"Как у тебя дела?"
Прочитано."Как дела?"
Прочитано."Привет"
"Может сходим куда-нибудь? У меня есть пару вопросов насчёт проекта. Ну ты же гений. Ну пожалуйста! Зачем мы вообще тогда начинали?"
Прочитано."Мне не давали никаких заданий?"
"Джуст? Привет? "
Прочитано."Почему ты читаешь, но не отвечаешь? Я вижу, ты в сети. Это неприятно. Почему ты меня избегаешь? "
Прочитано. Что... Этого... Этого не было у меня в телефоне! – Ни точки, ни скобочки, ни привет ни пока! И как мне нужно было это понимать? Он тебя обманывает. Алфедов на какое-то время затыкается. Переводит дух? Не дадим. Не позволим. – Я вообще-то тоже бегал за тобой. А наша Снежинка, как я понял, очень обижалась. Как ребёнок. – Язвительная ухмылка не слезала. Ведь в чем-то ты не жалок, в чем-то ты не виноват, как последний кусок дерьма. И ты будешь прав. Я говорил тебе: зачем ты продолжал это? Зачем тебе? Разве тебя не устраивало одиночество? – Тогда я не понимаю, на кой хер ты со мной вообще стараешься наладить отношения. Погоди. Не в это же русло всё пойдёт? Джасту кажется, что-то в нём щёлкнуло. Из губ, не зависящих от его личных мыслей, говорили что-то совсем не то что хотелось. Они оторвались сами, сами вылетели. Не он этого хотел. Не этих слов. Почему они вырываются в такой неподходящий момент? – ...Тогда я тебя не держу. Ты сам дал красный флаг, я старался. Если тебе нужен был повод прекратить со мной общение, то пожалуйста - вот твой бесценный шанс. Ливай к своим друзьям. – отрезается, отсекается с таким трудом последнее, без единой уверенности. Оно легко вышло, но осозанние высказанных слов так удручает. Выражение лица изменяется тут же: Джаст прижимает губы и теряется вовсе. Не этого я хотел! Не этого! Может, оно к лучшему? Меньше идиотов в твоей жизни? Не этого... Зачем возле себя ты хочешь видить таких? Совсем не уважаешь себя? Как давно ты стал такой размазнёй? Не можешь просто уйти? Где-то на фоне разбивается молния. Никто не обещал дождя, тем более грозы. А тут на те! Сразу с козырей. Поднялся сильный ветер, сбивающий оставшиеся листья с веток деревьев. Летели иногда эти разноцветные листки прямо в лицо. Я просто... Хотел извиниться. Теперь есть ли смысл? Смысла нет. Просто забудь. Забудь их. Джаста, возможно, начало трясти - от нервов ли? Или от гнева? Он ощущал себя отвратительно и мерзко: злоба, конечно, была, на его Снежинку, но одновременно на голос внутри. "Ты же должен помогать! Почему ты мешаешь?" Томного и саркастичного язвительного смешка он не слышал в моменты, когда этот голос был так нужен. Черту кажется, что это не есть нормально. Ну, голоса в голове. Это не были его слова, не его мысли. Тогда кто ты? – Ой, ребята, извиняюсь за опоздание. И-и-и... Что я пропустил? – не так далеко стоял Жираф в пальто и оба голубка повернулись в сторону преподавателя истории. – Как же ты вовремя, руина. Алфедов, что стоял спиной к подходящего Жирафу, совсем не показывал заинтересованности. Даже если это препод, а не очередной дружок Джаста. Но от этого осознания как будто становилось ещё тяжелее на душе и совсем не хотелось на что-либо реагировать. Сил нет. Он даже не поздоровался, в своей то манере. Он вернулся к совсем уже бесстыднику сего действия. А на лице-то играла безысходность и беспокойство. Сожаление. Ничего это не говорило. – Я... Мне пора. – Совсем скомкано бросает седоволосый. – Ну давай, иди. Ой, извините, до свидания, мистер Джаст. Надеюсь, на пары я больше ваши не появлюсь. Совсем без эмоций. Как же легко ему это говорить. Да как же больно это принимать, будучи обманчивыми пофигистом. Всё внутри пылало и болело. Джаст отходит на пару метров вместе с Жирафом, который озадаченно поглядывал на дуэт. Ты совсем не хочешь знать, что тут происходило! – Ты бы был немного помягче, салага! Вообще-то со старшими разговариваешь. – Жираф присасывается к их ссоре ну с очень неподходящими словами. – Было бы такое же уважение со стороны куратора, не вёл бы себя так. – совсем на него не похоже. Совсем. – Поплачь об этом! – отрезает со всей злобой Джаст. Не выдерживает. И будет прав: в миг Снежинка