Сага о зеленом короле

Деймон не был рожден для спокойной жизни. И проведя здесь, на незыблемом Драконьем Камне почти десять лет, принц убедился в этом с лихвой. Каждый его день начинался одинаково. Он поднимался ни свет ни заря, не в силах терпеть ноющие боли от старых шрамов, накидывал на себя простую, тонкую рубаху и выходил из замка, направляясь к берегу моря. Стихия Таргариенов — огонь, однако и в прохладных водах Деймон с годами научился находить успокоение. Хотя можно ли назвать успокоением воспоминания, бередившие душу, рождающие в буйной голове недостойные мысли? Там, где — то за солеными водами, располагались Ступени. Острова, за которые пролилось так много крови, его собственное королевство и возможно счастье, которое было утеряно. Деймон никогда не узнает наверняка. Его голову никогда не украсит корона. Его удел — служение. Волны накатывали, прогоняя сонный морок, укрепляя его связь с неприглядной реальностью. Уютной, семейной жизнью Деймон пресытился еще во время брака с Лейной. Все эти тихие вечера при свечах, вечно суетливые дети, чистое небо над головой и прочее мирное успело набить ему оскомину. Деймон уж очень давно желал послать все это в пекло, до одури устав смотреть на то, как мимо него пробегают дни, недели, месяцы его жизни. Он чувствовал, что стареет с каждым прожитым мигом, как силы утекают из его тела подобно воде, из дырявого сосуда. Он ощущал, что воля гаснет, что им все больше и больше руководит леность, что безмятежие, медленно, но верно выбивает из него всю жажду крови и новых эмоций. Ему было чуть больше сорока, он уже не так молод телом, но сердце и душа не хотели мириться с этой правдой. — Не спится, мой принц? — его уединение нарушил тонкий, девичий голосок, который больше напоминал писк комара. — Пошла вон! — последовавший ответ был краток и весьма красноречив. Однако птичка, посмевшая потревожить его покой была не из робких. — Как грубо! — обиженно пробурчала девица и тут же на Деймона посыпались холодные брызги. Порочный принц дернулся и открыл глаза. — Я скормлю тебя Караксесу, несносная девчонка! — яростно воскликнул мужчина и вскочил на ноги. Хрупкая фигурка проворно отпрыгнула в сторону, не желая рисковать. — Иди сюда! — потребовал Деймон. — Имей смелость отвечать за свои проступки. — Зачем великому дракону костлявая тушка вроде моей, милорд? — девушка склонила голову набок. — Отчего вы решили покинуть теплую постель? Что за думы вас посещают? — Не слишком ли много берет на себя чернавка? — его колкий взгляд метнулся по поджарому телу, скрытому под выцветшими лохмотьями, а затем коснулся и лица. Девчонка была совсем молода. Ее смуглая, блестящая кожа гармонировала с темными глазами, обрамленными пышным веером ресниц. Волосы были черны и на вид жестки как проволока. Нескладная, дикая, и наверняка быстро бегает. Деймон мысленно проклял свой возраст и утерянные навыки. С молниеносным отмщением за нарушенный покой придется повременить, но фурии об этом знать необязательно. — Я не видел тебя раньше. Назови свое имя, — Деймон решил начать знакомство с привычного жеста. — Зовите меня Крапивой, мой принц, — девица изобразила что — то вроде поклона, заставив мужчину скривиться в гримасе. — Ты очаровательная дурнушка, Крапива! — воскликнул Деймон. Девушка нахмурилась, раздумывая над смыслом услышанного. Комплимент или оскорбление? Но увидев тень улыбки на строгом лице, справедливо решила — комплимент. — Вы не так злы, как о вас говорят, милорд, — девушка решила вернуть принцу его любезность. — Я хотела проверить это. — Советую не обольщаться. Не в этот, так в другой раз я отдам тебя Караксесу, — Деймон не оценил добрых слов. Кажется, его даже задела такая нелепица. — Не отдадите, — хихикнула Крапива. — Не сможете, не захотите, — сказав