— — — — —
Гор повернулся на восток. Начал было чертить защитный круг, но в последний момент передумал и просто прошептал мантру, настраиваясь на нужный лад. Хотя был ли смысл в этой мантре? Может, Братство просто пороло несусветную чушь, а он зачем-то добавил это в свой ритуал? Все-таки их рецепты заметно отличались от его собственных наработок… В груди что-то дрожало от восторга, подобно толстым медным струнам. Гор изобразил жест разрывания Завесы, повернулся по часовой стрелке на юг, запад и север. Затем полагалось начертить призывающую пентаграмму Земли, но вместо этого Гор достал сковороду и пробормотал: — Надо все-таки попросить у кого-нибудь сносный рецепт стейка. Сил моих больше нет жевать эти руки-ноги без нормальных специй. Или все дело в степени прожарки? Пока мясо покрывалось румяной корочкой, ручейки чужой магии будто обвивали Гора со спины, гладили по широким плечам и задевали темную макушку. Тело вибрировало от предвкушения силы. Гор обожал это чувство. Хранил его, берег, лелеял, любил, как лучшего и надежного учителя, а потом записывал свои чувства на пожухлой бумаге и лепил получившиеся заметки на стены. Как и письма брата Александра — единственную, по сути, причину, ради он еще терпел и Марсия, и Братство. И еще ради новой информации. Он страстно хотел узнать больше.— — — — —
Позавтракав, парень на всякий случай захватил с собой тщательно отточенную опасную бритву и электрошокер — увы, топор вызвал бы массу ненужных подозрений. Спустя час он уже стоял у входа в логово Братства возле неприметных складов на побережье, вдали от неоновой рекламы и неумолкающего шума Риверсонга. Два солнца нещадно палили, и сухой горячий ветер теребил его запылившуюся одежду. Сканер медленно-медленно считывал сетчатку. Магия магией, а в вопросах безопасности Братство доверяло старой доброй технике. Но когда сканер в третий раз выдал ошибку, Гор подумал, что лучше бы дело ограничилось магическим испытанием. Он уже хотел заставить сканер заработать при помощи колдовства, обретенного за завтраком, но дверь со скрипом приоткрылась, и из щели высунулась голова с лохматой копной соломенных волос. — Ну кто там еще? — Я, — сказал Гор, и рослый охранник Калан усмехнулся, узнавая его: — Ну проходи, раз уж пришел. — А что со сканером, брат Калан? — поинтересовался Гор, оказавшись на территории складов. “Внутри больше, чем снаружи,” — так их описывал каждый неофит Братства, оказавшись здесь впервые. — А сканер сломался. Марсий-то у нас страшно занятой, все никак не соберется посмотреть. А мне тут приходится дрочить вприсядку, чтобы сюда не попадали всякие… — решив не заканчивать фразу, он махнул рукой. — А ты что-то припозднился. Опять твои сверхважные и сверхсекретные дела на всю ночь? — Нет, — солгал Гор. Он знал, что лучился магической силой, исходящей от него, но, конечно, не распространялся о причинах такого состояния. — В этот раз я просто спал как младенец. — Ревел полночи и какал под себя? Склады окутывала непривычная тишина. Ни звуков молитв, ни звуков оргий… то есть священных ритуалов. — Говорят, там взяли одну из этих тварей? — Гор с самым невинным видом попытался завязать светскую беседу, но Калана, казалось, не могли провести его тщательно отрепетированные ужимки. — Взяли, — бросил он, спускаясь по винтовой лестнице. — Там тяжело? Снизу донеслось: — Там уже никак. — В каком смысле? — Убьют они его! Как пить дать, убьют. Потом ищи второго такого же... А я ведь переодевался в официанта, чтобы поймать этого парня. Представляешь? Калана даже передернуло от отвращения. Гор мог бы сказать, что для охоты на магистров не нужен спектакль с переодеваниями. Достаточно ненавязчивой беседы и сонного зелья. Но разве хороший охотник