Невеста Мастера зелий/The Potion Master's Bride

      Северус щурился при слабом свете факелов, когда двое охранников вели его по коридору. Это был день, который он должен был бы праздновать, но последние два месяца только разожгли в нем кипящую ярость. За это время он ничего не слышал о Гермионе и не получил от нее ни одного письма, и даже общение с Драко и Минервой было подозрительно тихим.       Охранники были на удивление молчаливы по этому поводу и утверждали, что у них нет никакой информации о его жене или пропавших письмах. Несколько дневных охранников были слизеринцами и его бывшими учениками, которые обычно делились с ним сплетнями, но даже они, казалось, боялись что-либо сказать.       Когда они, наконец, добрались до конца коридора, каждый из охранников прижал раскрытую ладонь к сырой каменной стене, чтобы открыть заколдованную дверь. Дверь медленно открылась, Северус зажмурился, а потом яростно заморгал, пытаясь привыкнуть к свету. Один из охранников, в данном случае не один из его слизеринцев, грубо толкнул его. Он сделал несколько шагов вперед, но сумел остановить падение.       Когда он смог полностью открыть глаза, то с удивлением обнаружил, что находится на балконе с видом на Северное море. По какой-то причине сцена показалась ему особенно жуткой, и его черное чувство юмора сразу же поинтересовалось, а не выбросят ли они его через край вниз, в грохочущие волны, если он не будет вести себя как послушный маленький прислужник.       Кингсли Шеклболт улыбнулся, шагнул вперед и протянул ему руку.       — Наконец-то настал этот день, Северус. Ты свободный человек, и никто не рад видеть это больше, чем я.       Взгляд Северуса метнулся от протянутой руки Кингсли к двум людям, стоящим позади него. Минерва МакГонагалл стояла совершенно неподвижно, уставившись глазами-кинжалами в затылок Кингсли. На лице Перси же царила самодовольная ухмылка, он выглядел так, словно был готов облизать ботинки Министра по первой же команде.       Он проигнорировал попытку Кингсли пожать ему руку.       — Где моя жена?       Голова Кингли слегка склонилась, как будто он не совсем понял вопрос.       — У тебя нет жены, Северус.       Тонкая ниточка, сдерживающая его гнев, наконец с треском порвалась.       — Где Гермиона? Почему я ничего не слышал о ней с того дня, как ты вынудил ее выйти за меня замуж?       Кингсли поднял руки в умиротворяющем жесте, который вызвал у Северуса желание заколдовать его и к чертям выкинуть с балкона.       — Я понятия не имею, почему тебя не уведомили, но, боюсь, на мне лежит печальная обязанность сообщить тебе, что Гермиона Грейнджер была официально осуждена и изгнана из волшебной Британии.       Желудок Северуса сжался, и шум волн внизу внезапно громким эхом отдался в его ушах.       — Что ты сказал?       Кингсли говорил медленно, как будто разговаривал с невнимательным ребенком.       — Мисс Грейнджер была изгнана два месяца назад, и ваш брак был автоматически аннулирован. Учитывая, что заключенным разрешается получать как магическую, так и маггловскую почту, тебе не приходило в голову, что, поскольку ее больше, как ты сам выразился, «не принуждают» быть твоей женой, она может быть просто не заинтересована в общении с тобой?       На краткий миг в его памяти всплыло воспоминание о том, как он в юности лежал на пороге общежития Гриффиндора, рыдая и умоляя Лили о прощении, но он быстро овладел своими бурлящими мыслями. Много лет назад он бы поверил Кингсли, но он больше не был тем человеком, а Гермиона не была Лили. Даже если бы у нее не было романтических чувств к нему, она бы не бросила друга, и более того, она сказала, что доверяет ему, и он поверил ей.       Он взглянул через плечо Кингсли и обнаружил, что Минерва пристально смотрит на него, словно желая, чтобы он понял, что что-то тут не так. Его губы сжались в твердую линию, это был его единственный способ показать ей, что ему не нужна легилименция, чтобы понять, что Кингсли лжет.       — Она пожертвовала своим детством, чтобы спасти наш мир. По какой причине вы ее изгнали? Ты вступил в ряды сторонников чистоты крови, которые осуждают ее за один только факт рождения? Я думал, ты выше этого, — последнюю фразу Северус выплюнул с такой горечью, что даже Кингсли выглядел ошеломленным.       — Здесь нет превосходства крови, Северус. Как и у всех ведьм и волшебников попавших под действие закона о браке, мисс Грейнджер была обязана пройти тест на фертильность. Как это ни прискорбно, ее результаты показали, что проклятия, которым она подверглась в битве и в поместье Малфоев, сделали ее неспособной к размножению.       Северус сердито нахмурил брови.       — Стандартные тесты на фертильность не способны показать влияние на нее проклятий. Как вы…       Он с трудом вздохнул, когда все части встали на свои места.       — Вы отслеживали наши сообщения. Вы украли все ее заметки и исследования и использовали их против нее. Она посвятила себя своей работе, чтобы ведьмы, которых пытали или ранили, могли иметь детей, а ты… Ты предал ее.       — Ее работа имела ограниченную полезность, Северус. Мы использовали ее, чтобы выяснить, были ли ведьмы, которые не получили своевременного лечения, прокляты. Мы бы не хотели, чтобы ведьмы, настолько… запятнанные темной магией, могли размножаться.       Лицо Северуса покраснело от ярости.       — Так ты изгнал ее только потому что у тебя есть какая-то идиотская идея, что проклятия наносят непоправимый вред ведьме и ее потенциальному потомству, даже если появится лекарство?! Скольких, Кингсли? Кого еще ты изгнал, злоупотребив исследованием Гермионы?       Кингсли скрестил руки на груди, и остался удивительно спокойным перед лицом обвинений Северуса.       — Ты знаешь, что мы не можем раскрыть их имена, Северус. Это нарушило бы их права.       — Права? У тебя хватает наглости говорить о правах, ты, напыщенный осел?!       Перси выхватил палочку, но Кингсли поднял руку, останавливая его.       — Мисс Грейнджер было бы позволено продолжать жить в волшебном мире, если бы она согласилась на магически вызванное бесплодие и дала Нерушимую клятву прервать беременность в том очень маловероятном случае, если бы она когда-либо забеременела. Поскольку она не захотела принимать условия, она не оставила нам другого выбора.       — Что ты с ней сделал? Ты наложил на нее Обливиэйт?       — Конечно, мы не делали этого. Мы никогда не были так жестоки.       Министр повернулся к Перси и тот протянул ему маленькую прямоугольную коробочку. От Северуса не ускользнул блеск гнева и печали в глазах Минервы, когда Кингсли медленно поднял крышку. Его колени чуть не подогнулись, а из горла вырвался сдавленный звук, когда он заглянул внутрь.       Это была палочка Гермионы из виноградной лозы. Она была переломлена пополам, из расколотого дерева торчал жалкий фрагмент сердцевины из сердечной жилы дракона.       Его голос был едва громче шепота.       — Кингсли, ты серьезно не понимаешь, что ты натворил? Она — наше будущее. Будущее нашего мира.       Кингсли закрыл крышку с отвратительным чувством завершенности.       — Нет. Она сыграла значительную роль в обеспечении нашего выживания, но она не наше будущее, — он положил коробку на стоящий позади него стол.       — Теперь, раз уж мы заговорили о будущем, давай поговорим о твоем.       Открывая темно-синюю коробку, в которой лежала медаль, Перси выглядел так, словно проглотил лимон.       — Мы рады наградить вас орденом Мерлина первой степени, — он даже не пытался скрыть свой ехидный тон. — Первый узник Азкабана, получивший награду.       Кингсли никак не прокомментировал пренебрежение Перси.       — И вам бы разрешили жениться, если бы вы захотели, но, учитывая вашу историю пыток Круциатусом, вы должны будете принять условия, от которых отказалась мисс Грейнджер.       Кингсли ошибочно принял молчание Северуса за интерес.       — Минерва сегодня здесь для того, чтобы предложить тебе твою прежнюю учительскую должность, но я признаюсь, что надеюсь, что ты присоединишься к Министерству в качестве Невыразимца. Мы бы хотели, чтобы лучший Мастер зелий в Британии помог нам построить лучший мир.       Министр вытащил из рукава и протянул Северусу его палочку.       — Ты, конечно, можешь забрать ее обратно, но мне нужна твоя клятва.       Северус благоговейно обеими руками принял свою палочку, замысловатые руны на эбеновом дереве, казалось, запульсировали узнаванием, когда он обхватил древко ладонью. Его лицо было непроницаемым, но Кингсли угадал природу его мыслей.       — Отпусти ее, Северус. Она не приложила никаких усилий, чтобы связаться с тобой. Не становись одержимым другой женщиной, которой не можешь обладать. Подумай о своем собственном будущем. Построй жизнь здесь, с нами.       Он не разрывал зрительного контакта все то время, пока его руки сгибались, переламывая древко надвое и бросая сломанную палочку к ногам Кингсли.       — Я не стану частью мира, в котором ей нет места.       Лицо Кингсли не выражало никаких эмоций.       — Это… разочаровывает. Перси, проследи, чтобы мистера Снейпа доставили в маггловский Лондон.       — В этом нет необходимости, Министр, — Минерва перешла на его сторону. — Я отвезу его домой в Коукворт.       Кингсли пронесся мимо них, а Перси последовал за ним, как хорошо дрессированный спаниель. Министр остановился, дойдя до двери.       — И Северус, убедись, что ноги твоей больше в волшебном мире не будет, даже по ошибке. Несколько твоих бывших друзей из рядов почитателей Темного Лорда точно захотели бы перекинуться с тобой парой слов, и, как бы я ни был занят, я не всегда могу держать их на коротком поводке. Я уверен, что ты это понимаешь.       Тяжелая дверь захлопнулась за ним с грохотом.       — Презренный деспотичный придурок! — взорвалась Минерва.       Северус рассмеялся.       — Я вижу, ты ладишь с новым министром примерно так же хорошо, как и я.       — Действительно. Я удивлена, что он до сих пор не попытался убрать меня с поста директора. А теперь давай вытащим тебя из этого мерзкого убогого места.       — Ненавижу сообщать плохие новости, но Паучий Тупик — то еще и мерзкое убогое место.       Она взяла его под руку, ее голос понизился до заговорщического шепота.       — Тогда нам повезло, что мы отправляемся не в Паучий Тупик, не так ли?       Прежде чем он успел спросить, куда она его ведет, Минерва аппарировала прочь. Они приземлились на небольшой поляне, окруженной густым еловым лесом Ситка. На него тут же налетел шотландской зимний ветер, но Северус не обратил на него внимания.       Вскрикнув, он опустился на колени: его магия ожила, наконец-то освободившись от подавляющего воздействия Азкабана. Она горела в его венах, словно наказывая его за то, что он так долго ее не использовал. Его дыхание стало прерывистым, когда сила заметалась внутри него, пытаясь обрести равновесие. Минерва держала руку на его плече, пока его магия окончательно не успокоилась.       Он только начал подниматься с колен, когда его опрокинули навзничь на холодную землю. Деревья внезапно скрылись от его взгляда густой завесой каштановых кудрей, и губы, решительно настроенные украсть весь воздух из его легких, быстро нашли его.       После первоначального шока Северус расслабился в поцелуе, а его руки тут же нашли бедра Гермионы там, где она оседлала его.       — Я тоже рад видеть тебя, маленькая ведьма, — пробормотал он ей в губы.       Минерва покачала головой.       — Гермиона, дорогая, мы приложили немало усилий, чтобы доставить его сюда в целости и сохранности. Пожалуйста, постарайся не задушить его в первые две минуты после прибытия.       Гермиона отстранилась ровно настолько, чтобы встретиться с ним взглядом.       — Я причинила тебе боль? Мне очень жаль. Я просто так рада, что ты наконец-то здесь.       Минерва весело фыркнула.       — Действительно. Она так хотела добраться до тебя после того, как они изгнали ее, что чуть не допрыгалась до Обливиэйта. Она даже собиралась полететь в Азкабан и штурмовать это место в одиночку.       Северус удивленно поднял бровь.       — Ты согласилась сесть на метлу? Ты же боишься высоты.       Она начала вырисовывать круги на его груди, на волосках, выглядывающих в вырезе его свободной серой льняной рубашки.       — Это было ужасно. Я полдюжины раз чуть не разбилась насмерть, но мне казалось, что у меня нет выбора. Драко, Минерва и я пытались написать тебе, но они ничего не пропускали.       Губы Минервы сжались в сердитую линию. — Очевидно, Кингсли надеялся принудить тебя принять обет и заключить контракт с Департаментом Тайн, прежде чем кто-либо сможет связаться с тобой. Когда я сегодня прибыла в Азкабан, он наложил на меня мощное заглушающее заклинание. Ты сломал его, когда сломал свою палочку.       Рука Гермионы замерла на его груди.       — Я боялась, что ты подумаешь, что я тебя бросила.       Он накрыл ее ладошку своей рукой.       — Я очень подозревал, что Министерство скрывает тебя от меня, тем более что никто не давал мне никакой информации о тебе. Я знаю, что ты не бросила бы друга.       Ее лицо побледнело.       — Ооо… Друга. Конечно.       Гермиона попыталась встать, на ее щеках вспыхнул румянец унижения, но Северус не отпустил ее руки, и запустив пальцы ей в волосы, притянул ее к себе для еще одного поцелуя.       Он ухмыльнулся ей.       — Или по твоему приветствию я должен был понять, что тебя интересует что-то другое?       Она игриво шлепнула его по плечу.       — И подумать только, ты потратил годы, называя меня невыносимой.       — Объективно ты все еще невыносима. Просто теперь я нахожу это очаровательным, а не бесконечно раздражающим.       Минерва многозначительно откашлялась.       — Как бы ни было приятно видеть вас, голубков, воссоединившимися, я думаю, вам стоит зайти внутрь. Было бы обидно вызволить Северуса из лап Министерства только для того, чтобы он погиб от переохлаждения.       Северусу наконец пришло в голову осмотреть что-то еще, кроме ведьмы, прижавшей его к земле.       — Где именно мы находимся?       Минерва сделала размашистый жест.       — Эту землю мне оставил родственник-сквиб. Она расположена к северу от Лесного парка королевы Елизаветы. Это место скрыто от всех, кроме тех, кого я лично пригласила сюда жить.       Гермиона слезла с него и протянула руку, чтобы помочь ему встать.       — Когда меня изгнали и я не смогла вернуться на площадь Гриммо, Минерва привела меня сюда. С тех пор как я здесь, сюда переехало уже более дюжины человек.       — Это все те, кого Кингсли изгнал?       — Большинство из них, но некоторые — просто люди, недовольные политикой Министерства. На самом деле ты знаешь всех, кто здесь живет, и некоторые из них хотели тебя поприветствовать, но я убедила их подождать до завтра, чтобы они тебя не переутомили.       Он наклонился так, что она почувствовала его дыхание у своего уха.       — Знаешь, что я думаю, Гермиона? Я думаю, ты просто хотела, чтобы я достался только тебе.       Гермиона выгнула бровь, почти идеально подражая ему.       — Это жалоба, Профессор?       — Вовсе нет, мисс Грейнджер. На самом деле, я думаю, тебе следует отвести меня в свое пристанище, — он указал на коттеджи, выстроившиеся вдоль рощи. — Какой из них твой?       Она указала на коттедж из серого камня с тяжелой дубовой дверью и темно-зелеными ставнями. Из трубы лениво поднимался дым.       — Я построила его сама. Министерство не может отслеживать беспалочковые заклинания совершеннолетних волшебников, поэтому я экспериментировала с ними, пока не смогла произнести большинство из них без палочки.       — Ты хочешь сказать, что тебе действительно удалось научиться чему-то, не читая книг?       Гермиона прищурилась, глядя на него.       — Я изучила беспалочковую магию самостоятельно. Я использовала несколько маггловских книг по поделкам, чтобы помочь себе в процессе строительства.       Его ухмылка была самодовольной.       — Другими словами, нет?       — И с такой наглостью я буду жить изо дня в день?       — Ты называешь это наглостью? Я еще даже не разогрелся как следует.       Минерва прочистила горло во второй раз.       — Полагаю, Гермиона, дальше ты сама разберешься, и как бы забавно ни было наблюдать за этим, — она неопределенным жестом указала между ними двумя, — что бы это ни было, мне пора возвращаться в Хогвартс.       Гермиона крепко обняла Минерву.       — Ты не останешься на чай?       — Нет, дорогая. Я навещу тебя в выходные. У меня такое чувство, что следующие несколько дней ты будешь очень занята. Только не слишком утомляй старика.       Северус бросил на нее сердитый взгляд.       — Я не старик, и у меня отличная выносливость.       Минерва поцеловала Гермиону в щеку.       — И на этой ноте… — она с хлопком исчезла.       Гермиона практически тащила Северуса к своей двери, настаивая на том, чтобы они поскорее проверили его «отличную выносливость». На пороге он снял ботинки и окинул взглядом большой обеденный стол, стоящий в столовой, заваленный документами и книгами.       Она застенчиво улыбнулась.       — Когда мы проводим совещания, все обычно приходят сюда. Мне нужен был большой стол. Когда мы не встречаемся, он как бы становится моим рабочим столом.       Северус заметил закономерность, когда она застенчиво показывала ему комнату за комнатой в своем доме. Шкафы, казалось, были намеренно оставлены пустыми. В ее лаборатории был дополнительный стол и пустой котел. Целые книжные шкафы были пусты, а несколько стен, которые буквально требовали украшений, остались голыми.       Когда она, наконец, привела его в свою спальню, его подозрения подтвердились. Перед ним стояла кровать, идентичная его хогвартской кровати с балдахином. Должно быть, Гермиона расспрашивала Минерву о его покоях в замке, чтобы воспроизвести их так точно.       Не желая оказывать на нее давление и заставлять ее признаться в планах, которые она, возможно, ещё не готова озвучить, Северус решил пока не комментировать свои наблюдения.       Легкий румянец проступил на ее щеках, когда она повернулась к нему.       — Ну вот, теперь ты видел весь дом. Может, мне приготовить чай для…       Она взвизгнула, внезапно обнаружив, что вся одетая на ней одежда исчезла. Северус в шоке посмотрел на свою руку.       — Я просто хотел снять с тебя шарф.       Выражение лица Гермионы мгновенно сменилось любопытством. Она взяла его руку и внимательно изучала ее, обдумывая развитие событий, каким-то образом при этом умудрившись забыть, что она совершенно голая.       — Вероятно, потребуется время, чтобы ты привык контролировать свою магию, с учетом, как долго ты был лишен возможности ее использовать. Ты могущественнее большинства волшебников, Северус, поэтому какое-то время она может проявляться слишком сильно.       Она указала на одну из плавающих в комнате свечей.       — Попробуй зажечь эту.       Северус сосредоточился на фитиле и развел пальцы в привычном жесте заклинания. Фитиль тут же сгорел, а воск растекся жалкой лужицей по деревянном полу. Северус уже собирался извиниться за беспорядок, когда Гермиона снова взяла его руку и осторожно сжала кончик указательного пальца.       — Попробуй только этим.       Он согнул указательный палец и сумел зажечь свечу, не разрушив ее. Она одобрительно улыбнулась ему, но прежде чем Северус успел насладиться этим ощущением, Гермиона ловко щелкнула пальцами, зажигая все свечи и снимая с него одежду одним движением. У нее отвисла челюсть, когда она уставилась на его возбужденный член.       Он рассмеялся, увидев ошеломленное выражение ее лица.       — Почему ты так удивлена? Ты не в первый раз его видишь, Гермиона.       Она покачала головой, не отрывая взгляда от покачивающегося члена.       — В твоей камере было недостаточно света, и мы так торопились, что я не успела толком его рассмотреть.       — Ну?       — Он… ну, он большой. Я пытаюсь понять, как он уместился во мне в первый раз.       Гермиона взвизгнула, когда он поднял ее и бросил на кровать.       — Я знаю, ты всегда предпочитала учиться по старым пыльным фолиантам, но в некоторых вопросах, поверь мне, действительно необходимо иметь практический опыт.       Северус обхватил руками ее ноги и потащил ее к краю кровати, остановившись ровно настолько, чтобы наложить смягчающие чары, прежде чем упасть перед ней на колени. Гермиона ахнула, почувствовав, как его нос скользит по внутренней стороне ее бедра.       Его длинные пальцы ласкали её лоно, взъерошивая тёмные кудри.       — На этот раз не нужно спешить, Гермиона, и я собираюсь не торопясь насладиться каждой частичкой тебя.       