Из чего только сделаны девочки?

      Грелль встретил её совершенно случайно. Конечно, он и подумать не мог, что такая женщина заметит его. Не побрезгает заговорить. Захочет спасти. Он не мог подумать, что вообще здесь кому-то нужен. Какой идиот захочет связываться с бездомным фриком, который прибежал ночью в полицейский участок — босиком, в порванном девчачьем платье, испачканный соплями, слезами, тушью и чужой кровью? Он прибежал туда за помощью. Но ребята из участка ему не поверили. Жертвы насилия ведут себя по-другому. Грелль больше напоминал преступника, а не жертву. Тем более на его теле не обнаружили следов изнасилования. Зато обнаружили при нём украденные деньги, да ещё и высокий процент алкоголя в крови. Тем более он не мог толком описать физиономию того мужика, которого сгоряча заколол ножом. Всё, что он помнил, — отвратительный трупный запах в ванной, куда он зашёл принять душ перед сексом. Всё, что для него могли сделать, — закрыть в психиатрической клинике, пока ведётся следствие, обстричь длинные волосы и наколоть транквилизаторами. Он увидел её, когда вышел покурить во двор, обнесённый забором с видеонаблюдением и колючей проволокой. Вернее сказать, он увидел журнал «InStyle», которым она прикрывала голову от дождя, косую линию огненно-рыжей чёлки, красные губы и сигарету в расслабленно застывших пальцах. Она не должна была находиться в этом месте. Ни в качестве пациента, ни в качестве врача. Просто есть такие вещи, которые несовместимы даже в теории. Грелль сразу понял, что она, скорее всего, пришла к кому-то в гости или что-то вроде того. — Грелль. Она обращалась к нему. Парень сделал вид, что не слышит, или зовётся другим именем, или находится в параллельном мире, который никогда не пересечётся с её миром. А потом выронил сигарету, спрятал руки за спину и напрягся, как зверёк, готовый к нападению. Потому что в благих целях его имени никто никогда не произносил. — Знаешь, если бы ты скрывал своё настоящее имя, я бы ни за что не назвала тебя им. А так ты не имеешь права думать, что я разоблачила тебя. Это так. Пусть у него не было документов, Грелль назвал себя настоящим именем, когда пришёл в полицейский участок просить о помощи. Наверное, он сделал глупость. — Я вас не знаю, — обратился он к журналу «InStyle», враждебно глядя на него из-под мокрой рваной чёлки, налипшей на глаза. — Я тебя тоже. Пожалуй, кроме того, что ты влип так крупно, как не влипала даже Алиса, нырнув в кроличью нору. — Что вам нужно? У него рефлекторно сжались кулаки. Из-под журнала наконец показались глаза женщины. Она была прекрасна. Безумно прекрасна. Настолько, что её идеальная красота граничила с чем-то нечеловеческим. Она понизила голос, сделала осторожный шаг вперёд, чтобы Грелль её лучше слышал. — Хочу предложить тебе сыграть в игру. Выиграешь — получишь всё, что у тебя забрали: деньги, волосы, свободу. Так просто. «А если проиграю?» — спросил парень мысленно, ведь ответ ему был очевиден. «Умрёшь». Играя с такой женщиной, как она, ты должен поставить на кон всё, что у тебя есть. У Грелля ничего не было, кроме жизни, которая, по факту, потеряла всякую ценность. И он согласился.       Стоя перед большим зеркалом в кованой оправе, Грелль смотрел на своё тело: тощее, голое и мокрое после ванны. Её пальцы бережно проводили по его безобразно остриженным волосам. Поддевали тонкой расчёской пряди и состригали концы, чтобы сделать их, насколько это возможно, ровными и аккуратными. Куцые рыжие клочки, остриженные, падали на пол. Мадам Рэд — так она представилась ему, тихонько напевала мотив какой-то колыбельной — она часто так делала. Её длинные, шёлковые ресницы щекотали шею Грелля, когда она приближала к нему лицо. Она потёрла пальцами висок и потянулась к выдвижному ящичку зеркала, чтобы достать оттуда пузырёк каких-то таблеток. Её фарфорово-гладкая, тугая и ровная кожа была до того идеальной, что Грелль с трудом угадывал на её лице какие-либо отрицательные эмоции. Она никогда не морщилась от боли, уголки губ не опускались от усталости. Но Грелль понимал, что у неё болит голова, когда она клала в рот таблетку пропоксифена. — Итак… — она вынула из упаковки огненно-рыжую прядь, убедилась, что между оттенками нет диссонанса. — На предмет чего вёлся суд, когда Алиса попала в замок к красной королеве? Заколка ловко захватила прядь натуральных волос Грелля и защёлкнулась. Парень старался не двигать головой. — Я не знаю, мадам… — «Кто украл королевские кексы», маленький невежда! — возмущённо крикнула она. — Между прочим, Льюис Кэрролл позаимствовал это из народного