раскроет свои секреты? Лестница уходила все ниже под землю. Гор знал, что внизу, под складами, находилась гигантская затонувшая подводная лодка, переоборудованная под Храм. Калан протянул ему маску, одна половина которой была выкрашена в белый, а вторая — в черный. Сам он надел такую же. — Традиции, — Гор пренебрежительно повел плечом, но маску все-таки принял и скрыл лицо. Его раздражали эти маскарадные причуды Братства. Спасибо, что не попросили надеть еще и ритуальную мантию! — Традиции, — твердо повторил Калан. — Кстати, ты удивительно спокоен для того, кто только узнал, что мы тут удерживаем в плену человека. Калан производил впечатление дружелюбного спокойного парня, похожего на преданного щенка, но он был не так прост. — Они не люди, — твердо сказал Гор. Ему не нравились большие карие глаза Калана, пристально смотревшие на него сквозь прорези в маске. Эти глаза будто видели его насквозь. “Может, он и правда знает обо мне что-то, — подумал Гор. — Все-таки он — маг”. Но он отмахнулся от этой мысли. Рядом с его изысканиями оккультные исследования Братства казались просто детской игрой. Учения, ритуалы, медитации — что такого могли знать они, чего не знал бы он? Если бы не основатель Братства, Гор бы уже давно перестал приходить к ним. — Но они очень похожи на людей, — возразил Калан. — Думаешь, полиция обрадуется тому, что мы истязаем человека? Как будто мало нам было скандала на прошлой неделе. — Скандала? — Гор слушал вполуха, предвкушая момент, когда он сможет наконец увидеть добычу Братства. Казалось, плиточный пол дрожал под его ногами. — Только не говори, что не видел, что про нас пишут в газетах. Гор вспомнил, что так и не прочитал статью, которую ему отправлял Хо. Вместо этого он увлекся поваренной книгой и остановился на загадочном рецепте под названием “Пирожки из Гордея”. Рецепт оказался слишком сложным. — Не видел. — Мы проводили ритуал на Кольце. Ну знаешь, тот самый заброшенный небоскреб… В памяти всплыло то, как ночью Ас прибежала к нему, явно ища защиты. Она видела на Кольце что-то, чего не должна была видеть. Надо будет все-таки спросить у нее, зачем же она приходила… “Надеюсь, дело обошлось без оргий, а то обеспечат ребенку травму на всю жизнь”. — Вы ведь не делали там ничего из ряда вон выходящего? — Да как тебе сказать, — пробормотал Калан, вводя код от двери. Ему пришлось пригнуться, чтобы пройти внутрь. Они оказались в помещении с яркими голубыми лампами, от которых рябило в глазах. По углам комнаты тянулись провода. Одну из стен покрывали экраны, которые транслировали записи с камер, установленных в соседнем помещении Храма. Гор подошел к одному из рябивших экранов. Расслабленно, хотя внутри его будто пожирало пламя нетерпения. Еще немного, и Калан заметит его одержимость… Но охранник, кажется, потерял к нему всякий интерес и принялся настраивать камеры. — Видал, какая луна была этой ночью? — спросил он, переключая какой-то рычаг. — Хм… Самая обычная? Калан вздохнул и посмотрел на него так, будто и не ожидал иного ответа. — Зачем тебе магия, брат Гор? — поинтересовался он. Ближайшая камера затрещала. — Творить и направлять свою волю, — ответил Гор заученной фразой. Калан тихо рассмеялся: — Вот говорят нам священные книги: твори свою волю. А мы даже не знаем, что такое “наша воля”. Чего мы хотим? Проснуться завтра? Жить безбедно? Стать властелином мира? А какого мира? А как мы будем властвовать? Мы толком ничего не знаем даже о себе. Сегодня мы хотим этого, завтра того, послезавтра — лежать на диване и плакать. Мы себе не очень-то представляем мир даже через неделю. Гор поразился, насколько точно Калан смог передать его ощущения от взаимодействия с другими людьми. — Да, — тихо подтвердил