История про любовь, семью и немного детектив

Ноябрь перелистывал дни и убегал к декабрю. Дзыньк! Это вскинулся колокольчик над дверью в книжный. Азирафаэль зашел внутрь, кутаясь в пальто и шарф. Бежевая вязаная шапка, которая не подошла бы больше никому другому, очень мило смотрелась вкупе с его белыми кудрями. — Сейчас спущусь! — Сверху раздался голос Энтони. Мистер Шедвелл еще не ушел и сидел за прилавком, что-то напряженно высматривая в стареньком комьютере. — Здравствуйте, мистер Шедвелл. — Азирафаэль вежливо поздоровался. — И тебе не хворать, Фелл, — с тяжелым вздохом ответил старик, не отнимая взгляд от монтора. Затем он все же взглянул на юношу, задумался на минуту и спросил. — Слушай, ты не посмотришь?.. — Он кивнул на экран. Азирафаэль осторожно кивнул и зашел за спину мистера Шедвелла, присматриваясь к тому, что тот изучал. — Тут один лондонский, хочет купить книгу, заваливает меня письмами. — Старик ткнул в книгу, которая лежала у него под рукой, а затем — в переписку на экране. — Что-то я уже стал стар и никак не пойму — не дешевит ли? Юноша кивнул, осторожно взял в руки издание, внимательно проверил титулатуру и состояние книги, а затем покачал головой. — Мистер Шедвелл, в три раза дороже, не меньше. Старик довольно ухмыльнулся. — Спасибо, парень, выручил. Ох уж эти столичные крысы! Так и наровят обмануть! А ты сам не коллекционируешь? — поинтересовался он у Фелла. В этот момент Кроули как раз спустился сверху, застегивая свою утепленную кожаную куртку. В руках у него был его обычный портфель. Азирафаэль улыбнулся, увидев Энтони, и покачал головой на вопрос мистера Шедвелла. — Нет, боюсь что нет. — Пойдем, Ангел? — Кроули кивнул на выход из книжного. Мистер Шедвелл — как обычно — чуть закатил глаза на ласковое обращение. Энтони и Азирафаэль попрощались с ним и вышли на улицу. Ангел как всегда запричитал об отсутствии шапки у рыжеволосого юноши («Шапки — это не круто!» было ему ответом), а сам Кроули начал ворчать на отсутствие парчаток на мягких руках блондина — он схватил одну из них и засунул к себе в карман куртки, пытаясь отогреть. — Так почему нет? — Как будто из ничего спросил Азирафаэля Кроули. — Почему нет что? — Брови того удивленно приподнялись. — Почему не коллекционируешь, хотя ты любишь старые книги. Ангел немного смутился. — Если честно, на это просто пока нет лишних денег. Я хочу, да… В следующем году обязательно устроюсь на подработку, но пока что я просто не могу тратить стипендию на это. Азирафаэль положил другую руку в карман пальто и вдруг замер, понимая, что там пусто. — Ой, Энтони, я кажется забыл в студии свой телефон, — сказал он расстроено, — Нам придется вернуться. *** Они зашли в уже пустое помещение театральной студии. — Должно быть где-то рядом со сценой. — Азирафаэль прошел по коридору мимо подсобных помещений и гримерок. Театральная студия в университете была отличная. Каждый год под Рождество обязательно организовывался концерт для студентов, а в конце года — несколько показов какой-нибудь пьесы, каждый год новой. Кроули и Азирафаэль уже практически зашли в актовый зал со стороны кулис, как услышали голос Анафемы. — Ньют, пожалуйста! — Девушка звучала нервно и расстроено. — Ана, я уже все сказал. — Юноша, напротив, говорил устало и чуть раздраженно. — Это не шутки! — Это именно что идиотские шутки. Я не хочу больше об этом разговаривать. Ньют, судя по звукам, зашагал прямо на них — и через мгновение чуть удивленной паре показался сосед Кроули с напряженно-отстраненным лицом. — О. — только и сказал он, когда увидел их. Он едва заметно кивнул и прошел мимо, уходя в сторону выхода. Азирафаэль и Энтони проводили его удивленными взглядами и вышли на сцену. Анафема стояла около пианино. Она явно смотрела вслед ушедшему Ньюту, расстроено кусая губы, и вздрогнула, когда увидела неожиданных гостей. — Ох. — Она тут же спрятала взгляд. — Это вы… А что вы?.. Ази, ты что-то забыл? Ангел кивнул, раздумывая, стоит ли расспрашивать подругу о чем-либо. Его телефон нашелся на том же пианино, сверху стопки партитур. — Ана, мы… — Азирафаэль пытался подобрать одновременно ободряющую и не нарушающую границ фразу. Гаджет грустно посмотрела на него, теребя край юбки в руках. — Мы пойдем, наверно. — Фелл сдался, наконец, беспомощно посмотрев на Кроули, который тут не мог ему никак помочь — он плохо знал подругу Ангела и все еще не особо ее любил. — Да, конечно. — Девушка согласно кивнула, но голос ее дрогнул. Азирафаэль с Кроули дошли уже обратно до кулис, как вдруг блондин еще раз обернулся на подругу, на сцену и остановился. На его лице показалась чуть хитрая, пускай и немного неуверенная улыбка. — А вообще… Ана, слушай, раз уж я вернулся… Энтони, ты не против, если мы кое-что попробуем? И Кроули и Гаджет недоумевающе посмотрели на него. Улыбка Азирафаэля стала еще более озорной. Он быстро вернулся к пианино, взял стопку