стишка. «…десятка бубён украла бульон, а пудинг украл валет». Верно? Эй! Тебе что, мама в детстве сказок не читала? — Мою мать лишили родительских прав. А отец… Мадам Рэд не дала ему договорить. — О, чёрт! Прости, я забыла… Бедное моё дитя. Прицепив очередную прядь, она уткнулась мягкими губами в макушку парня. — Ты напоминаешь мне моего племянника: у него родители тоже погибли, когда он был совсем крохой. Вот только ему чертовски кое-чего не хватает… Она взяла Грелля за подбородок, повернула к себе, обхватила лицо мягкими, душистыми ладонями. — Женской чувственности. Пылкого сердца. Готовности к подвигу ради своей королевы, — прошептала прямо в губы. — Он служит цепным псом королеве Великобритании, но… Как же я? Неужели я не его королева? Её разморило после принятой таблетки обезболивающего. Она пошатнулась, и Грелль неуверенно обнял её за талию, чтобы она не упала. Мадам Рэд не отпускала парня, пока не сочла, что его волосы достаточно густые. Длинные, до самой талии, восхитительные волосы, какие были у него прежде. Она прикурила сигарету. — Твои настоящие волосы, конечно, отрастут. Но как скоро? Года через два, возможно. Но я, как и все женщины, нетерпелива. И не собираюсь ждать ни минуты! Если хочешь быть красивым, ты должен получить это здесь и сейчас. Уясни это правило в моём доме. Она легла на кровать. Узкое атласное платье, будто вторая кожа, облегало её совершенное тело, без единой жировой складки, морщины, родинки или шрама.       Первое время Грелль её боялся. Обожал. Не спешил доверять. Не знал, что с ней делать. Терял остатки смелости, чувства самозащиты и какого бы то ни было характера. Сознавал, что и душой, и телом угодил в чудовищно-прекрасную страну чудес. Алиса очень боялась, что не успеет вернуться домой к чаю. Однако дома её ждали родители, сестра и кошка. Грелля не ждал никто.       К слову о том, как он попал сюда… Мадам Рэд оформила над ним попечительство и поспособствовала, чтобы на суде его признали невиновным. Точнее невменяемым. Если в стране чудес невиновный значит невменяемый, пусть оно остаётся как есть. Она работала гинекологом в Королевском госпитале. Грелль мало что понимал в этой сфере медицины. Знал только, что сам родился с так называемым «синдромом амфибии». Это когда женщине прокалывают пузырь с околоплодными водами, но не стимулируют родовую деятельность. Так ребёнок находится без кислорода в течение нескольких часов, суток или больше… В большинстве случаев это приводит к тяжёлым поражениям мозга или к смерти. Но Грелль оказался сильнее. — Так вот, мой мальчик. Красная королева хочет знать, кто украл её кексы. В этом суть нашей игры, если ты вдруг не понял. Грелль разглядывал в зеркало своё светящееся от пудры лицо. Рыжие брызги веснушек слегка проступали сквозь фарфоровую пыль пудры. Волосы стянуты чёрной лентой в тугой хвост, из которого не торчало ни единой волосинки, до того гладко он был расчёсан. Грелль с непривычки боялся опустить голову, чтобы не смять накрахмаленный воротничок белоснежной рубашки. — Я понял… — пробормотал он в ответ. — Где твои манеры, Алиса? Разве так обращаются к королеве?! И, по-моему, ты ничего не понял. Съешь «уменьшайку», чтобы твои мозги наконец встали на место. Мадам Рэд поднесла к его губам таблетку и, заставив открыть рот, положила на язык. Грелль по-прежнему ничего не понимал, но приложил руку к сердцу и почтительно склонил голову перед своей госпожой. — Вас понял, моя леди. Я обязательно найду вора. Он залился румянцем, но сквозь пудру это не было заметно. Грелль не понимал, что эта женщина с ним сотворила. Он сбежал из детского дома, воровал еду и одежду из супермаркетов и жил тем, что периодически продавал мужчинам своё тело. Он убил человека. А теперь он с обожанием смотрел на неё, как на святое, бесценное и самое прекрасное, чего только может быть достоин этот мир. И его сердце наполнялась тёплым трепетом, когда она гладила его по волосам. До неё ни один человек не мог его приручить. Но самое главное — Грелль необъяснимо понял, почувствовал ещё тогда, когда впервые увидел её, прикрытую мокрым журналом «InStyle», что её душа неимоверно близка ему. — Я понимаю, что ты чувствуешь, мой мальчик, — говорила она, усадив его на свои скользкие, атласные колени. — Я пережила такую боль, что и ты. Правду ли она говорила? Или играла очередную сказку в эйфории пропоксифена… — Слушай внимательно, мой дорогой, — объяснила она, как только Грелль переступил порог её дома. — Ты должен хорошо освоить свою роль. Тебе нужно играть так, чтобы тебе верили. Грелль заворожённо оглядел богатый