он будет в состоянии напряжения ожидать её удара, тем быстрее притупится его внимание. Остальные разбойники не спешили подходить. Подлые трусы, не желали лишний раз рисковать своими шкурами! Как и все разбойники, готовы бросить своих же дружков, едва становится опасно. Тав усмехнулась и начала взмахивать мечами — то по очереди, то обоими сразу, всё ещё без намерения поразить цель, а лишь заставляя оппонента снова и снова гадать, какой же замах превратится в настоящий удар. Но разбойнику было невдомёк, что первую атаку следовало ждать вообще не отсюда. План Тав сработал: она пнула врага ногой пониже колена, а тот, совершенно не ожидав такого, сразу же потерял равновесие и начал размахивать руками. Даже не думал, что главная опасность исходила не от острых мечей, так что не был к такому готов — только ошарашенно вскинул брови, уже понимая, что полностью открыт любой атаке и едва ли сможет что-то с этим сделать. Далее дело было за малым. Сталь ударилась о сталь — Тав на всякий случай заблокировала одним из своих клинков булаву противника. Вторым она совершила выпад: без колебаний, прямо в живот, не собираясь играть в благородство. Разбойник бросил своё оружие и согнулся пополам, безуспешно пытаясь заткнуть рану ладонями — кровь вытекала сплошным потоком сквозь его пальцы, расползаясь по рубашке алым цветком. Никто из его дружков даже не думал помочь; только смотрели, не моргая, как он хрипит и умирает. Затем побежали: дварф первый, за ним оставшийся в живых человек. Догонять их Тав уже не стала, чёрт с ними. Пусть только унесут свой цветок куда подальше. — Ролан, помоги оттащить труп в кусты, — совершенно будничным тоном обратилась она к старому знакомому. — Не хочу, чтобы дочка видела: человек ведь всё-таки, хоть и мерзавец. Всё произошло слишком быстро. Ролан даже не мог толком уложить в голове случившееся и понять, с чего ему хочется удивиться больше: с того, что у Тав нет глаза; с того, что она перепачкана сажей, словно через печную трубу пролезла; или с того, что она стала матерью. — У тебя есть дочь? — всё-таки решил с чего-то начать Ролан, слезая с козел и брезгливо окидывая взглядом тело разбойника. — Ей уже семь лет, — гордо ответила Тав и подхватила труп за подмышки. Вместе они легко скинули его подальше в листву. На земле, конечно, остались кровавые следы — но едва ли девочка боялась вида крови, если сама использовала её для начертания ритуального круга. — Лидия, милая, выходи! Как только Тав крикнула, её дочь сразу же прибежала — ей очень уж интересно было посмотреть, что там происходит. Увидев тифлинга, она задумалась и с любопытством окинула взглядом и его самого, и посох за его спиной. — Ролан, знакомься: это моя дочь, Лидия. — Очень приятно… — пробормотал тот, не вполне понимая, как вести себя с маленьким ребёнком. Очевидно, совершенно не владел навыком общения с детьми. — Мам, а этот мистер волшебник как папа? — наконец предположила она. Ролан вскинул бровь, явно что-то обдумывая. Кажется тогда, много лет назад, Тав постоянно вертелась рядом с волшебником из Глубоководья. Неужто они до сих пор вместе?.. — Да, детка. Мистера зовут Ролан, он наш старый товарищ. — Это дочь Гейла? — наконец всё-таки не выдержал он и задал мучивший его вопрос, разглядывая девочку. Тав кивнула, немного удивлённая вопросом, и машинально схватила за поводья лошадь, начавшую прямо рядом с ней нетерпеливо фыркать и переступать копытами на месте. — Вы с ним ни разу не общались за это время? Гейл периодически заходит в «Волшебные принадлежности», когда проездом оказывается во Вратах. — Нет, как-то не приходилось. В лавке за прилавком стоит мой симулякр, а я обычно либо в башне занят исследованиями, либо собираю добро по всему свету. Каждый ящик и каждый мешок сочился Плетением. Из них даже периодически выскальзывали маленькие искорки, тут же