он. — Мы ведь постоянно говорим о воле, когда обсуждаем магические практики. Но у современного человека нет никакой своей воли. Только чужая, навязанная извне этими... Неважно. Так происходит даже у тех, кто владеет магией. Многие из тех, кто якобы нашел свой путь и пришел в Братство, по сути, просто выплескивают астральное недержание. Калан постучал по ближайшей камере. — О! Это ты хорошо сказал! Именно поэтому духов сейчас вызывают лишь для того, чтобы получить проект пожирнее. Какое расточительство! По сути, мы уже не хотим ни власти, ни денег, ни секса, ни познания. Но не ты, да? — в голосе Калана сквозила неприкрытая ирония. — Ты никогда не пытался залатать магией свои травмы? Наверное, тебя ведет только твоя личная великая миссия? — Я всего лишь еще один Искатель на пути воли, — бросил Гор заученные слова. Он опустился на стул и уставился на швы между плитками на полу. Швы были серыми от грязи. И немного красными. Будто кто-то залил их кровью, а потом наспех пытался отмыть. В углу валялась старомодная зажигалка с металлическим колесиком. Гор поднял ее, ощущая странное волнение. — А наш Марсий так не думает. Тебя ведь рекомендовал сам брат Александр. Гору не нравилось внимание к его персоне. И уж точно ему не нравился тот факт, что внимание было обусловлено не только его успехами в магии, но и разговорами о том, что он с детства поддерживал переписку с лидером Братства, братом Александром. О котором не знал ровным счетом ничего, кроме адреса, написанного убористым почерком, и имени, мелькнувшего в газете. — Мне плевать, что там думает Марсий, — Гор чувствовал, что пленный магистр совсем близко, и это лишало осторожности. Зажигалка в руке холодила кожу. — Где он сам, кстати? — Марсий где-то между инсультом, бешенством и обострением параноидального синдрома. Не стоит нам его тревожить. — Он позвал меня на какое-то собрание. Но, как я понимаю, это был лишь предлог. Кажется, ему было нужно, чтобы я увидел пленника и сделал какие-то выводы. “Но какие? Возможно, он хочет, чтобы я выдал себя, — подумал Гор. — Конечно, он не знает о том, что я выслеживаю магистров и питаюсь их плотью. Но он не может не заметить мою возросшую магическую силу. Если бы я захотел, я мог бы разрушить все это место, кирпичик за кирпичиком. Так что за игру затеял Марсий?” — Ты переоцениваешь дальновидность Марсия, — из-за мерцания камер маска Калана подергивалась, будто мираж. — Он лишь верит, что человек должен освободиться от бессознательных влияний и взять их под контроль сознания. По сути, он так же, как мы все, полагается на брата Александра и на великого Змея. — Это не новость. На Змея полагается любой рядовой житель Урании. Спроси любого гражданина Риверсонга: что он делает каждую неделю? Он скажет: я хожу в Храм и оставляю там десятину своего дохода, а потом спокойно сплю, зная, что выполнил свой долг. Хотя с тем же успехом он мог бы приходить к Матери, ничего бы не изменилось. — К Матери мерзостей? — Калан даже перестал постукивать по камере. — К Матери богов, — поправил Гор. Об этой фигуре слишком мало рассказывалось даже в священных текстах. Будто информацию скрывали нарочно, а Гор не любил, когда от него что-либо скрывали. — Что ж, у каждого свой путь. Но я бы ее так не называл. Вдохновение, ярость, специфическое плодородие... Что еще мы знаем о ней из священных текстов? Ах, да, — судя по голосу, Калан за маской скривился. — Она блудница. Она породила мир, совратила его роскошным естеством, а потом обрекла на страдание. — Змей тоже обрекает мир на страдание. Разница лишь в том, что он — отец жизни. Мужская форма творящего начала. Хаос и порядок. И олицетворение честного труда и богатства — вот почему Альянс так любит прикрываться