партитур, быстро перебрал их в руках и протянул Анафеме одну. — Ты не могла бы?.. — Он кивнул на листки бумаги. Гаджет чуть удивленно кивнула. — Серьезно? — Она приподняла брови. — Разве не ты сама преследовала меня с этим? — Хмыкнул Фелл. Анафема чуть приосанилась, расправила юбку и, кажется, приободрилась. — Дорогой, — Азирафаэль мягким жестом пригласил Энтони занять место в зрительном зале, — я буду счастлив подарить тебе номер, только для тебя. Проба пера, так сказать. Не делал этого уже ох… пять лет. — Юноша опять стал смущаться. Кроули только улыбнулся, ловко соскочил со сцены и устроился в первом ряду. Анафема взяла партитуру, села на круглый стул перед пианино. Ее руки зависли над клавишами. Азирафаэль взволнованно выдохнул и подошел к микрофону. Он проверил его — все было настроено, и, кивнув девушке, кинул последний чуть неуверенный взгляд на Энтони, прежде чем поднять глаза и посмотреть куда-то вглубь зала. (Можете найти на любом удобном сервисе Michelle — Piano bar orchestra или Michelle — Piano Covers, а поет Ази, конечно же, Michelle — The Beathles) Michelle, ma belle These are words that go together well My Michelle Michelle, ma belle Первые слова Ангел пел совсем неуверенно, чуть фальшивя и запинаясь. Он сделал глубокий вдох, собираясь с духом. Sont les mots qui vont tres bien ensemble Tres bien ensemble I love you, I love you, I love you That's all I want to say Until I find a way I will say the only words I know that you'll understand В голосе почувствовалась сила — Азирафаэль вступил на понятный ему путь, знакомый и любимый. Michelle, ma belle Sont les mots qui vont tres bien ensemble Tres bien ensemble I need to, I need to, I need to I need to make you see Oh, what you mean to me Until I do, I'm hoping you will know what I mean I love you Голос его становился все сильнее и сильнее. Кроули услышал его снова — тот самый чарующий тон, который сглаживал любые несовершенства исполнения, который заставлял желать слушать Ангела без остановки. Азирафаэль все еще стеснялся смотреть прямо на Энтони, обращая свое пение к пустому залу, но он явно уже был в своей тарелке. I want you, I want you, I want you I think you know by now I'll get to you somehow Until I do, I'm telling you so you'll understand Michelle, ma belle Sont les mots qui vont tres bien ensemble Tres bien ensemble And I will say the only words I know that you'll understand My Michelle Ангел закончил петь. Энтони расплылся в самой широкой из своих улыбок. Анафема перекрутилась на ступе, поворачиваясь к Азирафаэлю. Вся ее поза выглядела как иллюстрация фразы «А я же говорила!». Сам светловолосый юноша чуть мечтательно посмотрел на микрофон перед собой, а затем — на Кроули, который все также сидел в первом ряду. — Ази… — Анафема нарушила момент. Азирафаэль с улыбкой выставил руку. — Ана, даже ничего не говори про Рождество. До концерта меньше месяца. Тед с первого курса согласился. Гаджет только сложила руки на груди и упрямо скривила рот. Кроули — видя, с каким удовольствием она аккомпанировала его Ангелу, подумал, что она, возможно, стала раздражать его на самую чуточку меньше. *** Прошла неделя. Наступил декабрь и День Дарения Подарков. Если точнее, День Дарения Подарка для Кроули. Энтони потянулся, выходя из спальни. Одна рука его пролистывала вчерашние сообщения от Ангела. Голова побаливала — то ли от того, что его вчера полночи отвлекало треньканье входящих в мессенджере, шедших ему беспрерывным потоком, то ли еще почему. Ньют в этот момент стоял около раковины — он вытащил мусорку наружу и сосредоточенно рвал какой-то листок на клочки, которые тут же попадали в корзину. Они обменялись чуть сонными кивками. Кроули привычно налил себе крепкий кофе, тремя глотками опустошил кружку, накинул куртку и пошел в сторону блока Азирафаэля и Хастура, радуясь, что головная боль постепенно отступает. Энтони с ехидной улыбкой постучал — чуть сильнее, чем нужно. Внутри послышались ругательства. Дверь распахнулась и показался чуть зеленоватый всклокоченный друг Кроули — Нахера стучишь? — Зашипел Хастур, разговаривая с явным мучением, — знаешь же все… Энтони только растянул рот в еще большей ухмылке. — А нефига столько пить. — Он прошел мимо друга в общую кухню, где обнаружил Ангела, который сидел, уткнувшись лбом в стол. Перед ним остывала кружка кофе. — Азирафаэль! — Все с тем же убийственным позитивом едва ли не возопил Кроули. Ответом ему был протяжный стон. Хастур прислонился к стене позади него. — Ази, твой мужик — козлина. — Он протянул это все с тем же страданием в голосе. — Бросай его. Азирафаэль приподнял голову, явив Кроули свои красные от недосыпа и алкоголя глаза. Энтони снова хмыкнул, прошел к раковине, отрыл дверцу и заглянул под нее. — Всего три бутылки на двоих! Стареете. — П–п-прости, дорогой. — Простонал Ангел. — Я все помню. Сейчас соберусь. Кроули хохотнул, чем вызвал