Невозможное произошло

      Холодное весеннее утро сменилось теплым днем, благодаря солнечному свету которого проснулся маленький Алек. Открыв глаза и вытянув маленькие ножки, он произнес несколько лепечущих звуков, пытаясь сказать, что ему жарко во всем, что на нем было надето. К его удивлению, когда он хорошо сфокусировал взгляд, рядом с ним бы его заботливый дедушка, который красиво улыбнулся, когда увидел, что тот открыл глаза.       Михаил с раннего утра сидел рядом с кроваткой Алека, так как пришел к нему в гости. Его сын и внук отдыхали, он не хотел тревожить их сон, поэтому просто молча сидел в комнате, созерцая спокойствии, с которым спал младенец. — Добрый день, Алек, — он осторожно достал его из кроватки, взяв на руки. Алек, который уже две недели жизни пытался с невероятной силой самостоятельно выпрямить голову, удивлял всех. Он, несомненно, унаследует определенные качества от Царя, подумал про себя дед, поудобнее укладывая его на свою грудь. — Тебе жарко, поэтому ты проснулся? — тихо и ласково разговаривая с ним, снимая маленькие тонкие перчатки, закрывавшие его маленькие руки, чтобы он себя не царапал и не травмировал. — Отопление слишком сильно работает. Весной уже теплеет. Я скажу твоему отцу, чтобы он немного убавил огонь, а то у тебя закружится голова. Михаил зачесал ему челку набок, наслаждаясь красивыми кристальными глазами Алека. — Твои глаза, без сомнения, представляют собой идеальное сочетание. Алек, не понимая ни слова из того, что говорил ему балующий дедушка, искал папу, который крепко спал в постели, потягивая к нему ручки. — Папа спит, давай постараемся не шуметь, Алек, чтобы он отдохнул, — положив на плечо небольшой хлопковый плед со звездными принтами, дедушка решил положить малыша к себе на грудь, чтобы ему было удобнее и мягче. Алеку нравилось, когда его так носили, потому что он мог видеть все вокруг себя, и можно было лицезреть радость в покачивании его маленьких ножек. — Что это за красивый ребенок? Алек больше задвигал ножками, как будто отвечая дедушке. И это делало Михаила бесконечно счастливым. Некоторое время он ходил с ним по комнате, показывая игрушки, рисунки с животными на стенах и даже фотографии его родителей на полке. — Давай уложим тебя ещё немного поспать, а потом я покажу кое-что, что принес тебе, — аккуратно укладывая его в кроватку, но Алек был вовсе не сонным. Он был очень активен и с широко открытыми глазами ждал, пока дедушка продолжит с ним играть. — Я принес тебе нечто особенное. Это память о твоей дорогой бабушке Суён. Михаил достал из пакета маленькую белую коробочку. Открыв её, он показал ему небольшую брошь в форме цветка, она была из белого золота с изящными сапфирами. Мужчина осторожно прикрепил её к детской кофте прямо рядом с сердцем. — Твоя бабушка была очень простой женщиной, которая не любила большой показухи, но с тех пор, как я встретил ее, она всегда носила эту изящную брошь. Она сказала мне, что это было из ее страны, что-то очень традиционное в Корее. Она отдала его мне, чтобы я никогда ее не забывал. И до сих пор я так и не забыл. Теперь пришло время ей быть у тебя. Я обещаю рассказать тебе много историй о Суён. Он слегка погладил Алека по животику, задумчиво улыбаясь. — Помни, что твои бабушка и дедушка любят тебя, и мы всегда будем рядом, заботясь о тебе. Алек, снова не особо разбираясь в том, что говорил ему дедушка, взял его за палец своей маленькой ручкой. Это несомненно наполняло старика Михаила множеством чувств, да так, что его морщинистые глаза увлажнились.       