Наш флаг означает любовь

— Я хочу жениться на этой женщине. — ошалелым взглядом он смотрел на своего писаря. — Ха! К ней сватались сам Эдвард Тич и Джон Морган! Олоне и Воробей бились за её руку! Поговаривают, десяток пиратских лордов к ряду были готовы упасть к её ногам. Но она отказала каждому. — Люциус пожимает плечами. — Не такая уж она и красавица. Что ты в ней нашёл, кэп? — И как только можно было э т о объяснить? Очарование — оно ведь не в юном лице и безупречной фигуре кроется. Не в покорном нраве и больших прозрачных глазах. Не в белоснежной коже, не в аккуратных заложено косах. Не в затянутых корсетах, не в цветочных вышивках и шёлковых перчатках. Не в элегантных манерах и разговорах о высоком. Не в идеальном сольфеджио. И даже не в этих молчаливых, слегка грустных улыбках, застенчиво прячущих за собой истинное «я» на радость супругу. Дворянских женщин он повидал не один десяток. Воспитанные лучшими няньками, они были безупречны. Стройны, как одна, все имели ангельские голоса и приятные характеры. Их всех объединяли сотни факторов. Девицы высшего света были лучшими жёнами. Немногочисленные друзья Стида, встречаясь с ним вечерами, не упускали возможности похвастаться своей юной супругой. И описания их перекликались между собой, да так, что иной раз Боннету казалось, что все они женаты на одной женщине. Так и сам ведь он имел жену! И она, признаться, пусть и обладала крутым нравом, во всём остальном была всё той же дворянской дочерью. Он, безусловно, уважал её безмерно. И никогда не позволял себе обращаться с ней грубо... Но и любви в себе к Мэри он не был способен отыскать, сколько б не бился. Насильно мил не будешь. Она и сама это знала. И лишь вздыхала, печально осознавая, что и сама то своего супруга совсем не любит. До встречи с Иззи Хэндс ни в одной женщине в своей жизни Стид Боннет он не находил родственной души. Она была ему компаньоном. Другом, в первую очередь. Эта женщина по истине поражала воображение Стида. Столько отборного мата он ни от кого ещё не слышал. А полное отсутствие манер, боже мой! Рамок, сковывающих её, просто не существовало. Иззи брала то, что хотела. Пробивала черепа каблуком сапогов, если на её пути кто-то вставал. Несгибаемая и гордая, она была способна построить на корабле всех, включая капитана. Под её руководством даже Люциус начал работать! До того она была хороша. Ему казалось, что Иззи была рождена вооружённой до зубов. Эта женщина — опасность в чистом её виде. Однажды он увидел, как она точила ножи. Бог ты мой, зрелища более завораживающего ему видеть ещё не доводилось! Её косы медленно оборачивались вокруг шеи Боннета петлей. А он не был против. «...» — Ты хоть саблю то держать умеешь? — не скрывая усмешки, спрашивает Иззи. Прислонившись к фальшборту спиной, она покачивала стальной рапирой из стороны в сторону. — Конечно! Естественно... — Стид махнул рукой. — Боннет, — губы её тронула улыбка. — Бей первым, если знаешь, что драка неизбежна. А знаешь, как понять, что она такова? — оттолкнувшись от фальшборта, она выпрямилась и протянула саблю Стиду. Тот неуверенно взял её. И даже по этому жесту было видно, что делает он это едва ли пятый раз в жизни. — Нет, — он, с интересом глядя на женщину, сделал робкий шаг в её сторону. Опытом она делилась не часто. Вообще нельзя было назвать её излишне болтливой. Особенно в компании Стида... Казалось, что он раздражает её невозможно. Заговаривать с ним первой она никогда не спешила. Хэндс без предупреждения сделала в его сторону выпад. Вынув из ножен саблю, замахнулась и остановила лезвие перед самым носом Боннета. От неожиданности Стид замер. — Я же сказала. Бить первым. — И несмотря на рапиру в своих руках, Стид Боннет перед ней был безоружен. И даже если бы он держал лезвие у горла Иззи, он был бы беспомощен, как ребёнок. А если бы приставил вплотную дуло пистолета к её лбу и смог нажать на курок, всё одно, промазал бы. «...» Иззи