•*´¨`*•.¸¸.•*´¨`*•.¸¸.•*
Поместье Грейвса, расположенное в Каролине, — это то место, куда он боится возвращаться, чтобы родители не проклинали его за то, что он пропустил их ежегодную встречу. Если нет, то потяните за веревочки, чтобы его поместили в соседний штат — в конце концов, их фамилия является синонимом слова «мракоборец» и существовала ещё до того, как появился термин «элитный полицейский-волшебник». Он не может себе представить, чтобы когда-нибудь покинуть Нью-Йорк, но его ненависть к дому своей семьи намного перевешивает любое обожание города, и он предпочел бы жить не-мажором, чем вернуться обратно. Так что посетить родственников, это обязанность. Жаль, что пятьдесят родственных мракоборцев, собранных вместе в одном месте, создают самое скучное, самое помпезное и пассивно-агрессивное мероприятие, какое только можно себе представить. И в этом году ситуация наверняка будет намного хуже, особенно после его «краха» с Гриндельвальдом. В последние годы он, по крайней мере, всегда брал с собой О’Брайена, который продолжал приходить даже после того, как остальные члены его семьи перестали появляться (учитывая, что О’Брайены и Грейвсы являются дальними родственниками). Грейвс тоже не понимает, почему О’Брайен продолжает приходить. Он пошутил, что это делается для того, чтобы Грейвс не был арестован за убийство; но, судя по его выходкам на каждой вечеринке, у него всегда было подозрение, что О’Брайен намеренно злит как можно больше людей, просто чтобы Грейвс чувствовал себя немного лучше. И теперь, благодаря Пиквери, О’Брайен и Ньют окружают его с обеих сторон. Естественно, есть загвоздка в том, чтобы пригласить своего любимого магозоолога на родные земли. Поскольку его предки всегда владели семейным состоянием так что, единственные, кто может ступить на ту территорию, — это те, кто является частью родословной, и любой человек состоящий в отношениях с их членами. Ньют на удивление восприимчив к этой идее, просто кивает в знак понимания, когда Грейвс объясняет всю ситуацию (О’Брайен хихикает на заднем плане). Кончики его ушей покраснели, он смотрит в пол. — Ну, ну, если надо… — говорит Ньют дрожащим голосом. Он звучит более смиренно, чем обычно, и, честно говоря, Грейвс понимает, почему: по сравнению с их прошлыми миссиями, «игра в дом» кажется гораздо более скучной. — Нам не придется вести себя по-другому, — говорит он, замечая нервозность рыжего парня. — Просто скажи каждому, кто спросит, что мы встречаемся около года. В конце концов, магия, окружающая дом, дрянная — всё, что мне нужно сделать, это объявить тебя своим любовником в моей голове, и она распознает тебя как такового, вместо того, чтобы катапультировать тебя обратно. Это, конечно, верно лишь отчасти — магия поместья Грейвс обязывает, что любой член семьи Грейвс должен испытывать к избраннику романтические чувства, чтобы гостя впустили. Но Ньют, конечно, не может и не должен этого знать. — В актах близости нет необходимости, — добавляет он, пытаясь успокоить парня, но от этого румянец Ньюта, кажется, только темнеет. Подойдя вплотную, Грейвс приобнимает Ньюта и кладет руку на плечо синего пальто. — Максимум, что я сделаю, это что-то подобное, и только если ты не против. — Всё в порядке, — тихо говорит Ньют. Вопреки его словам, его голос лрожит, а мышцы напрягаются под прикосновениями Грейвса. Поразительно, насколько более замкнутым он стал после их встречи в «Рогатом Змее», и он не может понять, почему. Его засмущало то, что Грейвс взъерошил его волосы? Или он поторопился, завернув Ньюта в пальто? В любом случае, образ Ньюта в полосках ткани и блестящем поясе всё ещё запечатлен в его памяти. — Боже, снимите комнату, вы двое, — говорит О’Брайен, стряхивая пепел с сигары в их сторону.•*´¨`*•.¸¸.•*´¨`*•.¸¸.•*
Пройти через бронзовые ворота можно без проблем. К счастью, никого не катапультирует, и максимум, что Грейвс получает от О’Брайена, — это ухмылка, когда Ньют проходит беспрепятственно. Глаза Ньюта расширяются, когда он замечает нависающее над ними викторианское поместье, построенное из светлого кирпича и увитое зачарованными движущимися лозами. Если бы только он мог спонтанно загореться от радости прямо сейчас. На полпути Ньют останавливается у фонтана, и Грейвс позволяет себе тайную улыбку, более чем когда-либо благодарный ребяческому удивлению рыжего. Он даже наклоняется вперед и прижимает руки к краю мрамора, чтобы лучше рассмотреть статую — скульптуру фестрала — бьющего водой из распростертых крыльев. Грейвс переводит свой любящий взгляд на О’Брайена. Они смотрят друг другу в глаза, второй мужчина подмахивает ему бровями (явно уловив момент слабости), поэтому ухмылка тут же соскальзывает с его лица, и он фыркает. — Ваш фамильный герб — это… — Фестрал, да. Ньют с любопытством смотрит на него через плечо. — Почему? — Многие люди полагают, что это потому, что фамилия Грейвсов приравнивается к слову смерть, — пожимает он плечами. — Но на самом деле есть история о моем пра-пра-прадеде или что-то в этом роде, где-то в 19 веке. Говорят, однажды он наткнулся на Фестрала и научил его находить желтые камни на берегу реки, чтобы построить для своей семьи дом цвета солнца. Однажды днем вместо этого он положил