Ли Вон проснулся несколькими минутами ранее, но не посмел перебить отца, поэтому просто притворился спящим, тайно шпионя за ними. Задумчиво улыбаясь, он выглядел несколько удивленным подробностями, которые Михаил сообщил Алеку. Когда он увидел, что отец отошел немного от кроватки, чтобы найти игрушку для малыша, он решил встать с кровати. — Ох, сынок, ты проснулся. Прости, я разбудил тебя? — Нет, отец, успокойся, — немного потягиваясь в кровати. — Я уже привык видеть тебя здесь. Ты приходишь так часто, странно, что Цезаря тут нет... — Позволь мне позаботиться о тебе, пока ты занимаешься своими делами. — Нет нужды, отец, мне кажется, что вы оба снова преувеличиваете, — Ли Вон осторожно встал с кровати. — Прошло всего пол месяца. Не надо себя напрягать, сынок, осторожнее вставай с кровати, — подходя, чтобы взять его за руку и таким образом оказать поддержку. Ли Вон, наблюдая, как тот помогает ему, не может не вспомнить о двухметровом мужчине, который беспокоится о нём точно так же. — Спасибо.., — адвокат наклонился немного, чтобы посмотреть на своего малыша, который улыбается, как только видит своего папу. — Привет, дорогой, что ты делал, пока я спал? Ой.., — лаская его по бархатным детским щекам, он не смог не улыбнуться. — Эта брошь прекрасна. — Это твоей мамы. — Почему ты отдал её Алеку? — Я хочу, чтобы у него было что-нибудь от бабушки. — И ты справишься без неё? Брюнет взял на руки ребенка и с некоторой ностальгией смотрел на традиционную корейскую брошь, которую Алек теперь носил на своей пижаме. — Да. И я знаю, что твоей маме это бы понравилось. Тонко улыбаясь и целуя голову своего ребенка, Ли Вон ласково говорит отцу: — «Спасибо, бабушка». Михаил, наблюдая за нежной сценой, не может сдержать слез счастья, которые каплями покатились по его щекам. — Но... Но почему ты плачешь?.. Что я сделал?... Достав носовой платок, Михаил покачал головой и вытер лицо. — Ты не поймешь. — О, отец... ты иногда такой сентиментальный, — слегка улыбаясь, пока Алек наслаждался пребыванием на руках у своего папы.       Через несколько минут Цезарь вошёл в комнату, осторожно открывая дверь, чтобы никого не побеспокоить, но первое, что он видит, это Михаил, играющий с Алеком, производящий много шума. Это мгновенно его разозлило, но увидев Ли Вона, нервозность прошла за считанные секунды, даже лицо его изменилось. — Ты вернулся. — Я думал, ты еще спишь. — Наш сын проснулся. Цезарь медленно приблизился к Ли Вону, обнимая его за талию. — Как ты себя чувствуешь? — Лучше. — Ты смог отдохнуть? — Я спал как медведь..., — прикрывая глаза от ощущения того, как партнер целует его в лоб.       Но романтическую сцену прервала совсем другая парочка, у которой был свой мир смеха и веселья. — ГДЕ РЕБЕНОК?! — Михаил играл с ним, прикрыв лицо ладонями, пока его внук трогал его руки своими пальчиками. — ВОТ ОН! Смех и лепет в другом конце комнаты были единственным, что имело право прерывать Царя с его возлюбленным. — Ммм... Он злоупотребляет моим доверием... — Не веди себя так... ты уже позволил этому произойти, так что адаптируйся. — Он приходит каждую неделю. Ты должен сказать ему, чтобы он уважал нашу частную жизнь. — Он приходит два раза в неделю, это не так уж и много. — Ребенок избалуется. На последний комментарий Ли Вон лишь усмехнулся, посмотрев на Цезаря. — Я хочу прогуляться сегодня, размять ноги и дать ребенку немного позагорать, поскольку небо ясное. — Ты говорил это уже. Мы можем прогуляться в саду за домом, я все подготовил. — Хорошо, я пойду переоденусь. — Позволь мне помочь тебе. — Не волнуйся, теперь я могу делать это сам, — уходя в ванную.       