это, она подняла рваные юбки и побежала прочь. Деймон засмотрелся ей в след, не испытывая при этом злости. Мало ли сколько чудных девиц было на свете? — Мой принц, ворон принес весть! — позади него раздался голос одного из гвардейцев. Деймон мысленно послал его в пекло. Магия утра была безнадежно испорчена. *** — Нет, нет, все не так! — принц Джекейрис устало швырнул в сторону импровизированный учебник и схватился за голову. Сколько бы он не учил, сколько бы он не зубрил таинственные буквы и складывающиеся из них слова — ничего не получалось. Валирийский язык, подобно кокетливой, своенравной девице, не хотел сдаваться, мучал юношу и уносился прочь, как легкое дуновение ветра, как тончайшая ткань, оставляя в памяти поразительную пустоту. — Вы слишком усердны, — голос мейстера вызвал новую волну раздражения. — Новым знаниям необходимо время, чтобы закрепиться в голове, мой принц. — У меня нет времени. Он должен был стать лучшим. Он должен был стать образцом в глазах людей, которые в будущем преклонят перед ним колено. Джейс не был дураком, он прекрасно знал о своем происхождении, о неудобной правде, которую «скрывала» их прекрасная матушка. Слова — ничто, а глаза видят зорко — от Таргариенов ему досталось лишь имя, от Веларионов ровным счетом ничего. Настанет время и ему придется доказывать свое право на трон. И что он скажет? Чем сможет впечатлить? Если он не в состоянии выучить язык предков, ограничиваясь фразами, достаточными для управления драконом, какое будущее его ждет? — Джейс, твои вопли портят всем аппетит, — принц Люцерис вошел в зал, громко стуча каблуками сапог. В руках у него было румяное надкусанное яблоко. — Прошу простить за причиненные неудобства, милорд, — огрызнулся старший принц. — Я именно этого и хотел. — Совсем не получается? — Люк передумал шутить дальше, заметив искреннюю грусть в глазах брата. — Совсем, — раздался голос Джоффри, все это время сидевшего в углу вместе с нянькой. Братья переглянулись. — Попроси Деймона, — посоветовал Люцерис после нескольких мгновений размышлений. — Раз тебя не может научить мейстер, а матушке нельзя утомляться, он поможет тебе. — Не думаю. — Но ведь он уже учит Эйгона и Визериса! Он и мне помогал. — Эйгон и Визерис — его сыновья. А мы с тобой…известно кто, — Джейс взъерошил волосы, сел за стол и закрыл лицо руками. Похоже, мейстер был прав — старые и новые слова кружились в каком — то уродливом хороводе, путая мысли юноши. Впрочем, предаваться самобичеванию было некогда — после короткой меланхолии, Джейс выпрямился и принялся повторять все с самого начала. Люк, решив поддержать брата хотя бы своим присутствием, расположился на коврике, рядом с Джоффри. Рейнира вошла в зал мягкой, плавной поступью. Картина, представшая перед ее глазами, была отнюдь не нова. Джейс мерял шагами пространство, размахивая руками и повторяя за мейстером фразы на валирийском. Люк и Джофф строили фигуры из деревянных дощечек, не обращая внимания на старшего брата. Чуть поодаль стояла няня, глядя на наследника принцессы жалостливым взглядом. Рейнира обозначила свое присутствие, поправляя произношение сына. Джейс, увидев мать, приосанился и начал стараться еще больше, повторяя за ней нараспев. Звучало на порядок лучше, быть может дело и впрямь в мейстере? Их идиллию нарушил гвардеец: — Принц Деймон велел передать это вам, — в раскрытую ладонь принцессы упала крохотная записка. Рейнира с интересом развернула ее, а когда прочла — рассердилась. Нахмурив брови и плотно поджав губы, она развернулась и почти выбежала из зала. Клочок бумаги, подобно перышку, опустился на каменный пол. Его тут же подобрал Люцерис. В отличие от матери, содержимое письма его не удивило. Он знал, что этот момент придет, но не думал, что все случится так быстро. — Что