Наше недовольство миром, сколько бы яростным оно ни было, в принципе излечимо: достаточно, чтобы изменился либо ты сам, либо окружающий тебя мир.
© Юкио Мисима «Золотой Храм»
Мир Юй переворачивался с ног на голову, будто она попала под действие странного гендзюцу, где верх становился низом, правая сторона — левой, а черные цвета — белыми. Обычно она была ведомой, подчиняясь кому угодно, но не решая сама, она была подобна марионетке, и чувствовала себя примерно так, как ожившая кукла — нитки срезали с рук, дерево стало живой плотью, и ее больше ни к чему не принуждали, а если бы принуждали — она бы возмутилась. Она уже возражала Фуги, но окончательно эти нити, что были прикреплены к его пальцам, оборвались в ночь дня рождения Гаары, когда он обнимал ее, дожидаясь, пока наплачется, а потом попросил слуг принести роллы из щуки и шоколадные десерты. Они ели, разговаривали, и Юй было тепло, и ей не могло быть так тепло в обществе того, кем ей всю жизнь представлялся младший сын Расы. У Юй еще были сомнения, но в одном она уверилась: даже если Гаара враждебно настроен ко всем остальным, ей он искренне обещал, что не обидит. Возможно, просто потому, что она может быть ему чем-то полезна и ему нужно ее доверие, но неважно, почему. Фуги она соврала, что в тот день как раз к вечеру у нее начались месячные и поэтому консумацию брака пришлось перенести.***
Гаара очень много работал — Юй и раньше это замечала, но не задумывалась. Он был ей никем, вежливым, но чужим — а потом, постепенно, понемногу… Она проникалась им: так холодный песок становится жарким, когда на него падают лучи солнца. Гаара очень много работал, и теперь Юй понимала, что ему тяжело. Быть каге — огромная ответственность, и если обычно каге становятся уже опытные люди, успевшие послужить и чуунинами, и джоунинами, то Гаара в один миг взлетел на высоту, минуя предыдущие ступени. Самый юный каге из всех действующих, пришедший к власти не благодаря, а вопреки, получивший истощенную финансово и морально деревню — он старался изо всех сил. Ему помогали, все дети Четвертого каждый по-своему управлял Суной, но все равно главным был Гаара, и основной груз лежал на нем. Юй помочь не могла никак — у нее не было таланта руководителя, она не была стратегом, ее учили лечить и убивать, больше ничего. Но она могла поддержать. На этот раз не соленое печенье, было бы слишком банально. На этот раз — гютан. Юй остановилась перед дверью в кабинет, вдруг засомневавшись: она помешает, она опять лезет не в свое дело, ее никто не ждет… но она имела право войти сюда. Она была женой Казекаге, и в его кабинет ее бы не впустили лишь в некой экстренной ситуации. Все равно Юй постучалась, и, получив разрешение войти, раздвинула сёдзи. Гаара сидел за столом, подперев щеку рукой, но, увидев ее, выпрямился. — Привет! Она покраснела — еще не привыкла, чтобы ее появлению так радовались. Чтобы ее появлению вообще радовались. — Привет. Я подумала… может, ты проголодался, — виновато сказала Юй, демонстрируя поднос с блюдом и двумя чашками чая. — О, еще как, — его глаза ярко заблестели. — Ты и такое умеешь готовить? — Я многое умею. — Ты же поешь со мной? Юй мягко улыбнулась, садясь напротив. Гаара отодвинул бумаги, чтобы освободить место для еды, взял свою порцию — она ждала реакции, и реакция была именно такой, как Юй и думала. — Вкусно! — восхищенно охнул Гаара. — Очень вкусно! Попробовав свою порцию, она признала, что он был прав — вкусно. В качестве своей готовки Юй никогда не сомневалась, при желании она умела варить такие сложные снадобья, что гютан в сравнении с ними был детской игрой. — Над чем ты работаешь? — спросила Юй, сочтя, что это самый невинный и правильный вопрос. По лицу Гаары пробежала тень. — Рутина. Но… есть кое-что. — Кое-что? Канкуро говорил, что доверять Юй может быть опасно, Темари считала, что тот прав, а Гаара, хотя и отказывался в это верить, разумом не мог не признать, что Фуги на самом деле может плести против него интриги, и в этих интригах может быть замешана его дочь. Но Акацуки не были такой уж тайной, о них шептались на каждом углу… — Некая преступная организация, — сказал он. — Ты слышала о ней? — Акацуки? Гаара кивнул. — Именно. — Но ты же не будешь пользоваться их услугами? — вырвалось у Юй. Он внимательно на нее посмотрел — спрашивает