особняк своей новой госпожи. А потом взглянул на себя и усмехнулся. — У меня не очень с актёрским мастерством. Я не умею… — Сумеешь! Мадам Рэд стояла на лестнице между первым и вторым этажом. Она бросила ему стеклянный пузырёк с таблетками. Грелль едва смог поймать его, чтобы тот не раскололся об паркет. Женщина прилегла гибкой спиной на перила. Нижний слой гипюровой юбки слегка поднялся и приоткрыл кружевную подвязку чулка. — Чем моложе ты, тем проще раскрыть в себе актёрский талант. Видел, как непринуждённо маленькие девочки играют с куклами? Взрослые так не могут… — Но я не девочка! — с невольным протестом сказал Грелль. — Неужели? Ты ещё сам не знаешь, кто ты. Помнишь, как курящая гусеница спросила Алису: «Кто ты?» И она ответила, что сама не знает. Грелль, на свою беду, услышал что-то разумное в этих ее словах. И каждый раз, глядя на себя в зеркало, не видел в нём мужчину. Видел что-то бледное, хрупкое, несформированное. Он спал с мужчинами за деньги, но не чувствовал к ним ничего, кроме отвращения и презрения. Женщины вызывали страх. Он совершенно не понимал своей привлекательности. Он не умел и не пробовал любить. Все его эмоции и желания, как и тело, были какими-то несовершенными. Он ярче ощутил это, встретив мадам Рэд. И прорастая в неё душой, мысленно умолял, чтобы она была рядом. Пусть бы даже ругалась и кричала. Пусть бы ударила. И с каждой минутой он хотел сделать для неё что-то большее, что-то особенное. Может быть, даже… убить человека. — Для тебя есть задание, мой дорогой. Ты же сделаешь это для своей королевы? Она произнесла это однажды, свесившись с перил и взяв Грелля за подбородок кончиками тёплых пальцев. — Можете не сомневаться во мне. Он впервые тогда улыбнулся. И ему понравилась его улыбка. Он ощутил в тот момент бешеный прилив сил и уверенности. А поздно вечером того же дня эффектно припал на одно колено перед мадам Рэд и протянул ей непрозрачный пакетик с отвратительным содержимым. — Я бы хотел подарить вам что-то прекрасное. Но если моя королева хочет… — на этих словах он запнулся. Но впервые почувствовал, что способен и играть, и шутить, и кокетничать. Успех придавал ему сил. — Моё сокровище… Прекраснее тебя у меня ничего не было и не будет. Проведя пальцами по его губам, которые Грелль инстинктивно разжал, медленно сунула палец ему в рот и вытащила, оставив там едко-горькую таблетку.

***

— Сгораю от любопытства! Давай, скорее расскажи нам, Клод… Мадам Рэд полулежала на кожаном диване, положив одну ногу на колени мужчине, который пришёл к ним в гости. С мрачным, напряжённым лицом, он сидел напротив, за низеньким журнальным столиком, разглядывая дохлого, вонючего жука. Грелль старался не думать о том, что ему напоминает этот запах… — Анджелина, ты знаешь: я арахнолог, а не энтомолог. — Да какая разница? Пауки — жуки… — Разница огромная, — произнёс мрачный гость, недобро глянув на мадам Рэд. — Жуки всего лишь пища для пауков. — Ну, милый, не занудствуй! Ты же знаешь: девочки в этом всём не разбираются. Она театрально захлопала ресницами и хотела потрогать мужчину за плечо, но тот отстранился. Он аккуратно взял салфеткой жука, получше рассмотрел его. — Обычный тёмный мертвоед — silpha obscura. Питается падалью. В брачный сезон выделяет такой стойкий… специфический запах, который, похоже, сохранился в герметичной упаковке. — Ну… А может, у этого вида есть какие-нибудь… ну ты понимаешь? Интересные особенности. Что-то необычное, мм? Клод, сосредоточенно глядя на жука, потёр гладко выбритый подбородок. — Если только… Не знаю, насколько это необычно. — Если стесняешься, скажи мне на ушко. Мадам Рэд заправила волосы за ухо и придвинулась к мужчине. Тот ей что-то сказал — Грелль не услышал. — Ух, ты! Это правда? Вау! Никогда бы не подумала! — радовалась изумлённая Анжелина. Греллю дико захотелось узнать, что же такого он ей сказал. — Я расскажу тебе потом, моё солнце. Имей терпение, — она приобняла парня за плечи и поцеловала в макушку. Мужчина смотрел на неё в упор, словно ожидая чего-то большего. Мадам Рэд закатила глаза. — Ах, не переживай дорогой. Я помню о награде для тебя. Она неторопливо опустила ноги на пол и тронула себя за юбку. — Ну?.. Грелль не сразу понял, на что она так фривольно намекала. Мужчина с неизменно холодным лицом сунул руку в пену гипюра и кружев и вынул из-под подвязки чулка маленький пакетик с белым порошком. Держа руку с пакетиком на весу, он как-то недоумённо нахмурил тёмные брови. — Что не так? Ты что, недоволен? — Нет. Хотел только спросить, где твой племянник. — Аа… — Анджелина запрокинула голову и беззвучно расхохоталась. — Так вот, что ты подразумевал, говоря о награде! Нет уж, паучок. Слишком жирно для тебя будет. Она резко приблизилась к мужчине и схватила его за подбородок. — Сиэль не бабочка и не жук, понял наконец? Он тебе не по зубам. Хочешь остаться со мной друзьями, будешь есть то, что дают, — вкрадчиво произнесла она ему в лицо. И, крепче вцепившись ногтями в его лицо, быстро прошептала: — Узнаю, что втайне от меня подкатываешь к нему свои паучьи яйца, убью. Ясно?       