Когда тигр оставляет их одних, Цезарь пользуется случаем, чтобы подойти к колыбели. — Советую после двенадцати часов немного убавить отопление, так как ребенку жарко. — Вы пробыли здесь слишком долго, не должны ли вы сейчас пойти домой? — Я знаю, что мое присутствие все еще причиняет тебе дискомфорт, Царь, ​​но тебе придется с этим смириться, — он поднял взгляд, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. — Не злоупотребляйте моим гостеприимством. — Напоминаю, что у тебя со мной договор. — Это решит Ли Вон. Михаил, увидев малыша и взяв его маленькую ручку, чтобы нежно её пожать, отвечает ему. — Я знаю, что тебя не воспитывали в любви, но ты должен постараться отдать Алеку всю любовь мира. Ребенку она нужна, чтобы вырасти здоровым и счастливым. Глубоко вздохнув, Цезарь тщательно обдумывает, что ответить тестю. — Суён наполнила Ли Вона большой любовью, когда он рос вдали от лап мафии. Но, к сожалению, Алек не может вырваться из этих лап. — Я - не мой отец, Михаил.       В этот момент появляется Ли Вон, уже одетый, чтобы пойти на прогулку со своим ребенком. — О чём вы говорили? Когда Цезарь видит своего адвоката, он чувствует блеск, возвращает взгляд на него и тем самым немного ослабляет бдительность. — Ничего важного. Твой отец сказал мне, что собирается уходить. Михаил нахмурился, посмотрев на него с досадой, но он уже к этому привык. Цезарю не нравилось, что третьи лица вторгаются в его личную жизнь, и даже Михаил понимает: он поступил бы так же с Суён и Ли Воном. — О, понятно, думаю, тебе пора отдохнуть, отец. — Было очень приятно увидеться с моей дорогой семьей, — улыбаясь, видя Алека энергичным и здоровым. — Когда ребенок немного подрастет, мы сможем сами тебя навестить, — Ли Вон подошёл к кроватке, осторожно взяв Алека на руки. — Давай оденем тебя, потому что на улице всё еще немного прохладно, — относя его к столику, чтобы одеть его в красивый комбинезон, который приказал сшить на заказ Цезарь.       Вскоре после прощания за Михаилом приехал Владимир. — Михаил Петрович, как все прошло? — спросил он, пока они ехали в машине обратно в свой особняк. — Очень хорошо, мой внук красивый и здоровый, как и мой дорогой сын. — Меня это успокаивает. — Странно, что ты забираешь меня, а не Лита, что-то случилось? — Ммм... Я просто более осторожен, ведь это территория врага. — Интересно, когда же настанет день, когда этот безжалостный человек узнает обо всем этом... — Вы про предыдущего "Царя"? — Верно. Саша — беспощадный человек, и я знаю, что он ни по какой причине не примет нынешнего пути, по которому пошел его сын. — Вы думаете, он стал бы покушаться на их жизнь? — Без сомнения, — тяжело вздохнув. Крепко сжимая руль, обеспокоенный мужчина, не желавший видеть таким Михаила, переживал: что если что-то случится с его сыном или внуком? "Мне придется узнать больше о нынешнем местонахождении Саши."       Алек лежал в нежной и элегантной детской коляске, хорошо укрытый пастельно-голубыми термоодеялами с яркими звездами. Он наблюдал за прекрасным ясным голубым небом, которое можно было увидеть даже из частного сада особняка его родителей. Цезарь медленно толкал коляску вперёд, а Ли Вон медленно шел рядом с ним, и было видно, какое облегчение он почувствовал, выйдя из этих четырех стен. Погода была теплая, дул легкий ветерок и холод ощущался не так сильно, окружающие деревья уже сверкали своими прекрасными цветами, как и