СЛЕПЦЫ

Оказаться снаружи здания одновременно и волнующе, и жутко, и так интересно. Там ветер, запахи листвы, травы и земли, само ощущение открытого пространства, в котором ты не ограничен стенами и потолком. Беззащитен и свободен. Свободен и беззащитен. Они с Баки держатся за руки и простукивают тростями бордюр на противоположных сторонах прогулочной дорожки, медленно продвигаясь по направлению прочь от дома. — Хорошо, что я хоть как-то успел изучить окрестности, пока был зрячий, — говорит Баки. — В голове осталась примерная картинка, что как расположено, где перекрестки, повороты дорожки. Иначе я бы кроме как привязав к двери веревку и не уходил из дома. По веревке всегда можно вернуться. — Если кто-то сзади тебя ее не перережет, — прагматично замечает Яша, сосредоточившись на том, чтобы не слишком сильно сжимать руку Баки. Он не хочет, чтобы тот догадался о том, как сильно он взволнован, что почти паникует. — Здесь никто не перережет, можно не беспокоиться, — фыркает в ответ Баки. — Стив сказал раньше здесь жили время от времени трое-четверо Мстителей. Но после подписания Заковианских соглашений, все постоянно на каких-то отдельных миссиях. Некоторые еще под следствием и без права допуска. Словом, если кто-то из них и появляется здесь на базе, они обычно размещаются в главном здании, больше суток здесь не проводят и не особо ходят по территории. Так что можно вести себя, как угодно, глупо, никто этого не увидит. — Невидимый пансионат для невидящих эксбойцов, — заключил Яша. — Во всех отношениях «слепая зона». Они смеются и толкают друг друга плечами. Дышать становится немного легче. Баки рассказывает ему, как один раз, когда гулял в одиночестве вокруг дома, забрел в кусты, запутался там, потерял направление, еле выбрался и, когда наконец сумел вылезти на дорожку и вернуться домой, решил ничего не говорить Стиву. Но вечером тот стал расспрашивать, чего он не знает о дневных похождениях Баки, и оказалось, что того выдали запутавшиеся в волосах сухие листочки. Пока он рассказывал об этом, Солдат ощутил, что они вошли в тень какого-то здания (это не так сложно было определить по изменению температуры и даже движению воздуха, скорее всего он и раньше сумел бы так сделать, если бы не привык в прошлом пользоваться в первую очередь глазами). — Отлично, пришли, — Баки крепче сжал его руку и буквально потащил за собой по дорожке скорее всего к дверям. — Бассейн пятьдесят метров. Пять дорожек. Сейчас сам оценишь. Уже смеясь и стягивая с себя одежду в гулкой пустой раздевалке, они сообразили, что не взяли с собой плавок. — Можно прямо в трусах. Можно голеком. Все равно никто не увидит. Даже мы друг друга, — заключил в итоге Баки, и Солдат охотно кивнул. — Не возвращаться же обратно. Душ перед бассейном оказался бодряще прохладным, но, предвкушая наслаждение от погружения в воду, Солдат даже обрадовался знакомым ощущениям. К самому бассейну они вышли, перебирая руками по стеночке, оставив трости у входа в душевую. — С детства люблю плавать, — весело рассказывал Баки. — Случалось, я начинал купаться уже в апреле. Мать орала на меня жутко, если ловила, поэтому мы заранее разжигали на берегу костер, чтобы я потом мог получше обсохнуть и волосы просушить. Стив мне адски завидовал, но никогда не выдавал. Поэтому я довольно быстро начал делать это тайком и от него. Я всегда ненавидел его расстраивать. — Вы знаете друг друга с детства? — удивился Яша. Хотя, что странного, он же сам обучал крошечных балерин в Красной комнате. А это были явно не первые дети-воины, созданные для чьих-либо целей. Но Баки снова его удивил. Он остановился на миг, с какой-то тайной нежностью тихонько фыркнул и сказал: — Теперь мне кажется, я знал его с самого рождения. Будто так всегда было суждено. Яше нечего на это сказать. Поэтому он просто тянет Баки в пустое пространство, где совершенно другой от влаги воздух и густо пахнет хлорированной водой. Ему уже так не терпится погрузиться в нее. — Осторожно! Черт, стоило все же взять трости, — огорчается рядом Баки и признает: — Незрячий я сюда только со Стивом ходил и не помню, сколько шагов до бортика. — Не бойся. Давай слушать воду, — предлагает Яша и бочком, реально прислушиваясь и прощупывая пол босой ступней начинает продвигаться к бассейну. До края оказывается даже дальше, чем он думал. — Где-то здесь есть лестница, чтобы спускаться, — бормочет Баки, но Яша уже слезает в воду и тот следует за ним. Вода градусов двадцать. Яше решительно нравится. К тому же слезли они в мелкой части бассейна, по первой стоять ногами на твердом дне вслепую все же спокойнее. — Плаваем аккуратно, по средним дорожкам, — советует Баки. — Я один раз уже врезался башкой в противоположный край, когда плыл на спине. Так что — аккуратно. — Хорошо, — Яша согласен на все. Вода принимает его так же возмутительно преступно сладостно, как и постель. Всего пара минут требуется, чтобы привыкнуть к ощущению нового протеза в ее сплошной поддерживающей вес массе. Наслаждаясь каждым мгновением, Яша плывет до противоположного бортика, корректируя свое направление о натянутые между дорожками