заканчивает свою бесконечную балладу и молча следит, как преподаватели подходили к машине. Садились. Уезжали. А на душе ураган. Точнее... Нет. Поплакаться об этом ну совсем желания нет. Спасибо за совет, куратор. Не такого исхода событий хотелось бы. *** На часах любимые восемь часов, а то и все девять. Уже давно стемнело. Давно... Стемнело. Дождь не пошёл, хотя обещали. Маленькую россыпь и "дождём" еле назовёшь. Обманчивость в этом году превышает? Но моросить продолжало, и холодело: нужно было уже решаться, что делать. Секби стоял одиноко на улице. Опять. Это было не то, чтобы постоянной практикой в житействе с Клэшем, но уже успевало надоедать. В руках дрожал телефон - сегодня единственный шанс на выживание в этом страшном сером мире; он перебирает телефонные номера и думает: кого бы задрать уже сегодня. Сегодня... Вечером. Ночью... Ага. Нашёлся. Совсем не было желания звонить этому человеку: все могло пойти не так. ...Но это же одновременно один из твоих близких товарищей? Грех ли не позвонить? – Ало? – раздаётся первый, второй, третий гудок. Ждет... – Ты взял! Ты... Слушай. Не-... Не-не-не! Ну, пожалуйста! Из трубки доносится тяжелый вздох - парень с грубой кожей шёл в правильном направлении. – У меня немного возникла проблема... Если коротко, то я хочу тебя спросить: не против, если я забегу к тебе на ночь? Что?... Да... Мне на одну ночь! Правда!... Это... Долгая история. Я расскажу всё, что только есть! Но и ты мне интересное расскажешь! А то это совсем несправедливо как мне кажется. Жди! Сверчки колыхались в траве, да сразу разбегались: Секби бежал в сторону родительской квартиры Алфедова. Радостный, проворный как никогда - его пока не преследовало чувство паранойи. А оно должны быть. Стемнело через пару минут хорошо, ничего не видно. Только фонари освещали путь парня в этих неприглядных сумерках. – Всем здравствуйте! – закрывая железную входную дверь, Секби попытался подтянуть Алфедова в объятия но быстро остановился: вспомнил, в каком он был состоянии последний раз их встречи и передумал. Вдруг ещё изобьёт. – Да-да. Куртку сюда пожалуйста. – Хозяин квартиры выходит к товарищу. На нём была обычная черная футболка и обычные штаны, совсем не выделяется! Снежный в маске не очень то приветливым тоном показывает в прихожей на шкаф с крючками и проходит дальше вглубь квартиры. Было тихо. Приятно... Секби раздевается. Куртка небрежно накинута на крючок выше и удивляется: он ожидал всему такому тихому и спокойному однокурснику квартиру послаще. Не, он уже был в гостях у снежного, просто не может уже никак привыкнуть. – Мне делать тебе чай? – слышится где-то вдали. – Конечно! Я замерз к херам, а ты не посодействуешь этому? Заболею и не буду ходить на пары. – Ага, прям щас. – тихий смешок. Обувь скинутая в угол тому подтверждение. Ящерка проходит по коридору. Украшал стены ремонт средней тяжести: светлые жёлтые обои без рисунков, местами обшарпанная. Просто и лаконично. Линолеум. Вовсе обычный. На стене между двумя дверями в комнаты висели часы. Синенькие, тикали в пустой и тихой квартире. – Так сколько тебе сахара в чай? – Алфедов стоял у стола с чайной ложкой в руках. Он как-то ну очень медленно шаманил над этим злосчастным чаем. Сзади Алфедова кухонная гарнитура: плита газовая, раковина, стол с микроволновкой. На плите, кстати, стояла кастрюля с клубникой на боку. В ней что-то... Кипятилось. На подоконнике телевизор. Старый такой, но плоский. На столе был наиприятнейший беспорядок: клеёнка с узорами, неразобранный пакет с чем-то вкусным, две кружки пожитые временем и маленькая миска с печеньками и конфетами. Клешня Секби сразу потянулось за одной. Белобрысый голову поднял тут же, томно что-то промычав, вернулся к чаю. – Я так понял от чего тебя отвлек? – конфетка за щекой и ящерица облакачивается на стенку, внимательно следя за руками друга. – Я хотел картошку поесть. – А на меня порции хватит? – Куда я денусь... – Слушай, ведь это же отличный повод ночёвку устроить! – Ты и так у меня дома собрался перес... – парень внезапно замолкает, пару секунд тупит глаза в стену и возвращается в мир – ...