Новые земли

И тут раздалось хлопанье крыльев, сильные порывы ветра подняли в воздух пыль и прошлогоднюю листву. Почувствовался отвратительный запах падали, люди закашлились, прикрыли глаза руками… Ветер стих, и беглецы увидели прямо перед собой на дороге двух огромных чудищ со змеиными шеями, мощными кривыми клювами и злобными черными глазками. На покрытых черными перьями спинах сидела Колдунья и Сын. — Перидан, — прошептал Коль. — Отступайте к концу ущелья. Попытайся увести женщин в лес… — Но, Коль! — Делай как я тебе говорю! Перидан кивнул, женщины вновь окружили детей и вместе с Периданом начали отступать обратно к югу. Остальные вышли вперед, загородив дорогу. — Браво! Коль, ты растешь! — рассмеялась Колдунья, сошла на землю со спины чудища и потрепала его по голой бледной шее похожей на мерзкого огромного червяка. Рядом с ней встал растрепанный Сын. — До короля все еще далеко, но на десятника, пожалуй, уже потянешь. Женщины, куда же вы собрались? Ах, как невежливо! Колдунья засмеялась еще звонче, взмахнула белоснежной рукой и вокруг отряда кольцом загорелось бледное голубоватое пламя высотой около метра. — Ива, скажи, твой младенец замолкает хоть изредка? Великие льды, как я ненавижу детский крик! Меня еще в Чарне племянники достали… Знаешь, как приятно было с ними покончить? — гневно сверкнув глазами, Колдунья повернулась к Ветру: — Ты разочаровал меня, охотник. Хуже того, ты разочаровал собственного сына. Предал его. Но еще не поздно, — голос Колдуньи стал мягче, нежнее. — И ты и твои друзья еще можете изменить свою судьбу. Присягните на верность юному правителю Орландии, присягните на верность мне, и мы с Сыном забудем прошлое... Ну же, Ветр! Неужели ты оттолкнешь собственное дитя? Ветр сплюнул и выразительно покачал ятаганом: — Ты послала своих волков, чтобы водить меня за нос, чтобы убить моих друзей, убить наших собак и овец… Ты заставила моего сына срубить Яблоню и пойти поджигать овчарню, а теперь говоришь о дружбе? Этой ночью я убедился, что все, что нам рассказывали про тебя — правда, а твои сладкие речи и вкусные кушанья — отравленная приманка. Будь ты проклята на земле и под небом, злодейка! — Отец! Зачем ты так? — закричал Сын. — Я ведь хотел, как лучше… Неужели Коль тебе дороже, чем я?! — Мой сын никогда бы не стал поджигать запертых людей! — отрезал Ветр. — Но у тебя, мальчик, еще есть время одуматься, — вмешался вдруг Коль. — Впрочем, тебя судить не мне. Я мог бы тебя наказать или простить за смерть советника Нима. Мог бы судить тебя за покушение на жизнь твоего короля, королевской семьи, на жизни женщин, детей и пленных воинов. Но за то, что ты привел в свой дом Колдунью — только сам Аслан может тебя судить. — Боюсь, Сын не знает Аслана, — вздохнула, подходя ближе к мужу, Ива. — Мальчик, лев поможет тебе, если ты захочешь вернуться к отцу и исправить, что натворил… — Вот как? — смех Колдуньи зазвенел серебреными колокольчиками. — А как тогда насчет Ветра? Ведь это именно он помог мне придти! Разве не так, мой старый добрый друг? Это ведь Ветр много лет назад вырезал мою статую и хранил ее в тайне ото всех, чтобы иметь власть вызвать меня и власть этого не делать. А потом он все рассказал Сыну. Удивительно ли, что мальчик решил завершить начатое отцом? И Ветр еще смеет в чем-то обвинять собственного ребенка?! — Это правда, ваше величество, — ответил Ветр, чувствуя на себе взгляды стражников, взгляды детей и женщин... — Сын открыл дверь, но создал