там? — Джейс успел распрощаться с мейстером и приблизился к брату, на котором не было лица. — Лорд Корлис при смерти или уже умер, — дрожащим голосом ответил Люцерис. — Сир Веймонд хочет оспорить мои права на Дрифтмарк. — Ну что же, отправимся в столицу, увидим короля, — Джейс постарался придать голосу оптимизма, однако вышло плохо. Люк кисло усмехнулся. *** Большая половина жизни наследной принцессы была соткана из лжи. Рейнира вспоминала, как солгала в первый раз. Будучи ребенком она разбила драгоценную вазу матери, а вину за произошедшее возложила на бедную служанку, которая не посмела возразить маленькой принцессе. Королева Эймма расстроилась, и видя ее грусть, Рейнира не один раз хотела признаться в содеянном, однако так и не смогла решиться. Вдруг она стала бы меньше ее любить? Вдруг разочаровалась бы в своем единственном дитя? Ее место в сердцах родителей и без того было шатким. Она родилась девочкой, так зачем же усугублять свое положение? Семеро порицали ложь и обещали за это строгое наказание. Однако ничего не последовало — у Рейниры не отсох язык, не перестали ходить ноги, ее зрение было таким же острым. Если нет расплаты в этой жизни, то к чему ей бояться загробной? Примерно этой же философии следовала Рейнира, когда врала в лицо Алисенте, утверждая, что между ней и дядей ничего не было. Под «ничего» подразумевались жаркие поцелуи, непристойные объятия и греховные мысли, посеявшие в ее душе первые семена разврата. Дядя оставил ее ни с чем, бросил, предал. Она сокрыла эти постыдные моменты, а не солгала. Или солгала? Ведь Алисента искренне ей поверила. Второй ее ошибкой стала обманчивая надежда, которую она даровала сиру Кристону той же злополучной ночью. Разве не знала принцесса, что для безродного юноши значит белый плащ и место в королевской гвардии, разве не ведала принцесса, в какой порочный круг она его завлекает? Желание тела было сильнее каких — то там моральных дум. Рейнира понимала это. Но так ли наивен был Кристон Коль? Возможно, на эти упущения еще можно было закрыть глаза, не соверши принцесса третью ошибку. Она вновь солгала и на этот раз ложь предала ее. Лейнор Веларион был самым необыкновенным мужчиной, которого только довелось встречать Рейнире. Чуткий, ласковый, умный, сильный и верный…он мог стать для нее лучшим вариантом, если бы не его извращенная природа. Рейнира хотела бы забыть их первую брачную ночь. Хотя, наверное, было бы проще назвать это недоразумением и позором. Лейнор целовал ее неистово, до боли сжимал в руках грудь и бедра, закрывал глаза, видимо желая представить на ее месте какого — нибудь своего любовника из числа сладких мальчиков, вьющихся вокруг него как пчелы над душистым цветком. Они промучались до утра, но ничего не добились. Под конец Рейнира лежала, отвернувшись к стенке, притянув голые колени к подбородку. Лейнор тихонько скулил в углу. Оплакивал ли он свою природу, грустил по погибшему любовнику или было что — то еще? В Рейнире не было и капли сочувствия, лишь брезгливость и гнев. А еще обида на Деймона. Харвин Стронг совсем не подходил Рейнире. Он не мог быть с ней рядом, не мог назвать любимой, не мог стать отцом ее детей. Происхождение, статус, брак — все это сковывало принцессу, заставляя делать выбор между желаемым и долгом. Снова и снова. И она выбрала его, потому что была всего лишь юной девушкой, не видевшей доселе настоящих мужских поступков. Ей хотелось познать его любовь и он дарил ее, не сводя с нее взгляда, полного нежности и ласки. Она нуждалась в его силе, в его утешении, в его поддержке и прикосновениях. Он был надежной скалой, укрывавшей ее от любой непогоды. Он был надежным щитом, хранившим ее сердце от печалей. Он был отцом ее мальчиков, что с каждым годом перенимали его черты, напоминая матери о