Полоз и Крапивка

      Цири сбежала и не считала это чем-то зазорным. Да, она не предупредила ни Геральта, ни Йеннифер, ни Трисс о том, куда направляется, но девушка и не собиралась этого делать. У Цири не было никакого желания вновь слушать их причитания, словно она какая-то вещь, которую можно запихнуть поглубже и подальше от посторонних глаз.       Ласточка не хотела слушать слова утешения от Золтана и Хьялмара. Не хотела видеть Авалакха с его нравоучениями. Не хотела вновь чувствовать вину и беспомощность из-за случившегося.       Она не хотела вновь быть слабой!       Уткнувшись носом в колени, Цири прикусила губу. Слёзы — это слабость. Надо держаться. Как Геральт, Эскель и Ламберт. Ведьмаки не плачут. Они не испытывают эмоций. И она не должна! Но слёзы были. Предательски щипали глаза, заставляя постоянно тереть их и размазывать дурацкую тушь по всему лицу. Плевать. На всё плевать. Даже на то, как она сейчас выглядит. Хуже уже просто быть не может…       …Может.       Княжна заметила его далеко не сразу. Лежащего на спине с закинутыми за голову широченными руками, смотрящего в голубое небо и лениво пожёвывающего стебель какого-то цветочка.       Из всех тех, кого Геральт позвал в Каэр Морхен, этот мужчина был самым странным и пугающим.       Цири даже имя его вспомнить не смогла. Только прозвище, которым назвал его тот мужчина в синем. Убийца Королей. Хорошему человеку такое прозвище не дадут. Да и Кровавый Барон сокрушался об ведьмаке убившем темерского короля. Мог ли это быть он?       Цирилле никогда не доводилось слышать о школе Змеи, да и на ведьмака эта гора мяса не больно-то походила. Высокий, крупный, широкоплечий и ужасно мускулистый. Полная противоположность всем тем ведьмакам, с которыми ей доводилось сталкиваться. Как с таким телосложением он умудрялся двигаться так же быстро и ловко, оставалось для Цири полной загадкой. Отсутствие волос и многочисленные шрамы не добавляли этому человеку привлекательности. Скорее наоборот, делали его похожим на какое-то чудовище. Взгляд маленьких, глубоко посаженных глаз был пристальным, гипнотизирующим, из-за чего казался ещё более пугающим, чем у других ведьмаков.       Цири подобного эффекта не могла добиться даже с помощью туши и теней.       Пока он сидел за её спиной на собрании, в отдалении от других, Ласточка чувствовала себя очень неуютно. На похоронах ведьмак тоже стоял дальше всех, словно бы не был частью той группы, что собрал её приёмный отец. Цири часто видела этого мужчину и после. Странный ведьмак каким-то неведомым образом всегда умудрялся находится неподалёку от неё. И вроде бы ничего необычного не происходило, и придраться было не к чему — крепость может быть не настолько большой, как кажется на первый взгляд — этот странный человек занимался своими делами (то меч точил, то сидел у самодельного костра, то коня чистил), но почему-то всегда оказывался в поле зрения Цири. Прямо как и сейчас.       Княжне казалось, что она убежала достаточно далеко, чтобы её никто не нашёл. Но вот эта груда мышц лежит и смотрит в небо. Не достаточно близко, чтобы девушка возмутилась, что «кто-то» нарушает её личное пространство, но всё-таки достаточно для того, чтобы заметить чужое присутствие. Это нельзя было списать на совпадение. — Чего тебе здесь надо?! — Цири так хотелось добавить, что она первая пришла на это место, но это звучало бы слишком по-детски. А она не ребёнок! Уже давно не ребёнок!!! — Других мест не нашлось?       Он лениво перевёл на неё взгляд жёлтых, но совершенно не похожих на кошачьи, скорее змеиных, глаз и пожал плечами, всё так же не вынимая стебель цветка изо рта. — Мало ли в лесу недобитков? Самое время напасть, пока враги в таком ослабленном состоянии, — голос у него был хриплый, размеренный. Увалень говорил с некой ленцой и это дико раздражало. Слишком расслабленно он выглядел словно в самом деле отдыхал неподалеку.       Однако, Цири не позволила себе обмануться. Караулит значит её подобным образом? Думает, что она совсем беспомощная и не способная за себя постоять столкнувшись с любым из остатков Дикой Охоты?! Да кем этот увалень себя возомнил? Цири сражалась со злосчастной Охотой годами!       Девушка вскочила и нависла над бугаём, надеясь показаться выше и грознее хотя бы за счёт того, что стояла. — Сама справлюсь, если кто появится! Можешь убираться отсюда! Сейчас же!       