Грелль никогда не заходил в спальню мадам без спроса. Она не запирала её и ничего не скрывала от парня. Не убранные на место фаллоимитаторы, пистолеты, стеклянные трубки для курения крэка — все эти фаллические символы изысканно контрастировали с королевским убранством комнаты, дорогими платьями, переплетением ароматов парфюма, лосьонов и кремов. Грелль раскрыл шкаф, провёл рукой по отглаженным, переливающимся шелкам, атласам, шифонам платьев. Взволнованной рукой потянулся к одной из вешалок. Алая органза, скользя между пальцами, стекла на пол легко и прозрачно, как вода, перемешанная с кровью. Грелль повернулся к зеркалу, подхватил платье под прошитые упругой леской воланы и приложил к себе. — Нравится? — голос за спиной заставил вздрогнуть. Парень хотел скорее убрать платье на место, но запутался в роскошных оборках, споткнулся. Думал, что мадам будет ругать его. Но та лишь растроганно засмеялась. — Такое тебе ещё рано надевать: во-первых, слишком вычурно, во-вторых, платья нужно уметь носить. К сожалению, не все женщины умеют в них себя держать. Давай-ка, подберём тебе что-нибудь попрактичнее, чтобы ты чувствовал себя комфортно. Грелль был уверен: она оденет его во что-нибудь красное: этот цвет преобладал в её гардеробе. Но она сняла с вешалки белоснежное платье в стиле ампир. Узкий лиф, с глубоким вырезом, полностью вышитый маленькими гипюровыми розами. Разрез на длинной юбке должен был завлекающе приоткрывать колено. Грелль приложил платье к себе, чувствуя перед мадам Рэд лёгкую неловкость. — Вы хотите, чтобы я это надел? — в его улыбке инстинктивно просквозила усмешка мальчишки, которого заставляют нарядиться в девчачье платье. — Только примерь, — нежно попросила женщина. Узкий пояс так сильно обхватил талию, что Грелль машинально втянул и без того впалый живот. Короткие рукава полностью оголяли плечи и руки. Теперь они казались ещё более хрупкими и тоненькими — поистине фарфоровыми. Он провёл по своей безупречно плоской груди, которую стянул ажурный лиф. — На женщинах с пышными формами этот вырез смотрится вульгарно, — подчеркнула Анджелина. — А ты — просто ангел… Она провела тыльной стороной ладони, бархатистой от крема, по его щеке. Её ресницы, густые, длинные, до самых бровей, без единого комочка туши. Ненатуральные, но сделанные очень искусно. Как у дорогой куклы ручной работы. Каждый взмах завораживал, не давал опомниться. — Я хочу такие же ресницы… — не выдержал Грелль. — Ни в коем случае! Только не сейчас и не под этот образ. Тебе не нужен акцент на глаза. А вот губы… Господи, какие у тебя красивые губы. Она поискала что-то в зеркальном столике. Достала какой-то тюбик — похоже на жидкую помаду — и густо нанесла на приоткрытые губы Грелля. — За что не люблю помаду — надо без конца подкрашивать, чтобы не стёрлась, — произнёс парень, глядя в зеркало. — Она не стирается. Смотри… Женщина осторожно приблизилась и поцеловала его в кроваво-красные губы. Язык рефлекторно скользнул по её языку и поймал таблетку. Грелль сам не заметил, как проглотил её. Закашлялся. — С ума сойти. Какой же ты красивый. Анжелина упоенно разглядывала его, держа за плечи. Сладкая истома разлилась по всему телу. Грелль наконец спросил о том, о чём так долго стеснялся спросить. — Почему я?.. Почему ты выбрала именно меня? — Потому что ты особенный. Грелль, возбуждённый, переполненный чувством детского счастья, молчал, игриво улыбался и мотал головой. — Нет… Нет. Просто ты похожа на мою мать. Ему почему-то стало легче после сказанных слов. Мадам Рэд вздохнула и постучала по его лбу. — Эх, маленький ты дурачок… Ты ведь даже не помнишь, как она выглядит. — Поэтому и похожа! — необдуманно выпалил Грелль. — Брось дурачиться. У нас сегодня важный гость. Не забыл? Как он мог забыть? Этим гостем был Фредерик Буассар — старый, богатый доктор, который уже много лет ухаживал за мадам Рэд. Грелль волновался. Сегодняшний день, похоже, должен был стать кульминацией игры. Гость пришёл около шести вечера. Омерзительно старый. Оттого даже фирменный костюм, и начищенные ботинки, и дорогой аромат — всё смотрелось на нём безобразно. Жидкие волосы, потерявшие всякий цвет, кое-как прикрывали лысину. Лицо, когда-то имевшее привлекательную южную смуглость, напоминало старый печёный картофель, у которого очень толстая, грубая кожура. — Фредди! Я скучала! Анджелина сразу бросилась к нему и чуть не сбила его с ног. Слишком слабый для страстных объятий, Буассар придержался одной рукой за стену, а другой — слегка похлопал Анджелину по спине. Грелль сразу заметил, до чего гадко выглядит его «печёная» трясущаяся ладонь на её талии. — Я правда по тебе скучала… — тише произнесла мадам Рэд и поцеловала его прямо в губы. Буассар не сразу заметил Грелля, который стоял около прихожей, чтобы не мешаться, но в любой момент был готов чем-нибудь помочь хозяйке дома. Заметив, вцепился в него внимательным взглядом. Анджелина забрала у него трость. — Грелль, — лаконично представила она парня, показав на него рукой. Мужчина тихо поздоровался. Но Грелль, поймав взгляд королевы, благосклонно улыбнулся и протянул руку, которую тот поцеловал. Мерзкое ощущение мокрых старческих губ. — Ему нравятся куклы, представляешь? — сказала мадам Рэд Греллю на ухо, нарочно громко, чтобы Буассар всё слышал. — А по-моему, это даже мило, — непринуждённо ответил ей Грелль. Гость ещё долго чувствовал себя как-то неловко в присутствии странной незнакомой подруги Анджелины. Должно быть, он ожидал, что они с Анджелиной сегодня будут только вдвоём. Он неуклюже — мешала больная, плохо разгибающаяся нога — сел за стол, что вызвало у дам невольную улыбку. — Ты проголодался? Грелль приготовила твою любимую диетическую сёмгу в кефирном соусе. — Надо же! Я бы попробовал, — глядя на Грелля, мужчина улыбнулся, как улыбаются маленьким детям. — Снова не пьёшь? Может, вина? Немножко… — женщина посмотрела на него умоляющими глазами. — Анджелина… — Буассар приложил руку к сердцу и покачал головой. — Просто холодной водички. Ладно? — Как скажешь. А мы с Грелль выпьем вина, не возражаете, сэр? Запотевший графин воды со льдом стоял на столе. Когда Буассар начал есть, Грелль обратил ещё большее внимание на его руки. Заметно, что он тщательно следит за маникюром. Вилка дрожала в его пальцах, и с неё периодически сваливалась еда. Он стеснялся этого и старался реже подносить вилку к губам. — Что-то голова разболелась… Грелль облизнул вино с губ кончиком языка. — Может, выпьешь чего-нибудь покрепче, дорогая? — Анджелина оскалила в улыбке белоснежные зубы. — Ты в своём уме? Девочки не пьют ничего покрепче. Анджелина протянула руку под столом, незаметно скользнула под платье Грелля и спрятала таблетку под резинкой трусиков. Буассар невнятно обронил, что отойдёт на минутку. Похоже, ему, как и всем старым мужчинам, нужно было посетить уборную после первых пятнадцати минут застолья. Анджелина проводила его взглядом и, когда они остались с Греллем одни, вопросительно подняла бровь. Рука парня нырнула под стол, нежно провела вверх по колену Анджелины. Та почувствовала, что под подвязку её чулка сунули несколько купюр, которые ранее лежали в кармане Буассара. — О, Боже!.. Ты в своём репертуаре, дорогая, — театрально вздохнув, закатила она глаза. — Мужчины совсем не умеют хранить деньги, — вздохнул Грелль.       Буассар явно нервничал. Он запланировал на этот вечер что-то важное. В ванной комнате он долго смотрел на себя в зеркало, промокал платком взмокший лоб. «Только не сейчас», — подумал он, вдруг почувствовав себя неважно. Умыл лицо холодной водой. Долго стоял, переводя дыхание. Потом что-то вытащил из внутреннего кармана пиджака и отпер дверь. Споткнулся. Хватаясь за стенку, почти ползком попытался выйти из ванной. Всё тело страшно отяжелело. Все предметы ванной комнаты дрожали и расплывались перед глазами. — Анна… — хрипло пробормотал он. Алая бархатная коробочка выпала из руки. Золотое кольцо с крупным бриллиантом звякнуло по кафельному полу.       