новый приступ головной боли у юношей. — И говоря про козла, — Энтони ткнул пальцем сначала в одного, потом в другого, — это не я полночи не давал вам спать, отправляя бесконечные сообщения. Рыжеволосый парень достал телефон и начал листать ленту мессенджера. — Так, «котик», «зайчик», «твои волосы как огонь»… — бормотал он, просматривая сообщения, — погодите, вот-вот, шедевр. «Моя кукуруза встает всякий раз, как я вижу тебя». Это что вообще за нахрен значит? *** Около сорока минут понадобилось пристыженному Азирафаэлю, чтобы принять душ, запихнуть в себя кусочек тоста, выпить кофе и одеться. Кроули предложил прогуляться и окончательно развеять похмелье — время до записи у них еще было. Он продолжал беззлобно подшучивать над Азирафаэлем, который в ответ только слабо улыбался — но внутри юноши уже начинало растекаться приятное волнение от предстоящей встречи, той самой, о которой он мечтал с четырнадцати лет, но решил позволить себе только сейчас. Кроули вежливо приоткрыл перед Ангелом стеклянную дверь с неоновой вывеской. Их встретила сурового вида девушка — с ярко-синими волосами, вся в наколках и с серьгой в губе. — Кроули? — Хмыкнула она, сверяясь с журналом записи. — Кто из вас? — она с интересом посмотрела на пару. — Он. — Азирафаэль все еще говорил в полголоса. — А плачу я. — О, как мило. — Хитро улыбнулась девушка. — Подарок на Рождество. — Ангел вернул ей улыбку. — Сладенькие. — Совершенно бесцеременно засмеялась девушка и повернулась к Кроули. — Так чего ты хочешь бить? Энтони уже вовсю рассматривал развешанные по стенам примеры работ. — На, смотри. — Девушка, лучший тату-мастер в их городе, протянула ему каталог работ. Кроули на несколько минут погрузился в изучение папки, пока Ангел в своем светлом пальто, такой неподходящий этому помещению, медленно прохаживался и беззвучно удивлялся ширине людской фантазии. — А можно соединить вот эту и эту? — наконец задумчиво протянул Кроули, показывая девушке две работы. — Не вопрос. Что именно? — Она кивнула. — Тут красивая чешуя и голова, а тут мне нравится, как завивается. Девушка отвернулась к компьютеру, минут на пять ушла в фоторедактор и наконец повернула монитор к Кроули. — Вот так примерно? Энтони удовлетворенно кивнул. — Да, то, что надо. — И где же, красавчик? — спросила она, оценивающе оглядывая юношу. Кроули замешкался, поймал взгляд Азирафаэля. Он знал, но все еще колебался. Ангел лишь поддерживающее улыбнулся ему. — Дорогой, как ты хочешь, так и делай. Кроули кивнул, улыбнулся в ответ и повернулся к тату-мастеру. — Вот тут. — И палец его уверенно показал на висок. *** Это был самый счастливый декабрь в жизни Кроули. Он пролетел быстро, наполненный простыми ежедневными радостями. Учеба закончилась. До Рождества оставалось пять дней. Они договорились с Азирафаэлем, что Кроули приедет в гости за два дня до праздника. Хастур должен был присоединиться к ним за день до Рождества, чтобы уехать сразу после, на следующий день — к своей тете во Францию, как он делал каждый год. Новый год Азирафаэль пообещал провести в семье Энтони. По правде говоря, Кроули был очень рад тому, что скоро закончится вся рождественская суета. Последние полторы недели он практически не видел Азирафаэля, загруженного не только учебой, но и подготовкой к праздничному университетскому вечеру. Это было ежегодное мероприятие — и его формат в был достаточно необычным. По сути это была бы обычная дискотека, если бы поставленные в записи треки не перемежались с живыми выступлениями. У труппы университета был целый музыкальный ансамбль, но солист, который выступал до этого шесть лет, в этом году закончил университет — и отсюда появились сложности с выбором нового голоса. Азирафаэль сказал, что нашел талантливого первокурсника, но в душе… в душе Кроули очень надеялся на какое-нибудь рождественское чудо, хотя и понимал, что рассчитывать на это не стоило. Энтони не знал, насколько Ангел преодолел собственные плохие воспоминания и насколько готов открыться большому количеству людей. Кроули, который в принципе не был большим фанатом каких-либо мероприятий, никогда не посещал эти концерты — но в этом году, окруженный бесконечной суетой и воодушевлением Азирафаэля, он, разумеется, не мог не появиться. К сожалению, в тот вечер ему пришлось задержаться у мистера Шедвелла — доделать последние штрихи по годовому отчету — поэтому в актовый зал, где обычно происходили все встречи, он влетел уже тогда, когда там было полно студентов. Кроули быстро пробежался глазами по празднично одетой толпе, по со вкусом оформленному залу, и сразу устремился в подсобные помещения, понимая, что найдет Ангела именно там. Никто его не останавливал, потому что — ну, все знали, что это Кроули, и он с Азирафаэлем. Ангел нашелся довольно быстро — подпрыгивающий в нетерпении, словно мячик, носящийся по сцене и проверяющий, что все подключено, что у всех есть