растворяющиеся в воздухе. Лидия, пользуясь тем, что на неё не смотрят, с интересом подбиралась к повозке ближе, ощущая всю эту удивительную магию, которую источало что-то безумно интересное. — Жаль… В любом случае, мой муж с большим восхищением отзывается о твоей лавке; говорит, при тебе «Волшебные принадлежности» прямо-таки расцвели. — Ещё бы, — самодовольно вскинул голову Ролан, но было видно, что он польщён такой высокой оценкой. — Я собственноручно отбираю самые лучшие товары для волшебников! Он повернулся и махнул рукой на содержимое своей повозки. Затем внезапно обнаружил, что девчонка уже залезла на козлы и копалась в каком-то ящике. Первой его мыслью было накричать на малявку, но рядом стояла её мать, и он совершенно не мог представить, как та на это отреагировала бы. — Лидия! — гаркнула Тав, отпуская лошадь и тут же пытаясь снять свою дочь с козел. — Нельзя лезть в чужие вещи! — Но тут такой редкий свиток призыва дэвы! — сопротивлялась она. — Я даже у папы таких не видела! Такая малявка, но что-то в магии понимала. Ролан даже смягчился — девчонка явно полезла в его товары не с намерением испортить, а из интереса. Цену таким вещам, по крайней мере, она знала. — Ладно, пусть посмотрит, ничего страшного, — махнул рукой он к огромному удивлению Тав. Зато вот Лидия победно улыбнулась и снова закопалась в ящик почти по самые плечи. — А вы тут одни, без Гейла? — Ох, Ролан, это такая смешная история, — нервно хохотнула Тав. — Эта негодница открыла портал в Гримфордж, и вот теперь мы пытаемся вернуться домой, в Глубоководье. Кстати об этом: будет очень нагло с моей стороны попросить у тебя в долг пару золотых? Мы бы хоть лошадь сняли… Я потом всё верну, клянусь тебе! Открыла портал?.. Так девчонка училась магии и уже делала первые успехи — неплохо в таком возрасте. Ролан снова обернулся и глянул на то, с каким пониманием в глазах она осматривает очередной амулет из ящика. — Вообще-то мне следовало поблагодарить тебя; уже в который раз ты меня спасаешь. Как ни прискорбно признавать, но один бы я действительно не справился… — он смущённо отвёл глаза. Не любил быть должным. — Думаю, я могу оказать тебе услугу за услугу и подбросить вас хотя бы до Врат; а уж там я возьму тебе внаём повозку до Глубоководья, и будем в расчёте. — Спасибо-спасибо-спасибо! — радостно воскликнула Тав и обняла Ролана от избытка чувств. Тот недовольно вздохнул: подобные нежности не особенно любил; да и не хотел, чтобы мантия порвалась от всех этих стальных завитков кирасы. — А можно без этого? — пробормотал он, настойчиво отталкивая от себя Тав. Затем залез в повозку и начал расчищать место, переставляя ящики друг на друга. Лидия сразу же юркнула в освободившееся пространство, подныривая Ролану под руку — ну что за непоседливая девчонка! Мешается ведь, да и сама стукнуться может. Подумав, что сможет немного отвлечь её, лишь бы посидела спокойно хоть минутку, волшебник сотворил небольшой фокус с иллюзорными птицами — зеваки в лавке обычно бывали от такого в восторге. Вокруг тут же разлетелись полупрозрачные светящиеся соловьи, уселись Лидии на руки и на плечи — совершенно невесомые и очаровательные, — да завели свою звонкую трель. Ролан воспользовался моментом: отпихнул несколько коробок, сложил мешки в кучу, так что теперь на повозку спокойно можно было сесть. Тем временем Лидия с интересом следила за птицами, а потом вдруг решила проверить, смогут ли её пальцы пройти сквозь иллюзию, — но едва дёрнула руками, как соловьи внезапно разлетелись, словно настоящие. — Неплохо, — вынесла вердикт она. — Но мой папа умеет лучше. То есть у малой были настолько высокие стандарты?.. Ролан удивлённо вскинул бровь, чувствуя себя оскорблённым. Ишь, какая привереда! — Ты уж на неё не сердись, — Тав подошла и сочувственно положила руку ему на плечо, на самом деле едва