Dear Y.

— Позволь уточнить… — юноша скептически окидывает взглядом ребёнка перед собой, не стараясь скрыть неприязнь и явное недовольство. — Этого мальца ты решила сделать своим учеником? Короткая челка едва заметно шевелится, когда чужая головка возмущённо поднимается вверх, уверенно встречаясь взглядом с Инсином. Белые растрёпанные волосы, неумело и не полностью собранные в хвост на макушке, форма на размер больше, широкая в плечах и длинная в рукавах, деревянный меч, криво сложенный в ножны на боку, но, что самое главное, эти глаза… Огромные, как два блюдца, янтарные глаза, наполненные такой детской наивностью, обидой и злобой, что Инсин еле сдерживает подступающий к горлу злорадный смех. Кажется, ничто не может задеть детскую натуру сильнее, чем безобидное «малец», брошенное в окружении взрослых. — Давно ли ты сам перестал быть ребёнком? — Верховный старейшина стоит позади, высокомерно и деловито потягивая своё излюбленное рисовое вино из маленькой фарфоровой чаши. Их взаимоотношения с заносчивым ремесленником, на удивление окружающих, складывались довольно неплохо: они словно дополняли друг друга в своём высокомерии и презрении к людям, хоть первый и был сам человеком, а второй считал своим долгом их защищать. Однако никакая дружба не могла запретить им при каждом удобном случае потешаться друг над другом. Как, например, сейчас. Насмешливые слова Пожирателя Луны придали уверенности мальчишке, обращая его взгляд к видьядхара. В золотых глазах струились бесконечное восхищение и уважение, так свойственное детям, стоит лишь один раз им услышать похвалу или то, что с их мнением согласны. Кузнец усмехнулся. Как же легко было подкупить ребёнка… — Если кто-то встал на твою защиту, это ещё совсем не значит, что он встал на твою сторону, малец, — Инсин раздражённо покачал головой, спиной чувствуя самодовольную ухмылку Дань Фэна, явно наслаждающегося общением друга с юным мечником. Он вновь серьёзно посмотрел на нового ученика Мастера меча. — Без понимания этих основ тебе нет места среди облачных рыцарей. — Довольно, — Цзинлю, наконец, прерывает их, явно не желая выслушивать дальнейший бессмысленный спор. Лёгким движением руки она указывает на юношу, еле заметно кивая головой. — Теперь ты можешь представиться. — Неужели! — Он не сдерживает радостного восклика, всем телом поворачиваясь к ней и улыбаясь, но встретившись с тяжелым взглядом наставницы, тут же выпрямляется по стойке смирно и принимает до смешного серьёзное выражение лица. Неловко прокашлявшись, он поворачивается к Инсину с Дань Фэном. — Кхм… Прошу прощения. Моё имя Цзин Юань, с недавних пор я начал обучение фехтованию под предводительством Мастера меча Цзинлю, поэтому, так или иначе, нам с вами придётся чаще видеться. Надеюсь на плодотворное и приятное общение! К концу речи и кузнец, и Верховный старейшина даже не пытаются сдерживать мелкие смешки. Столько энергии и оптимистичности в этом маленьком тельце, что становится сложно не улыбаться. Ещё сложнее не думать о том, как детской невинности и светлости однажды придётся оказаться запятнанными жестоким реальным миром. Золотые глаза потускнеют, а улыбка перестанет быть такой беззаботной... Но всё это будет потом. Сейчас Инсин лишь наблюдает за тем, как Цзин Юань хмурит брови, глядя на него, словно одним своим видом говоря: «Я молчал, потому что наставница наказала, а не потому что не мог придумать, что ответить на твою дерзость!». — Цзин Юань… Это случайно не отпрыск тех самых из Комиссии по балансу? Довольно известная и состоятельная семья, — Ремесленник вопросительно поворачивается к видьядхара, не ожидавший от него таких познаний в фамилиях Лофу. Белокурый мальчишка, услышав слова «Комиссия по балансу», супится так, словно его заставили жевать дольку лимона вместе с кожурой. Он собирается что-то на это ответить, но женская рука в чёрной перчатке, зависшая перед ним, останавливает. — Происхождение не имеет значения, — Тон Цзинлю холоден и не выдаёт никаких эмоций. Её алые глаза были направлены на Дань Фэна, но смотрели куда-то сквозь него, явно блуждая среди образов прошлого. — Если он готов отдать делу всего себя — я буду обучать его. Они все замолкли, погрузившись в глубокие раздумья. Облака мерно плыли по небу, подгоняемые прохладным ветром. Гул людей вдали стих, оставляя лишь звонкое щебетание птиц, отдалённые глухие удары молота о наковальню и тихий шелест листвы, пробирающийся в самую душу и приносящий туда покой. «Если закрою глаза, смогу представить, что я дома» — эта мысль часто посещала Инсина. Глаза он никогда не закрывал. — Хэ-э-эй, — неожиданный звонкий голос прерывает их мысли и разрушает образовавшийся меланхоличный вакуум, — Извините, что задержалась, мчалась к вам на всей звёздной скорости! Байхэн выглядит запыхавшейся, а красные щёки выдают то, что от ялика до места встречи ей пришлось бежать. Она собирается сказать что-то ещё, явно не самое благородное (“Кто-то подрезал её в воздухе” — предполагает Инсин), но тут же забывает об этом, стоит её вниманию переключиться на Цзин Юаня. — Какая прелесть! — в один прыжок она оказывается рядом с ним, не сдерживая восхищённых писков. Она прижимает его ближе к себе, руками поочередно начиная ерошить волосы, дергать за щёки и тыкать в нос, не обращая внимания на чужие попытки вырваться из ловушки. — Цзинлю, это ты его привела? Где тебе удалось найти такого милого малыша? Инсин с Дань Фэном больше не сдерживали издевательского смеха, и даже Цзинлю позволила себе мягко улыбнуться, только после этого объяснив Байхэн ситуацию и вызволив возмущённого Цзин Юаня из плена.