ноты, что плейлист загружен и будет включен в подходящий момент — за это как раз отвечал Ньют. Азирафаэль был одет достаточно обычно — в свои светлые чиносы, голубую рубашку, только бабочка у него была с веселыми елочками и санта-клаусами. — Ангел! — Кроули позвал его, сделав шаг на закрытую пока занавесом сцену. Фелл вздрогнул от неожиданности, обернулся и расплылся в самой довольной и счастливой улыбке. Он подбежал к Энтони, обвил руками его шею и мягко поцеловал в губы. — Ну как, будете накачивать сегодня народ слащавыми рождественнскими песнями? — Кроули хмыкнул, обвивая Азирафаэля руками. Тот невесомо провел пальцем по его татуировке — новый жест, от которого Энтони совершенно неприлично сходил с ума — и хитро улыбнулся. — Подожди и увидишь. — Он подмигнул. Кроули выпустил Ангела из своих рук, расстегнул портфель и достал из него небольшой пакет. — Что это? — Фелл удивленно посмотрел на то, что Энтони протягивал ему. Рыжеволосый юноша пожал плечами. — Нууу раз уж ты подарил мне подарок заранее, я тоже решил. Подбодрить тебя, создать настроение, так скажем. Азирафаэль взял пакет, заглянул внутрь. Охнул. — Энтони, что ты… Это же… — Прижизненное, угу. — Кроули переступал с мыска на пятку, отчего-то донельзя смущенный. — Я подумал, что это может стать началом твоей коллекции… Ангел сжимал в руках три аккуратных изящных томика. "Камни Венеции" Джона Рескина. Любимая книга по искусству про город, в котором Азирафаэль мечтал оказаться. — Не Шекспир, конечно, и не какие-нибудь твои крутые Библии, над которыми ты вечно сидишь, но все же… — Кроули бормотал, почему-то стесняясь все больше и больше. Он понял, что, вообще-то, никогда и никому кроме родителей не дарил подарки. Азирафаэль просто сиял. Он прижимал книги к груди как самую ценную вещь в мире, переводил восторженный взгляд с томиков на Кроули и просто не знал, что сказать. — Удачи сегодня, — Энтони наконец решил ретироваться. — Я буду в зале и буду ждать тебя в любой момент, как ты освободишься. *** Вечер начался практически сразу после того, как Кроули вернулся из-за кулис. Сцена открылась, ведущий — молодой паренек со второго курса, Адам, в бодрой манере поздравил всех с наступающими праздниками и пригласил угощаться напитками (в числе которых было некоторое количество алкоголя) и едой. Заиграло несколько каверов. Энтони, не зная, чем себя занять, слонялся по залу и в конце концов занял стратегическую выжидательную точку рядом с выходом из подсобных помещений, так, чтобы поскорее увидеть Азирафаэля, когда он выйдет к нему. Наконец, каверы закончились. На сцену вышла Анафема и села за пианино, вслед за ней — Пеппер, тоже с третьего курса, с гитарой. Появился и Адам — представить, по всей видимости, вокалиста. — Что ж, наш первый живой номер в этом году! — Он широко улыбнулся. — И в этот раз у нас очень необычный исполнитель. — Адам взял паузу. Кроули навострил уши. — Вы все знаете его, конечно же… Обычно он стоит за кулисами и руководит всем, но сегодня… Впрочем, без лишних слов! — И юноша простер руку, приглашая того, кто стоял за сценой, выйти на свет. Энтони замер. Немного неуверенно улыбаясь, чуть замедляя шаг, в свет софитов выступил — да, его Азирафаэль. Он вышел к микрофону. По залу прошелся одобрительный гул и поддерживающий свист. Ангел улыбнулся еще более смущенно. — Всем привет. — Он поздоровался в наступившей тишине. — Я сегодня с вами… Да, будет несколько песен. Возможно, они покажутся вам не очень рождественскими — но для этого Ньют подготовил нам прекрасный плей-лист… — Ангел кивнул на сидящего за диджейским столом соседа Кроули, не забывая отметить его заслуги. Азирафаэль кивнул Анафеме. Та подняла большой палец вверх, подбадривая его. Юноша еще раз — нервно, как видел Кроули — выдохнул. Заиграла музыка — совсем не рождественская, но очень камерная, и, когда Азирафаэль запел, вдруг все мероприятия внезапно приобрело оттенок какой-то очень дружественной встречи, при этом такой, которая организована с хорошим вкусом. (Песня Scissor sisters — Take me out) So if you're lonely You know I'm here waiting for you I'm just a cross hair I'm just a shot away from you And if you leave here You leave me broken, shattered I lie I'm just a cross hair I'm just a shot then we can die Песня началась медленно и спокойно, но позволила продемонстрировать Ангелу некоторые высокие ноты, которые он, как оказалось, легко брал. Буквально следующий куплет — и музыка пошла быстрее, и Азирафаэль стал отстукивать такт ногой, улыбаясь все шире и шире. I say dont you know You say you dont you know I say, I say take me out I stay, you don't show Don't move, time is low I say, I say take me out I say don't you know You say you don't go I say, I say take me out Кроули отступил от стены и подошел как можно ближе к сцене, так, чтобы Ангел обязательно его видел, если захочет, и знал — он, Энтони, рядом. Так и