нагло солгала бы любому, если бы сказала, что Стид не нравится ей. И это выводило её больше всего на свете. Чёртов никчёмный дворянин сердце так вызнобил, что сил нет! Впервые в жизни Иззи казалось, что она безоружна. В компании Стида Боннета ей хотелось расслабиться. И на пару мгновений вдруг стать слабой. Великая женщина-пират, обещанная самому Кракену, черт возьми, влюбилась по уши в того, кто ничего о море не смыслит! И ничего, кроме грёбаного папоротника в своих набегах не награбил. А тот, между прочим, расцветал. С каждым днём становясь всё зеленее и пышнее, разрастался и, кажется, скоро ему должен был понадобиться горшок побольше. «...» Облака заволакивали утреннее небо. Сквозь молочные реки едва пробивалась юная синева. В море штиль. Корабль прошлой ночью бросил якорь у берегов Кубы. Пираты пополняли запасы и отдыхали, прежде чем вновь заняться делом. Не было ещё и семи часов. А Стид ещё не смыкал глаз. Женщина, завладевшая всеми его мыслями, из головы не выходила и на миг. Вот глаза его открыты. И она, как живая, стоит посреди комнаты. Вот смыкает веки... И видит её силуэт. В ночной тьме, обласканный ветром и морем, он тревожит сознание. И дрожь в руках не унимается. Измотанный бессоницей, Стид вышел из каюты. И только хотел пройтись немного, чтобы ветер прохладный из головы всё выдул, как вот оно! Напастье! Иззи стоит к нему спиной. В светлой льняной рубахе практически до колена. Волосы, собранные обычно в тугие косы, по плечам разбросаны. И ветер из заплетает... Они влажные. Капли, скатываясь к кончикам, с мерным стуком падали на доски. У него дыхание перехватило. — Доброе утро, кэп, — И ноги сами почему-то к ней понесли. — Выглядишь жутко. Ты не спал? — Иззи наконец повернулась к нему. Женщина выглядела совсем спокойной. Ни насмешки, ни ухмылки в уголках губ. — Совсем не спал. Вторую ночь без сна мучаюсь. — — Почему? Не привык ещё на корабле что-ли спать? — Они оказываются у фальшборта. Прислонившись, стоят, глядя в даль. На горизонте пустота. Лишь редкие волны, вздымаясь, разбивались друг о друга. Погода в этих местах менялась стремительно. — Всё о тебе думаю. — выпалил Стид. И тут же пожалел о том, что у него есть язык. — Обо мне? — поразилась Хэндс. — Да. — он умолял себя не продолжать. Ведь если откроет сейчас рот жалеть будет, наверное, всю жизнь. Потому что не сказать не сможет. Потому что требовательный тон Иззи обязывал его объясниться. А лгать ей он не мог. Один её взгляд действовал, как сыворотка правды. Да и той врать, в которую влюблён, нельзя. — Сердце изнылось, сил нет. — мужчина к ней поворачивается. И, столкнувшись взглядом, на ходу робеет. — Не глупи. И не морочь себе голову. Я не пара тебе и ты это знаешь, Боннет. — — От чего же не пара? — Его ладонь вдруг чужой касается. И Израэль чувствует, как становится нечем дышать. Она лишь опускает глаза. Её это раздражало. Она к своим ногам весь мир сложила! Всё, о чем мечтала, получала. Она себя сама построила и своё счастье. И в нём любви не было места. Любовь зла, слепа и отчаянна. Ни к чему хорошему никогда не приводила. — Сам подумай и ответь на свой вопрос. Мы слишком разные, Боннет. Тебе такая женщина лишь жизнь испортит. Взвоешь. — — Да ради такой, как ты, мужчины войны готовы развязывать! И я, если понадобится, готов... — Улыбка тронула её губы. Но вовсе не насмешливая. Печальная слегка, быть может. Ведь знала, что не лжёт. Такие, как Стид, лживыми не бывают. — Убьешься, Стид. Не нужна я тебе. — — Как воздух. Как вода ты мне необходима, Иззи. — Молочная пелена сходила с неба. И пели птицы рядом, на острове. Солнечные лучи начали пробиваться сквозь облака. Стид взял её за руку. Он набирался смелости всего секунду. И, второй коснувшись её подбородка, своими губами коснулся чужих. Лишь на мгновение. А затем, отстранившись, взглянул ей в глаза. Они выражали странную растерянность. — Пожалеешь... — вновь одними губами прошептала женщина. — Никогда. —