ему в руку блестящий камень. Предок основал горнодобывающую компанию и заработал состояние на золотой лихорадке. Пауза. Ньют наблюдает с восторженным вниманием, а Грейвс наслаждается тишиной так долго, как только может, потому что Мерлин знает, что как только они войдут в поместье, начнется много грязного ворчания. Звук льющейся воды, стекающей по фонтану, почему-то хорошо сочетается с О’Брайеном, попыхивающим в трубку («Я приберегаю это только для официальных случаев», — объяснил он однажды, размахивая трубкой в воздухе, как будто это было опасное оружие. — «И это только потому, что так легче пускать дым в лица людей, которых я нахожу раздражающими».) — Но я думал, что твоя семья состоит в основном из мракоборцев, — замечает Ньют. Грейвс кивает, руки скользят в карманы, и с его губ срывается вздох. — Говорят, у старого Конрада Грейвса появился вкус к вершению справедливости после того, как он за свою жизнь стал свидетелем стольких противоположностей. Но я думаю, он просто устал от ограбления шахты. — Ах… — Ньют улыбается ему в ответ, но Грейвс помнил его улыбку, поэтому знает, что эта не совсем искренняя. — В чем дело? Выглядишь так, будто тебе есть что сказать. — Ну… — магозоолог садится на краю фонтана и вдыхает, а О’Брайен бросает на него взгляд, говорящий: «О, черт возьми, боже, это снова будет рассказ о животных, не так ли?». Ньют быстро доказывает его правоту, потому что его тон приобрел авторитетный оттенок. — Насчет Фестрала… — они оба игнорируют протестующий звук, издаваемый О’Брайеном. — Это просто интересно, потому что для фестралов довольно необычно оказаться в Соединенных Штатах, поскольку они живут стадами, не мигрируют и базируются строго в Европе. — скрестив одну ногу на другую, он устраивается поудобнее, а это значит, что они будут здесь какое-то время, слушая лекцию. И Грейвс на этот раз не против, потому что он выберет любой вариант, который сведёт к минимуму время, необходимое для посещения компании неодобрительно смотрящих на него родственников. Поэтому он кивает Ньюту и слушает, в то время как парень продолжает разрывать на части их историю, передаваемую из поколения в поколение. И при этом он звучит так мило. — Кроме того, фестралы страдают дальтонизмом. Это интересные виды, и они буквально видят только черно-белое изображение, чего не может сделать ни одно другое животное. Поэтому я в недоумении, как можно было отличить камни разного цвета, а тем более желтые, от других светлых цветов или золота. И хотя их можно приручить, в конечном итоге они являются хищниками-падальщиками, которые постоянно ищут мясо. Интересно, почему у кого-то вообще появился интерес к камням? — Ну, это именно то, что мне сказали, — застенчиво говорит Грейвс. О’Брайен появляется рядом с Ньютом, похлопывая его по спине и посмеиваясь. — Молодец, Ньют! Повтори всем, что ты только что сказали, чтобы, надеюсь, нам больше никогда не пришлось слышать Великую историю происхождения семейного счастья Грейвсов! Спасибо, Мерлин! — Я не говорю, что это ложь! — на лице Ньюта промелькнула вспышка отчаяния. — У меня просто есть вопросы, вот и всё. После этого они направились к дому. Шаги Грейвса кажутся тяжелыми, и на этот раз он сутулится, как будто идет на казнь. Ньют остается в нескольких шагах впереди, а О’Брайен подталкивает Грейвса, делая что-то шепнуть ему на ухо, вне пределов слышимости. — Знаешь, я всё равно их принес, — говорит он. — Код Сильвер, на случай, если ты когда-нибудь… — Не искушай меня. — улыбка, которую Грейвс возвращает, решительно мрачна. Кодекс Сильвер был запасным ходом на тот случай, если Грейвс когда-нибудь захочет навсегда расстаться со своей семьей. Он состоит из коробки для колец и двух одинаковых серебряных обручальных колец и возник из-за шутки между ними о том, как от Грейвсов можно было бы наконец отречься, если бы он встал и заявил, что собирается жениться на О’Брайене. Он никогда не был достаточно зол на свою семью, чтобы сделать это, но сегодня всё вполне может измениться. Потому что теперь он не просто Персиваль, «Грейвс, который, на наш взгляд, не продвигается достаточно высоко в рядах МАКУСА» (несмотря на то, что он единственный, кто работает на центральной базе правительства). Сегодня он собирается войти в дом как Персиваль «тот самый Грейвс, который был настолько глуп, что его поймал, заключил в тюрьму и разгуливал по улицам города с его внешностью Гриндевальд», и он может только представить, какие резкие комментарии его ждут. Если он раньше считал себя позором семьи … То теперь… Он задерживает дыхание, распахивая массивные дубовые двери. Давайте посмотрим, что нас ждет?•*´¨`*•.¸¸.•*´¨`*•.¸¸.•*