Он очнулся уже в холле, на первом этаже. Понял, что по-прежнему не может пошевелить ни одной частью тела. Ещё бы. Он был крепко привязан к креслу кожаными ремнями. — А-анна… — с трудом шевеля губами, выдавил из себя мужчина. Он смотрел на мадам Рэд очень странными глазами. Их переполнял не страх и не оторопь, а какая-то невыносимо горькая тоска и беззащитность. — Что ты..? Зачем? — Эзерин, — сказала ему Анджелина, показывая маленькую баночку из тёмного стекла. — Отличное средство на основе калабарских бобов. Начисто парализует мышцы, но не угнетает сознание и не притупляет боль. В некоторых африканских племенах использовали сок этих бобов, чтобы обездвижить больного на время операции. Ты не сможешь пошевелиться, но при этом будешь всё чувствовать. Абсолютно всё… Грелль? Принеси мои игрушки, дорогая. Я тебе обещала, что мы поиграем. Парень принёс чемоданчик с медицинскими инструментами. Ему не было страшно. Он смотрел в лицо привязанного мужчины и абсолютно не испытывал к нему жалости. Он вообще не воспринимал его как человека, которому может быть больно. Даже не понимал толком, в чём Буассар виновен и виновен ли вообще. Это не казалось важным. Всё воспринималось просто как игра. Грелля переполнял бешеный азарт, ему хотелось сделать что-то необычное для своей королевы. Он смотрел на неё, видел, что она его мучает, и хотел делать то же самое. Всё, что она прикажет. — Оу… Не думала, что девочки сделаны изо всех этих жутких железных штук! — вскрикнул Грелль с деланым испугом. — И не говори, дорогая. — Анджелина надела очки и деловито скомандовала: — Так, для отделения кожных покровов от мышц нам понадобится остроконечный скальпель — это тот, что с самым коротким лезвием. Грелль находит его среди прочих скальпелей, ланцетов, зажимов и щипцов. На самом деле все эти грозные, острые приспособления не вызывают у него страха. У Буассара очень редкие волосы, за которые неудобно ухватиться. Скальпель проводит вдоль линии роста волос, медленно и аккуратно подрезая кожу. Кровь сначала каплями, затем быстрыми струйками стекает по лицу старика, попадает в рот, но он не может её сплюнуть. Красный — любимый цвет королевы. Греллю хочется в сегодняшний вечер окрасить для неё этим цветом весь мир… Анджелина тем временем рассказывает что-то интересное об амазонках, которые снимали скальп с пленных французов-первопроходцев. Грелль не чувствует себя парнем. И кажется, уже давно. Платье не стесняет движений, а напротив, подчёркивает их сексуальность. Ему интересно наблюдать за тем, что происходит с физиономией Буассара. Лицевые мышцы парализованы, но в глазах сквозит боль и страдание. Это сильнее распаляет. Грелль входит в раж и едва не полосует скальпелем по его шее. Мадам Рэд вовремя останавливает, схватив за голое плечо. Прикосновение ее руки нельзя сравнить ни с чем. — Не вздумай убить его! Грелль немного теряется, не зная, какую бы травму, совместимую с жизнью, нанести ему. Но Анджелина подсказывает: — Ты актриса, милая. Учись импровизировать. Подумай, как заставить мужчину говорить. Грелль берёт другой скальпель, чуть побольше, расстёгивает брюки Буассара и делает сперва небольшой надрез на тёмной, гладко выбритой сморщенной коже, у основания полового органа. — Анна… — хрипит Буассар. — Позови Расти. Он бы никогда не позволил тебе делать такое. Ты помнишь Расти, Анна? Он был добрым. Ему было каждый раз больно, когда ты заставляла его делать плохое… Свистящий, сдавленный хрип. Что-то подобное Грелль уже слышал, когда втыкал нож в волосатое брюхо и пах того мужика, из-за которого чуть не угодил за решётку. Анджелина улыбается, подходит к привязанному мужчине и наклоняется прямо к его распяленным в немой мольбе губам. — Да, Расти был самым добрым, самым милым и нежным созданием… — тихо и ласково произносит она. — Но ты, должно быть, забыл… Я убила его. Мне надоело, что он постоянно встревал между нами. Я хотела, чтобы никто не мешал нашим с тобой отношениям, Фредди. Помнишь, как мы играли с тобой в куклы? Она нежно гладит его по волосам, не замечает, что пачкает руку в крови. В истоме сладостных воспоминаний закрывает глаза. — Анна… Ты ведь говорила, что любишь меня. Я заботился о тебе. Я помог тебе стать той, кем ты хотела! Мадам Рэд вытянулась во весь рост и холодно взглянула на страдающего, умоляющего Буассара. — Да. Ты сделал меня такой, какой я мечтала стать. Ты вложил в меня всю свою душу. И больше ты мне не нужен. Мужская опрометчивость против женского коварства. Я использовала тебя, а теперь наигралась. Девочкам, бывает, надоедают старые куклы. Мужчине опасно влюбляться, Фредди. Теряя голову, рискуешь потерять всё. Она протянула раскрытую ладонь, на которой лежал дохлый жук. Его трупная вонь почти выветрилась. — «Из чего только сделаны мальчики? Из лягушек, жучков и щенячьих хвостов…» — нараспев произнесла она. — Мой Сиэль так и не нашёл в этом жуке подсказку, а всё потому, что он, безусловно, умненький мальчик, но ему чуждо женское любопытство. Благодаря которому, однако, я подсказку нашла. Расскажи всю правду, Буассар. И могу гарантировать, что ты умрёшь без боли. У Грелля не осталось сомнений: вот он, преступник. Это Буассар украл королевские кексы. Ведь девочки сделаны из «всевозможных сладостей»… Ха-ха-ха! Как прекрасно!