переночевать. – Я в смысле побеситься. Ну, фильм посмотреть и ночь не спать. – Нам завтра рано вставать. – Какой ты скучный, ей богу. – Я просто очень устал. А ты так и не сказал, почему ты на улице. Глаза ящерки горят и парень хмыкает: ну наконец! Теперь то можно и на жизнь жаловаться. Секби подсаживается на свободную табуретку и начинает обещанный рассказ, драматично вздохнув. – Какой же Клэш гандон, сил моих больше нет. Перефразирую для тебя: дурак он, а не человек. – И что он опять сделал? – Он в ответку захлопнул дверь а моя копия ключей дома была. Не угадаешь по какой причине я "провинился"! – И по какой же? – Секби раскусил снежного. По голосу же слышит, что улыбается! Смеётся ещё! – Я его ковёр обосрал. Я кидал тебе кружок! Ну согласись, хуйня покупка? – И только из-за ковра тебя сожитель не пускает домой? – белобрысый уже и не скрывал того, что история его правда рассмешила. – Да! Да ну нахуй его, честное слово. Я ему это припомню когда-нибудь. Секби горячо вскидывает руками и обиженно дуется. К нему пододвигают обещанный чай. И что он там так долго делал? Небось правда отравить решил, друга своего. Но как-то совсем и не думая об этом, Секби делает первые несколько глотков. – Надеюсь, это на один вечер? Алфедов садится рядом. Он уже было хотел выпить чай, но злосчастная маска всё портила. Чашка так и осталась в холодных ладонях студента. Без перчаток, кстати! – А как же! Кстати, ты... – Ящерица медлит: что-то очень не хотелось затрагивать тему, но так интересно! В воздухе повисло маленькое напряжение. Да Алфедов всё понял! Понял, про что он хотел начать разговор. – ... У вас диалог не сложился? Я так понял. Кружка неприятно брянькает, как ощущает под собой тяжелую поверхность стола. Снеговик молчит. Первое время. – Я бы не хотел сейчас это обсуждать. Лучше давай подумаем о насущном: где спать будешь? – А у меня как будто выбор есть? – Действительно. Ну, значит уляжешься у меня в комнате. Так... Будет правильней, не знаю. Секби осторожно высматривает комнату. Обычная комната... Только чувство, что тут время остановилась лет пять назад может? Сама комната была странной формы: если заходить в неё, то нужно было повернуть влево за угол: там уж и кровать и письменный стол, кучу пустых полок. По-видемому на них что-то стояло не так давно. У Секби в комнате на полках только книги стояли. Скучные. Спокойные светлые обои, окно между столом и огромным неуклюжим шкафом, на нём кучу других вещей да коробок. Захламленно и одновременно пусто было. Приглушённый свет мешал внимательнее разглядеть какие-никакие фотографии на стене над комодом (стоял он фактически у двери в комнату). Когда-нибудь парень посмотрит. Ну интересно же! – А почему у тебя комната так в угол выворачивается? – Секби проходит чуть дальше. Осматривается: куда можно плюхнуться. – Родители хотели кухню сделать больше, да и я место много не занимаю. Сколько не живу, мне всё ещё и этого много. – Ха, завидую. Выглядит ничего так. Ребята хихикают. – Ты же тут не так часто появляешься? Я просто немного не догоняю как ты и на квартире тёти и на этой квартире тусуешься? Ну, разве не удобнее тут жить и в гости иногда к тёте заходить? – парень вольно падает на кровать, закидывая руки за голову. Снежный драматично вздыхает. – Я так и делаю. Не так часто, конечно, мне просто здесь не совсем уютно. А так у меня поровну и там и тут вещей. Нужно что-то здесь - сижу тут. Что-то там - сижу у тёти. – А, ну, вопрос исчерпан. Налегать больше не буду. Парень ещё какое-то время лежит на чужой постели. Сам хозяин, по-видемому, отошёл искать в том огромном шкафу постельное бельё. Прошло ещё какое-то время. Одногруппники проводили его как попало: смотрели они сначала рандомные передачи на телике, развалившись на кухне. Одновременно Алфедов пытался доделать ужин, который варился минут двадцать точно. Ещё через время ребята отужинали, побесились. Пошли дискуссии и беседы на разные темы. Опять чай на столе: Ящерица почти все сладости слопала, снежный смеялся. Время подходило к одиннадцати. Алфедов, как показалось