сдерживая смех. — Сложно впечатлить девочку, у которой отец — архимаг и Избранный Мистры. Тав сама удивилась, насколько легко она это сказала. Без ревности, без раздражения. Наверное, теперь её это просто совершенно не задевало: да, она ничего не смыслит в магии, зато она великолепный воин — дочь увидела это своими глазами и была в восторге. А то, что ребёнок так сильно любит отца — так это ведь чудесно и ничуть не удивительно: Гейл был человеком, которого невозможно было не любить. — Да уж, далеко пойдёт… — фыркнул Ролан и взял в руки какой-то небольшой мешочек. Справедливо решив, что Тав и её дочка наверняка голодные, он достал пару кусков сушёного мяса и флягу с водой. Хоть Лидия и не была любительницей подобной пищи — будь её воля, кушала бы одни только сладости, — но глаза у неё загорелись. Едва только Ролан протянул ей кусок, как она вырвала его у него из пальцев и запихнула в рот целиком. — Не подавись, малявка, — усмехнулся тот и потрепал её по голове. Забавная она была, может они и поладят. Вообще он не очень любил маленьких детей из-за того, какими глупыми и навязчивыми они обычно были, но Лидия была вовсе не глупой. Она была по-детски прямолинейной, настырной и немного наивной, но точно не глупой. Ролан вручил второй кусок Тав, а сам залез на козлы и стегнул лошадь: та сначала с трудом сдвинула потяжелевшую повозку, но затем пошла бодрым шагом. Долгожданный сытный завтрак на природе! Тав бы не торопилась: наслаждалась едой, слушая размеренный цокот копыт и подставляя лицо солнечным лучам — если б не тугой доспех, приносящий ужасный дискомфорт, да начинающая тяготить мысль о том, что Гейл наверняка за них жутко переживает… Прошли уже почти сутки. Он, вероятно, места себе не находит от беспокойства. Тав даже стало совестно — из-за глупой обиды и попыток доказать свою значимость она даже не подумала о том, как плохо ему должно быть сейчас. Он ведь так сильно любит дочь — волнуется за неё наверняка безумно. В первую очередь стоило хотя бы попытаться связаться с мужем, а не добираться домой как ни в чём не бывало. — Ролан, а ты знаешь какие-нибудь заклинания для ментальной связи на расстоянии? — обратилась к волшебнику Тав, дожёвывая свой кусок мяса. — Обижаешь! Знаю, само собой; но для этого должен быть предварительно открыт канал связи, — ответил он, оборачиваясь. — А ещё на крыше башни Рамазита установлен огромный кристалл-передатчик; насколько мне известно, самый большой на всём Фаэруне! Правда, с помощью него я рассылал только предостережения о грядущем шторме для всех жителей Врат разом… Как приедем, попробую найти информацию о том, как использовать его для связи с кем-то конкретным. Повозка тем временем уже подъезжала к Ривингтону, и Лидия едва не вывалилась, пытаясь разглядеть дома в округе. Увидев это, Тав тут же схватила её за руку, опасаясь, как бы ребёнок не упал. — Это было бы замечательно, — ответила она Ролану, притягивая недовольную Лидию к себе. Той было ужасно скучно, поэтому она снова принялась копаться в первом попавшемся ящике. — Спасибо тебе огромное. — Да что там, ты моих родных спасла когда-то, я тебе обязан… — снова обернулся волшебник, и Тав решила перелезть к нему на козлы, чтобы не вынуждать его сворачивать шею. — Как они, кстати, поживают? Кел и Лия до сих пор живут с тобой в башне Рамазита? Вот это да — спустя столько лет она помнила имена его брата и сестры. Ролана это изумило. Впрочем, знал бы он Тав достаточно хорошо, то ничуть не удивился бы; она ведь обожала сплетни и отлично всё про всех помнила. — Вообще-то теперь со мной живёт только Лия. Кел уже года три как женился; да, представь себе, на эльфийке. — Ох, я так за него рада, — ответила Тав и обернулась, проверяя, что дочь всё ещё копается в ящике и не пытается свалиться с повозки. — Я вроде как тоже рад, но без него в башне стало как-то