СЛЕПЦЫ

— Надо зажать начало строки указательными пальцами обеих рук. Левая рука остается на месте, подушечкой правой ты читаешь. Когда дойдешь до середины, левую сдвигаешь ниже, чтобы потом передвинуть к ней правую и не потерять нужную строчку, — учит его Баки. Они снова сидят в гостиной-столовой на диване, голова Яши снова лежит у Баки на груди. Их руки скользят по строчкам учебника, внимательно, осторожно, без малейшей спешки. Яша льнет к Баки и слушает, чувствует кожей, как у того в груди все еще частит сердце. Хотя давно уже пора было успокоится. Сам Яша не особенно и переживает из-за своего едва не случившегося утопления. Поначалу он, конечно, расстроился, но скорее из-за реакции Баки, при этом был настолько польщен его последующей заботой и вниманием, которыми тот окружил Яшу, что очень быстро почувствовал себя замечательно. Так что долго проторчали они в душе потом больше ради Баки. И не менее долго сушили друг другу по очереди волосы одним феном, и расчесывали их пальцами, потому что забыли взять расческу так же, как плавки. Во время обеда Яша уже и вовсе позабыл бы о случившемся инциденте, тем более что никакими последствиями ему это похоже не грозило, вот только Баки все еще сильно переживал. Хотя и старался не выдать этого своим голосом, говорил спокойно и мягко. Яша послушно и почти без ошибок называет буквы и символы шрифта Брайля, которые успел неплохо запомнить с прошлого раза, а на коже его все еще живы воспоминания о том, как ласково Баки прикасался к нему в душе, как бережно вытирал потом полотенцем. Как они шли обратно к своему строению чуть ли не обнявшись, как двое каких-нибудь пьяниц из бара. — У тебя отлично получается, Яша. Слушай, у меня есть несколько настоящих книг, написанных шрифтом Брайля. Старые приключенческие романы, которые мы читали вместе со Стивом еще в детстве. Не то чтобы мои самые любимые, скорее больше классика, но хотя бы не этот идиотский набор предложения. Можем попробовать почитать их, — предлагает Баки. — Хорошо, как скажешь, — охотно соглашается Яша. Он не особо помнит, чтобы ему позволяли читать что-то бесполезное, но ему интересно попробовать. В принципе в компании с Баки он на все согласен. — У меня есть «Приключения Капитана Блада», «Остров сокровищ», — перечисляет Баки. — И то, и другое про пиратов. Пойдет? — Ага, — бездумно соглашается Яша и тянется помассировать живой рукой место возле шеи, натертое ремнем протеза. Материал у его сбруи какой-то синтетический, плотный и не промокающий одновременно. Обычно он не чувствует от них никакого дискомфорта, но, похоже, их водоотталкивающая поверхность помешала воде нормально испарится под ними, от этого кожа немного сопрела. — Что с тобой? — тут же встревоженно спрашивает Баки. Он еще в душе ощупал и чуть ли не обнюхал Баки с ног до головы, проверяя его на наличие гематом, но, похоже, все так же не верит заверениям Яши, что тот в порядке. — Ничего страшного. Ремни натерли немного, — как можно оптимистичнее отзывается Баки, потому что врать старшим по званию запрещено. — Сейчас что-нибудь придумаем, — не покупается на его бравый тон Баки и начинает поспешно выползать из-под Яши, снова ищет свой телефон, а, обнаружив, просит: — Карен, пожалуйста, набери доктору Блютенбаум. Яша неслышно вздыхает и, забравшись поглубже на диван, продолжает читать однотипные учебные предложения, стараясь сосредоточится на тех знаках, которые не слишком хорошо пока помнит, и словах, которые плохо понимает. — Аделаида, привет! Спасибо, что так быстро ответила. Удели мне, пожалуйста, минутку, — искрящимся от облегчения голосом говорит тем временем Баки. — Ок, тогда я сразу к делу. Ремни протеза, который ты поставила моему близнецу, вызывают раздражение на коже... Да, он носит протез постоянно. Мы ни разу его не снимали. О, ну ты сама знаешь, почему нам с ним сложно будет это сделать… Я не прошу тебя саму срываться к нам для такой простой вещи, но, может быть, получится прислать какого-нибудь медбрата или интерна? Сложно? Нужно указание от Капитана Роджерса? Аделаида, но это же такая мелочь. Я даже сам, наверно, смогу эти ремни ему расстегнуть, нанести нужную мазь, а потом все одеть обратно, просто скажи, какую лучше… Аделаида, я уверен, что Стив не будет против. Почему тебе даже это надо с ним согласовывать?.. Ладно, я ему позвоню и скажу, чтобы он дал тебе это разрешение. Ерунда