Из чего только сделаны девочки?

      Дистрофично худая девушка восемнадцати лет, как ясно из её анкеты, с редкими русыми волосами сидит, напряжённо сжимая колени. Мэри Крамер. — Хронические заболевания имеются? Огромные глаза девушки нервно бегают. — Лейкоз. Доктор Даллес переспрашивает, думая, что пациентка наверняка что-то путает. Потом водит карандашом по истории болезни и останавливается на строчке: «Хронический лейкоз». Нет, это не ошибка. Ей, конечно, приходилось видеть пациентов с «вегетативной дисфункцией», поставленной за невозможностью поставить верный диагноз. Но чтоб такое… — Как давно поставили этот диагноз? — Мне тринадцать лет было… — Мэри пересчитывает на пальцах, боится ошибиться, как в школе у доски. — Пять лет назад, значит, правильно? Доктор приподнимает очки и недоверчиво оглядывает девушку. — То есть вы живёте с хроническим лейкозом пять лет? — проговаривая каждое слово, уточняет этот дико абсурдный факт. — Получается, да… С этой болезнью вроде долго не живут. Я не знаю, почему я… В голосе девушки звучит чувство вины за то, что она пока жива. Она смотрит не в глаза доктора, а куда-то в пустоту. — Так, — доктор Даллес понимающе кивает. — Направляли ли вас для подтверждения диагноза к онкологу? — Нет. А должны были?.. Вопрос, не требующий ответа. — Ладно, это пока неважно. Какое лечение вам выписывали? Девушка судорожно вспоминает название лекарства, произносит его с ошибкой, зато помнит, что это были маленькие, голубенькие таблетки овальной формы. Доктор с ходу понимает, что речь о цитостатике. — Так. Понятно. И как долго вам назначили их принимать? — Ну… смотря, сколько получится. Очевидно, девушка стесняется называть вещи своими именами: «Смотря, сколько проживу». Именно так ей и сказали в гинекологическом отделении, куда её в тринадцать лет госпитализировали с кровотечением неясного генеза. И после болезненных и безрезультатных обследований отправили домой умирать. Вот с чем была связана её первая менструация. Её естественный процесс превращения из девочки в женщину, преувеличенно нежно описываемый в дамских журналах, был осквернён. В то время как мама рассказывала ей о природном очищении женского организма, обещала, что «это совершенно нормально», говорила, что «со всеми девочками это бывает», Мэри не думала, что всё это ложь. Доктор Даллес просит Мэри лечь на кресло. Девушка покорно раздевается и, прикрывая ладонью срамное место, идёт к креслу. В этом состоянии всякая женщина чувствует себя отвратительно открытой, нелепой и беззащитной. В этой позе можно увидеть без прикрас, из чего сделаны девочки. Внутренний мир женщины поистине ужасен, в нём нет ничего святого. Наверное, именно поэтому в средние века женское тело снаружи считалось неприкосновенным, а все операции проводили через задний свод влагалища. При отсутствии всякой анестезии. Нет, доктора не включены в список лиц, которые, согласно Священному Писанию, будут гореть в аду. Мэри жмурит глаза, предчувствуя прикосновение ледяного инструмента. Она ненавидит свою физиологическую женскую форму, ненавидит менструацию, которая давно превратилась в непрерывно мажущие бурые выделения. Она не понимает, почему работа именно этих органов в какой-то момент дала сбой. Мэри помнит, как мама, забрав её из больницы, взяла её за плечо и ободряюще сказала: «Потерпи, моя милая. Всё это ради твоего будущего ребёночка. Ты женщина, а женщины должны терпеть». И Мэри тогда вырвалась и закричала: «Я не хочу никакого ребёночка! Я не хочу терпеть! Я не хочу быть женщиной! Я хочу жить! Пусть врачи вырежут мне всё, чтобы оттуда больше не текла кровь!» Она не ведёт половую жизнь. И, вероятно, ей потребуется немало времени, чтобы позволить