получилось — в какой-то момент Азирафаэль, периодически обводивший взглядом слушателей, заметил и Кроули, задержал на нем взгляд, улыбнулся совершенно особенной улыбкой и пару строчек пропел только для него. Энтони улыбался в ответ. Когда Ангел закончил, зал взорвался аплодисментами. Азирафаэля, веселого, доброго и открытого юношу, искренне любили и хорошо знали. — А следующая песня будет на языке, который почти никто из вас не знает. — Ангел начал представлять следующую композицию. — Но она очень красивая, и мой Энтони ее поймет. — Азирафаэль со сцены посмотрел прямо на Кроули. Тот снова улыбнулся, рядом раздались хихиканья — впрочем, опять-таки, совершенно беззлобные. (Серебряная Свадьба — «Меж нами») Меж нами проникал белый свет Он был так удивительно спет Неведомою птицей без рук Но от неё остался лишь звук И перо на сосновом бюро Меж нами только ветер и сон И этот ветер вряд ли спасёт И этот ветер шёл и молчал Никто-никто нам не обещал Что будет легко легко И этот ветер шёл и молчал Никто-никто нам не обещал Что будет легко легко Песня была хоть и короткой, но очень нежной и красивой, пускай и грустноватой. Ангел пел русские слова, растягивая их, конечно же, с совершенно жутким и совершенно очаровательным акцентом, таким, что уши Кроули начали алеть от обожания. После второй песни Азирафаэль, под те же одобрительные аплодисменты, ушел за сцену вместе с Анафемой и Пеппер. Последовало два кавера прежде чем они снова вышли к публике — и так было еще два раза. Все песни, которые выбрал Ангел, были простыми, романтичными, безыскусными и очень уютными. Он не возвращался к Кроули до самого конца и только под финальную песню и под финальные строчки — Everything's all right, just hold on tight That's because I'm a good old-fashioned lover boy — Азирафаэль расплылся в самой счастливой и широкой улыбке за вечер, жестом попросил Пеппер и Анафему встать, чтобы получить столько же благодарности, сколько получил он, и соскочил вдруг со сцены, почти падая в руки Кроули. Тот прижал его к себе и они застыли, не обращая ни на кого внимание и смотря только друг другу в глаза, счастливые и влюбленные. Однако вокруг вдруг раздалось ворчание, то с одной, то с другой стороны. Кроули лишь через минуту смог понять, что это присутствующие начинают настойчиво просить «Еще! Еще!». Ангел застыл и зарделся. Посмотрел на Анафему и Пеппер, которые уже было ушли со сцены. Ана едва заметно кивнула, и Азирафаэль, получив ее согласие, извиняюще улыбнулся Энтони и ловко вскочил обратно на сцену под довольный гул слушателей. — Это точно последняя. — Он мягко рассмеялся в микрофон. Кроули сразу понял, что это за мелодия. Любимая песня Ангела. Но слух Энтони уловил изменение — и он прыснул, когда осознал, что Азирафаэль поменял все предлоги в песне на мужской род. (The Beathles - Norwegian wood, только Ази, действительно, поменял все предлоги и слово girl на boy) I once had a boy Or should I say he once had me He showed me his room Isn't it good Norwegian wood? He asked me to stay And he told me to sit anywhere So I looked around And I noticed there wasn't a chair I sat on a rug biding my time Drinking his wine We talked until two and then he said «It's time for bed» He told me he worked In the morning and started to laugh I told him I didn't And crawled off to sleep in the bath And when I awoke I was alone This bird had flown So I lit a fire Isn't it good Norwegian wood? Не он один отметил изменения — смешки послышались по всему залу, и Азирафаэль засиял еще больше (возможно, сейчас от его света мог бы подпитываться небольшой городок). Музыка наконец закончилась. Ангел лихо поклонился, сложившись практически пополам и тряхнув своими невероятными кудрями, прежде чем окончательно и бесповоротно упасть со сцены в объятья Энтони. *** Этот чудесный вечер продолжался уже целиком под каверы, которые друг за другом ставил Ньют. Рядом с диджейским столом примостилась Анафема, которая принесла соседу Кроули напитки и еду, а песни периодически ставились с задержкой, потому что Гаджет бесконечно отвлекала Ньюта поцелуями. Энтони только хмыкал, смотря на довольно допотопное диджейское оборудование — Азирафаэль каким-то образом смог раздобыть такое, где не было компьютерного управления — а значит такое, которое не ломалось от любого прикосновения Пульцифера. Азирафаэль с Энтони прогуливались от одной группки студентов к другой. Кроули немного чувствовал себя трофейной женой — он больше молчал, угукал и смотрел по сторонам, а всю социальную коммуникацию вел Ангел, который, кажется, невероятно гордился присутствию рядом с ним его такого красивого парня. Кроули, впрочем, все устраивало. В какой-то момент, отвлекшись от очередного разговора, участие в котором он и так не принимал, Кроули увидел Хастура, вальяжно раскинувшегося в гордом одиночестве в одном из кресел (да, там было даже несколько кресел, но