его фигурой. — Эге, — весело протянул Калан, — да ты еретик, братец. — Да. И все Братство — сборище еретиков. Только потому что мы, в отличие от большинства жителей Урании, предпочитаем не просто надеяться на милость Змея. А верим, что можем сами творить свою судьбу, — Гору начинал надоедать этот разговор. Казалось, Калан специально тянул с подключением. — Сами, но от легкой помощи богов или духов мы же не отказываемся, верно? — Я бы отказался. — Ну и дурак, — Гор готов был поклясться, что Калан широко улыбается. Ему захотелось сорвать с лица охранника эту дурацкую маску. — Я вот считаю, что вместо пленения чего-то сверхъестественного, нам стоит заручиться его поддержкой. Что думаешь? “Неужели Калан считает этих магистров достойными диалога и сотрудничества? Как можно заключить договор с паразитами?” — Думаю, что Марсий назвал “добросердечным” не того человека. — Почту за комплимент. — Почти как хочешь, — он достал самокрутку и попытался зажечь ее, но пальцы не слушались и пламя то и дело гасло. Калан смотрел на него с любопытством. — Кстати, здесь запрещено курить. — Можешь подать на меня в суд, — он больше не мог сдерживаться. — Так что там с камерами? — Все готово, дон, — Калан шутливо отдал ему честь, и камеры как по волшебству перестали рябить. Теперь все экраны транслировали одну картину: раздетый молодой человек, покрытый пылью и кровью, стоял на коленях — вернее, опирался ими о пол, придерживаемый цепями, уходящими от его поднятых запястий к потолку. Гор глубоко вдохнул дым тлеющей сигареты. По его спине промчалась ледяная волна озноба. У него всегда была хорошая память на лица. Но даже будь он старым маразматиком с провалами в памяти, он бы узнал это необычное лицо, смотрящее на него из десятка камер. Оно врезалась в память с той ночи, когда Гор возвращался с завода и позабыл зажигалку в кармане куртки. На него смотрело лицо его несостоявшейся жертвы: хитрый взгляд темно-серых глаз, которые теперь пылали каким-то сумасшедшим пламенем. Полные губы, теперь разбитые и кровоточащие. Густые каштановые волосы, которые теперь вымокли от пота и прилипли к коже. “Он должен был стать четвертым,” — подумал Гор. Он присмотрелся к странному металлическому ошейнику на пленнике. Предмет выглядел неестественно массивным на бледной коже, украшенной тонкими нитями вен. — А что у него на шее? — Блокиратор, — сказал Калан. — Не знаю, где наш Марсий раздобыл эту хрень. Поговаривают, будто это изобретение самих жнецов, но я не верю в эти глупости. Знаю только, что блокиратор как-то мешает ему творить колдовство. И это к лучшему, а то бы мы наверняка уже превратились в каких-нибудь лягушек. А может, даже лишились работы и страховки, что гораздо хуже! — Очень э-э-э… разумное приспособление, — от осознания, что любой магистр мог его уничтожить щелчком пальцев, а он даже не задумался о защите, руки покрылись приятными мурашками. Еще на экране мельтешили двое из Братства. Мужчина и женщина, имена которых он не знал. Гор лишь досадливо морщился, когда они закрывали обзор, но вдруг кто-то из них нагнулся к пленному магистру с клещами и потянул за колечко с блестящим черным камнем, торчащее из соска. — Что он делает? — нервно спросил Гор, хотя отлично знал ответ. — Проводит древний уранийский ритуал, — буркнул Калан. — Правда? — Нет. Колечко на удивление легко вырвалось из плоти, и пленник заверещал так, что заложило уши. Гор мог сравнить этот визг только с матерными причитаниями квартирной хозяйки, случайно обнаружившей, что он курит в подъезде. В промежутках между воплями пленник хрипло выпалил: — Да подавись ты этой штукой! Она мне все равно уже надоела! Гор завороженно смотрел, как тонкая темная струйка потекла из раны. Хотелось