***

      Грелль не понял, в какую минуту умер Буассар. Даже не понял, какая травма стала смертельной. Помнил только, как между ног у него хлестала пульсирующим фонтаном кровь, и Грелль тогда безнадежно заляпал белое платье. В тишине, с выключенным светом, который больше не бил больно в глаза, они с Анджелиной обнимали друг друга, прижимались разгоряченными, дрожащими телами, целовались и слизывали с лиц друг друга брызги крови со сладким привкусом пудры. — Кто такие сильфы? Ты знаешь, моё солнце? — резко схватив Грелля за горло, со смехом спросила мадам Рэд. — Нет. Грелль, до сих пор пребывая в эйфории и полном неосознании, придушенно, бездумно захохотал в ответ. — Элементали воздуха, дурачок. — голос Анжелины становился спокойнее и ровнее. Она убрала руку с его шеи. — А ещё жуки-мертвоеды. Да, тот самый, которого ты стащил у Сиэля. В них так-то нет ничего необычного, но… Кроме, пожалуй, одной особенности, — это сказал мне наш дружок Клод, помнишь? В брачный период некоторые особи могут менять пол. Забавно, правда? Когда он об этом сказал, я сразу поняла, кто во всём замешан. Грелль успокоился и стал внимательно слушать, о чём говорит Анджелина. — Буассар, — прошептал он. — Сиэль бы к этому не пришёл. Может, оно и к лучшему… Под руководством доктора МИ-6 решило испытать новое психоактивное вещество на людях. Британская служба разведки давно заинтересовалась доктором, его одержимость была им на руку. — Какой идеей, Анджелина?! Они предложили доктору поиграть вместе в куклы — он ведь любил это. Тайный эксперимент по манипулированию человеческим сознанием «Silph-1» был нацелен на разрушение личности, изменение сексуальных привычек. Ничем себя не выдавая, сотрудники целенаправленно знакомились с социально не защищёнными девушками в барах, приводили их домой и одурманивали газообразным наркотическим веществом, которое пахло трупной гнилью. Интерес ученых был в вопросе о гендерной идентичности. Можно ли заставить женщину чувствовать себя мужчиной, а мужчину — женщиной? Но результат психологического эксперимента оказался более кровавым, чем предполагали. Проститутки под действием наркотика сами выдирали из своего тела внутренние женские органы. Следующими подопытными должна была стать группа мужчин. Эксперимент застопорился, когда одной из жертв оказался парень — его, похоже, перепутали с девушкой, но это полбеды… Наркотик, на удивление, на него не подействовал. — Что?.. Кто этот парень? Да что за бред ты несёшь, Анджелина?! Вцепившись в руку женщины, Грелль задыхался, постепенно ощущая нечто ужасное внутри себя. Мадам Рэд боком посмотрела на него и иронично улыбнулась. — Ты до сих пор не понял, глупыш? Нет! Он не хотел это понимать! Всё выглядело как дурацкая городская страшилка! Этого не могло случится! — Когда в газете опубликовали новость о первом убийстве, я сразу начала догадываться, что в этом замешан Буассар. Уж до боли знакомый почерк… — она усмехнулась. — И я поняла, что полиция не оставит тебя в покое, если мы не спрячем тебя. — Так значит… Значит, их эксперимент провалился?! — с жаром спросил Грелль. — Почему же? Всё получилось гораздо лучше. Служба разведки получила вполне нетривиальное биологическое оружие для могущественной державы. Это ведь интереснее какой-то там гендерной идентичности выжившего из ума старика? Всегда так заканчивается, когда мужчины начинают играть в куклы. Это неправильно. У английской королевы скоро день рождения. Вот как раз спецслужбы приготовили для неё достойный подарок. Грелль тяжело дышал, глядя в пол. — Плевать мне на королеву. — Он стиснул зубы, судорожно прокручивая в голове все детали этой абсурдной, чудовищной правды. — Но подожди! Почему тогда подозревали тебя? Почему твой Сиэль..? Почему твои волосы..?! Анджелина победно захлопала в ладоши. — Молодец! Умный мальчик. Я думала: ты уже забыл. Буассар просто играл. Только и всего. Я была его любимой куклой. Он играл, импровизировал, был уверен, что имеет надо мной полную власть и может повернуть ход своей игры в любую сторону, в любой момент. Все дети так ощущают игру, и в этом нет ничего противоестественного. Он захотел сделать меня в своей игре сумасшедшей преступницей, которую потом сам бы спас от полиции, ведь в игре возможно всё. Понимаешь? — Конченый псих, — в ужасе и отвращении прошептал Грелль. Он закрыл глаза и бессильно опустил голову на плечо Анджелины. Они сидели в платьях на мокром от крови полу, привалившись друг к другу и поджав ноги, будто беспечные подростки. Мадам Рэд ощупью нашла где-то в темноте открытую пачку Marlboro, вынула зубами одну сигарету, протянула Греллю другую. Тот молчал, расслабленно наблюдая, как белая струйка дыма прорезывает темноту комнаты. — А кто этот Расти? Буассар что-то говорил о нём... — А? Расти? — небрежно переспросила Анжелина. — Брат моей Рейчел. Грелль нахмурился. — Так вас было трое в семье?.. Ты никогда не рассказывала о брате. Женщина держала дотлевающую сигарету, смотрела в сторону и слегка улыбалась каким-то своим мыслям. Потом медленно покачала головой. — Нет. Нас было двое. Брат и сестра. Рейчел и Рассель. — Что?.. В каком смысле? Я не понимаю. Грелль