Мы - одно целое

      – По вашему, как скоро он придёт в себя? – Совсем немного осталось. Баки слышал голоса совсем рядом с собой, но из-за полной мешанины в голове никак не мог понять, откуда именно они исходят. Всё тело ужасно болело, небыло сил пошевелиться, а противный, такой навязчивый слепящий свет даже сквозь закрытые веки причинял дискомфорт. – Я смог стабилизировать его показатели, так что доктор останется очень доволен тем, что его эксперимент удался. – все тот же елейный голос неимоверно раздражал, буквально что до тошноты, которая шевелилась внутри, грозя юноше неприятным приступом, едва только он откроет глаза. А открыть надо. Как бы тяжело ни было. Рана на затылке болит не сильно, но стойко ощутимо, наверное ещё поэтому его так немилосердно тошнит. Пульс ощущался прямо в висках вместе с осязаемой тревогой, что парила в воздухе и колола каждую клеточку, призывая очнуться. Баки ясно ощущал холод, сковавший всю левую руку, покрываясь липким потом ужаса, потрясения и смятения. Что то явно не так. Он не в безопасности, он уязвим перед неизбежным и намерен был это предотвратить. – А что Она? – Да так, сглупила, дурёха. Попыталась с собой покончить - сделала на руке надрез, а не учла, что воздух холодный, и вся кровь к чёрту замёрзла. – теперь голос отдавал издёвкой. – Сознание только потеряла, ну ничего оклемается, никуда не денется. Её пока в карцер поместили. – Да, тоже верно. Вдруг она заинтересует доктора? По этой причине должна быть живая. – согласно вторил другой голос. Джеймс не мог больше терпеть. Сердце вдруг ни с того ни с сего зачастило, а мерно по пискивающие до этого приборы, просто разрывались от сигнализации. Это не хило так напугало двух беседовавших медиков, и один из них, подошёл к нему, чтобы проверить его состояние. Свет больно резал по глазам, все по прежнему расплывалось, были нечёткими очертания силуэтов в белых халатах, в центре лба неприятно постреливает от сочетания писка приборов и света хирургической лампы, которая висела прямо над ним. Боже правый, этот холод...просто невыносим. Силуэт подходит ближе, Джеймсу плохо, очень страшно от того, что он сейчас так уязвим, а о черепную коробку отчётливо бьётся только одна мысль: защищать себя любой ценой. Совершенно по наитию, он поднимает свою левую руку на уровне глаз, и обмирает, когда видит что она металлическая. Полностью из металла, тяжёлая, громоздкая, такая же холодная как та чёртова низина в которой он мучительно умирал в одиночестве. А был ли он действительно один? Ведь отчётливо помнит то самое тепло, хоть на малую толику, но удержавшее его от шага в темную бездну. – А ты упрямый, молодой человек. – голос, такой дрожащий, но такой яркий, словно маячок во тьме неожиданно всплыл в памяти. Его разум затуманен препаратами, и чем то ещё, явно ему чужеродным. Нечто текло в его венах словно яд, Баки почувствовал это ещё тогда, когда Стив спас его из плена в Аззано. Уже тогда его мучили недомогания, но юноша не счёл нужным обременять этим друга, когда на кону стояло очень многое. Тем более что это не было навязчивым и особых неудобств не доставляло. Ещё полсантиметра, и железная рука намертво сомкнулась на шее того медика, и если честно Джеймс не заботился о том, что в ту секунду он и правда может его убить. Он лишь надавил на сонную артерию, затем отбросил на довольно приличное расстояние, при этом рывком садясь на койке, яростно пытаясь вытащить из рук все вонзённые иглы, катетеры, капельницы. – Сержант Барнс! Остановитесь! – голос другого врача, эхом отдавался в барабанных перепонках и Джеймс тут же сжал виски ладонями перед тем, как его накрыл приступ рвотного позыва. – Укол мышечного релаксанта и снотворного, быстро! – охрипший после недавнего захвата голос вновь дал о себе знать перед тем, как Баки погрузили в вязкую, темную пустоту. – Что ж, я думаю, нет больше нужды держать его в лазарете, он достаточно крепкий и выносливый, как вы могли видеть. – медик потёр покрасневшую шею, затем кивнул стоящим на входе охранникам. – Отнесите его в карцер – мы и так сможем наблюдать за его самочувствием. – дождавшись немого кивка, он добавил: – А мне, приведите ка девчонку. Хочу предварительный осмотр провести. – Подожди, Ганс. Вдруг ещё доктор Зола будет против второго подопытного? – обратился к нему его коллега. – Уверяю, он нас ещё отблагодарит. – расплылся в ухмылке тот самый Ганс. – Плохо что-ли, если у нас будет ни один, а целых двое суперсолдат, в случае успеха? – А если с девчонкой не удастся? – последовал вполне резонный вопрос. – А не удастся – убьём. Что за пессимизм такой, Хайнрих? Попытка, как говорится, не пытка.