Их тут же приветствует один из самых грозных членов клана Грейвсов: его мать. Одетая в черный брючный костюм, с заостренной оправой, украшающей её лицо и помогающей сдерживать серебристые волосы. Уиннифред Грейвс, несомненно, принадлежит к тому типу людей, которые стоят перед дверью и ждут, чтобы отругать сына за то, что он поздно пришел домой, что она только что и сделала. Её красные губы поджаты, а руки скрещены на груди. — Раньше ты не был таким апунктуальным, Персиваль, — приветствует она, глядя на своего сына и ни на кого больше. — Мама, — кивает он. — Скучали по мне, миссис Грейвс? — говорит О’Брайен с зубастой улыбкой. Но матриарх дома даже не смотрит в его сторону, сосредоточившись только на Персивале, в то время как Ньют смотрит на них в недоумении. Он кашляет, игнорируя её насмешку. — Я хотел бы познакомить тебя со своим… — он колеблется. — Это Ньют Саламандр. — он надеется, что она не заметила его гримасы или вздрагивания Ньюта, когда он положил руку на тонкое плечо, как они тренировались. Прошло всего две секунды, а он уже возится, охваченный явной снисходительностью, витающей в воздухе. — Здравствуйте! — Ньют протягивает руку. Уиннифред смотрит на него, но не двигается. Её губы сжаты сильнее. — Ты не мракоборец. Поза Ньюта заметно падает, рыжий сгибается и убирает руку. Грейвс вздыхает и потирает ключицу, скудная попытка успокоиться. — Это так, но из него получился бы чертовски хороший вариант. — Хм, — говорит она. — Я покажу ему спальню своего детства. — отчаявшись избежать её осуждающего взгляда, он начинает тянуть Ньюта к лестнице, посылая глазами О’Брайену молчаливые сообщения. — Ты не будешь там заниматься сексом, Персиваль. — её тон остается ровным, как будто она обсуждает погоду. — Не будь грубой, — отвечает он, таща краснеющего и шипящего от возмущения Ньюта вверх по лестнице. — И я могу проводить вас обратно наружу, миссис Грейвс! Скажи мне, есть ли какие-нибудь новые Гравелинги, с которыми меня следует познакомить? — другой мракоборец протягивает женщине руку, продолжая свою болтовню, и, пока Грейвс пытается оставить между ними как можно больше места, он слабо слышит её ответ. — Не прикасайся ко мне. Как только они входят в спальню Грейвса, он захлопывает дверь и начинает расхаживать, прижав пальцы к переносице. — Я хотел бы извиниться от имени всей моей семьи. Это была лишь верхушка айсберга, я тебя предупреждаю. — Твоя мама уже ненавидит меня. Это было быстро. — кажется, это странно повлияло на Ньюта, что странно, учитывая, что он всегда говорит о том, что ему всё равно, что думают другие. — Они ненавидят меня и всех, даже отдаленно связанных со мной, таких как О’Брайен или ты. Они придурки Ньют, отчасти потому, что они мракоборцы, но ещё больше потому, что они американцы. По крайней мере, это вызывает смех у другого волшебника. Но милый, легко отвлекающийся Ньют теперь оглядывается вокруг, на голые стены, на единственную двуспальную кровать, прислоненную к стене. Нет ни фотографий, ни личных вещей, позволяющих предположить, что здесь кто-то проживает. Комната не выглядит обжитой, но даже когда Грейвс был ребенком, она всегда была такой. Магозоолог смотрит на него озадаченно. Сама картина, как Ньют таким образом исследует чужое детство, сбивает с толку больше, чем он ожидал. — Здесь ты вырос? — Более или менее. — Ну, это… Конечно, только спальня. Грейвс фыркает, сокращает расстояние между ними. Парень резко вздыхает, глядя на него из-под длинных ресниц, яркими глазами. Его разум представляет собой противоречивый беспорядок. Он не уверен, когда он перестал думать о нервных тиках Ньюта как о чертовски раздражающих и начал находить их милыми. Более того, когда он перестал думать о том, чтобы положить Ньюта на спину, и вместо этого начал фантазировать о поцелуях в эти привлекательные губы, как влюбленная школьница? И не то чтобы он чувствовал себя слишком виноватым из-за того, чтобы поцеловать Ньюта здесь, в его семейном доме, просто ещё одно гигантское «иди на хуй» его семье и всему, что она представляет. Но Ньют отстранился после сексуального инцидента номер четыре (черт побери, О’Брайен, за чем ты это предложил), поэтому вместо поцелуя наклоняется и говорит. — Может быть, это была глупая идея. Мои родственники ужасны, и ситуация обязательно ухудшится, как только мы покинем эту комнату. Мы могли бы просто поехать, и я подвезу тебя в Теннесси, где ты сможешь порезвиться со зверями или… Но Ньют трясет головой, а рука прижимается к его груди. Слова мгновенно замирают, и Грейвс внезапно осознает, что его кровать находится всего в нескольких метрах от него, а рот Ньюта ещё гораздо ближе. — Я привык к тому, что люди разговаривают со мной свысока, так что не думай об этом слишком много. И разве я не показал тебе, как хорошо могу справиться с собой? Это ничего. Не в силах сдержать улыбку, он отступает. Ньют действительно упрям до крайности. И ох, как же ему это чертовски нравится. — Ладно.•*´¨`*•.¸¸.•*´¨`*•.¸¸.•*
Когда они появляются в саду за домом, дела идут так, как и ожидалось, то есть совсем не очень хорошо. О’Брайен уже выполнил свою работу: разозлил как можно больше людей, курил как можно агрессивнее и выполнил свою ежегодную традицию проливать суп на платье тети Милдред (однажды она назвала Грейвса «позором», когда он объявил, что собирается проводить кампанию за Пиквери, а не сам баллотироваться на пост президента). Сальваторе Грейвс продолжает сидеть рядом со своей женой Уиннифред. Грейвс всегда был точной копией своего отца, который является его, ещё более лишенной юмора, версией, особенно в старости. Мужчина ничего не делает, просто незаметно кивает, когда ему представляют Ньюта. — Ты так на него похож, — удивляется рыжий, шепча Горейвсу на ухо, пока они уходят от его родителей, прежде