тихо. А Лия так вообще очень тоскует: ей трудно принять, что мы теперь не единственные его родные, что у него в жизни появился кто-то ещё. Но главное ведь, что он счастлив. Когда он навещает нас, то так радостно рассказывает о своей новой жизни, что это дорогого стоит. Ролан сказал это с такой тёплой улыбкой — наверное, это и есть самая искренняя, самая высшая любовь: желать счастья родному человеку, даже если это значит делиться им с кем-то другим. Когда так болезненно любишь кого-то, что боишься отпустить — то совершенно уверен, будто человек тут же забудет тебя, едва перестанешь настойчиво хвататься за него. Но это ведь такие разные виды любви: мужа к жене, брата к сестре, родителя к ребёнку. И в сердце найдётся место для каждого из них. — Ты прав… — смущённо пробормотала Тав, провожая взглядом прохожих: жители Ривингтона потихоньку начали выбираться из своих домов, торопясь кто на работу, а кто в лавку. — Главное, что он счастлив. Затем она вновь обернулась, желая убедиться, что дочь не набедокурила. Никаких последствий шалостей видно не было. Как и дочери. — Лидия! — вскрикнула Тав, подскакивая на козлах так резко, что повозка накренилась. Неужто всё-таки вывалилась?! Или маленькая негодница вообще решила сбежать?! Да что ж ей на месте-то вечно не сидится! Ролан резко натянул поводья, останавливая кобылу. Ну не могла ж девчонка уйти далеко! Тав огляделась вокруг, но её словно и след простыл, а где искать — непонятно. Так что пришлось спрыгнуть с повозки и побежать к первым встреченным людям — может хоть видел кто. Решив остаться в повозке, Ролан периодически глядел по сторонам, надеясь заметить тёмную косичку малявки — безуспешно. Кажется, весело с ней было родителям; не давала заскучать ни на минутку. Внезапно он услышал сдавленный смешок. Или показалось, что услышал?.. Ролан напрягся, пытаясь прислушаться. Снова смешок. Нет уж, точно не показалось. Неужели без спроса использовала свиток невидимости из его товаров? Обычно волшебники чувствуют вырывающиеся сгустки Плетения от сотворённых заклинаний, да только в его повозке было столько книг, амулетов и свитков, источающих чистейшее Плетение, что учуять простое заклинание среди всего этого добра было решительно невозможно. — Quod Dico Face! — Ролан наложил на себя «Видеть невидимое» и сразу же обнаружил хулиганку. Лидия сидела на ящике со шкодной ухмылкой на лице — которая, впрочем, моментально слетела, стоило девочке осознать, что за заклинание произнёс волшебник. — Она здесь! — крикнул Ролан и помахал её матери рукой, чтобы привлечь внимание. Тав в этот момент приставала к очередной бабульке, описывая свою дочь и несколько раз переспрашивая, точно ли та её не видела. Однако, услышав голос тифлинга, мгновенно вернулась, с удивлением оглядывая повозку. Она ведь не видела своего ребёнка — само собой, без волшебного глаза Воло это было невозможно. — Где — здесь? — нетерпеливо воскликнула Тав. Лидия недовольно отвела взгляд, не желая, чтобы её раскрывали, но Ролан не собирался ей потакать. — Прямо под твоим носом, — он щёлкнул пальцами и сотворил контрзаклинание. Чары моментально рассеялись, делая Лидию вновь видимой — к её огромной досаде. Хотелось ведь поиграть подольше; посмотреть, как забавно мать волнуется, пытаясь её найти… — Ах ты, маленькая безобразная девчонка! — не на шутку разозлилась Тав. — Ещё и свиток чужой без спросу использовала! Давно Лидия не видела мать в таком бешенстве. Кажется, в этот раз она всё-таки совершенно переступила грань дозволенного. Ей даже страшно стало: неужто накажет? — Клянусь, ещё одна такая выходка, и я тебя выпорю! Выпорю так, что сидеть больно будет, и твой отец тебя не спасёт! Глаза Лидии наполнились слезами: девочка отлично знала, что перед её рыданиями мать не устоит. Тав и вправду сразу стало совестно; хоть она и отлично знала