прекрасном прошлом. С налетом осуждения. Его смерть лишила ее частички души. Так несправедливо. Рейнира все еще не находила себе места. Придерживая одной рукой заметно выросший живот, принцесса шагала из угла в угол просторной, супружеской спальни. Корлис Веларион находился при смерти, все его наследие оказалось под пристальным взглядом недругов. Хотя правильно ли так называть кровного родственника Морского Змея? Рейнире было не до экивоков. Сир Веймонд с самого начала относился к королевской невестке недружественно, впрочем и она не могла похвастаться лояльностью по отношению к племяннику знаменитого свекра. Чего стоило одно его выступление на похоронах Лейны, его высокопарные речи о густоте их морской крови! Тогда его сдерживали король и Корлис, сейчас же состояние первого желало оставлять лучшего, а Морского змея мысленно похоронили. Рейнире было впору винить себя, однако едва ли это помогло бы в их деле. Ее мальчики, ее милые, добрые мальчики стали жертвами травли и шепотков за спинами. Уже не дети, но пока и не мужчины — Рейнира боялась, как бы их вспыльчивые, юношеские нравы не стали бы причиной еще одной непоправимой беды. В ту кошмарную ночь на Дрифтмарке страдала не только Алисента. Алисента. Имя подруги детства и юности отозвалось в сердце Рейниры горечью и…тоской? Хотелось также, как и много лет назад, рвать и метать, крушить все вокруг, назвать ее шлюхой и расчетливой дрянью, возненавидеть и навсегда вычеркнуть из разбитого сердца. Как она посмела встать между ней и отцом? Как ее отец посмел осквернить память о матери, женившись, практически, на ровестнице дочери? Обвинять было легче. Было легче свалить всю вину на чужие плечи, было легче разбить, уничтожить, растоптать, но не попытаться понять и даже посочувствовать. Принцесса могла и на этот раз солгать себе, но не стала. Алисента была самым дорогим для нее человеком после отца. Эта тихая, не по годам мудрая, рыжеволосая девушка стала для нее оплотом, надежной гаванью, молчаливым другом, понимающим ее и принимающим такой, какая она есть. Таким же человеком она стала для короля Визериса. Прошлого не вернуть, ничто не будет как прежде, хотя бы потому что обе женщины стали матерями и познали всю силу любви к своим детям. Принцесса не отступит, но и королева не унизится, склонив голову перед ней. За дверью раздались тяжелые шаги. Деймон. Принцесса нахмурилась, не зная как отреагировать на его появление. Такую важную весть он мог передать лично, не через чужие руки! Чем же был так занят ее одиозный супруг? — Выглядишь неважно, что случилось? — Деймон с порога оглядел ее с ног до головы и остался крайне недоволен. — Случился Веймонд Веларион. Заносчивый мерзавец вновь покушается на то, что принадлежит моим детям по праву. Этого недостаточно? — грубо спросила Рейнира. — Где ты был все утро? — На Драконьей горе. Сиракс отложила новые яйца, — ответил Деймон. — Довольна? Будут еще вопросы? — Эта тень никогда не оставит меня и моих детей! — воскликнула Рейнира, возвращаясь к «старой» теме. — Хочешь поговорить об этом, племянница? — лукаво спросил Деймон, с удобством устраиваясь в кресле. — Почему ты так спокоен? Веймонд желает оспорить законность рождения Люка, его права на Дрифтмарк. Что будет дальше? Они вновь подвергнут сомнению мои права на корону? — Он Веларион. Если его и интересует трон, то только Плавниковый. Тебе незачем так волноваться. — Рейнис поддержит его? Какова вероятность этого? — Рейнира отошла к балкону, подставляя лицо под порывы прохладного ветра. Дурнота подкатывала к горлу. — Принцесса верна данному слову, она не пойдет против воли мужа, в независимости от того, жив тот или мертв, — уверенно заявил Деймон, наблюдая за женой издали. — К тому же она взяла Бейлу на воспитание. — Ради памяти Лейны. Нас