чем можно будет сделать какие-либо пренебрежительные комментарии относительно профессии Ньюта. — Так мне часто говорят, — горько говорит он. Они уже собираются идти дальше, чтобы встретиться с троюродными братьями и сестрами, когда запах виски ударяет ему в нос, а рядом с ним Ньют кашляет. Меньше чем через мгновение знакомое лицо преграждает им путь. — Вы никого не обманываете. Я вижу вас обоих насквозь. — это был лысеющий мужчина, у которого пряди волос были зачесаны набок в тщетной попытке скрыть этот факт. Глаза он спрятал за темными очками, а нос и рот под всклокоченной бородой, доходящей до груди. В отличие от всех остальных членов его семьи, одетых в шикарные наряды, этот, похоже на полный краз: его костюм застегнут не в тех местах, и он шатается на месте с бутылкой в руке, чтобы завершить задание — клише неуклюжего алкоголика. Они оба замерли, пока он рассматривал их, наклонив голову и сосредоточившись на Ньюте. Несмотря на то, что он покачивается, его руки быстро сжимают синее пальто и тянут Ньюта к себе. — Из какого борделя он тебя вытащил, а? Я мог бы мог дать рекомендации, потому что, боже, он выбрал для себя настоящую одноразовкю пасию? — ухмылка, которую он бросает Ньюту, слишком пошлая, его зубы неровные и коричневые. Грейвс, не теряя времени, оттолкнул его назад. — Мы с Ньютоном вместе уже год. — Он мне кого-то напоминает, — говорит презренный мужчина, не обращая внимания на одинаковые взгляды, которые он получает. — Возможно, кто-то с хорошими манерами. Я помню, ты обещал быть трезвым, дядя. — Я дал кучу чертовых обещаний, Персиваль. Я также обещал твоему папе, что позволю передать своё имя только его благородному сыну, но это не сработало, не так ли? — он делает глоток, спотыкается и кудахчет. Ньют наклоняется и шепчет. — Мистер Грейвс, кто этот человек? — Ой. Ого! — видимо, подслушав их, пьяный преследователь практически танцует от ликования. " Встречаемся уже год, но он все еще называет тебя «мистер» Грейвс? Странный ублюдок, не так ли? — Саламандр. — он кладёт руки на бока рыжего, с трудом прогоняя магию, потрескивающую на кончиках его пальцев. Убийство его дяди, безусловно, было бы ещё одним способом отречься от семьи, и это было бы все равно, что убить двух зайцев одним выстрелом… — С большим сожалением я знакомлю вас с моим дядей Билли. Зеленые глаза расширяются, и Ньют отшатывается, оставаясь в шаге от того, чтобы спрятаться за Грейвсом. — Это тот человек, в честь которого тебя назвали? Но дядя Билли устал от того, что его игнорируют. Он снова бросается на Ньюта, хватая его за лицо руками, которые выглядели обманчиво хрупкими. — Может быть, получить возмещение от этого, а? Твоя наемная баба едва может даже говорить! Хотя бы посмотри мне в глаза, если уж на то пошло. Что случилось, детка, Перси уже сломал тебя? Грейвз готов выругаться, но Ньют плавно отталкивает руки дяди Билли. В глазах Ньюта неприятный блеск, хотя он хмурится на мужчину и пятится, чтобы увеличить дистанцию между ними. — Со мной всё в порядке, спасибо за беспокойство, — говорит он редким ледяным тоном. Грейвс уводит его, прежде чем это всё превратится в место преступления. — Очаровательный мужчина, не правда ли, — говорит Ньют, потирая челюсть в том месте, где этот ублюдок прикасался к нему. — Он не всегда был таким. Но обычно он не такой шумный. Из-за его совершенного невезения они едва успели оправиться от одного неуправляемого Грейвса, как к ним обратились трое других. Его старшие сестры, очевидно, ждали, чтобы устроить ему засаду. Ньют оттолкнулся в сторону, когда три женщины столпились рядом с ними. — Перси, дорогой! — Верна обнимает его своими хрупкими руками, редкий образец проявления привязанности в их семье. Грейвс неохотно обнимает её в ответ, игнорируя шепот Ньюта. — Перси? Персиваль собирается поговорить с сестрой о её скорой пенсии, но вместо этого к нему быстро подбегают Мейми и Эрма, которые уже болтают о последних подвигах своих семей. — Я слышал, что Фонтейн получил повышение, Перси. Ходят слухи о том, что он получит награду «Мракоборец года», не так ли? Я очень надеюсь, что всё в порядке, брат. Всё, что тебе нужно сделать, это исправить свои ошибки, хотя, возможно, на данный момент для тебя это стеклянный потолок… — Начальник отдела говорит о переводе Эдмунда в твой филиал, представляешь? Мне придется переехать в этот ужасный город? Думаю, нет. Даже ты этого не стоишь, Перси, без обид. Но Верна отказывается терпеть поражение и повышает голос, чтобы заглушить голоса сестер. «Аду, как и ожидалось, приняли во все дома! Я собиралась наброситься на тебя совой, но просто не хотела расстраивать тебя, Перси, в конце концов, ты по-прежнему единственный в семье, кого выбрали только трое, а не четверо… Она выбрала Вампуса из курс…» — Тебе лучше начать подлизываться к Фонтейну прямо сейчас, брат, не зли его на всех нас только потому, что ты завидуешь… — Хватит о Фонтейне! — огрызается он вопреки самому себе, и колодец разочарования кружится в глубине его живота, когда три пары глаз смотрят на него с недоверием. Они замолчали. «И с карьерой у меня все в порядке, так что хватит суетиться. Действительно.» Используемый тон звучит резче, чем он предполагал, но этого