Его руки переместились к ее бедрам, раздвигая их все шире, пока она не уперлась пятками в край кровати.       — Покажи мне, маленькая ведьма.       Его голос был напряженным, и Гермиона, опустив глаза, обнаружила, что он пялится на ее влагалище, как изголодавшийся мужчина. Она просунула руку между ними, провела пальцами по половым губам, а затем нежно оттянула капюшон клитора.       Его дыханье сбилось при виде ее блестящего розового клитора.       — Покажи мне, как ты ласкаешь себя. Покажи мне сейчас.       Она почувствовала намек на срочность в приказе и немедленно поднесла кончик указательного пальца к своему обнаженному клитору. Гермиона начала медленно двигаться слева направо по упругому бутону, чтобы побудить ноющий бугорок к подъему. Тихие всхлипы поднимались по ее горлу, когда она перешла к тугим, плотным круговым движениям, которые быстро заставили ее бедра двигаться, прижиматься к ее пальцу.       Ее спина начала выгибаться в предвкушении оргазма, когда Северус останавливая, схватил ее за запястье. Она уже собиралась протестовать, когда он заменил ее палец теплом своего рта. Он заслужил чувственный стон, начав посасывать ее чувствительный клитор, готовый ко встрече с его шершавым языком. Одна ее рука запуталась в его волосах, другая впилась в простыни у нее под боком. Он застонал, когда Гермиона кончила, и награда за усилия омыла его подбородок, пока он помогал ей пережить оргазм.       Ее глаза были широко раскрыты, а рот приоткрыт, когда она пыталась отдышаться.       — Это было… Это было… Вау.       Северус самодовольно ухмыльнулся, поднимаясь с колен.       — Мы еще не закончили. А теперь подвинься.       Гермиона фыркнула от смеха.       — Знаешь, ты довольно властный.       Северус похлопал ее по бедру, давая понять, что она должна пошевелиться.       — Не притворяйся, что тебе это не нравится.       Гермиона обиженно надулась, но спорить не стала. Когда она перевернулась на живот, чтобы забраться на кровать, Северусу захотелось впиться пальцами в ее бедра и притянуть обратно к своему до боли твердому члену, но вместо этого он решил посмотреть на картину, о которой мечтал с тех пор, как они впервые встретились: Гермиона, улыбающаяся ему, с буйными кудрями, разметавшимися по чёрным шёлковым простыням.       Он прополз между её ног, и поднялся на колени так, что оказался нависшим над ней. Гермиона широко раскрытыми глазами завороженно смотрела, как он размазывает преякулят по головке своего члена. Он прерывисто вздохнул, когда шершавая подушечка его большого пальца погладила бугорок уздечки.       Вены на его стволе стали более заметными, когда он сжал в кулаке свой набухший член, и Гермионе стало интересно, каким он будет на ощупь, скользя по внутренним сторонам её щёк, когда она будет брать его в горло. Ее сдержанности пришел неизбежный конец, когда этот образ пронесся в ее голове, и она потянулась к нему, чтобы повторить его неторопливые поглаживания.       Северус оттолкнул ее руки.       — Не в этот раз, моя маленькая ведьма.       Она нетерпеливо посмотрела на него.       — Прошло уже два месяца, Северус. Прекрати дразниться.       Он посмеялся над ее волнением, но в конце концов решил облегчить ее участь. Гермиона приподнялась на локтях, чтобы посмотреть, как он устраивается у входа.       Он продвигался медленно, отчасти из-за беспокойства, что это был всего лишь ее второй раз, а отчасти для того, чтобы позволить ей посмотреть шоу, которое ей явно нравилось.       На первый взгляд, ему не стоило беспокоиться, поскольку растяжение вызвало не более чем легкий дискомфорт. К тому же, Гермиона была слишком отвлечена, наблюдая за тем, как ее тело жадно всасывает его в себя, как толстые вены, на которые она только что пускала слюнки, медленно исчезают, пока он погружается в нее до самого упора.       Он повел бедрами, давая ей почувствовать вкус удовольствия, от которого у нее по спине пробежала сладкая дрожь.       — Как ты хочешь меня, Гермиона? Если тебе слишком некомфортно, то нам следует делать это медленно.       