она ненавидит, — возразила Рейнира. — Считает, что мы убили ее сына. — И она права, — усмехнулся Порочный принц. Видимо он сделал это слишком громко, ибо Рейнира тотчас обернулась и окинула его неверящим взглядом. — Что ты сказал?! — Лейнор мертв. Его корабль не достиг берегов Эссоса, — подтвердил Деймон. — Как ты мог? Зачем? Мы ведь пришли к договоренности! — на глазах Рейниры выступили слезы отчаяния. — Мне не нужны лишние заботы. А тебе? — Это чудовищно! — принцесса на негнущихся ногах добралась до второго кресла. — Это справедливо, — парировал Деймон. — Научись относиться к этому проще. — Относиться проще к убийствам ни в чем неповинных людей? Лейнор был хорошим человеком! — Я где — то утверждал обратное? — Почему ты не рассказал мне раньше? — Надеялся, что ты сама это поймешь. Существование Лейнора было преградой для нас. Пока он жив, мои сыновья — бастарды. Ты, может, привыкла к такому положению вещей, а я этого не хотел. — Не смей произносить эти слова в моем присутствии! — лицо Рейниры вспыхнуло алым цветом. — Я запрещаю тебе это! — На основании чего? — Я твоя королева! — Несомненно, — кивнул Деймон. — В будущем. А пока ты просто принцесса и моя жена. Тебе придется слушать мои речи, даже если они тебе не по душе. — Теперь я понимаю отца. Понимаю за что он изгонял тебя. — Как тебе будет угодно. Только не волнуйся. Это вредно для нашего ребенка — Деймон с нежностью посмотрел на живот супруги. — Я не могу быть спокойной, пока Алисента там. На пару с десницей плетет интриги, льет отравленный мед в уши моего отца! Рано или поздно Хайтауэрам удастся склонить его на свою сторону и сделать своего ублюдка наследником! — Визерис не сделал этого при рождении сына, зачем ему менять свое решение сейчас? Спустя столько лет? — Мое положение шатко как никогда. Разбирательства касаемые наследства Корлиса усугубят все до предела. Мне не нужно лишнее внимание, Деймон! Не сейчас! — Тогда, может уступишь Дрифтмарк законному Велариону? Рейнира гневно сверкнула глазами. Деймон коварно улыбнулся. — Нет? В таком случае изволь не сеять панику раньше времени, дорогая жена. Не показывай свой страх. — Это будет сложно. Эйгон, — Рейнира буквально выплюнула его имя, — будет стоять у всех на виду. Он — законный наследник мужского пола, о котором молилось огромное королевство на протяжении стольких лет! В нем они увидят продолжение дома Таргариенов! — Вряд ли он покажет свой член. Это же так неприлично! — Деймон придал своему голосу занудливые нотки. — Хотя, как я слышал, первенец леди Хайтауэр комплексами не страдает. Прошерстил все бордели Шелковой улицы и заработал себе авторитет, лишь немногим уступающим моему. Занятный мальчишка. — Ты благоволишь ему? — А как иначе? Я люблю своих племянников! Ведь мне приятно видеть в них свои черты, учитывая набожность и святость их родителей. Вообрази, сын великодушного Визериса таскается по разным шлюхам и пьет вино чаще, чем простую воду! Где же так наследил мой братец, раз боги послали ему на голову такую кару? И чем же занималась благочестивая королева вместо воспитания своих уродцев? Рейнира закатила глаза. — Сын Алисенты не заслуживает трона. — Сын Алисенты? — переспросил Деймон. — Сын Алисенты может и не заслуживает трона, но Эйгон также и сын Визериса. — Он наполовину Хайтауэр. — Ты наполовину Аррен. — В роду моей матери были Таргариены. Моя кровь чище. — Если отталкиваться от чистоты крови, то вы оба проигрываете мне. Алисса и Бейлон были родными братом и сестрой. — Это ничего не меняет. Я названа наследницей, а не ты. — Я это помню. А помнишь ли ты от кого родила своего наследника? Как много в нем крови дракона? — Деймон подался вперед. В его голосе слышалось раздражение. Рейнира промолчала, нервно теребя в руках шелковый платок. Они никогда не