те, кто успел их занять, ни за что не признавались, как им это удалось). Его друг медленно попивал пиво из бутылки и что-то увлеченно рассматривал в телефоне. Ангел задал Энтони вопрос, тот на секунду повернулся к нему, а когда снова решил посмотреть на Хастура — того уже не было на месте. — Азирафаэль, извинишь меня на пару минут? — Кроули захотелось проверить друга. Сразу около выхода, где толпились кучки курильщиков, Хастура не было, но Энтони, зная о нелюдимости своего друга (собственно, именно эта нелюбовь к компаниям и свела их на первом курсе), пошел вдоль здания и зашел за угол. Хастур стоял, прислонившись спиной к стене и запрокинув голову наверх. В первое мгновение Кроули решил, что тот внезапно решил вступить на путь курильщика — настолько похожей была поза, но потом понял, что его друг просто смотрит на небо. — Что там высматриваешь? — Энтони подошел к нему. Хастур скосил на него взгляд, не меня позы. — Звезды. — Просто ответил он. Кроули посмотрел на небо. — Так ничего же не видно. — Он скептически выгнул бровь. Хастур расплылся в какой-то совершенно непонятной Энтони мечтательной улыбке. — В этом и вся суть. Кроули качнул головой, давая понять, что не понял на самом деле ничего, и тоже прислонился спиной к стене. Они молчали некоторое время, но молчание это было очень понимающим и совершенно не тягостным. Хастур подопнул какой-то камешек с земли и откинул его в кусты. — Урод он у них. — Сказал вдруг он, взъерошив волосы. Легкое облачко пара от его голоса взволновалось в воздухе и растворилось в вечернем небе. — Кто? — Хотя Кроули уже понял, о чем тот. — Папаша их. — Рассказал? — Энтони повернул лицо к другу. — Рассказал. — Хастур кивнул. — Мы тогда и напились поэтому. Он рассказал, а мне после такого захотелось выпить. Кроули кивнул. — Завтра поеду к себе в город. — Его друг продолжил говорить. — Надо проверить, что все хорошо с домом. Увидимся, значит, у Феллов? — И он чуть покраснел, на что Кроули не мог удержаться от ухмылки. — Значит у Феллов, — Энтони кивнул. — Не пялься так, Кроули. — Со смущенным раздражением шикнул Хастур. Энтони состроил самое притворно-невинное выражение лица из всех доступных ему, чем вызвал еще больший гнев и еще большее смущение у Хастура. Тот снова отвернулся к небу. — Мне кажется, ему гораздо лучше. — Его друг все продолжал говорить задумчиво. — я имею ввиду стало после того, как вы встретились. На первом курсе он был гораздо… дерганнее. И я и знать не мог, что он так умеет. — Юноша кивнул на зал, о стену которого они опирались. Кроули только пожал плечами. Спокойное молчание снова повисло между ними. Голоса студентов звучали вроде бы рядом, но все же в отдалении, и Хастур с Кроули были как будто совершенно одни тут, этим зимним вечером, в спокойном нетребовательном соседстве, каждый — погруженный в свои мысли. — Пойду я, пожалуй, домой. — Хастур качнул головой, — Завтра хочу выехать пораньше. Выражение его лица было довольно безмятежным. — Хаз, все хорошо? — Кроули спрашивал обо всем и ни о чем конкретно. По лицу блондина пробежала мечтательная улыбка. Он кивнул. — Да. — Улыбка стала чуть шире. — Думаю, теперь все на самом деле хорошо. Кроули кивнул удовлетворенно и они распрощались до Рождества. Энтони не знал, конечно, о нескольких строчках текста в мессенджере, которые согревали его друга лучше любого алкоголя. — Малыш, встретимся на нашем месте? — Посмотрим. Смотря как ты будешь себя вести. *** Кроули вернулся, преисполненный каких-то удивительно теплых чувств после разговора с Хастуром и после выступления Ангела. Он ощущал, что мир сегодня добр, что у всех его близких все хорошо, что счастье — существует, и его можно потрогать. И с каждой секундой в нем разгоралось желание быть как можно ближе к главному источнику всех чудесных изменений в его жизни. Кроули увидел любимые кудри в толпе, задумался, улыбнулся сам себе. Нырнул в подсобные помещения, зашел в комнату, где был склад для еды, напитков и посуды. Вытащил одну из последних оставшихся бутылок игристого, подцепил два хороших стеклянных бокала со стойки с посудой (в зал выставили хоть и празднично-красные, но одноразовые стаканы) и пошел дальше по коридору, туда, где, как он знал, были гримерные. В одной из них он нашел вещи Азирафаэля. Довольно хмыкнув, Кроули присел на край крепкого тяжелого макияжного столика — тот выглядел скорее даже как какой-то старинный комод, которому сверху налепили зеркало. Юноша достал телефон, написал в мессенджере сообщение Азирафаэлю и принялся ждать. Взгляд его блуждал по чуть захламленной комнате, пока не наткнулся на удивительно безвкусное белое боа из перьев. Кроули, будучи во все более веселом настроении (хотя он не выпил ни капли алкоголя), стащил это боа и обвязал вокруг своей шеи несколько раз, превратившись в подобие празднично упакованного подарка. Азирафаэль пришел спустя несколько очень долгих