весь остальной сад с бесчисленными розами, только что раскрывшими свои лепестки. Глубоко вздохнув, чтобы наполнить легкие чистым воздухом, а затем расслабленно выдохнув, Ли Вон решил нарушить тишину, вторгшуюся в эту прогулку. — Что-то произошло между тобой и отцом? — Нет. Почему ты спрашиваешь? — Ты тише, чем обычно. Цезарь, наблюдая за своим сыном, лежащим в коляске, которая двигалась по дорожке из полированных камней, не знал, что ответить на этот вопрос. — Это насчёт Алека? — Ни один отец не рождается образованным в этом стоическом испытании, называемом отцовством. Но Михаил перегибает палку в этом вопросе. Не то чтобы он сам был лучшим примером отцовства. — Биже к делу... — Я не буду воспитывать Алека так, как меня воспитывал Саша, — он остановился, чтобы серьёзно посмотреть Ли Вону прямо в глаза. Почувствовав его взгляд, Ли Вон понял, что его мысли были словно серое облако, продолжающее тайно преследовать Цезаря. Он вытащил сына из коляски. — Смотри, Алек, папа тут, — позволяя мальчику ближе взглянуть на Цезаря. Цезарь не понимал, что делает Ли Вон, но оставался спокойным и безмятежным, наблюдая. В тот момент, когда Алек видит своего отца, его глаза широко открыты, как будто он теряется во внушительном взгляде блондина., но он вовсе не чувствует страха, возможно, ребенок хорошо сфокусировал свой взгляд, чтобы узнать его. — Верно, детка, это папа... Он папа, — поднося его ближе к груди возлюбленного. Почувствовав тепло от Цезаря, Алек делает нежный жест, прижимая покрасневшее от холода лицо к внушительной груди отца. Улыбаясь, Ли Вон велит Цезарю нести его аккуратно, ведь Алек - маленький ребенок, и рядом с Цезарем нужно быть бдительным, чтобы не причинить ему вреда. Поэтому Цезарь всегда старается носить его с максимально возможной осторожностью. — Здравствуй, принц. Алек улыбнулся, когда услышал низкий неповторимый голос своего папы. — Если у тебя все еще есть сомнения, что кошмары твоего прошлого испортят твое настоящее, помни, что твоя семья любит тебя. И мы знаем, что ты любишь нас. Алек не боится тебя, Цезарь, он признает в тебе человека, который будет заботиться о нем и любить его. И это правда, что у родителей-новичков нет руководства, в котором было бы написано о каждой ситуации, возникающей с нашим ребенком, но со временем мы научимся, — он огладил его платиновую челку. Цезарь, приблизив свое лицо к сыну, чтобы поцеловать его в макушку, ответил. — Вы — мое величайшее сокровище. Алек — результат любви, которую мы с тобой испытываем друг к другу. Поэтому я никогда не смог бы причинить ему ту боль, которую Саша причинил мне. Алек, слушая голос отца, все еще не понимал, что он говорит, но решил поднять свою маленькую ручку, прикрытую красивой вязаной перчаткой, и коснуться лица отца. Они оба улыбались, как будто понимали друг друга только по глазам. Ли Вон, наблюдая за этой трогательной сценой, не может не чувствовать, как колотится его сердце. Когда они спокойны, они похожи на двух ангелов. Достав из кармана куртки что-то, что он искал весь день, пока Цезарь и Михаил разговаривали. — Цезарь, — зовя его с серьёзным тоном, он поднял руку, показывая красивую авторучку. — Скажи мне, — блондин перевел взгляд на своего возлюбленного, который удивил его с предметом, который тот держал в руке. — Давай поженимся, — адвокат выпустил, как выстрел, из своих уст твердое и решительное предложение руки и сердца, которое эхом отдалось небесной музыкой в ​​ушах ошеломленного волка, который отныне уже был не так одинок, как ему казалось.