просто так или потому, что Фуги хочет узнать? Из-за Канкуро и его постоянных подозрений Гаара тоже невольно начал ловить себя на поиске в Юй двойного дна, и это ему не нравилось. — Не буду, — он съел еще кусочек мяса и продолжил, — В моей ситуации это было бы крайне неразумно даже при острой необходимости. Мне и без того не доверяет половина старейшин. Юй изо всех сил постаралась ничем не выдать, что обеспокоилась — это могло звучать, как намек, но могло им и не быть. Что ужасного, если с ней поделились проблемой? — Все еще не доверяют? — спросила она. — Это неудивительно. Джинчуурики стал каге, и все помнят меня… прежнего. Наверное, и ты помнишь, — Гаара отвел глаза. Все, и она тоже. Может, она была среди тех детей, кого он случайно ранил, но изменилась и он ее не запомнил, а его было сложно не запомнить — слишком выделялся. — Помню, — тихо сказала Юй. — Но ты… совсем не такой. Может, ты еще не всех устраиваешь, но ты стараешься… С улицы в открытое окно резиденции донесся взволнованный шум. Гаара метнул взгляд на окно — и резко встал из-за стола. — Что такое? — растерялась Юй. — Оставайся здесь, — в его голосе прозвучали металлические нотки, он напрягся, и в один миг атмосфера накалилась. Юй хорошо умела различать интонации. — Не выходи отсюда, поняла? Юй кивнула. Гаара сложил печати и исчез, и тогда она тоже заметила причину: птица, которая порхала перед окном, была неизвестной породы. Таких в Суне не водилось. Как только Гаара исчез, прогремел взрыв. Юй вскочила с места от неожиданности, бросилась к окну, закрыла, плотно задернула занавеску, и остановилась, лихорадочно соображая. На деревню напали. АНБУ и джоунины Песка будут сражаться, и Канкуро, и Гаара, естественно… Темари сейчас в Конохе, но все остальные здесь. От Юй там не будет никакого толка, и ей отдали четкий приказ не выходить, но если бы она не вышла, послушавшись, то снова стала бы куклой на ниточках. У нее были ее ядовитые иглы. Она не была беспомощна. Решившись, Юй метнулась прочь из кабинета.***
На крыше, куда она выбежала, уже стоял Канкуро, и отсюда было хорошо видно происходящее: Гаара стоял, скрестив руки на груди, и сверху вниз смотрел на вторженца со светлыми длинными волосами и в черном плаще, украшенном алыми облаками. — Акацуки, — сказал Канкуро. — Это их форма. — Он один? — спросила Юй. — Лично я не уверен. Зато уверен, что они не проникли сюда сами, им кто-то помог… Юй внутренне сжалась, искренне понадеявшись, что этим «кем-то» был не Фуги. Взметнулась волна песка, ударив по вторженцу, но тот ушел от атаки — взлетел на огромной птице. — Глина, — сказал Канкуро. — Это глина. Он слепил трех тварей из глины и бросил их на трех охранников. — И? — И все. Его твари взрываются. Юй затрясло: она еще ни разу не была свидетельницей настоящей битвы насмерть и настоящей гибели, хотя сама убила наемника в пустыне, но тогда все было иначе, тогда она не сомневалась, что у нее получится, а сейчас от нее ничего не зависело, она могла только смотреть, и что, если… Захотелось зажмуриться, но она заставила себя не отводить глаза. Гаара вскинул руки, поднимая песок. Много-много песка. Юй знала, что его техники сильны, но не представляла, насколько… и насколько это красиво. Красиво и величественно, словно сама пустыня подчинялась ему — или же так и было. Огромная песчаная лапа ударила по летящей глиняной птице, а самого Гаару скрыл внутри песчаный шар. — Абсолютная защита, — шепнул Канкуро. Почему-то Юй не стало спокойнее. От шара отделилась часть песка, погналась за вторженцем — быстрая, управляемая; поймала того за руку и сдавила, ломая кости. Канкуро довольно хмыкнул: — Песчаный гроб… Жаль, не шею сломал. Вот как это работает… Юй передернуло; преступника ей жаль не было, но она отчетливо представила, как так же песок однажды перемолол кости ее отца… но усилием воли заставила себя вернуться в реальность. Если ей станет плохо, она сделает хуже всем, нельзя отвлекать их от битвы. Лучше сосредоточиться самой. В сфере абсолютной защиты образовалась брешь — Гаара сам создал ее, чтобы суметь атаковать, а не только сидеть внутри. Засуетились медики, уводя за барьер мирных жителей, закричали, подзывая их, Канкуро кивнул Юй — она покачала головой. — Не эвакуируешься? — Нет, — она сжала пальцы на своем предплечье, не сводя глаз с песчаной сферы в