достаточно, чтобы заставить троих отступить. По крайней мере временно. Потому что, когда он представляет Ньюта, их нелицеприятные комплименты звучат в полную силу. — В семье нет мракоборцев, Мать и Отец, должно быть, очень расстроены, но не стоит их винить, мы просто привыкли, что партнеры находятся на одном уровне с нами интеллектуально, эмоционально, финансово… — Ох, Перси лучше бы тебя покормил, ты выглядишь таким худым! Неудивительно, что Перси сейчас выглядит таким пухлым, он, наверное, доедает все, что у тебя осталось на тарелке… — Знаете, мы начали задаваться вопросом, страдает ли Перси сексуальной дисфункцией, потому что он не ходит на свидания и никогда никого не приводил. По крайней мере, ты — свидетельство его рабочего пениса… И пока Ньют встревоженно оглядывается по сторонам, его глаза становятся всё больше и больше. Грейвсу остается только извиняюще пожать плечами и покачать головой. Через несколько столиков О’Брайен устраивает ещё больший шум: он поругался с одной из племянниц Грейвса по поводу квиддича, девушка дает ему пощечину и уходит. — Четыре пощечины за один год! Новый рекорд! — радостно говорит О’Брайен, сжимая покрасневшую щеку одной рукой. По крайней мере, у них дела обстоят немного лучше, чем у О’Брайена, но на самом деле О’Брайен старается изо всех сил, так что это не особо помогает делу.•*´¨`*•.¸¸.•*´¨`*•.¸¸.•*
По настоянию сестер Грейвс заключен в тюрьму за столом своих родителей, сидит рядом с Ньютом и окружен Верной, Мейми и Эрной и их мужьями. Ньют сильно отличался от остальных: синяя шерсть в море черного цвета, а его взлохмаченные кудри сияли оранжевым под солнечным светом. Единственный всплеск цвета в монохромной обстановке и безошибочное доказательство того, что Ньют совершенно далеко-далеко от этой свалки. Грейвз на всякий случай держит руку на руке парня, молчаливо вызывающе, под властным взглядом родителей. Обед проходит гладко, а присутствие Ньюта игнорируется. Семья обсуждает дела и расспрашивает Персиваля о его собственных. Он объясняет суть своего нынешнего назначения, которое, конечно, никого не впечатляет («Это работа для новичков», — усмехается муж Верны) и он тщетно пытается подавить слух о том, что Фонтейн вот-вот получит свою должность, хотя в любой момент он может быть понижен в должности до управляющего разрешениями на палочки. Удары по его карьере он получал всю свою жизнь, и поэтому их легко игнорировать. Больше всего его беспокоит то, что Ньют продолжает бросать на него обеспокоенные взгляды после каждого их тонко завуалированного оскорбления. Он смотрит на Грейвса так, будто тот может сломаться. Он улыбается Ньюту. Это натянуто, но так и должно быть — пытаясь сказать Ньюту, что с ним всё в порядке, правда. Единственное, что может сломаться, — это стол, если они осмелятся ещё раз упомянуть имя Фонтейна. После десерта всё катится к чертям. Домовик совершает обход и раздает кофе — черный, как души девяти из десяти человек за столом, — когда добирается до Ньюта, который вежливо отказывается от чашки. — О, нет, спасибо. Можно мне вместо этого, например, чай? — он вежливо улыбается ей, но она замирает. И начинает раскачиваться взад-вперед. Все оборачиваются, чтобы посмотреть. — Чай? — скрипит она. — Чай?! Боюсь, я не знаю, что такое чай. Почему ты любишь кофе Лилы? Он выращен на этой самой плантации, и Лила собирает его голыми руками! — домовик быстро заливается слезами, Ньют тщетно пытается удержать её от дальнейшего срыва, но ему это не удается. — Это не из-за тебя, я просто не пью кофе — пожалуйста, не плачь, малышка! — он ищет помощи. Грейвс в растерянности, потому что на лицах женщин и мужчин за столом нет ничего, кроме отвращения, все выглядят так, словно Ньют только что помочился на могилы своих предков. Естественно, это расстраивает Ньюта ещё больше. Он встаёт, опрокинув стул и пятясь от рыдающего домовика. — Мне очень жаль, я… просто… воспользуюсь ублрной, извините… — он отступает. Грейвс смотрит ему вслед. — «Беги, Ньют, спасайся и убедись, что полностью исчез, прежде чем начнутся нападки моей семьи. И что они все имеют против тебя?» Стол взрывается шквалом болтовни. — Он англичанин», — прямо говорит Верна. — У него смешное имя, — добавляет ее муж, и она продолжает. — Ненавижу его акцент. Они всегда звучат так, будто полоскают горло водой. — Он рыжий, — говорит Эрма паническим тоном, оглядевшись вокруг, как будто сам Ньют выскочит и нападёт на неё, если её подслушают. — Никогда не доверяй рыжеволосым. Это один из семейных девизов. Перси, ты не забыл? — Не из Ильверморни. Он может быть шпионом. Если он вообще учился в школе волшебников? А что, если он сквиб ? — вставляет Мейми, звуча всё более и более пронзительно с каждым новым размышлением. Верна, всё ещё решив не отставать свои мысли, продолжает. — Проклятые британцы думают, что смогут прийти сюда и забрать всё, включая наших людей из Грейвсов! — Он не мракоборец. — судя по мстительности её заявления, Уиннифред размышляла над этим несколько часов. — Они даже кофе не любят! Чай имеет вкус дерева! Дерева, вы представляете! — опять прочитает Верна. Муж Мейми, который никогда не отличался особым умом и существовал исключительно благодаря семейным связям, наконец