попробовать ее на вкус. Они все немного отличались на вкус. Его первая жертва — девушка с таким высокомерным и жестоким лицом, словно ей подчинялся весь Альянс и все семь уровней Урании в придачу, на вкус была как ни с чем не сравнимая сладость из детства. Ужасно приторная, но восхитительная. Второй — толстяк с аккуратно уложенными волосами и орлиным носом. У него был вкус радости и нежного туманного утра, когда оба солнца еще не успевают запалить в полную мощь и город только-только просыпается, полный надежд на лучшее. Третий — он же единственный, чье имя ему удалось узнать. Юсуф. У него был жесткий вкус нагретого металла и лжи, внезапной, как нож убийцы посреди темного переулка. И теперь Гору очень хотелось, чтобы этот стал четвертым. — Вы не шутили, когда говорили про “любые способы, чтобы выведать”, — передразнил он. Его легкие будто работали на пределе своих возможностей. — А я сразу сказал… — начал Калан, но его голос потонул в вопросе женщины, находившейся по ту сторону камеры: — Расскажи, где ты был вчера. До того, как прибыл в Уранию. — Прибыл? — пленник невинно округлил глаза. — Благородная донна, я прожил здесь всю свою… Он зашипел от боли, когда мужчина дернул его за загривок и ошейник впился в кожу. — Скажи, откуда ты, — настаивала женщина. Магистр показал ей кончик влажного розового языка. Гор потряс головой. Это походило на какой-то бессмысленный фарс. — Разговорить его у них получается так же ловко, как у паралитика — сделать операцию на мозге отверткой. — А я сразу сказал… — снова начал Калан, но у него за спиной хлопнула дверь. — Он еще не заговорил? — стоящий на пороге брат Марсий выглядел помятым, будто пил шесть солнц подряд, а потом долго сражался с бездомными за спальное место под мостом на окраине. — Как видите, нет, — Калан поприветствовал его, прижав руку к сердцу. Гор из вежливости привстал со стула. — Ничего-ничего, — Марсий промокнул широкий лоб салфеткой. — Он заговорит. Вас это не шокирует, братья? Может, воды? Вина? Калан заявил, что не откажется от чая. Возможно, с парой таблеток успокоительного в придачу. Гор тихо заверил Марсия, что все в порядке, хотя порядком и не пахло: его с непреодолимой силой тянуло к экранам. В ушах зазвенел отвратительный скрежет цепей, когда пленнику освободили запястья и потащили куда-то назад. Его поволокли к бочке в углу, наполненной темной водой — судя по цвету, прямиком из Лима. Руки схватили его за волосы, окунули в бочку и принялись удерживать. Он брыкался, дергался, но пальцы держали крепко. Видя, как макушка магистра вздымалась и опускалась, а ноги дрожали, Гор испытывал острое желание ворваться в соседнюю комнату и растолкать этих недотеп, чтобы самому завершить начатое. “Я знаю его, — думал он. — Я видел его, я упустил его, а теперь эти стервятники терзают мою жертву.” Пленника вытащили за волосы, и тот закашлялся, жадно вздыхая. — Откуда ты? Как твое имя? Ты был тем вором? Как ты смог украсть время у человека в казино? — почти рычала женщина, касаясь его лица своей маской. “Вор,” — мысленно повторил Гор. Что-то новенькое. Интересно, как вообще возможно украсть время? — Пожалуйста, перест… Снова под воду. Гор сбился, считая, сколько раз это повторялось. Вода и вопросы — каждая фраза, каждая мольба, каждая слеза встречались одними и теми же вопросами. Крики. Ругань. Мольбы. Затрещины. Плевки. Грубые руки на шее и красный след от ошейника на бледной шее. Почему-то на него Гор обратил особое внимание. “Почему они, а не я?” — он не мог произнести это вслух. Но и не мог спокойно смотреть на кровь, капающую из крупного носа, на влажно блестящие глаза, потрескавшиеся губы, опухшие бледные щеки. — Может, им все-таки сменить тактику? — поинтересовался