минут и застыл на пороге, чуть завороженно рассматривая Энтони, все также сидящего на краю стола в боа и с бутылкой игристого в руках. — Привет, Ангел. — Улыбка Кроули шла по границе между ласковой и игривой. — Привет, дорогой мой. — Азирафаэль сделал шаг внутрь и, не глядя за спину, закрыл дверь на ключ. Энтони приподнял бровь, но ничего не сказал. Он ловко откупорил бутылку, дождался, пока дымок осядет, и разлил алкоголь по бокалам. Азирафаэль приблизился к нему, взял бокал из его рук, при этом неотрывно наблюдая за его лицом, и сделал глоток. Азирафаэль смотрел на него именно тем взглядом, от которого Кроули всегда становилось трудно дышать. Этот взгляд не был собственническим в привычном понимании этого слова, о нет. Его Ангел был ангелом, ангелом любви и тепла. Он просто смотрел на Энтони внимательно, рассматривал его, каждую черточку его лица, тем спокойным взглядом, который говорил «Это мое. У нас есть право друг на друга». А еще там, в этой белокурой голове, были фантазии — Кроули видел, как они наскакивают друг на дружку, спорят и требуют отдать предпочтение какой-то из них. Кроули ждал. Азирафаэль отпил из бокала еще раз и подошел еще ближе, вставая между ног Энтони. — Привет. — Он повторил приветствие, только чуть тише и улыбаясь чуть хитрее. — Привет. — Кроули ответил, соглашаясь, как обычно, на все. Ангел накрыл его рот своим, осторожно и неторопливо проталкивая свой язык, который все еще хранил опьяняющий вкус вина. Энтони ответил, пока что не углубляя поцелуй. Сейчас ему хотелось дать Азирафаэлю пространство — сделать все именно так, как он хочет. Ангел поцеловал его опять, чуть более развязно, а третий поцелуй, в котором губы Кроули оказались захвачены еще и зубами, стал совсем жадным. Азирафаэль, однако, не торопился. Он мягко притирался своим животом о пах сидящего на столике Энтони, чуть задрав голову, чтобы получить и подарить все новые и новые поцелуи. Лицо ему щекотало боа, но Ангел лишь насмешливо морщился и не снимал это глупое украшение. Наконец Кроули не выдержал уже слишком большого напряжения. — Может наконец-то?.. — Он игриво-недовольно нахмурился. Азирафаэль ответил ему все той же безмятежно-хитрой улыбкой. — Конечно, дорогой, как скажешь. Ангел потянулся к пуговицам его рубашки и стал очень медленно — по россыпи поцелуев после каждой пуговицы — расстегивать ее. Кроули быстро освободил руки из манжет, повел плечами, скидывая ткань вниз, и снял рубашку до конца. — Нетерпеливый. — Азирафаэль хмыкнул и чуть осуждающе, и очень игриво, разматывая несуразный боа и начиная выцеловывать обнаженную шею рыжеволосого парня. Он поднимался губами по скуле, прижимался к извивающейся змейке на виске, а белые перья укладывались кольцами вокруг Кроули. Азирафаэль потянул Энтони на себя, подхватил под ягодицы, очень мягко снял со стола и опустил на пол, нависая сверху и ласково улыбаясь. Левой рукой он невесомо поглаживал впалый живот юноши, а вторая начала искать что-то на столе. — Нетерпеливый. — Нежно повторил блондин, и Кроули увидел, что в руках у него оказалось все то же пресловутое боа. Азирафаэль поднял левую руку к лицу Энтони, убрал упавшую на глаз прядку. — Скажи, если ты не хочешь, если что-то не так. — Ласково, но серьезно сказал он. Кроули кивнул, не понимая пока, о чем речь. Азирафаэль взял его руки, завел за голову. Мягкие перья коснулись запястий Энтони, слегка стягивая их друг к другу. Ангел смотрел на него неотрывно, глаза — вечернее синее море. Кроули залюбовался и выпал из реальности, а когда начал снова осознавать себя — то понял, что его руки достаточно крепко привязаны к ножке макияжного стола. — Только скажи. — Ангел смотрел с легким напряжением. — Я не сделаю ничего такого… Кроули только кивнул, поглощаемый любопытством и разгорающимся желанием. Он доверял Ангелу абсолютно — ни в одной, даже самой яркой их воплощенной фантазии, Азирафаэль никогда, ни при каких обстоятельствах не делал Энтони больно. Он был сводяще с ума ласков, опытен, смел, уверен в себе и абсолютно ненасытен до Кроули — но никогда, никогда он не делал ничего такого, что могло доставить дискомфорт. Азирафаэль меж тем вытянул свободный конец боа, опустился к торсу Кроули и стал выцеловывать его всего, при этом осторожно и очень легонько прикасаясь перышками к его коже — так, что было приятно-чувствительно, но не щекотно. Энтони начинал выгибаться под этими поцелуями, особенно когда Ангел захватил один его сосок в свой рот, лаская второй белым пером. Ангел спускался все ниже, язык его нежно лизнул пупок, пока перышки ощутимо пощекотали сначала правый, потом левый бок Кроули. Тот рвано дышал, находя происходящее неожиданно очень распаляющим его удовольствие. Азирафаэль расстегнул брюки Кроули и неспешно стянул их вместе с бельем. Снял его обувь и носки. Переместился между ног Энтони и стал ласково массировать сначала одну стопу рыжеволосого