45 милиграмм феназепама

Бан Кристофер Чан. 26 лет. Умер дома в ванне в состоянии алкогольного опьянения. Принимал феназепам, в организме было обнаружено 45 мг. Был нанесён удар тупым предметом по затылку, вследствие чего потерял сознание и утонул. Дата и предположительное время смерти: двадцатое марта, около восьми часов вечера. Был обнаружен сожительницей в девять часов вечера уже мëртвым. Алиби сожительницы: задержалась на работе. — Он был в запое. — Сынмин, ты уверен? — Я не уверен, Хëнджин, я знаю это. Сынмин почти не говорил вот уже девять дней. Чан умер в ванне, когда Ëнми нашла его, было уже слишком сложно что-то предпринимать. В морге его тело находилось девять дней, и двухнедельный срок хранения постепенно истекал. Вовсю шла подготовка к похоронам. — Почему Чонин не пришёл? — Феликс отвлёкся от бесконечного размешивания своего мокко. Ему кусок не лез в горло. На этот раз у него было оправдание не есть — от горя не хочется. Он не ел, чтобы не выблевать всё потом обратно. Остальные делали вид, что верят ему. — Ему плохо было вчера, сердце болело. А Чонин умер от остановки сердца. А об этом узнали только на похоронах Чана. А труп Чонина провалялся на его кухне ещё четыре дня. А потом умер Чанбин. Его труп нашли в лесу. Еле различимые следы шин привели к автомобильной свалке, отпечатки подошвы свидетельствовали лишь о поле, возрасте и росте убийцы — мужчина лет двадцати-двадцати пяти, рост — около ста семидесяти сантиметров. Причина смерти — асфиксия. Потерял сознание, как и Чан, до наступления смерти. Хоронили Чанбина тихо и скромно. Тело Чонина доставили в Пусан родственникам. Родственники хоронить отказались. Похоронили на государственном кладбище. Ни проводов, ни имени, ни памятной фразы на надгробии. Только номер. Никого не пустили, даже не сообщили место захоронения. Сынмину хотелось выть. Сынмин взвыл, когда морозильная комната захлопнулась за его спиной. Минхо предупреждал, что подработка уборщиком на молочном производстве хорошо не кончится. В случае с Сынмином это кончилось гробом. Три месяца. Четыре смерти. Джисон параноил. Три несчастных случая и одно убийство. Или два несчастных случая, один суицид и одно убийство. Имело ли это значение сейчас? Вряд ли. Ничто не имело значения, кроме всё ещё эхом звучавшего в голове предсмертного крика и хруста костей от удара об асфальт. Феликс. Это был Феликс. Ничего не имело значения, кроме покончившего с собой (или случайно упавшего, или столкнутого кем-то с крыши) Феликса. И кроме приставленного ко лбу пистолета. Пулю ни следователь, ни криминалист, ни судмедэксперт не нашли. Хëнджин брал Минхо грубо, сжимая пальцами выкрашенные в рыжий волосы и до ранок кусая шею. — Ты животное, Хëнджин, — Минхо улыбнулся, а затем вскрикнул — Хëнджин зубами задел нерв на шее. Спиной Минхо почувствовал, как от резких движений и сильного давления на столе хрустнула и раскололась таблетка феназепама.