Пленительный аромат

      — Рейнар, знакомься, это мой двоюродный брат Оливер Хайд. Оливер, это мой парень Рейнар. Брат, я надеюсь не будет твоих гаденьких проверочек и прочего. Мы с Реем познакомились не так давно и пока просто ближе узнаём друг друга, — Рамон сел на своё место, а я выдохнул, когда напротив присел… Мой психолог. Твоего ж папочку, ну почему всё именно так?       — И кто же предложил начать эти отношения, мистер Рейнар? — сухо спросил Оливер, прищурив свои стальные глаза.       — Я. Сегодня, — расплылся в довольной улыбке Рамон, а я лишь пожал плечами, указав жестом на альфу. Это правда был не я. Ну почти не я. Мы оба постарались организовать наши отношения. — Подумал и решил, что не хочу отпускать Рея в этот холодный голодный мир.       — А познакомились вы тоже сегодня, я надеюсь? — последние слова он проговорил, глядя мне в глаза. — Ты просто хочешь, чтобы я от тебя отстал, Рамон, вот и уговорил паренька тебе подыграть.       — Была мысль, признаюсь, — рассмеялся Рамон. — Ты как всегда проницателен. Но с Рейнаром мы знакомы уже…       — Восемь дней, — подсказал Оливер, скрестив руки на груди, вздохнул и отвернулся к окну. — Да, к такому меня жизнь не подготовила.       — Да, восемь, — согласился Рамон и замолчал, задумавшись. — Когда Рейнар сказал «сделать скидку на историю», я было подумал, что вы уже знакомы, но не был уверен. Сейчас же спрошу только одно. Меня уже обсудили? — и Рамон довольно усмехнулся, протянув мне раскрытую ладонь. — И всё же я надеялся, что вы незнакомы и мне просто показалось. Это не очень весело, когда твой парень обсуждает тебя на консультациях с твоим же братом.       — Рамон, обсудили, конечно же, так что прекращай спектакль. И не смотри на меня так! Ты ещё поцелуй его для правдоподобности, чего уж. Я тебя знаю, ты ещё лет пять будешь сопли жевать, прежде чем на кого-нибудь посмотришь, — отмахнулся Оливер и принял меню из рук официанта.       — Нет, Оли, я не потрачу наш первый поцелуй на какие-то там доказательства и постановку для кого бы то ни было, — я удивлённо взглянул на суровый профиль Рамона. Он говорил серьёзно.       — Вижу, ты правда настроен на эти отношения. Хорошо. Я не против Рейнара как такового, я против того, чтобы ты был с ним, — Оливер тяжело вздохнул. — Он был с тобой, кажется, достаточно честным и открытым, а что насчет тебя? Его скелеты тебе известны, что же скажем о твоём? Признание облегчает чувство вины, не так ли?       — А давайте не будем ругаться? — жалобно попросил я.       — Мы не ругаемся, мы рубим с плеча. Ну что, брат, тебе помочь? Шейн был истинным Рамона, и встретились они у входа в общежитие омег, когда у Шейна как раз нача…       — Заткнись, — прорычал Рамон, скрипя зубами. — Заткни свой рот, Оливер.       Он был его истинным. Потерять истинного, участи хуже едва ли придумаешь. И он встретил его, когда у того как раз началась течка. Я понял, я услышал, что хотел сказать Оливер.       Такие встречи не редкость, и такое невезение тоже. Около пятнадцати процентов браков в стране начались именно так. Безумие запахов, когда оба не отдают себе отчета в том, что происходит. И если омега не сразу поддаётся чарам истинного запаха, то альфе крышу сносит куда быстрее. Те пару минут, что твой мозг ещё не затуманен аурой твоего альфы, тебя просто раскладывает какой-то незнакомый тебе человек с весьма конкретными намерениями. Что в таких случаях советуют омегам? Дышать чаще, блядь, чтобы накрыло быстрее.       Я положил свою ладонь на крепко сжатый кулак Рамона. «Ты должен опасаться и никогда не доверять до конца». Подошедший официант был вовремя и невовремя одновременно. Мы сделали заказ, и Рамон успел успокоиться, и всё же, своей руки я не убирал. Так было спокойнее. Кому? Не знаю.       — Пять лет они прожили вместе, но Шейн всегда его боялся. Сначала я думал, что это из-за их знакомства, — Оливер прикрыл лицо ладонью и потёр переносицу пальцами. — Я не лез. Шейн пришёл сам, у него не было особо близких друзей для подобных откровений. Он говорил долго. Он рассказывал всё. Да, он любил своего мужа, он любил тебя, Рамон, — с укором сказал Оливер, подняв на того взгляд. — Но он ТАК тебя боялся. Твой совершенный нюх альфы сводил тебя с ума, делал из тебя животное. Грубое, глухое и ненасытное, — я сжал пальцы Рамона в своих. С истинными бывает, редко, но бывает, когда к запаху никак не привыкнуть и он ощущается каждый раз как в первый. — Синяки, ссадины, укусы, ушибы… Ты же стал мягче, после того как в очередной раз сорвался и был слишком груб. Так груб, что Шейн попал в больницу. С тех пор у вас всё стало налаживаться. Шейн тогда ещё в шутку сказал, что ты явно нюх потерял на него. А ты правда начал терять. А через полгода Шейн заболел, пусть и не знал об этом. Еще полтора года и его не стало, и нюх Рамона окончательно пропал. Не из чувства вины за болезнь мужа, а из чувства вины за то, что он с ним делал всю их супружескую жизнь.       — Ты не говорил мне этого, — тихо прошептал Рамон, поверхностно дыша. Он прикрыл глаза и мотнул головой. — Ты не говорил.       — Вне течек Шейна, Рамон был самым верным, нежным и заботливым альфой в мире. Твой муж сам просил тебе ничего не говорить, я пообещал. Да и что бы это изменило? Ты бы просто винил себя раньше и больше, ведь, как я уже и сказал, вне течек Шейна ты был самым добрым, нежным и заботливым мужем на свете. А про то, что ты нюх не из-за смерти мужа потерял, а из-за насилия над ним… Психолог бы помог тебе это понять, но ты же меня не слушал, не шёл к знающим людям. А, — Оливер отмахнулся, — меня ты никогда особо и не слушал.       — И когда Рамон разберётся со своими чувствами, то его нюх вернётся, — сказал я, сглотнув. Я понял, ради какого предупреждения Оливер всколупнул эту гнойную рану.       — И тут рядом окажешься ты с утроенным запахом его истинного, — кивнул Оливер, усмехнувшись одним уголком губ. — Один с гиперосмией, второй с пленительным ароматом, — омега цокнул языком. — Я не против, чтобы каждый из вас нашёл своё счастье, но давайте не вместе. Я не хочу хоронить Рейнара, он мне как бы симпатичен что ли.       — Если я не буду в этом разбираться, я ведь не буду ощущать запахи и дальше? Звучит как отличный план, — Рамон не смотрел в мою сторону. Он вообще упорно изучал орнамент деревянного стола.       — Если ты не проработаешь, нюх всё равно вернётся. Пройдёт пару лет и… Если же обратиться к специалистам, то восстановление займёт не больше года, — вердикт Оливера был суровым.       — Я тебя услышал, Оливер, — вздохнул я. — Я помогу Рамону справиться с его проблемами, я буду с ним. Когда его нюх вернётся, и придёт мой цикл, мы с этим разберёмся.       — Я могу лишиться нюха хирургически. Это решит все проблемы, — пожал плечами Рамон.       — Ты лишишься не только восприятия феромонов, но и вообще всего. Все запахи исчезнут, а с ними и вкусы. Крыша поедет, гарантирую, — хмыкнул Оливер.       — Мне не нужны эти жертвы, Рамон. Я не хочу, чтобы ты лишился хотя бы одного чувства. Я хотел бы вернуть тебе восприятие мира таким, каким он был — полным, сладким и манящим, — признался я, отворачиваясь к окну. — А ещё, я бы хотел, чтобы ты ощутил меня таким, какой я есть. Я готов к последствиям.       — Ты меня не знаешь, — начал было Рамон, но я прервал его, нежно сжав пальцы на его руке, и мягко улыбнулся.       — Как и ты меня, но мы же, кажется, решили узнать друг друга и попробовать.       Возразить альфа не посмел. Я заметил в его глазах не только страх, но и слабый отблеск надежды.       — Я обрисовал вам обоим будущее, которое неизбежно, если вы упрётесь рогом в идею быть вместе. Дальше решать вам, — приняв позицию «это уже не мои проблемы», Оливер приступил к еде. У каждого в этом мире свои трудности и скелеты в шкафу. Но я твёрдо уверен в том, что каждый имеет шанс на достойную жизнь. Такую, какую он выберет себе сам.