Она провела пальцами по его спине, скользя вниз, пока они не оказались на его заднице.       — Я хочу тебя, Северус. Сейчас. Жестко и грубо.       Он зарычал, когда она впилась ногтями ему в ягодицу, и его бедра сами собой подались вперед. Он отстранился, чтобы закинуть ее ноги себе на плечи, а когда снова вошел, они оба застонали от ощущения заполненности.       Северус задал жесткий темп, его бедра снова и снова сталкивались с тыльной стороной ее бедер, сопровождая это громкими шлепками. Он завороженно смотрел, как губы его ведьмы раздвигаются в удовольствии от его грубого обращения, а ее груди все еще подпрыгивают, несмотря на то, что он практически сложил ее пополам.       Она прижалась к нему, и впившись пальцами в его бицепсы, кончила. Ощущение ее тугой плоти, сжимающей его член, вызвало у волшебника ряд восклицаний, которые вызвали улыбку на лице Гермионы.       — Так хорошо, да?       — Дерзкая. Маленькая. Ведьма.       Он подчеркивал каждое слово очередным грубым толчком, и вскоре она почувствовала волну тепла, когда он заполнил ее своим семенем.       Гермиона позволила своим лодыжкам соскользнуть с его плеч, чтобы он мог устроиться на ней. Он положил голову ей на плечо, и она успокаивающе провела пальцами по его волосам. Северус наклонил голову, чтобы поцеловать ее в висок, и прошептал ей на ухо, как сильно он по ней скучал.       Когда он, наконец, смягчился и выскользнул из нее, они стянули простыни и забрались в её постель. Гермиона накрыла их одеялом и устроилась рядом с ним. Северус гладил её по спине, а она запустила пальцы в волосы у него на груди. Несмотря на её довольное мурлыканье, он всё ещё чувствовал напряжение в её плечах. Он решил помочь ей затронуть тему, которая, как он подозревал, была у нее на уме.       — Я не мог не заметить пустого стола в твоей лаборатории, Гермиона.       — Это для тебя, чтобы мы могли продолжить наши исследование.       — Конечно.       Она нервно обвела глазами комнату, пытаясь набраться храбрости.       — Гермиона?       — Да?       — Я также заметил несколько заметных пустот в твоем доме. Например, пустая книжная полка в гостиной. Я знаю, что у тебя достаточно книг, чтобы заполнить ее. Почему же она пуста?       Она укоризненно посмотрела на него, когда до нее дошло.       — Ты прекрасно знаешь, чего я хочу, мерзавец! Ты просто издеваешься надо мной.       Он улыбнулся и поцеловал ее в лоб в примирительном жесте.       — Тем не менее, я все еще хочу услышать это от тебя.       Она прижалась ближе, и закинула ногу ему на бедро.       — Мы построили дома для всех, кто здесь живет, и можем построить такой же для тебя, если хочешь, но я надеялась, что ты захочешь жить здесь со мной.       Северус заключил ее в объятия, удивляясь тому, как легко ему с ней.       — Да.       — Да? — ее голос был охрип от волнения.       — Да.       Северус хрюкнул, когда она силой своих объятий выжала весь воздух из его легких.       — Полегче. Я твой любовник, а не плюшевая игрушка.       Гермиона нахально ухмыльнулась.       — Привыкай к этому, старик. Кстати говоря, тебе лучше немного отдохнуть. Завтра все придут к нам на завтрак.       Северус со стоном закатил глаза, угроза компанией заставила его забыть про подкол о его возрасте.       — Это обязательно?       — Я не могу сдерживать их вечно. Они хотят прийти поздороваться, и я ожидаю, что ты будешь вести себя хорошо.       Слизеринец-Северус сразу же увидел возможность.       — Мне потребуется много усилий, чтобы вести себя хорошо. Что я получу взамен?       Гермиона зевнула, и провела рукой по грубым темным волоскам ниже его пупка.       — Я уверена, что смогу что-нибудь придумать.       Северус рассмеялся, взяв ее блуждающую руку, запечатлел поцелуй на костяшках пальцев и снова прижал ее к своей груди.       — Я полагаю, возможность быть здесь с тобой — достаточная компенсация.       Гермиона хлопнула его по груди, закрыв глаза.       — Неисправимый.       Его щека прижалась к ее макушке, он расслабился в ее объятиях.       — Невыносимый.       — Мой? — прошептала она, слегка проведя рукой по его груди.       — Твой.