разговаривали об этом так открыто и впервые принцесса не знала что ответить на эти нападки. А может она просто не ждала от мужа такого? — Этот спор не имеет смысла. Эйгон тот еще ублюдок, однако он рожден в законном браке. Ни ты, ни я не сможем ничего с этим поделать, — Деймон, видя замешательство жены, смягчился. — На чьей ты стороне, любовь моя? — шепотом спросила Рейнира, пугаясь подозрительной лояльности мужа по отношению к второй семье отца. — Как ты смеешь говорить подобные вещи? — Кто — то должен это делать. Иначе ты совсем погрязнешь в своем выдуманном мире, где все подчиняются твоему слову и мыслят так, как хочешь ты. Такого не будет. Нам придется убеждать людей иным способом. — Ты поддержишь Люка или нет? — Рейнира взглянула на него из — под ресниц, едва сдерживая слезы. Беременность делала ее ранимой и излишне обидчивой. Деймон возвел глаза к потолку, мысленно коря себя за необъяснимую грубость. — Разумеется, — он встал со своего места, подошел к ней и опустился на колени, мягко касаясь ее рук и живота. — Никто в моем присутствии не посмеет усомниться в правах нашего мальчика. — Но? — Рейнира, прекрасно зная нрав супруга, не поверила в его искренность. — Но правда известна всем. Хочешь ты этого или нет — это отчасти твоя вина. Ты могла быть осторожнее, — Деймон положил голову ей на колени. — Я была несчастна, — вздохнула принцесса. — Настолько, что помутился рассудок? — с издевкой спросил мужчина. — О чем ты думала, когда рожала детей от Харвина Стронга? — Ты не знаешь какого это, Деймон! Быть с мужчиной, который не желает тебя. — Конечно. Ведь я одинаково желанен как для мужчин, так и для женщин, — принц усмехнулся, запуская руки под юбку и гладя ноги жены. — Мерзавец! — Рейнира дернула его за прядь волос и рассмеялась. — Ты жила во вседозволенности, любовь моя, творила что душе угодно, не пеклась о будущем, ведь оно обещало быть безоблачным! — мужчина отстранился от нее и встал на ноги, занимая свое прежнее место. — Я повторю еще раз, муж мой. Ты не знаешь, какого мне было. Какого видеть его любовников и слышать за спиной их шепотки! Какого пытаться зачать с ним дитя, зная, что это не принесет нам двоим ничего, кроме унижения и расстройства! — Это не оправдание, Рейнира. Только не для тебя. Ты наследница короля, ты не имела права на такую вольность. — Я просила тебя избавить меня от этого, Деймон — Рейнира приподняла изящную бровь. — Я просила тебя увезти меня сюда, на Драконий Камень и сделать своей женой согласно нашим традициям. Все могло бы быть по — другому, если бы ты проявил в тот день немного смелости. — Меня сдерживала отнюдь не трусость, милая племянница. — И тем не менее, ты сделал свой выбор. Леди Лейна оказалась для тебя дороже, чем я. Больше я не желаю слушать твоих упреков, прошлого не вернуть, я ни о чем не жалею — Рейнира демонстративно отвернулась. — Ты должна научиться принимать решения, от которых все бегут. Но этого не достичь, пока ты не будешь честна сама с собой. — Для этого у меня есть ты. Я хочу быть просто женщиной, любимой и желанной. — Тогда уступи трон брату, — посоветовал принц. — Деймон! — Рейнира от такой наглости чуть не поперхнулась. — И признай своих сыновей бастардами, — добавил он с гаденькой улыбкой на все лицо. А вот это уже ранило. Сколько раз он сделал акцент на этом? Сколько раз он прошелся по ее детям, наступая на ее гордость и чувства? — Ты так и не принял моих мальчиков, правда? Я не вижу в тебе и тени любви к ним! Почему? — Почему я не люблю чужих сыновей как своих? Дай подумать! О, ответ в первом предложении — это не мои дети, — Деймон знал, насколько болезненно прозвучат его слова, однако и врать не мог. Больше не хотел. — А я пыталась принять твоих дочерей! Я сделала все, чтобы они не почувствовали отсутствие