все эти уловки, но всё равно ведь позволяла манипулировать собой. И дочери позволяла, и мужу. Гейл тоже применял этот бессовестный приём — делал грустные глаза, — и тогда ему можно было простить всё что угодно. Яблоко от яблони, что тут скажешь… — Я больше не буду… — промямлила Лидия, но это совершенно не убедило её мать. Будет, ещё как будет — в этом не было никаких сомнений. Но всё равно ведь любимая дочка, хоть и хулиганка… Тав тяжко вздохнула и залезла в телегу. — Трогай, Ролан. Я тебе всё возмещу, обещаю! Вышлю посылкой, как домой вернусь. — Не переживай так, это не дорогой свиток, — всё же по волшебнику было видно, что он немного раздражён. — Ты главное за ребёнком своим смотри внимательнее. Всю оставшуюся до «Волшебных принадлежностей» дорогу Тав с Лидии глаз не спускала. Буквально. Смотрела на неё сосредоточенно, почти не моргая, чем даже смущала девчонку, не знающую, чем теперь заняться. Копаться в чужих вещах, когда мать так пристально смотрит, ей не особенно хотелось. Отдуваться за всё это пришлось несчастному Ролану, который вынужден был теперь пытаться не сойти с ума от десятков вопросов, которые задавала ему Лидия, решившая развлечь себя хоть таким образом. А у вас большая башня? А там много редких свитков? А вы тоже в академии учились? А вы умеете творить заклинания шестого круга? А что это у вас за посох? А мантия зачарованная? А почему вы на лошадь ускорение не наложите, чего это она так медленно плетётся? А скоро уже приедем? А что это за здание с такой красивой крышей там виднеется? — Милостью Мистры… Как вы это выносите? — Ролан повернулся и шепнул на ухо Тав, когда они почти уже были на месте. — Сама не знаю, — таким же шёпотом ответила она. Ну хоть в «Волшебных принадлежностях» можно было найти, чем занять ребёнка. Лидия восторженно бегала от стеллажа к стеллажу, хватая все книги подряд и не зная, в какую из них заглянуть в первую очередь. Это был воистину рай для неё. Столько диковинок! Амулеты, зелья, свитки, зачарованные перчатки, посохи, эликсиры, алхимические ингредиенты и книги — много-много книг с самыми разнообразными заклинаниями и удивительными историями. У Тав в сердце что-то ёкнуло: дочь была так невообразимо счастлива, в её глазах был такой трепет, такой искренний азарт — что это не могло не передаться матери. Пока Ролан поднялся наверх, пытаясь найти способ связаться с Гейлом, Тав и сама взяла первую попавшуюся книжицу с полки — руководство по заклинаниям школы Прорицания. — Это скучная книга, — обратилась к ней Лидия, увидев, что мать наконец-то чем-то заинтересовалась. — Ты лучше посмотри вот эту! Она протянула какой-то крупный том в красивой обложке с золочёными завитками — на конце каждого такого завитка была вставлена небольшая жемчужина. Названия на обложке не было — это изрядно удивило Тав. Но она удивилась ещё больше, когда открыла книгу, но не увидела ни слова на страницах — лишь слегка пожелтевшие от времени листы. Едва она глянула на дочь с безмолвным вопросом, как та ей всё объяснила. — Мне папа про такие рассказывал. Эти книги не надо читать, надо просто положить руку на обложку, и Плетение само создаст образы в голове. Причем у каждого человека — разные. Обычно это что-то очень хорошее и счастливое. Лидия с таким предвкушением смотрела на мать, что та никак не могла её расстроить — положила руку на эти красивые завитки; хоть и не думала, что это вообще хорошая идея… Почувствовав, как Плетение проникает в её тело, Тав даже сначала испугалась. Дёрнулась — вернее, попыталась — и поняла, что конечностями своими она уже не управляет. Её начала утягивать темнота — не пугающая, нет, скорее уютная. Одна за другой в этой темноте начали вспыхивать звёздочки — одновременно и далёкие, и близкие. И вдруг словно акварель разлили на холст: множество пятен — розовых, сиреневых, лазурных — принялись