высказывается. — Он слишком худой. Нашим женщинам нужны широкие бедра при рождении, если они хотят родить в этом мире сильных мужчин Грейвсов. — Оруэлл, Ньют — мужчина. — медленно говорит Грейвс, это единственное опровержение, которое он может дать перед очередным словесным натиском оскорблений в адрес своего воображаемого партнера. — Что вообще означает слово «магозоолог»? Ты уверен, что он не хочет заполучить семейное состояние? — Он слишком вежлив. Безпозвоночный! — Мне не нравятся его веснушки. — Он выглядит слишком молодо для тебя, дорогой. — Он одевается в такие яркие цвета. — Его губы заставляют меня думать о грешных мыслях. — Достаточно! — это вторая вспышка Грейвса за день, и ещё одна до остановки сердца. Какой глупый путь: защитить честь фальшивого парня. — Боже мой, вы все похожи на те ужасные чистокровные семьи! Все замолкают, и всего на одно мимолетное мгновение Грейвс осмеливается подумать, что это потому, что он наконец-то добрался до их толстых черепов. Но когда он оглядывается, он видит синий пиджак. Ньют садится, а остальные возвращаются к потягиванию кофе. Ньют не должен был извиняться, но он грустно улыбается, сидя за столом. — Извините, было трудно найти уборную, дом огромный. И Грейвса трясет. Потому что как они смеют, эти жалкие змеи, как смеют оскорблять Ньюта, а сразу после этого даже посмотреть ему в глаза не могут. Вот и всё, что нужно для того, чтобы быть уважаемыми блюстителями справедливости. Он хочет уйти, спрятать Ньюта подальше от негодяев, которые никогда не смогут оценить, насколько он прекрасен только потому, что он слишком хорош, чтобы показать свою силу. Они молча пьют кофе. Грейвс оставляет свой нетронутым, а Ньют смотрит на свои руки. О’Брайен вызывает гораздо более громкий переполох, который все демонстративно игнорируют, но всё слышат. Судя по всему, тетя Лула обвиняет его в краже её сережек. — Леди, — кричит он в ответ. — Я бы не взял эти твои уродливые камни, даже если бы ты мне заплатила за них! Усугубляя хаос, снова появляется дядя Билли. Его зацикленность на Ньюте тревожит, и вот он внезапно стоит позади сидящего мужчины и наклоняется, чтобы прошептать ему на ухо с невероятно сильным перегаром. — Беги подальше, пока ещё можешь! Поверь, быть проживалкой Персиваля того не стоит! Ньюту это надоело ещё больше, чем ему самому, он повернулся к мужчине и ответил без паузы. — Я с Персивалем, нравится вам это или нет! При виде Ньюта по его спине пробегает дрожь, и Грейвс концентрирует свою магию в руке. — Дядя Билли, я был бы признателен, если бы вы перестали приставать к моему партнеру, — присоединяется он и, подняв ладонь, отправляет мужчину прочь, к столу далеко позади. Однако момент его триумфа недолговечен, поскольку его отец наконец решил сказать ему больше двух слов. — Он просто заботится о твоих интересах. — Сальваторе смотрит на него с крайним презрением. Грейвсу это слишком хорошо знакомо, но от этого он не чувствует себя менее ненавистным; приехать сюда было действительно глупой идеей, черт возьми, Пиквери. — После того, кем стал дядя, он позорит свою семью, — утверждает Грейвс. Воздух полон напряжения, его сестры оглядываются взад и вперёд с интересом, словно смотрят матч по квиддичу. — Тебе не следует говорить о том, что другие — это позор, Персиваль. Он вдыхает. В его груди чувствуется жало, которое он успокаивает с привычной легкостью. Его отец ещё не закончил, его верхняя губа скривилась и он готовится к ещё более серьезному удару. — Мы беспокоимся. Ты исчезаешь. Всё, что мы узнаем о тебе, мы узнаем из новостей. Потом ты возвращаешься с этим. — Ньют съеживается под его взглядом, и Грейвс сильнее сжимает свой стул. — «Ты полный ублюдок, не втягивай в это Ньюта.» — но их работа — нажимать на кнопки, и Сальваторе точно знает, какие у него есть под пальцами. — Мы обеспокоены, — повторяет он. — Потому что ты приносишь нам это и ожидаешь, что мы это примем: никаких мозгов, денег, культуры или магических способностей вообще… Пробивное лицо Сальваторе исчезает, и всё, что он видит, становится красным. — Вот и всё, — вырывается Грейвс, вставая на ноги. — Давно пора было поговорить. Вы все! Считайте, что это последний раз, когда я собираюсь провести время в вашей жалкой компании. — он всматривается в лица тех, кого знал ещё до того, как научился ходить, но не чувствует любви ни к одному из них. У большинства из них широко раскрыты глаза от шока, некоторые (например, его родители) по-прежнему настроены скептически. Они все ждут, как далеко он зайдет. Грейвс скалит зубы. Он отказывается сдерживаться. Уже нет. — В прошлом году вместо меня здесь был Геллерт Гриндельвальд. Вы называете себя семьей, но никто из вас! Никто из вас, моя собственная плоть и кровь, ни черта не заподозрил. Он ел и пил с вами и оставил всю эту семью мракоборцев полными дураками. Но знаете, кто заметил, что это не я, хотя он даже не встречался со мной, чтобы знать наверняка? Грейвс указывает на Ньюта, который съеживается на своем месте, выглядя так, будто хочет оставаться в стороне от разглагольствований Грейвса. — Этот человек здесь. Он узнал в моей внешности Гриндевальда и в одиночку одолел его, когда двадцать наших так называемых «блестящих» мракоборцев — без обид, О’Брайен… — Ничего страшного, — кричит О’Брайен сзади. — Не могли. Если вы мне не верите, то я могу предъявить сову Пиквери вместо официального отчета о деле. В котором, кстати, говорится, что Фонтейн был первым человеком, который упал, сраженный не чем иным, как Петрификус Тоталус . Во всём саду наступает гробовая тишина. — Нет никакой возможности, чтобы кто-то из вас презирал меня больше, чем вы все, — продолжает он тоном, полным яда. — Но позвольте мне попытаться дать вам ещё одну причину: считайте, что это тот день, когда я официально выйду из этой семьи, чтобы основать свой собственный клан с волшебником, более могущественным и благородным, чем любой из вас когда-либо мог надеяться стать! О’Брайен, код Сильвер! Он протягивает руку, и, не теряя ни секунды, О’Брайен делает впечатляющий бросок в его сторону. — Пришло время, босс! — весело кричит О’Брайен. Бархатная шкатулка летит по воздуху, и Грейвс ловит её. Среди грохота голосов вокруг Грейвс падает на колени, держа коробку. Ньютон Артемис Саламандер… — Ньютон Артемис Фидо Саламандер, — без раздумий поправляет рыжий, прежде чем осознать свою ошибку и зажать рот рукой. — Окажешь ли ты мне честь создать со мной новую семью… — Эм, — говорит Ньют, его глаза расширяются при виде коробки, сунутой ему в лицо. Но Грейвс продолжает идти давить, не обращая внимания на возмущенные крики родителей и крики сестёр. — Приняв мое предложение? — Ммм, — Ньют издает странный звук, приглушенный рукой. Грейвс пристально смотрит на него, пытаясь намекнуть бровями на правильный ответ, но это не получается, потому что Ньют выглядит совершенно окаменевшим, а в неловкой тишине прорываются шепоты. — Хорошо? — он пытается не показаться настойчивым, у него это не очень хорошо получается. — Ты согласен? — Д-да… — говорит Ньют, моргая. Наконец он открывает лицо. — Да, конечно, М… Персиваль. — Ньют что-то делает рукой и кладет её на бархатную шкатулку. Грейвс позволяет себе лёгкую улыбку, зачарованный теперь все более распространенным смушениеи Ньюта, приобретающего тот же оттенок, что и его волосы. Дядя Билли, конечно же, тут же решает, что пришло время испортить момент. — Ты не собираешься его поцеловать? — он кричит. -Какая пара не целуется сразу после помолвки? Грейвс поворачивает голову и смотрит, борясь с желанием перевернуть дядю Билли через стул с помощью палочки. — Всё в порядке, Ньют не из тех, кто публично демонстрирует подобн… — он обрывается, когда Ньют хватает его за затылок и прижимается губами к его губам. Честно говоря, это самый целомудренный поцелуй, который у него был за долгое время. Даже поцелуи в начальной школе казались более страстными, чем легкое касание губ Ньюта. Но это что-то зажигает внутри него, предупреждая его больше, чем когда-либо, о том, что он хочет этого человека больше, чем когда-либо. Что, возможно, он полусерьезно желает надеть кольцо на палец и назвать Ньюта своим, потому что Ньют настолько совершенен, что даже самый легкий поцелуй может превратиться в потусторонний мир. Вдали он слышит, как О’Брайен аплодирует. Люди медленно оправляются от шока, включая его родителей (хотя они хранят необычайное молчание). Ньют отстраняется, тяжело дыша, его губы такие красные, что можно подумать, будто они уже целый час болтают языком. Его взгляд скользит по толпе, и он выглядит ещё более смущённым от мысли, что только что совершил что-то столь похотливое, как поцелуй на публике. — Хорошо? Почему же ты не надеваешь кольцо? — дядя Билли снова вмешивается, всё ещё недовольный. Грейвс огрызается на него. — Подожди минутку. Я не хочу торопиться. — дрожащие руки Ньюта помогают ему открыть коробку. Внутри ничего нет. — Персиваль. — губы его матери поджаты, брови озабоченно нахмурены. Она продолжает тихим голосом. — У тебя проблемы с деньгами? — Нет, черт возьми… — он не может скрыть панику в голосе и продолжает отчаянно рассматривать коробку. — Кольца, О’Брайен, где эти чертовы кольца?! — из своего угла О’Брайен беспомощно всплескивает руками, выглядя таким же озадаченным. — Мое ожерелье пропало! — один из детей вопит, хватая себя за шею. Ньют задыхается. — Нюхль! Он полагает, что пришло время избавиться от дневной головной боли, вызваной всем этим переполохом. — Ты привел его сюда? — Ну, ему было одиноко, — отвечает Ньют и вырывает булавку в виде скорпиона с лацкана Грейвса, а затем поднимает её в воздух и свистит. — Вот, мальчик! Выходи и возьми эту блестящую штуку, маленький ублюдок! Из-под одного из столов выпрыгивает чёрное пушистое существо и взлетает в воздух. Из его сумки торчит пряжка ремня. Ньют легко ловит его прежде, чем он успевает схватить булавку Грейвса вытянутыми когтями. Он протестующе бормочет, и Уиннифред встаёт. — Нюхль? Ты притащил сюда нюхля? — за все свои десятилетия жизни Грейвс никогда не видел свою мать такой эмоциональной. Но она приближается к Ньюту, тянется к черному пушистому комку, извивающемуся в его руке. Даже Сальваторе выглядит ошеломленным присутствием нюхля, глядя на него. Слышится воркующий шум. Уиннифред Грейвс воркует и держит нюхля на руках. Грейвс почти теряет сознание.