небе. — А стоило бы, — заметил Канкуро. — Нет, — упрямо повторила Юй, и добавила, — Я не помешаю. — Не помешаешь, но если ты умрешь, Гаара расстроится и никогда мне этого не простит. — Расстроится? — Юй впервые посмотрела на брата своего мужа по-настоящему — не как на массовку или предмет мебели, заинтересованно. Грим на лице немного стерся от выступившего пота, он хмурился, чем еще больше напоминал Расу, и совершенно ничем не походил на Гаару, кроме блеска в глазах, общего у всех детей Четвертого. — Еще как, — хмыкнул Канкуро. Юй еле заметно улыбнулась. — Я не умру. — Если вырвется Шуукаку, будет плохо, — нервно сказал какой-то АНБУ. — Канкуро-сама… — Не вырвется, — отрезал тот. — Это исключено. Гаара не причинит вред Суне. Никогда. В его голосе звенела уверенность. Юй вспомнила: Гаара сидит на полу, обнимая свои плечи, но не будто утешает самого себя, а будто сдерживает нечто опасное и жуткое внутри… Что, если сейчас с ним произойдет что-то похожее? Или уже происходит? Из-за расстояния ничего не было видно даже через брешь, зато… Юй зажала рот ладонью. На деревню падала огромная крылатая штуковина. Бомба? Он уже бросал бомбы… — Рассредоточиться! — закричал кто-то. Канкуро быстрым движением схватил Юй за руку и дернул так, чтобы она оказалась у него за спиной, хотя если бы на них упала бомба, такое укрытие мало бы ей помогло. …и это все? Они все так умрут? Юй вот так умрет? Она вцепилась в Канкуро, неосознанно желая иметь хоть какую-то защиту. В мыслях мелькнуло: так жаль, что все закончилось, ей только начала нравиться ее жизнь, она только начала понимать, что может жить иначе… только-только начала находить общий язык с Гаарой… еще даже не подружилась с Канкуро и Темари… Юй крепко зажмурилась, ожидая резкой боли или мгновенной смерти — как именно умирают от взрыва, она не знала и знать не могла, но взрыва не последовало. Канкуро, такой же напряженный, вдруг расслабился, и тогда Юй открыла глаза. В первый миг она испугалась черной тучи, нависшей в небе, но тут же поняла — это песок. Это щит из песка Гаары, закрывший всю деревню. — Успел, — с облегчением проговорил Канкуро. — Эй, ты, жена Казекаге! — напустился он на Юй. — Марш за барьер, а то сам тебя оттащу, и не посмотрю, что… — он осекся. Песок, защищающий селение и заодно закрывающий обзор, полетел в пустыню, стало вновь видно небо, солнце, и… и Гаару. Уже вне огромной сферы. Он падал вниз, но его подхватили глиняные птичьи лапы. Тварь взмахнула крыльями, поднимаясь вверх. Юй слышала все будто издалека: Канкуро кричал на джоунинов, где-то плакал ребенок, где-то — женщина. В тишине эти звуки казались сюрреалистичными — пустыня хранила безмолвие, а они шумели… пустыня взирала на их суету с насмешливым безразличием, как и небо, и солнце. Она не видела остаток битвы из-за щита, но могла себе представить, как и почему Гаара проиграл: нукенин намеренно отвлек его, бросив бомбу на селение и вынудив сосредоточить песок на защите. Сделав это, Гаара открылся, и вторженец сумел до него добраться, а остатки сил Гаара потратил, чтобы увести песок от деревни, не обрушив его на дома и людей, иначе всех их так бы и засыпало. Он спас их всех, а сам… «Почему ты не рада? — ехидно спросил внутренний голос. — Ты же этого и добивалась». Нет, подумала Юй, не этого. Не так. Ее желание убить Гаару было не ее личным, это было желание Фуги, которое он ей внушил. Сама она не хотела ему вреда. Боялась его, но вреда ему не желала, не тогда, когда поняла, что он к ней добр. А теперь он… Слово «мертв» не хотелось даже думать. — Юй! Ее ощутимо тряхнули за плечи. Юй моргнула, возвращаясь в реальность, увидела искаженное от боли и ненависти лицо Канкуро. — Я пойду за ним, — сказал он. — Слышишь меня? — За ним? Он… он жив? — Юй широко распахнула глаза. — Жив. Похищен. Слушай меня. Я побегу за ним и попробую выследить расположение их базы, а ты немедленно пошлешь вестника в Коноху, сообщишь Темари и попросишь помощи у Цунаде, ясно? Она? Она это сделает? Ничего сложного, но все это очень важно, и ей такое доверяют… но она жена Казекаге. Юй сдвинула тонкие брови. — Ясно. Канкуро отпустил ее и молнией бросился следом за улетающей птицей. Юй вскинула подбородок и быстрыми шагами направилась к почтовому отделению — нельзя было медлить ни секунды, если у них был еще шанс. …был же?