Секби, совсем уже засыпал на ходу. Может быть та ссора до дна высосала все энергетические соки из парня? Да кто его знает. Но точно было понятно, что пора было бы укладываться. По крайней мере снеговичку-то точно. Парни договорились уже уходить на боковую. Белобрысый, засыпавший на ходу, попросился в ванную: ну, хоть что-то из фантазий Секби было правдой (что странно. Кажется, как будто вода могла бы навредить ему, а он чистоплотный до ужаса). Часики синие тикали. Ящерке кажется, что он начинает сопеть под колыбель механизмов. То-то они ему заприметились, как только перешёл порог квартиры. Парень облокотился на стенку: он сам уже засыпал, но желание поссать убивало какое-либо желание на ту очень удобнуб кроватку друга. А у снеговика ванная эта неудобной была, цельная, с туалетом. Приходилось ждать, пока живое существо сделает свои дела и выйдет, чтобы сделать свои. Короче не очень удобно. Замок двери щёлкает. По видемому, Алфедов наконец сделал свои грязные дела и выходил, что очень радовало: уже невозможно было терпеть и ей богу, не хотелось представлять чтоб сделал такого Секби. Фигурка друга врезается в ящерицу. Спал настолько, что уже с ног валился? Парень отходит и поднимает голову (как ни крути но у Секби и Алфедова была большая разница в росте. Подбородок белобрысого был на уровне плеч ящерицы). – Пиздец. – Что ты в коридоре стоишь... Я только умылся... – Алфедов. – Мм? – Ты... Без маски. Совсем чёрные зрачки долго бегали, медленно понимая что происходило. Читалось по выражению усталое "блять" с примесью "как же это заебало". Удивительно, но Секби ожидал любую эмоцию: как бы друг долго матерился или прятал лицо. Но нет. Он буквально закрыл глаза и устало вздохнул, как будто ничего не было. Или он всё ещё спит, что больше походит на правду с его то заторможенной реакцией. – Подожди пару секунд, у меня вообще-то дело. Извини что порчу такой романтичный момент внезапного ахуя. – парень закрывает дверь в ванную. Белобрысый стоит в коридоре и измученно вздыхает. Тиканье часов только успокаивало. Ну не, действительно полезная вещь. – Я падаю. – И ты ещё считаешь себя уродом? Глупости. Ты по сравнению с другими ещё душкой считаешься! Осуждаю куратора нахуй. Секби поворачивается на друга: ведь действительно, душка во всей красе! Мягкие черты лица, полузакрытые круглые глаза с чёрными зрачками. Губы всегда поджаты, что не было видно под маской, немного пухлые щеки. На них пуговки-точки. И это прятал он всю свою жизнь? Возможно, в темноте плохо заметны те его изюминки, от которых так отчаянно хочет скрыться. На кухне было прохладно: Секби сидел на подоконнике рядом с открытым окном. В голову свежий воздух привносил больше пользы, чем что-либо ещё. Да и так приятно было. Становилось холоднее. Зима наступала. – Не считаю, говорю же! Это уже принцип, не знаю... Привык. Всегда так ходил и буду ходить дальше! – парень сидел на стуле и перебирал в руках свою же футболку. Опустил глаза. – А я думаю если бы ты без маски был всё это время, то та хуйня черная даже бы не заикнулась. Не поднял бы голос! Говорю, ты удачно генетикой вышел, тебя статные милфы должны окружать, а ты вот прячешь личико. Секби ногой качал, долго пытался всматриваться дальше в лицо товарища, покуда он не смотрит. Как только ловил взгляд "перестань на меня пялиться" так тут же - какие интересные всё таки обои на кухне! А полки? Полки замечательные! В полумраке разговор становился более интимней что-ли? Как будто для этого атмосфера и была создана - лучше раскрыться, хоть того ты и не желал. – Слушай, ты же мне доверяешь? Считаешь меня хорошим другом? – И к чему ты это? – иногда взгляд снежного пугал, таким серьёзным моментами был. А теперь Секби знал как он выглядит и теперь больше будет пугаться его серьёзного тона, дорисовывая эти глаза за маской. – блять, ну просто ответь! – Ну да! Приходится терпеть. – Ну и вот, не отвертишься нахер, так что пожалуйста ответь. Я не понимаю как долго мне учиться на парах с этой вашей харт-лов с Джастом! Можно предположения что это может быть и как долго будет длиться? Снежный