плавучие разграничители. Он слышит, что Баки плывет рядом. Слышит, как он беспечно разбрызгивает воду движениями рук и ног, фыркает, говорит что-то. И, наверное, только тогда понимает, что ему нет никакой необходимости пытаться двигаться максимально бесшумно. Солдат поворачивается в воде вертикально и рывком погружается, пробуя достать дно, а, достигнув его, с силой отталкивается обеими ногами и шумно выпрыгивает из воды, как это делают большие морские млекопитающие. А потом плюхается обратно. — Ты в порядке? — окликает его Баки с соседней дорожки. — Да!!! — радостно кричит в ответ Яша и смеется. И снова так делает, наслаждаясь производимым шумом, эхом их голосов, отраженным от гулких сводов бассейна, сопротивлением воды, охотно подхватывающей его тело и странной сладостью совершенно бесцельных мышечных усилий. Они с Баки плавают и плещутся, предположительно, около получаса. У Яши просто нет слов, чтобы описать, как он благодарен Баки за эту возможность просто наслаждаться ощущением воды и движения в ней и сквозь нее, просто так, потому что хочется, потому что это приятно, и они оба явно это любят. — Еще не замерз? — кричит ему Баки. — Можем вылезти уже, если хочешь. — Не хочу, — отвечает Яша, потому что с Баки это можно: хотеть или не хотеть и выражать свое мнение. — Давай на перегонки? Разогреемся. — Хорошо, — просто соглашается Баки. Они оба плывут в самую мелкую часть бассейна. Запомнить расстояние и угадать, где будет бортик, сложнее, чем на суше, но, если постараться, можно определить приближение сплошной стены по изменению плавности потока, едва уловимому сопротивлению, которое появляется в плотности воды вблизи от стенок просторной чаши бассейна. — Давай прямо отсюда, — предлагает Баки. — На счет три. Солдату, наверное, было бы привычнее начинать с другой стороны, нырнув с тумбы, как он когда-то уже делал, тренируясь еще в советском бассейне, но Баки явно не хочет излишне лихачить в их текущих условиях, поэтому Яша упирается пяткой согнутой правой ноги в стенку, готовясь оттолкнуться и начинает отсчет. Плывут они вровень, вовсе не стремясь выложиться на пределе возможностей, скорее с удовольствием разминая мышцы качественной работой, которой требует от них размашистый кроль. Дружно ныряют в конце дорожки и, все разгоняясь, плывут обратно. — Отлично разогрелись! Давай еще раз? — довольным хоть и запыхавшимся голосом предлагает Баки, когда они завершают дистанцию. — На этот раз брасс? Батерфляй? — охотно поддерживает Яша. — Батерфляй! — чуть не ликует Баки. — Давненько я им не плавал. И они снова радостно рвутся сквозь бодряще прохладную воду. Даже легкий пластиковый протез справляется на отлично! И Солдат чувствует, что обогнал Баки. Оставил его позади. Вырвался вперед. И даже не потому, что Прототип позволил ему это или действительно давно не плавал батерфляем и подзабыл, как правильно это делать. Радость бурлит в груди Яши, он задорно отдается ей, увеличивая и увеличивая скорость. И с разгона врезается в бортик! Головой. С такой силой, что почти не чувствует боли. Просто все вдруг пропадает. А потом он приходит в себя, в ужасе осознавая, что захлебывается и не чувствует дна, не понимает, где он, что происходит, где поверхность воды, куда плыть? Чьи-то руки хватают его, куда-то тащат. Он сопротивляется жалко и беспомощно, как слепой котенок. Легкие не выдерживают, он должен вдохнуть немедленно, и он глотает воду, вдыхает воду и задыхается. Мир исчезает. Наверно, раньше он бы подумал «темнеет в глазах», но теперь в его мире всегда темно. Приходит в себя Яша на твердой и мокрой плитке. Это первое, что он ощущает. И еще то, что ему холодно. И боль в груди. А потом чувствует губы на своих губах, и то, как Баки быстро вдыхает и выдыхает ему в рот, с силой нажимая при этом на грудную клетку. Яша неловко дергается и тут же пугается, что мог столкнуть Баки в воду, но тот крепко держится за Яшу. — О боже! О господи! Наконец-то, — встревоженно выдыхает Баки, пока Яша кашляет, завалившись на бок и выперхивая из себя воду. — Ты чуть не утонул. О чем я думал? О чем? Яша, я же не смогу без тебя. Я не смогу без тебя, слышишь? Яша, Яшка, дурак. Баки обнимает его, вцепляется в неподдельной панике. И Яша не может не обнять его в ответ, не попытаться утешить, не бормотать бессмысленно в мокрые волосы: — Все в порядке, в порядке. Я бы не утонул. Я Зимний Солдат по образу и подобию, плоть от плоти твоей, я так же крут, как и ты. — Плоть от плоти, — Баки влажно смеется. — Ты слепой, Яша. Такой же, как я. И смертен так же, как я. — Баки обнимает его крепче, еще отчаяннее прижимает к себе. — А я уже не смогу без тебя. Ты мне просто необходим. У Яши горит лицо от этих слов. Кажется, никто никогда не говорил ему ничего подобного. — Я тебя никогда не покину, — обещает Яша, прекрасно понимая, что не может обещать ничего подобного. Но сейчас важнее успокоить Баки, который слишком расстроен и испуган. Яша не хочет, чтобы он был таким. Яша хочет снова вместе смеяться и заниматься множеством бесполезных вещей, из которых, как оказалось, состоит жизнь зимних солдат после декомиссии.