мужчине прикоснуться к себе, чтобы половой акт перестал ассоциироваться с изуверскими гинекологическими манипуляциями. Но всё поправимо — доктор Даллес знает не понаслышке. Однако не говорит этого. Пока девушка одевается, доктор выписывает направление на анализы. Скорее всего, они покажут низкий гемоглобин. — Доктор Даллес, скажите, я скоро умру? — голосом прилежной ученицы спрашивает Мэри, оказавшись снова напротив её стола. В этом вопросе нет никакой иронии. И нет страха — она уже смирилась. Доктор Даллес не отвечает, пока не закончит водить ручкой по бумаге. — Зачем же умирать? Я вам выпишу противозачаточные таблетки — они отрегулируют цикл. Мэри непонятливо морщит лоб, никак не может найти взаимосвязь между лейкозом и противозачаточными таблетками. — А они не вредные? — с детской важностью в голосе спрашивает девушка. — А принимать химиотерапию без назначения онколога, думаете, менее вредно? — сухо удивляется Даллес. До Мэри постепенно доходит смысл слов доктора. Неужели у неё нет лейкоза? Неужели она не умрёт? Девушка будто бы просыпается после многолетнего страшного сна. — Так. Я выписываю вам общий анализ крови и гормоны яичников. Если спросят в лаборатории, какой день цикла, скажете: кровотечение. Ещё УЗИ малого таза. Как будут результаты — повторный приём.       Анжелина Даллес не была добрым и отзывчивым врачом, точно нет. Она никогда не улыбалась, не держала ни одну из пациенток за руку, не успокаивала и никогда не ругала предыдущих докторов, как бы сильно те ни навредили. В кабинет заходит девушка лет тридцати. На первый взгляд, она симпатична и ухожена. Когда она присаживается, доктору становятся заметны маленькие синяки на её лице. Такие следы остаются от ногтей, когда человек систематически давит на себе несуществующие прыщи. Девушка складывает руки на коленях, хрустит пальцами. Кожа вокруг ногтей выгрызена до мяса. Её накрашенные губы то вытягиваются трубочкой, то растягиваются, как бы в напряжённой улыбке. За десять секунд, пока доктор заполняет карточку пациентки, та трижды перекладывает одну ногу на другую. — Доктор Даллес, у меня очень серьёзная ситуация — похоже, я беременна, — произносит она громким, выразительным голосом, какой бывает у актёров и певцов. — Так. Делали тест? — Да! Вчера сделала шесть штук — все положительные. А ещё я заметила у себя все симптомы беременности: тошноту, боль в груди, головокружение — всё, как по списку! — Ну такие симптомы могут указывать не только на беременность, — спокойно произносит доктор Даллес. — Задержка менструации была? — Вы что?! Я не хочу ждать до задержки! — в ужасе вскрикивает девушка. — Я после каждого полового акта делаю тест — мало ли что. Шантель, так зовут пациентку, часто моргает, вращает головой, словно её беспокоит шея, дёргает плечами, судорожно тянет то одну, то другую руку вниз. — Так. Хорошо. А вы предохраняетесь? Какими способами? — Естественно! Я уже двенадцать лет пью противозачаточные таблетки, также мы с мужем практикуем прерванный половой акт — обязательно. Она начинает говорить слишком быстро, что слова трудно разобрать. — Ну вы же понимаете, что беременность в вашем случае практически невозможна? При таком длительном употреблении противозачаточных овуляция не наступит ещё очень долго. И если вы даже захотите забеременеть и отмените таблетки, вам придётся ждать несколько месяцев, как минимум. Пациентка таращит на доктора дикие, огромные глаза. Она абсолютно не слышит, что ей говорят. — Практически! Практически, доктор Даллес! Ну а теоретически-то? Вы же понимаете, что из каждого случая есть исключение? Вот! Смотрите! Она достаёт из сумки помятую бумажку — результат какого-то анализа. — Я вчера сдала кровь на