расползаться на этом иллюзорном ночном небе. Это было не небо Фаэруна, это было что-то вроде астрального плана — Тав не особенно разбиралась, но отлично помнила его. То самое место, где оказывались они с Гейлом всякий раз, как соединяли души в Плетении. Это было просто волшебно, невероятно чувственно — ощущать его сознание так близко, что это позволяло разделять эмоции на двоих. Абсолютно удивительные переживания охватывали её в те мгновенья — она буквально испытывала любовь Гейла к себе самой. Но с недавних пор Тав больше не соглашалась окунуться с мужем в Плетение. Боялась. Боялась, что дочь оторвала половину его сердца себе. Тав была уверена, что стоит ей опять слиться с Гейлом, чтобы почувствовать его любовь — то это будет уже не так, как раньше. И если бы любовь мужа к ней была бы хоть на малую толику слабее, чем до рождения дочери — это разбило бы сердце Тав. Может, зря она так переживала? Сама ведь любила дочь безмерно, но это ни капельки не уменьшило любовь к мужу. В сердце Тав было достаточно места для них обоих. Так, наверное, Гейл чувствовал то же самое? Иллюзия рассеялась так внезапно, что Тав даже расстроилась. Ей хотелось бы побыть там подольше — повспоминать самые чудесные мгновения, что она переживала когда-то вместе с любимым мужчиной. Хоть видение и прошло, в душе осталась теплота и безмятежность. Магия действительно открывала невероятные грани человеческих чувств, позволяла постичь то, что недоступно обычному человеку. — Ну что, как тебе? — с улыбкой спросила Лидия, забирая назад книгу. — Волшебно… — искренне ответила Тав, всё же немного смущаясь. — Конечно волшебно, это же волшебство! Лидия расхохоталась так звонко и заразительно, что Тав тоже хихикнула. А затем пошла вслед за дочерью, которая хотела показать ей ещё много всего, что нашла в лавке. — Тав! Подойди сюда, — окликнул её Ролан, стоя на лестнице. Тав отдала дочери назад какой-то амулет, о котором та с энтузиазмом рассказывала, и абсолютно честно и искренне пообещала, что с удовольствием послушает о нём после того, как поговорит с мистером волшебником. — Я разобрался, как открыть однонаправленный канал связи на расстоянии, — Ролан крутил в пальцах какой-то золочёный обруч со стёклышком размером с ладонь. — С помощью него можно послать сообщение кому угодно, правда вот ответ получить не выйдет. — Это же отлично, так тоже подойдёт! — Погоди радоваться. Есть одна загвоздка: чтобы настроить его на частоту нужного гуманоида, необходимо направить фокусирующую линзу на его частицу, — Ролан поднял стёклышко на уровень лица Тав. — Волос, ноготь… Что угодно. Но без этого никак. — Ох, чудно! — недовольно протянула Тав. — И у меня совершенно случайно в кармане завалялся локон его волос. — Можешь не язвить? Я вообще-то пытаюсь тебе помочь. — Извини, Ролан… — она виновато свела брови. — Спасибо за всё, что ты делаешь. — Я попробую поискать какой-нибудь другой способ, но, честно тебе скажу, шансов мало… Я-то не архимаг. Спустившись назад на первый этаж, она обнаружила Лидию у той же полки, у которой её и оставила — девочка слишком усердно изучала тот самый амулет, о котором хотела всё-всё рассказать матери. Тав тоскливо посмотрела на дочь: так сильно та была похожа на отца. Те же волнистые тёмные волосы, те же тонкие губы, те же высокие скулы… Точно! Идея внезапной вспышкой возникла в разуме Тав. Она схватила Лидию за руку, игнорируя её недовольный возглас, и побежала вверх по лестнице. — Ролан! Ро-ола-ан! Я придумала! Вот же она! — увидев, что волшебник обернулся, Тав подняла дочь на вытянутых руках. — Вот же частица Гейла! Ролан сначала удивленно вскинул бровь, но затем задумчиво накрутил на палец прядь волос. — А ты соображаешь… Это даже может сработать. Лидия ошарашенно глядела то на мать, то на волшебника, совершенно не понимая, что вообще творится. — Так