Калан, наблюдая, как после очередного путешествия под воду пленник перестал дергаться. Гор пристально следил за обмякшим избитым телом, лежащим на полу, и чувствовал, что ему самому не хватает воздуха. Как будто это его топили в бочке. — Думаете, у вас получится лучше? — ехидно поинтересовался Марсий. Калан опустил голову. — Думаю, у меня получится лучше, — сказал Гор, сжимая зажигалку до побелевших костяшек. Ему отчего-то было противно смотреть на допрос. Казалось, пленник уже мертв. — Когда они закончат это светозвукопреставление? — Ах, брат Гор, вы ведь еще неофит в наших практиках… С давно погасшего кончика самокрутки свисала длинная полоса пепла. Гору хотелось сказать, что он не видит никаких магических практик в этих занудных пытках, но пленник очнулся и его затрясло от кашля. Наконец он обрел голос: — Простите, а нормальные коктейли сегодня в меню будут? — его грудь вздымалась и опускалась. Голова мотнулась в сторону. На лице появился ярко-красный след от ударившей его руки. — Этот уже как-то приелся, — он нагло уставился на женщину. — Сделай мне двойной минойский, будь паинькой. — Смотри-ка, а я думал, он помирать собрался. Да он живее всех живых, — прошептал Гор, еле удерживая самокрутку ослабевшими руками. От увиденного его охватило удовольствие высшей пробы. Он оглянулся, но окружающие вроде бы не обращали внимания на то, что он, похоже, выживает из ума. — Это ненадолго, — заверил Калан. — Нет, брат Калан, мы не допустим смерти такого ценного экземпляра, — вмешался Марсий. — Сестра Мэг и брат Вард знают свое дело. — Слушайте, он, может, и не человек, но он тоже не железный, — Калан слегка сдвинул маску, демонстрируя насупленные брови. — Попробуйте с ним по-хорошему! — Ваше представление об этом существе — всего лишь некая иллюзия, ограниченная одним мгновением. Понимаю, эта сцена, — брат Марсий указал массивным подбородком на камеры, — кажется вам вопиющей. Вы пытаетесь проанализировать ее с точки зрения логики и морали. Но поймите, инструментарий нашего ума по своей природе не интеллектуален, не рационален. Наша мысль порождается не анализом, а озарением. Попробуйте взглянуть на это как на озарение, брат Калан! Безумствовать, совершать неординарные жесты, существовать вне и над системой сложившихся порядков и правил, менять их в соответствии со своими интенциями. Разве не это отличает наше Братство от повсеместной удушливой философии? Повисла тишина. Гора разрывало от нетерпения. Он не замечал собственную дрожь. Еще немного, и он бы нашел способ выставить Марсия за дверь, но Калан сказал: — Кстати, вы без маски. Марсий, казалось, смутился. Глаза Калана искрились от еле сдерживаемого смеха. “О чем толкует этот придурок?” — спрашивал он всем своим видом, и Гор в кои-то веки был с ним согласен. Дверь снова хлопнула, и в комнате стало откровенно тесно. Женщина, появившаяся на пороге, вся взмокла. Ее щеки покраснели, юбка сбилась набок, глаза блестели. — Что за необыкновенная тварь, — пробормотала она дрогнувшим голосом. — Он так смотрит… Гор и без ее пошлых откровений отлично знал, как это существо умеет смотреть. Сам видел. — Я теперь не могу выкинуть из головы его лицо! Может, этот колдун все-таки навел на меня порчу? “Лучше бы он навел на тебя немножко ума”. — Его ошейник точно работает, брат Марсий? — она вызывающе приподняла брови, всем своим видом демонстрируя, насколько ее впечатлило утопление магистра. — Работает как часы, сестра Мэг, — на Марсия было жалко смотреть. Казалось, эта женщина каким-то образом выбила из него остатки мужества. Гор снова прильнул к экранам. Пока сестра Мэг препиралась с Марсием, ее напарник снова и снова молотил пленника по лицу. Он уже разбил себе все костяшки, и