Ведьмак лениво приподнялся на локтях, из-за чего мускулы на его руках напряглись и кажется стали ещё больше. Цири невольно отступила на шаг. Как он, даже лёжа на земле, умудряется выглядеть настолько огромным? Медведь, а не человек! — Конечно, справишься, — это улыбка на его лице? Возможно она могла бы показаться даже милой, если бы не хитрый прищур жёлтых глаз с вертикальными зрачками. — А я подсоблю, чтоб наверняка. А нет — так и мешать не буду.       Он смеет сомневаться в её силах? Да она убила уже сотни человек! Она умеет постоять за себя! Ей не нужно, чтобы кто-то прикрывал спину! Больше не нужен. — Думаешь, я приму помощь от того, кого зовут убийцей Королей? Позволю человеку с таким прозвищем прикрывать себе спину? Если Геральт считает тебя своим другом, это совсем не значит, что я буду считать тебя таковым, — она набрала в грудь побольше воздуха и выплюнула. — Тролль! — Надо же, ты назвала меня человеком, — теперь улыбка стала более широкой, даже ухмыляющейся. — Обычно таких, как я, называют выродками и мутантами. Приятно, что ты такого хорошего мнения о ведьмаках. — Да какой из тебя ведьмак? — он ещё и смеет издеваться?! — Огромный, тупой бугай! С твоими габаритами только вышибалой быть в придорожной корчме. На большее ты вряд ли годишься! — Думаешь, меня бы приняли на работу в корчму? Звучит крайне заманчиво. Никаких тебе больше болот и жалких грошей. Знаешь стой себе в тепле и в ус не дуй, денежки сами в кошелёк капать будут. — Ну, судя по количеству шрамов, с ведьмачьей работой ты справляешься плохо! — Это правда, — кивает он согласно. — Людей и эльфов убивать куда проще, чем чудовищ.       Эти слова, наверное, должна были напугать Цири. Ха, как будто девушка позволила бы ему это сделать! Тем более — оскорблять ремесло охотников, к которым относились её ведьмаки. — Да как ты вообще смеешь в таком случае носить это? — Цири ткнула пальцем в сторону загнутой в виде змеи полоски стали, совсем не похожей на то, что она видела до сих пор. Ей почему-то всегда казалось, что медальоны ведьмаков должны быть в виде оскаленных звериных морд, а значит, у школы змеи должна быть морда змеи! Это же логично? — А ты? — он вновь кивнул, но теперь уже указывая на висящий у неё на поясе медальон, который когда-то Цири забрала у мёртвого Лео Бонарта. Этот увалень что, намекает на то, что она не имеет права носить эту вещь?! Да как он смеет! — Я — ведьмачка! — Ласточка вспыхнула и тут же выхватила меч из-за спины. Он хочет увидеть её мастерство? Так она покажет! И плевать, что он союзник! — Я проходила обучение в Каэр Морхене! Геральт лично учил меня фехтованию! — И проиграл мне в поединке один на один, — он даже не пошевелился. Неужели не боится её? — Врёшь! Геральт — лучший фехтовальщик из всех, что я знаю! Он не мог проиграть кому-то, вроде тебя! — Цири чувствовала, что буквально закипает от негодования. Как смеет этот ублюдок, так безбожно лгать ей прямо в лицо? — И тем не менее, — ведьмак хитро прищурился. Его взгляд стал неприятно хищным, словно он знал что-то, чего не знала маленькая глупая девочка. — Белый Волк — хороший мечник и наверняка достойный учитель. Да вот только для того, чтобы обладать этим медальоном, мало быть хорошим мечником и проходить обучение. Ты можешь разбираться в травах и монстрах, можешь даже ходить с двумя медальонами сразу, но для того, чтобы быть настоящим ведьмаком, нужно перестать быть человеком. А признаков мутации я у тебя что-то не наблюдаю. — Я — сама смерть! — рыкнула Цири, чтобы доказать этому увальню, что он не прав в своих суждениях и… Осеклась. Она приносит смерть всем, кто её окружает. Всегда, куда бы не пошла. Смерть преследует её и забирает близких, пока Цири бежит. — Что ж. Если ты действительно смерть, то от твоей руки и умереть не жалко. — ЗАТКНИСЬ! — её крик разнёсся по перевалу, подхватываемый горным ветром и уносимый прочь. — Заткнись-заткнись-заткнись! Ты понятия не имеешь, о чём говоришь! Ты! Ты меня специально провоцируешь! Урод! Думаешь, я не понимаю это? Мне плевать, что ты друг Геральта! Я убью тебя, если ты скажешь ещё хоть одно своё лживое слово, и я смогу это сделать! Мне не привыкать резать ублюдков и подонков! — Я даже не сомневаюсь, — улыбка на его лице была невыносимой. Её хотелось стереть, выковырять мечом, если понадобится!.. Но лежащего на земле мужчину всё так же не волновали слова Цири. Словно девушка перед ним была каким-то капризным ребёнком, которому можно поддакнуть, чтобы заверить его в правоте, что таковой не являлась. — Да что с тобой не так? — рявкнула Цири, взмахнув мечом. Гнев и ярость внутри неё метались, скручиваясь в тугой