отшока. — О, ты драгоценный дорогой, — говорит она, щекоча его живот. Вылезает пряжка, недостающее ожерелье и кольца. — Наш фамильный герб вернулся к нам. Как волшебно! Он пытается, но безуспешно пытается осознать ситуацию. Весь клан сошел с ума из-за нюхля. Что твориться в мире? — Наш фамильный герб — Фестрал, — протестует Грейвс. — Ты рассказывал мне эту историю тысячу раз… — Персиваль, не будь дураком, — говорит ему собственная мать, выглядя очень раздраженной тем, что он вторгается в её близость с нюхлем. Он сжимает её пальцы с кольцами, тщетно пытаясь сорвать драгоценности. — Все знают, что существо в этой истории было нюхлеи, а не фестралом. Наши предки Грейвса заработали состояние, потому что этот малыш принес им золото. До этого я никогда не видел ни одного в реальной жизни. Восхитительно! Даже Ньют теперь смеется, вне себя от радости, как обычно бывает, когда кто-то проявляет интерес и оказывается, что ему нравятся существа так же сильно. — Это имеет гораздо больше смысла! — Нюхль, возвращающийся сюда, — лучшее предзнаменование, о котором мы могли мечтать. — Сальваторе что-то вытирает со щеки — лучше бы это были не слезы, черт возьми, и Грейвс садится, побежденный. Это было неожиданно. Он должен был знать. Потому что семья Грейвсов по своей природе настолько старомодна, насколько это возможно, а это означает, что они консервативны и крайне жестки. И поэтому ещё и крайне суеверны.•*´¨`*•.¸¸.•*´¨`*•.¸¸.•*
У Ньюта был долгий день. Поэтому, когда Билли Грейвсу каким-то образом удается снова изолировать его от толпы, он даже не скрывает своего недовольства. Громко вздохнув, он убеждается, что между ними осталось ровно два фута пространства. — Персиваль заслуживает лучшего второго имени, — говорит он, прежде чем другой волшебник успевает заговорить. И это жестоко говорить, но это правда, и дядя Билли заслуживает этого за то, что так ужасно обращается с Грейвсом. И он неоднократно намекал, что Ньют — всего лишь шлюха. Хотя парень не завидует тем, кто занялся этой профессией, но он хочет, чтобы было твердо установлено, что он магозоолог. Дядя Билли смотрит на него и, как ни странно, снимает очки. Там, где должен быть глаз, есть шрам, а оставшийся черный шар действительно выглядит печально. Его голова склонена, и Ньюту вдруг становится плохо из-за того, что он говорит так поспешно. — Прошу прощения, — говорит дядя Билли, шурша бородой. — Видишь ли, моя жена — волосы у неё были рыжие, как у тебя, такие же кудри, и она была милая. Как и ты, проявляла смелость, когда ей было нужно. На его губах кривая улыбка, отчасти гримаса, когда он смотрит почти мимо Ньюта, вспоминая кратчайшие мгновения. — Хотя и не мракоборец. Я не смог выйти на дуэль, чтобы спасти ей жизнь. У меня были враги. Они забрали её. Она умерла, а я начал пить. Ты напомнил мне, когда всё было лучше, и я действовал ради тебя. Но я не думаю, что ты разделишь её судьбу, если это ты уничтожил Геллерта Гриндевальда. — в момент трезвости он роняет пустую бутылку на траву. Очки снова на его лице, и он снова стал развратным мужчиной. — Персиваль, кусок дерьма, он даже не прикоснулся к тебе, как будто он тебя даже не любит. Он тебя не заслуживает, но я думаю, с тобой у него всё получится не так плохо. — С ним все будет в порядке, со мной или без меня, — вызывающе говорит Ньют. — Вот почему я люблю его. — Он всё ещё беспокоит тебя, дорогой? Рядом с ним появляется Грейвс, явно услышавший эту последнюю фразу. Ньют ожидает руки на своём плеч но вместо этого она обвивает его талию. Ньют тщетно пытается игнорировать трепет в его груди, как будто туда одновременно выпустили толпу Докси. — Н-нет, у нас всё в порядке. Дядя Билли кивает им обоим. — Ты выглядишь глупее, Перси. Но сегодня ты мне очень понравился. Держись! Не сдавайся. А потом он уходит, Грейвс бормочет себе под нос. — Все эти чертовы комплименты, убью клянусь.•*´¨`*•.¸¸.•*´¨`*•.¸¸.•*
— Держу пари, что они будут разочарованы, когда ты расскажешь им о разрыве, — шутит Ньют, его губы, которые можно целовать, изгибаются в улыбке. — Разрыве? Ах… Он не может поверить, что забыл. Ничего из этого не должно быть реальным: имена домашних животных, рука, собственнически обхватившая Ньюта за талию. В конечном итоге, кольца на пальцах. И всё же каждая клеточка его существа хочет, чтобы это было правдой. От этого у него болит грудь. — Не волнуйся. — в глазах, смотрящих на него, что-то видно — возможно, ту же самую нужду, которую чувствовал Грейвс. Они задают вопросы, ждут, что он скажет больше. Персиваль открывает рот и хочет сказать что-нибудь, но что-то дёргает его назад, и в итоге вырываются, пожалуй, самые глупые слова, которые он когда-либо говорил в своей жизни. — Я придумаю вескую причину. Улыбка Ньюта пропала, и он хочет умереть.Поздравляю, Грейвс, ты снова облажался. Ньют вырывается из его хватки, и, как идиот, Грейвс просто стоит и позволяет ему, рука безвольно падает сбоку, с дешевым бессмысленным кольцом на пальце.•*´¨`*•.¸¸.•*´¨`*•.¸¸.•*
Он не может поверить, что Пиквери созвал частную встречу только для того, чтобы задать один вопрос. Она ждет его, на её лице запечатлена тошнотворно милая улыбка. — Ты хорошо провел время? — Нет. Но я обручился. Однако приятно наблюдать, как она так быстро поворачивает голову, что её тюрбан чуть не слетает.