кровь с его рук смешалась с кровью парня. Скучное зрелище. Скучное и мерзкое. — Как тебя зовут? — спросил мужчина. — Вит, я же вам уже сказал! Ложь, подумал Гор. — Для чего тебе эти часы? — спросил мужчина, зачем-то потрясая старым коммуникатором с неточным временем. — Последний писк моды! Ложь, снова подумал Гор. — Я сейчас достану пистолет и прострелю тебе левый глаз! — Не-е-ет, — простонал пленник так наигранно жалобно, будто каждое утро репетировал эту интонацию перед зеркалом. — Левый глаз мой любимый! Мужчина попытался снова приковать запястья пленного магистра, но тот ударил его затылком в лицо, и мужчина отшатнулся назад, спотыкаясь о перевернутый стул. — Он знает, что вы не убьете его, пока не получите ответы, поэтому водит вас за нос, — пробормотал Гор, но, казалось, его не слышал никто, кроме Калана. — А я говорил… — начал он, но пленник его перебил: — Хотя бы дайте мне поесть, — отчаянно заорал он. — Я сейчас откинусь! Да-да, я уже откидываюсь! Что вы за люди? Где ваше хваленое гостеприимство? Брат Марсий принялся утверждать, что еда может пробудить еще какие-нибудь способности колдуна, с которыми не справится блокиратор. Сестра Мэг с ним согласилась. Калан принялся спорить. — Лучше в рот ему помочитесь, — пробормотал Гор, чтобы тоже хоть что-то сказать. Сестра Мэг на удивление одобрительно восприняла его реплику. Дискуссия накалялась. Можно ли давать колдуну еду? А может, лучше просто воды? Но они ведь только что чуть его не утопили… Чем дальше, тем больше это место тяготило Гора. Он никогда не питал теплых чувств к Братству. Вот уже шесть лун он посещал их собрания, но сумел собрать крайне мало информации о тварях, управляющих Уранией. Теперь же Братство казалось ему не просто бесполезным, а раздражающим. “Змей, они что, все такие? — спрашивал он себя. — Их ведь собрал брат Александр. Человек, в чьем уме я не сомневаюсь. Так почему они такие… нелепые?” Решив больше ни секунды не оставаться здесь, Гор сорвал черно-белую маску и бросил ее на пол. — Я пойду туда. — Куда? — Калан встрепенулся. — Туда, — повторил Гор. Ничего более осмысленного он изречь не смог. — Брат Гор, это может быть опасно! — возмутился Марсий. Его светлые глаза метали молнии. Гор сосредоточился на ощущении чужой магии в своем теле. Она еще была там, внутри, и он ощущал ее на кончиках пальцев. — Ты впустишь меня, — проговорил он. Волнение делало его голос тихим и прерывистым. “Брат Марсий оставит меня наедине с этой тварью,” — он сформулировал намерение, представил эту картину в деталях: мужчина выходит из соседней комнаты, и Гор заходит туда, и остается с пленником наедине… У него подкосились ноги, пришлось вцепиться в могучее плечо Калана. Тот растерянно придержал его. Казалось, само пространство сопротивлялось магии Гора. Свет ярких голубых ламп пестрил в глазах. Картинки на экранах снова подернулись рябью, и каждая из них будто издевательски подмигивала ему. Он вспомнил слова Юсуфа, которого убил совсем недавно: “Мы платим за это временем”. “Мне не важно время, — из последних сил подумал Гор. — Я отдам десять, двадцать, сто лун... Всю свою жизнь, если надо. Мне просто нужно самому убить эту тварь”. Пол под ногами окрасился кровью, и Гор не сразу понял, что она капает из его собственного носа. — Ступайте, — вдруг заявил Марсий. Его глаза остекленели, как у тряпичной куклы, надетой на руку кукловода. Он прижался губами к микрофону: — Брат Вард, можете выходить! Гор дернулся к двери, едва не споткнулся о стул и чуть не сбил с ног мужчину, выходящего с крайне изумленным лицом. Калан проследил за ним пристальным взглядом. Последним, что Гор услышал, был возглас: — Гор, подожди… Дверь захлопнулась, будто отделив его от внешнего мира.