мычит: и вот вопросы с подвохом. Но как будто молчать уже не было сил. И держать всё это дерьмо внутри тоже. Пососи, куратор! – Я не знаю. Правда! У меня нет ни малейшего понятия что мне с этим делать. Нет, у него не было моих сообщений! Зачем он их удалял? Я же помню, вы же рядом были - он читал мои сообщения, читал. Блять! Снежный начал свободной ногой стучать. Слишком много мыслей. Закройте окно, дует и вываривает в неприятное оливье весь мозг. – Шизик он, хуйню делает и даже не извиняется. – подводит итоги Секби, пусто смотря в стенку. Алфедов смотрит на друга: кажется, вышла какая-то мысль. – А может я тоже зря наехал? Вдруг у него правда проблемы? Ты видел его руку... Мне кажется это ненормально. Беспокойство так мило играло на лице снежного - он сильнее поджал белые губы. – А так что этот романтик нихуя не сказал? Дед реально, забыл таблетки выпить. А ты переживаешь. – ...Наверное, я правда зря наехал. – Слушай, тут и ты и он виноват, но брать всю вину на себя ты вот не должен. Я думаю, вы оба просто недопоняли друг-друга. Как я с мышонком, но тут он правда гандон. – Я был на эмоциях! А ему как будто правда было всё равно. Я не вывожу всё это говно терпеть, кто меня за язык тянул вообще дальше с ним общаться... – По крайней мере весело? Не знаю, ты как будто всю жизнь свою спокойно вёл, а тут такая хуйня. Но как будто живее выглядишь, если смотреть нашу первую с тобой встречу. Ха! А помнишь, Сантос тогда упал ещё, у него брюки грязные были? Ему салфетки ты дал, он трёт-трёт, а становится только хуже! Он потом помнишь... – Едрён батон! – Едрён батон! Ребята рассмеялись. Тогда Сантос совсем раскраснелся, продолжал вытирать эту грязь и совсем всё поплохело: он помрачнел при первой их встрече и ребята, совсем не знакомые, смеялись с бедолаги. Не так давно это было, пару месяцев назад... А уже так сдружились? Обстоятельства так сближают людей? Удивительно... *** – Как я с ним заколебался! Тихая музыка где-то на фоне и маленько уже мутный взгляд. Один всего стаканчик, верно? Жирафу было всё равно: он, будучи активным экстравертом, веселился где-то с незнакомцами и проводил время в своём темпе. Деб рядом немного беспокойно смотрел на осипшего и пьяного Джаста. Сидели ребята за заказным столом, всё по красоте. Вечер должен был быть отличным, за исключением того момента перед отъездом. – Ну ты совсем раскис! Ты же говорил, что ни-ни с алкоголем? – Ни-ни, не значит, что я... – Джаст поднимает голову: он почти что спал на столе сложив руки и удручённо зевая. – ...Да! Мне нужна была разрядка! Это дерьмо меня всё больше засасывает... – Я так понял, это и был твой "знакомый с университета"? Я бы сказал, что со стороны выглядело это жалко. И такое чувство у меня что виноват не только тот парень. Я же говорил! Поговорить... – Я пытался! Я правда... Пытался... Оно снова меня преследует. Оно крутится у меня в голове, мешает мне думать!.. Я не уверен в своих словах... Не то чтоб в действиях. – Джаст снова падает лицом в стол и что-то мычит. – Может тогда объяснить тому парню, чтобы хотя бы понимал ну... Не сильно тревожиться? А тебе бы я порекомендовал снова к психологу походить. Для профилактики. Слова друга бились рикошетом от одной черепной стенки к другой. Так дрожало и гудело. Сильно болело. Хотелось расплакаться на месте: от своей ничтожности, от самой сути ситуации, от его исхода, от боли из-за пару миллиграмм алкоголя... От всего! Какой же мир несправедливый. Дальше так и веди себя, может что изменится? А, ты же уверен, что нет. И правильно. – Ну где у вас улыбки на лицах? Вроде никто не умер! – Жираф подключился к товарищам и встал рядом, тяжело дыша. – Подожди, тут человеку плохо. А я говорил, лучше не пить. Я не пью! Мне хорошо! Джаст опять поднимает голову. Глаза предательски становились мокрыми. Краснели, неприятно болели. Было желание моргнуть - да нельзя, будет понятно что. Но черт не выдерживает. Тихо шмыгает и издаёт первый всхлип: по щеке поплыли слёзы. Ребята пытались не замечать состояние друга, а он в свою очередь снова спрятался лицом в руки, иногда подрагивая.