матери, чтобы не ощущали себя обездоленными, — с грустью проговорила Рейнира. — И я благодарен, — искренне ответил Деймон. — Но я не просил этого у тебя. Так и ты, будь добра, не проси у меня фальшивой отцовской ласки. У нас есть общие дети, и видят Семеро, я люблю этих мальчишек больше жизни. — А меня? Ты любишь меня? — с вызовом спросила Рейнира, понимая, что это единственный ее рычаг давления. — Как раньше, так и впредь. И я сделаю все, ради твоего блага, — пообещал Деймон. — И блага всех моих детей? — Рейнира особенно выделила предпоследнее слово. — Да, — выдохнул мужчина. Их прервал бесцеремонный стук. — Войди, — рявкнул принц. На пороге появился Люцерис. Деймон закатил глаза, уже зная о чем будет говорить средний сын жены. — Что — то случилось? — спросила Рейнира. — Я не хочу Дрифтмарк, — несмело заявил Люцерис, поочередно глядя на мать и отчима. — Я не хочу ничего, связанного с Веларионами. — Отчего же? — Деймон насмешливо приподнял бровь. — Мальчик мой, — Рейнира было подалась вперед, однако Деймон резко обернулся, тем самым пресекая любые ее дальнейшие действия. — Достаточно, принцесса, — сказал он. — Ты вырастила своих сыновей нежными, мягкими, безвольными. Это пора прекращать. Рейнира промолчала, не смея спорить с мужем при свидетелях. Этого он не выносил. — Твоя матушка устала, мой принц. Позволим ей отдохнуть, — Деймон красноречиво указал юноше на дверь, а сам подошел к жене. — Соберемся вечером в Великом чертоге? — спросила Рейнира. — Нужно еще раз обсудить это. Всем вместе. — Как скажешь, — кивнул в согласии Деймон. — Отдыхай и ни о чем не беспокойся. Пока я рядом — вам ничего не грозит, — он хотел коснуться ее щеки, однако Рейнира ловко перехватила его руку и поцеловала. — Люк ждет за дверью, — напомнил Деймон. — Иди, — вздохнула принцесса. Нехотя простившись, Деймон все же покинул их спальню. Люк действительно стоял коридоре, нервно перебирая пальцы правой руки. — Итак, Люцерис, повтори еще раз! По какой причине ты собираешься отказаться от своего наследства? — Деймон подошел к юноше вплотную и взял его за подбородок. Жестокие глаза Порочного принца смотрели в самую душу и Люк почти сразу же отбросил в сторону возможность солгать ему или же слукавить. — Я не имею прав на Плавниковый трон, — дрожащим голосом проговорил юноша.— Это…это слишком очевидно. — Правда? — голос Деймона прозвучал обманчиво — нежно, однако на лице не проскользнуло ни единой положительной эмоции. — Почему ты так решил? — Я бастард! — воскликнул Люцерис и резко убрал руку Деймона со своего лица. — Зачем ты спрашиваешь, если знаешь ответ?! — Возьми себя в руки, жалкий мальчишка! — Деймон тут же схватил его за плечо и больно сжал. — От тебя смердит животным страхом! — Я не боюсь! — возразил Люцерис. — Всего лишь стесняешься! Стесняешься своего происхождения, своей светлой кожи и темных волос, выдающих в тебе чужую кровь! Это недостойно принца. Это хуже, чем страх. — Я не хочу быть принцем. — Чего же ты хочешь? Поведай мне. — Не знаю — Люцерис пожал худыми плечами. — Но я точно не желаю быть в Красном замке, перед взорами сотен людей, я не желаю слушать их насмешки и сплетни о матери, я не желаю быть шуткой на устах моих дядей. — Хочешь жить спокойно? — с вызовом спросил Деймон. — До конца своего века быть оруженосцем и таскать за потным рыцарем его доспехи и кривой меч? А может хочешь волшебной сказки, где будешь трахать мою дочь, пить вино и возделывать поля? Хочешь стать отцом детишкам, учить их драться, а потом передать одному из них своего дракона? Ты этого хочешь, милый Люк? — Я был бы согласен и на меньшее — честно ответил принц. — А теперь слушай меня внимательно — тон Деймона резко переменился, он вновь подошел к принцу и схватив его за затылок, приблизил к себе. — Ты — сын