взволнованно захихикал. — Нет. Стоп. Подожди! Ты же не хочешь сейчас сказать..? Мадам Рэд повернула к нему голову и кивнула. Увы, Грелль всё понял правильно. Понял наконец ужасающий секрет своей королевы. Она родилась мальчиком. Которому во младенчестве сделали обрезание по медицинским показаниям и повредили половой орган. Фредерик Буассар — тогда ещё только начинающий карьеру на психиатрическом поприще доктор — был знаком с семьей Даллес и предложил эксперимент — воспитать Расселя как девочку. Родители, консервативные англичане, скрепя сердце согласились от безысходности. Так Расти стал Анной. Её каждый месяц возили на занятия с доктором. Тот упивался своим живым удачным экспериментом. Своей куклой. Его задачей было привить маленькой Анне понимание её женской природы. Он раздевался перед ней, заставлял раздеваться её, смотреть на его половые органы, трогать себя… Доктор Буассар показывал ей отвратительные видеозаписи рожающих женщин, изнасилований, мужской и женской мастурбации, гинекологических операций. Анджелина ненавидела эти занятия. Но плакать и жаловаться всегда было выше её достоинства. Тем более родители всё равно бы ей не поверили. Буассар умудрился их расположить к себе и убедить, что младшая дочь психически нездорова и нуждается в более частых «сеансах психотерапии», как он их называл. Когда Буассар снова остался с девочкой наедине, он расстегнул ремень брюк, улыбнулся и произнёс: — Ну что, Анджелина? Пришло время тебе испытать то, что чувствует женщина, когда её любит мужчина. Ты же любишь меня, моя куколка? — Нет! — с ненавистью закричал Грелль. — Почему, чёрт возьми?! Почему ты не рассказала полиции?! Почему хоть кому-нибудь..?! Почему ты не рассказала мне сразу?! — Ну, мой дорогой, кому, как ни тебе знакомо, чем заканчиваются обращения в нашу полицию? — женщина по-прежнему говорила спокойно и даже не пыталась перекричать Грелля. — Прости, но расскажи я всё сразу, испортила бы всю нашу красивую сказку. Мне, как любой женщине, жутко хотелось напоследок подарить кому-то любовь и тепло. Я понимаю, что я многое не додала моему Сиэлю. У меня не было детей, но был он, и он нуждался в моей любви. Уже ничего не вернуть... Я хотела любить тебя и любила как могла. Грелль прильнул к её груди. — Я тоже… люблю тебя, — дрожа от слёз, прошептал он. Губы Анджелины были солёными от крови Буассара, разбрызганной повсюду. — Всё кончено. Больше он никому не причинит боли. — Но наша игра ещё не закончена, малыш. — Я не хочу больше никаких игр! Давай уедем отсюда. Мы можем жить дальше. Ты и я, — слёзно умолял Грелль. — Разве не этого ты хотела? Мадам Рэд, снова молча улыбаясь, покачала головой, отчего у парня оборвалось сердце в предчувствии чего-то страшного. — Ты будешь жить дальше. Ещё очень долго и счастливо. И Сиэль. А я хочу закончить игру. Это дело моей чести. Ты знаешь, что такое честь королевы? Она взяла его руку и приложила к своему виску. — Глиобластома. Неоперабельная опухоль мозга. Наверное, из-за долгого приёма женских гормонов. Голова жутко болит — без наркотиков уже совсем не могу. Я не должна была пичкать и тебя ими. Прости. — Нет. Нет! Нет! Даже не думай! — Грелль закрыл ей рот ладонью. — Так нельзя! Тебе надо лечиться. — Меня уже не вылечить. Я ж всё-таки врач и повидала на практике немало таких безысходных случаев. Я не хочу остаток дней лежать в собственных испражнениях, с кучей трубок в теле, не в силах даже попросить глоток воды. Не хочу, чтобы потом мои шикарные волосы сбрили, чтобы вырезать кусок черепной кости, которая особенно давит на опухоль… Я хочу уйти, как настоящая леди. Как красная королева. Как мадам Рэд. Грелль сидел на полу, отвернувшись от неё, и всхлипывал. — Ну что, дорогой? Ты готов закончить игру? Готов умереть за честь своей королевы? Парень повернулся и медленно отполз. Он уже не понимал, о чём она говорит. В руках Анджелины был пистолет. — С этого момента не смей терять Сиэля. Расскажи ему всю правду: ему можно доверять, он поможет. Буассар думал, что доказательств его преступления нет, но ошибался. Я давно украла у него плёнку с записью наших занятий — она лежит в белом комоде, в ящичке, где нижнее бельё. Отдай её Сиэлю, только ему! Никому больше! А теперь… Звони ему. Звони Сиэлю, Грелль. Её выражение лица стало ледяным. Она будто бы не шутила. Грелль, тихонько отползая от неё, помотал головой. — Немедленно звони Сиэлю, сукин ты сын! Говори, чтобы он сейчас же приехал! — страшно закричала она. — Нет! Я не могу! Не надо, прошу тебя! Я не буду! Грелль вопил, срываясь на рёв и на визг. Он понимал, что это конец. Понимал, что она задумала что-то ужасное. Оглушительный звук выстрела раздался и оборвал крик Грелля. Острая, резкая боль пронзила плечо. Хватая ртом воздух и напрягая мышцы пресса, чтобы сдержать в себе крик, парень вытаращил глаза на женщину. Та неподвижной рукой направляла на него пистолет. — Звони Сиэлю, — отрывисто повторила она. Парень отступил на пару шагов. Ощупью нашёл телефон. Трубка упорно не хотела ложиться в трясущуюся руку. Но Грелль поднял её. Медленно, бесполезно пытаясь оттянуть зловещее мгновение, поднёс, монотонно гудящую, к уху.