ХГЧ. Видите? Видите? Сто один! Это беременность, верно же, да? — Не факт. Уровень ХГЧ может повышаться… Однако доктору становится любопытно. Она задумчиво водит кончиком ручки по губам. — Доктор Даллес, пожалуйста, уберите из меня это, прошу вас, уберите! Я заплачу любые деньги! Я не хочу беременности! Шантель моментально срывается в рыдания. Её всю трясёт. Судорожно жмурит глаза, отчего под ними появляются чёрные круги от размокшей туши. — Значит, так. Успокойтесь. Давайте сейчас сделаем вам УЗИ и окончательно во всём убедимся. Девушка, шмыгая носом, встаёт и расстёгивает тугой пояс платья. — Угу… угу… угу… — доктор Даллес кивает, сосредоточенно изучая свежий снимок УЗИ. — Ну что там?!.. — в мучительном ожидании Шантель, не обутая, подбегает к столу доктора. — А что там? Всё чисто. Плода в матке нет. Как я и говорила. Изящные пальцы с красным маникюром постукивают ручкой по снимку — непонятному рисунку, без контуров и очертаний, напоминающему белый шум на экране телевизора. Девушка вздыхает с невероятным облегчением. — Господи!.. Слава Богу! Слава Богу! Она снова начинает всхлипывать. Доктор опускает медицинскую маску на подбородок. — Похоже, что ваш организм имитирует физиологические признаки беременности, — не очень уверенно, с любопытством на лице произносит она. Шантель перестает плакать, в изумлении закрывает рот руками. — Ого… А такое бывает? — шёпотом спрашивает она. — Бывает. Чего в нашей жизни только не бывает. Шантель, — впервые назвав пациентку по имени, доктор немного смягчает голос. — Я настоятельно рекомендую вам обратиться к психиатру. — Ой… Вы думаете, я, что же… — девушка, улыбаясь, смущённо прячет глаза. — Ненормальная? — Ни в коем случае. Просто, понимаете ли, наше психическое состояние напрямую связано с физическим. Доктор Голдман — очень грамотный специалист и принимает анонимно — можете не волноваться. Я напишу вам адрес и дам направление. Через несколько минут в кабинет заходит необычная женщина. Она безбожно худа, лицо её выглядит сильно постаревшим, что плотный слой косметики не скрывает. Декольте чёрного узкого платья открывает горчичного цвета шею и грудь. А ещё синий наконечник прозрачной трубки, которая плохо спрятана под одеждой. Нездоровый цвет кожи оттеняют густые блондинистые волосы до талии — слишком бросается в глаза, что они ненатуральные. — Доктор Даллес, здравствуйте! А я к вам, — женщина улыбается большим ярко-красным ртом. Доктор приветливо кивает ей. Это Даниэла. И она скоро умрёт. У неё четвёртая стадия рака матки. Нет, конечно, пока её лечащий онколог делает всё возможное, но Даниэла давно понимает, что умрёт. И ей хорошо от этого понимания. Она теряет равновесие на высоких каблуках, с размаху опирается руками на докторский стол. Костлявые растопыренные жёлтые пальцы с распухшими суставами и длинными красными ногтями напоминают пауков. Её привёз сюда муж, довёл до кабинета и теперь ждёт за дверью. Сама бы она не добралась. — Представляете?! Я думала: от химиотерапии выпадают только волосы. А вы посмотрите! Chanel No. 5, виноградная жвачка и табак не перекрывает едкий запах ацетона изо рта женщины. Она наклоняет лицо и показывает красным ногтем на левый глаз. Между длинных норковых ресниц светится проплешина. — Три дня назад сделала ресницы — и вот, пожалуйста! Милая, скажите, ради Бога, где можно сделать искусственную замену? Я читала, есть такая китайская методика: прямо в веко вживляются реснички на маленьких крючочках. Ради Бога, скажите, что вы знаете! — Да, конечно, — улыбается в ответ доктор Даллес. — Я сейчас напишу вам адрес, хорошо? — Ой, спасибо, милая! Господи, какая же вы красивая! — Даниэла с восхищением берёт в ладони её лицо и целует прямо в губы.