наследной принцессы из дома Таргариенов и это единственное, о чем тебе надо беспокоиться. Мать разбаловала вас, от всего защищала и оберегала, но ты знаешь, милый Люк, что так будет не всегда? Мы приближаемся к опасному рубежу, нам нужно готовиться к самому худшему, ты ведь понимаешь о чем я? — О дяде Эйгоне? — неуверенно спросил мальчик. — Не только Эйгон. Эймонд опасен не меньше. Я помню его злым оборванцем, в одиночку раскидавшим вас пятерых. Прошло много лет, принц вырос и можешь не сомневаться, его ярость и злоба выросла вместе с ним. Железный Трон не видел королеву, а королеву с тремя бастардами тем более. Принять это будет непросто, но мы согнем все гордые шеи. Ты в это веришь? — Да. — Тогда прекрати вести себя как малолетнее, капризное дитя! Прекрати бояться и выдавать свои страхи. Будь уверен в себе, верь словам, которые молвит твой язык, не огорчай свою матушку глупыми речами! Она и без того вынуждена ехать в столицу, в это гадкое скопище змей, и отстаивать твои права. Не опускай головы, не прячь взгляд, докажи, что именно ты достоин наследовать Дритфтмарк! Все понятно? — Да, — твердо ответил Люк. — Хоть ложь и не радует меня. — Мы все лжецы, мальчик. В разной степени, в разных вопросах, но ложь — наш спутник. — Я не вижу в этом благородства. — Если будешь благородным, очень скоро окажешься без головы. Где Джекейрис? — В библиотеке. — А Рейна? Эйгон и Визерис? — Вышли прогуляться к берегу. — Отлично. Бери свой меч, вытаскивай Джейса и идем заниматься. — Он не планировал сегодня тренироваться. — Валирийский язык не защитит от вражеского клинка, милый Люк. Хватит с вас образования полученного в детстве, сейчас нужно учиться другому. Люцерис понимающе кивнул ему в ответ. *** Деймон появился в Великом Чертоге лишь поздним вечером. Мрак, еле разгоняемый свечами будто сгустился над светлой макушкой его жены и массивной фигурой, стоявшей перед ней в немом поклоне. Порочный принц опасно сверкнул глазами и потянулся к эфесу Темной сестры. Кем бы ни был ночной гость, его здесь явно не ждали. Деймон приближался, шагая по — кошачьему тихо, готовый отразить нападение и защитить Рейниру любой ценой. Вот только нужна ли была защита наследной принцессе? Деймон пригляделся и заметил ласковую улыбку. Такую женщина дарит лишь любимому мужчине. — Любовь моя, почему ты крадешься? — Рейнира заметила его и как — то странно улыбнулась. — Потому что в замке чужой? — иронично переспросил Деймон, застыв в двух шагах от них. — Чужой? Разве? Приглядись, — принцесса явно над ним издевалась, однако Деймон решил оставить это на потом, а сейчас последовать ее совету. Стоявший перед ним мужчина был высок и неестественно широк, могучее тело скрывалось за не менее внушительным доспехом. Деймон знал лишь одного человека, который полностью вписывался в увиденный им образ. Но ведь прах сира Харвина Стронга давно развеян по ветру? Какую цену нужно заплатить Неведомому, чтобы вернуться на грешную землю? — Кто вы? Назовитесь! — принц устал играть в эту глупую игру и подошел к жене. Меч, однако, он оставил обнаженным. Мужчина медленно поднял руки и снял шлем, являя супругам Таргариенам свое лицо. Рейнира, несмотря на свое игривое настроение, еле сдержала крик и отвернулась, подавляя тошноту. Деймон же смотрел на человека в упор, выискивая прежние, знакомые черты. Тщетно. Этот урод не имел ничего общего с Харвином Стронгом, которого они знали. — Седьмое пекло! — только и выругался принц, возвращая Темную сестру в ножны. — Пламя и кровь. Я ощутил на себе всю мощь и разрушительную силу вашего девиза — жестокие слова и страдающий голос соединились в некий пугающий гул. — Зачем ты вернулся? — мрачно спросил Деймон. Харвин молчал, глядя в сторону принцессы — Рейнира так и не нашла в себе сил взглянуть ему в лицо.