юноши, затем вторую. Кроули смотрел на него из-под опущенных ресниц — абсолютно голый перед абсолютно одетым Ангелом. Светловолосый юноша был поглощен процессом. Он приподнял ногу Кроули, чуть сгибая ее, и начал выцеловывать внутреннюю поверхность бедра, заставив Энтони дернуться от интенсивности ощущений — это было очень чувствительное место. Пока губами Азирафаэль ласкал и прикусывал, одна из его рук, ведущая кончик боа, начала щекотать перышком каменно стоящий член Энтони. Легчайшие ощущения, но Кроули выгнул спину от сочетания нежных губ и прикосновений перьев. Ангел закончил с одной ногой и перешел ко второй, а перышки заскользили ниже. Кроули заерзал, когда почувствовал отдаленную щекотку около яиц. — Ангел... — Полустоном-полушипением он выдал свое нетерпение. Азирафаэль — его персональный ангел соблазений — поднял на него потемневшие от желания глаза и не сказал ничего. Он наконец скинул с себя пиджак, который был надет сверху рубашки, положил его недалеко от себя. Подумал пару секунду, словно что-то вспоминая, и потянул руки обратно к пиджаку, выуживая из внутреннего кармана тюбик смазки. — Что, опять зашел в аптеку? — Кроули усмехнулся. Азирафаэль только с немного притворным смущением зарделся. Он откупорил крышку и вылил немного смазки себе на одну руку, сразу же скользя ей между ягодиц Кроули и нетерпеливо входя и раздвигая стенки двумя пальцами. Кажется, терпение начало заканчиваться и у него, но свое причудливое орудие любви Ангел не забывал — свободный кончик боа тот снова обвил воркуг члена Кроули, двигая его туда сюда и создавая мягкую стимуляцию. — Ангел! — Кроули сдался наконец. — Пожалуйста! — Любое твое слово — мой закон, любимый. — Азирафаэль довольно улыбнулся, приподнимаясь. Он стянул обувь, носки, брюки с бельем, но голубую рубашку, засранец, оставил — видимо для того, чтобы Кроули мол лицезреть его праздничную бабочку. Азирафаэль притянул к себе Кроули, закинул одну его ногу себе на плечо и вошел в него, хоть и плавно, но сразу на всю длину, так, что у Энтони прихватило дыхание от ощущений. Он громко застонал, дернув привязанными руками на себя. Ангел кинул взгляд на дверь. — Ничего, — хрипло ответил Кроули, — пусть все знают, что ты меня трахаешь. — Как скажешь, любимый. — С самой невинной покорностью Азирафаэль кивнул ему, чуть отстраняясь и входя в него снова, все с тем же сильным, вышибающим дух и проходящим прямо по простате толчком. Азирафаэль никогда не был с Энтони груб или резок — но он был с ним сильным. У него был крупный и длинный член, который совершенно замечательно заполнял Кроули, его движения всегда были полны какой-то невыразимой мощи, которая закидывала юношу за пределы наслаждения. Кроули смотрел, как Азирафаэль занимается с ним сексом, и не мог налюбоваться. Он вдруг так явно увидел своего Ангела — лет через тридцать, зрелого, мощного, с плотным телом, который вот также трахает его, Кроули, тоже повзрослевшего, еще более худого, но все такого же податливого рукам Азирафаэля, как и сейчас. Энтони знал, что так и будет. — Счастье мое. — Ангел подкинул его ногу еще чуть выше, начиная двигаться быстрее. — Энтони! Кроули, как мог с привязанными руками, подавался к нему бедрами. Ему было мало, всегда мало. Азирафаэль остранялся и снова входил, всякий раз растягивая Кроули. — Ангел! — Кроули запричитал, когда рука Азирафаэля нашла его член и начала сильно и активно ласкать его. — Дьявол… Ангел! Азирафаэль рвано выдохул и сделал несколько последних, отчаянных движений, вбиваясь в Кроули так, что у того снова перехватило дыхание, а перед глазами потемнело. Весь низ живота скрутило в острую дугу наслаждения, и Энтони кончил, пачкая себя и руку Азирафаэля. Тот тяжело дышал, нависая над ним на руках. Кроули чувствовал сперму Ангела внутри — любимейшее ощущение абсолютной заполненности. Азирафаэль протянул руки выше и легко развязал узел на запястьях Кроули. По правде говоря, Энтони и сам мог выпутаться в любой момент — но ему так нравилось отдаваться простой и милой игре, которую придумал Ангел. Азирафаэль накинул боа на шею Кроули и притянул к себе, наверх, чтобы поцеловать. Кроули, в свою очередь, накинул эту нелепую белую лиану свободным концом на шею Азирафаэля и тоже потянул к себе. Они так и вышли из комнаты через двадцать минут, после того, как привели себя в порядок — связанные длинной змеей белых перьев. В зале играла уже какая-то невнятно-романтичная музыка, идеально подходящая для медленных танцев. Сверкал диско-шар. Азирафаэль увлек Кроули за собой, привлек к себе, поправил боа, захватившее их плечи. Они прижались друг к другу на танцопе, бесстыже тесно, и двигались в самом беспорядочно-прекрасном медленном танце, соединившись лбами. Разноцветные блики диско-шара причудливо отражались в голубых глазах Азирафаэля. Перья щекотали шею и щеки. Кроули подумал, что, кажется, их ждет очень счастливое Рождество.