комок. Ей так хотелось ударить Зиреаэль по этой массивной башке и раскроить чужой череп, что приходилось сдерживать себя из последних сил. А если и ударит? Что он ей сделает? Не убьет же. Он и руку на неё не поднимет! Не посмеет! Он друг Геральта! — Почему ты так со мной разговариваешь?! Зачем провоцируешь и делаешь вид, что тебе при этом всё равно? Тупой ты ведьмак! — Что мне твои укусы, крапивка? — Крапивка? Он серьёзно назвал её этой колючей травой, которую хотелось извести под корень каждый раз, как она неприятно жалила?! Улыбка пропала с неотёсанного лица, а тон стал спокойным и серьёзным, пусть и слегка грубым. — Змеи яда не боятся, а тебе сцедить свой не помешает. Так лучше уж об меня, чем о своих родителей или ту рыженькую чародейку. Горе — оно, знаешь ли, такое. Выхода требует. А если застоится, то тебя травить начнёт. На дорогих же людей его выплёскивать — последнее дело.       Ей надо стравить яд? И он действительно её провоцирует? Чтобы она кричала и угрожала ему? Просто потому что лучше она накричит на него, чем на… Родителей? Это он про папу и маму? Геральта и Йеннифер? Она в самом выплескивала своё горе на них?       …Хах, а ведь Цири действительно горевала из-за смерти дядюшки Весимира. И винила себя в том, что не послушалась, что не осталась в крепости, что позволила ему так глупо умереть. И ведь не смогла сделать ничего, чтобы…       Меч выпал из рук, а ноги подкосились. Слёзы, которые Цири пыталась сдерживать все эти дни, хлынули наружу, и она буквально упала в траву, разрыдавшись точно маленькая девочка. Громко, надрывно, с завываниями, размазывая слёзы по щекам, пачкая лицо в туши и чувствуя, как перехватывает дыхание из-за всхлипов, а нос забивается.       Она плакала, не в силах остановиться. Наплевав на то, что рядом находился незнакомый страшный ведьмак, что должна быть сильной, потому что её так учили. В конце концов Цири пережила столько смертей, что должна была к этому привыкнуть. Но не привыкла. Не смогла привыкнуть. И не хотела привыкать!       После смерти мамы. После смерти бабушки. После смерти Мистле. Гиселера, Искры, Кайлейя, Реефа, Ассе, ставших ей друзьями. После смерти Высогота. Геральта. Йеннифер. После смерти всех её друзей! Почему она должна была переживать ещё одну смерть? Почему именно Весимир? Почему все вокруг неё всегда умирают?! Почему Весимир умер за неё?! Она ведь ему даже настоящей внучкой не была!       Сколько она так ревела, вырывая траву под собственными руками и воя подобно баньши, которых здесь даже водиться не могло, Цири не имела ни малейшего представления. Да и задумываться не хотела. Хотя голубое прежде небо над головой уже начало краснеть. Она плакала до тех пор, пока слёз не осталось, а дыхание не начало приходить в норму. А ведьмак всё так же сидел на одном месте, жуя травинку, и смотрел куда-то вдаль.       Если он только посмеет. Если он только подумает сказать, что ему жаль, что он ей сочувствует!.. — …Мне не нужны твои утешения, — буркнула она.       Бугай лишь плечами пожал, всё также глядя куда-то за горизонт, словно Цири здесь и не было. Словно ему было всё равно! — Даже не собирался. Для этого у тебя другие люди есть. Они вон там, в крепости. А я тебя слишком плохо знаю, чтобы слова правильные подобрать.       Плохо знает? Значит, давать себя кусать можно, а вот утешать её — нет, потому что плохо знакомы? Какой же он чудной, этот ведьмак. И всё ещё страшный. И только сейчас Цири заметила, что у того сломано одно ухо. Интересно, эта гора мышц им вообще слышит? Наверное, нет или же делает это очень плохо, иначе бы просто не смог столько времени спокойно слушать её крики и рыдания.       Девушка выпрямилась, шмыгнув распухшим носом, и несильно растёрла лицо, чувствуя, как щиплет кожу от пролитых слёз. Жутко представить, как Цири должна была выглядеть сейчас со стороны. Раскрасневшаяся, опухшая и дико чумазая. Но не наплевать ли на это, в самом-то деле? — Я Цирилла, — сказала она, обнимая колени и кладя на них голову. Любопытно, на что он так пристально смотрел всё это время? Может, если княжна присмотрится, то тоже увидит что-то столь захватывающее? — Но для друзей просто Цири. А тебя как зовут?       Ведьмак посмотрел на неё своим суровым взглядом глубоко посаженных глаз и хмыкнул. В проявившейся улыбке не было ничего насмешливого или пренебрежительного, скорее чувствовалось что-то простое и даже милое… Если бы не лицо, на котором находилась эта самая улыбка. — Лето из Гулеты.

Вот так они и познакомились.