её волос подойдёт? — радостно воскликнула Тав, поставила дочь на пол и выдернула волос у неё из косы. Та недовольно ойкнула, но уже начала соображать о чём речь, так что даже не возмутилась. — Не совсем. В её волосе есть частица Гейла, но есть и твоя тоже. Вот если я смогу выделить эссенцию и её очистить… Это, конечно, кропотливая работа. Мне понадобится время. И твой волос тоже понадобится, чтобы ориентироваться на него при отделении субстанции. Но, говоря коротко, это возможно. — Да не вопрос, — отозвалась Тав и срезала мечом у себя на всякий случай целую прядь: вдруг одного её короткого волоса не хватит. На верхнем этаже башни Рамазита у Ролана была оборудована алхимическая лаборатория: на рабочем столе стоял перегонный куб, около него расположилось какое-то просто неприличное количество мензурок, а центральное место столешницы занимали изящные золочёные весы с символом Мистры на верхушке. По обе стороны от стола ряды стеллажей были уставлены флаконами с эссенциями, коробочками с засушенными цветами, пиалами с различными порошками и огромным, просто огромным количеством переливающихся на свету драгоценных камней вперемешку с обычными стекляшками. Лидия глаз не могла отвести: заворожённо уставилась на цветные блики на стенах, образованные проходящими сквозь самоцветы солнечными лучами. Да что там Лидия; даже Тав зазевалась, любуясь на всю эту красоту. Ролан сразу подготовил три пиалы; затем извлёк эссенции из волос и наполнил ими две ёмкости. Выглядело всё это весьма удивительно: в пиалах словно клубился разноцветный дым, постоянно норовя выскользнуть и утечь, и в дыму этом можно было разглядеть какие-то светящиеся спутанные нити. Волшебник взял пинцет, внимательно оглядел одну из пиал, а затем осторожно потянул за нить из другой. Снова и снова вытягивал он эти нити по одной, постоянно сверяясь со своим эталоном, чтобы очистка была произведена верно. У него даже пот на лбу выступил — так сосредоточенно он вглядывался в светящийся дымок из пиалы. — Это ведь не нити Плетения, верно? Что это такое? — спросила Лидия, подныривая Ролану прямо под руку. Волшебник от неожиданности дёрнулся, случайно зажимая пинцетом не ту нить — все они были невероятно хрупкими и тонкими, так что от такого сильного давления та натянулась чрезмерно и, в конце концов, беззвучно лопнула, растворяясь в воздухе. Но Ролан этого даже не заметил. — Это нити души. Работать с ними очень трудно, так что не мешай! — гаркнул он, а затем обернулся к Тав. — Забери свою малявку! Если я из-за неё ошибусь, сообщение может дойти с жуткими помехами или не дойти вовсе! Как же неловко. Тав засмотрелась на алхимические компоненты на полках и даже не заметила, как дочь выскользнула из её поля зрения. С этой егозой нельзя было расслабляться ни на одну секунду. Само собой, ни один человек не может постоянно быть внимателен — тем более, если глаз почти не сомкнул за всю ночь. Всё оставшееся время Лидию пришлось держать за руку. Конечно же, она была этим обстоятельством крайне недовольна, но как только мать попросила рассказать о том самом амулете — просияла и бойко затараторила обо всём, что только знала. Когда всё было закончено, Ролан вставил пиалу в подставку внушительной установки, уходящей прямиком в крышу: там, на вершине, был установлен огромный кристалл. Затем прикрепил линзу, направляя её точно на содержимое пиалы, и выдвинул какой-то странный инверсионный рупор — видать очередное магическое приспособление. — Что мне ему сказать? — обернулся он к Тав, ожидая указаний. — Скажи, что мы в порядке и уже во Вратах. Пусть не волнуется и просто дождётся, пока мы доедем домой. — Привет, Гейл! Это Ролан. Тав и Лидия со мной в башне Рамазита. С ними обеими всё хорошо, на твоей дочери ни царапинки. Пока что они здесь, но скоро выедут в Глубоководье. Жди дома и не переживай.