ее я... Вот только я наказал мальчику никого не приводить к статуе и не верить тебе, ведьма! И тебе я давеча отказал, а ты у меня за спиной ребят окрутила… Но все равно это моя вина, ваше величество, и что ее слушал, и что статую эту проклятую не разбил, и за ребенком своим уследить не смог… Судите меня! Я понесу любую кару!.. — Твоя кара это твой сын, — тихо ответил Коль. — А во искупление того, что ты сделал, ты будешь жить подле своего короля и умрешь вместе с ним. — Нет, — холодно рассмеялась Колдунья. — Ветр — предатель. Он предал всех: Коля, меня, даже Сына. Он недостоин суда льва и не достоин умереть славной смертью! — Это решать не тебе! — воскликнул Коль, становясь между Колдуньей и Ветром. — Как трогательно! — потешалась ведьма. Она подняла руку, и белые языки пламени взметнулись выше. Над головами людей заклекотали взлетевшие грифы, мерзко заверещали летучие мыши. — Папа! — срывающимся голосом закричал Сын. — Попроси Госпожу простить тебя! Слышишь? Языки пламени поднялись еще выше, и Ветр вдруг опустился на колени. — Тише все! — прикрикнула Колдунья на летающих тварей. Они умолкли, но Нэйн на руках Ивы все равно заглушал шепот Ветра. Несколько мгновений Колдунья стояла неподвижно, потом взмахнула рукой и плач прервался. Вскрикнула Ива, все обернулись к ней… Личико Нэйна вытянулось, покрылось пятнышками и короткой шерсткой, уши стали огромными, на лбу выросли маленькие мягкие рожки, растерянные потемневшие глаза распахнулись на пол лица, рот открылся в безвмолвном крике — ведь голоса жирафов людское ухо не слышит! — Каким же самоуверенным идиотом я был! — прозвучал в наступившей тишине голос Ветра. — Прости меня! Не лишай своего суда, Аслан! Не лишай нас всех… — Замолчи! — взвизгнула Колдунья, выбросив вперед руку. Голова Ветра превратилась в кошачью, и изо рта вырвалось тихое жалобное «мяу!». Вместо него заговорил Коль: — Сбереги мою Орландию, Аслан! Не отдавай ее во власть этой… мяу! — Мяу! — Мяу! Отряд людей с кошачьими головами единым духом опустился на колени. Языки белого пламени качнулись и двинулись к людям. — Отец! Отец, зачем ты так? Что я скажу маме, отец? А сестрам? Я думал, ты меня поймешь! Разве ты не охотник? Ненавижу тебя! Ненавижу! Ненавижу! Слезящимися от дыма глазами, Ветр увидел, как рядом с ним на землю опустилась кошачья лапа. Он поднял руку, чтобы положить ладонь на лапу своего короля, но вдруг осознал, что лапа золотистая, а не белая и слишком велика даже для Трана… Языки дыма остановились и начали тихо таять. — Аслан! Аслан! — радостно закричали дети, прыгая за спинами стоящих на коленях матерей. — АРРРРР! Огромный золотой зверь встал между своими людьми и Колдуньей. Летучие твари с воплями полетели прочь. — Они сами позвали меня! — крикнула ведьма. — По закону каждый предатель принадлежит… — АРРРРР! Подобрав длинные юбки, Колдунья бросилась в лес. Прятавшийся за ее спиной Сын Ветра — следом. Великий лев обернулся к людям, легонько дунул… Жирафья и кошачьи головы и лапы стали вновь человеческими, раны исцелились. — Сынок, подожди! Сынок, вернись! Сынок, я попрошу за тебя! Сынок!… — вновь обретенным голосом отчаянно закричал Ветр. Аслан подошел к нему и тронул огромным носом. — Мальчик вырос. Ни ты, ни я не сможем заставить его измениться. Только он сам, если захочет, сможет разыскать путь назад… — Это моя вина, Аслан! Я не понимал его… И я сам рассказал ему все! Сам… — охотник всхлипнул. — Знаю, Ветр. Но ты сделал выбор. И сын твой тоже.