какая-то, честное слово. Пока. Баки шумно выдыхает, идет к кухне, набирает из фильтра воду в стакан и медленно пьет ее, пока Яша максимально сосредоточенно продолжает складывать из букв слоги, из слогов — слова, а из слов примитивные предложения. Баки убирает стакан в посудомоечную машину, отходит к окну и решительно говорит: — Карен, милая, позвони с моего номера Стиву. На этот раз приходится какое-то время подождать, но наконец капитан Роджерс отвечает на вызов. — Привет, Стиви. Да, это я. Не разбудил тебя?.. Ну как «в каком смысле», я же не знаю, в каком ты часовом поясе… Получил мое голосовое? Не злишься больше? Как ты сам?.. Господи, да знаю я, что не можешь рассказать, все секретно… Я? Ну, у меня все отлично. Сегодня погуляли немного, показал Яше бассейн, поплавали. Сейчас читаем… Перестань, конечно, скучаю по тебе. Ты же знаешь. Ты говорил, может, у тебя получится раньше вернуться?.. О. Понимаю. Как скажешь. Хорошо, Стив. Послушай, тут еще один вопрос. Совсем мелочь, Яше натирают ремни от протеза, а Аделаида сказала, что не может ни прислать кого-то, чтобы его снять, ни даже мазь выписать без твоего разрешения. Будь другом, сбрось ей смску, пожалуйста, что ты не возражаешь. — Баки замолкает и какое-то время слушает своего собеседника, то и дело безуспешно пытаясь вставить хоть слово. Потом совсем другим тоном, уже без прежней легкости и приветливости отвечает: — Ты просто не представляешь, насколько ты сейчас не прав, Стив. И, нет, это не настолько мелочь, чтобы я мог просто не обращать на это внимания. И я не вру! Почему ты так часто меня в этом обвиняешь?.. Все. Я не хочу сейчас ссориться, Стив. Придумаю, как нам самим решить эту проблему без твоих милостей. Наслаждайся своими подвигами! Баки резко отключает звонок. — Козел, — произносит он так тихо, что это явно не предназначается для ушей Яши, поэтому тот всячески старается не привлекать к себе внимания. Он слышит, как Баки подбирает свою трость и идет в спальню капитана Роджерса, какое-то время проводит там (открывает и закрывает выдвижной ящик, роется в нем), а потом возвращается к дивану. — Пошли в твою комнату, — дружелюбно, но в тоже время как будто немного виновато предлагает он. Яша подчиняется без вопросов, а когда за ними закрывается дверь, Баки говорит: — Для начала сними толстовку и брось на кровать. Мы справимся и без Роджерса и мадам доктор. Я принес то, что нам поможет. — Что? — стягивая через голову одежду, спрашивает Яша. Баки в ответ глухо хмыкает и невозмутимо произносит: — Смазку. Это… внезапно. Но Яша без вопросов начинает расстегивать ширинку штанов. — Стой, не надо, — останавливает его Баки, явно сообразив по звукам, что происходит. — Не для этого. Сядь. Я тоже сяду, наверно. Яша, — правая ладонь Баки, теплая и такая знакомая, прижимается к его груди прямо поверх ремней, — ты ведь мне доверяешь? Это очень серьезный вопрос, но Яша ни минуты не колеблется перед ответом: — Да. Баки согласно мычит себе под нос и начинает ощупывать всю систему крепления руки: основную часть на спине, от которой отходят широкие полосы, обхватывающие сверху и сзади его шею, снизу — ребра, чтобы равномерно распределить нагрузку. Спереди они крепятся друг к другу уже ремнями, несимметрично, но продуманно и удобно. Наверное, если бы не бассейн, он и вовсе почти не ощутил бы от нее дискомфорта. Яше кажется, что ему даже случалось видеть разгрузки, сделанные по похожему принципу, хотя сам он до сих пор чаще носил портупеи другого типа. — Все логично, — бормочет тем временем Баки и признается: — Но нет гарантий, что если мы ее совсем снимем, то не сможем одеть обратно. Давай попробуем так: я ослаблю зажимы по максимуму, расстегну верхнюю пряжку и обработаю тебе шею. Потом застегну ее обратно и расстегну нижнюю, чтобы обработать бока. — Хорошо, — Яша в принципе согласен на все, но все же осторожно просит: — Только, пожалуйста, не зли капитана Роджерса. Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за меня. — Да пошел он! — огрызается Баки и принимается возиться с его ремнями, как и планировал. А потом непонятно и печально добавляет: — У нас с тобой общие проблемы. Яше нравится его деловитый и серьезный подход. И еще он благодарен за то, что Баки не стал настаивать на том, чтобы они сняли руку совсем. Баки явно понимает, что Солдат привык терпеть в сотни раз больший дискомфорт, лишь бы не лишиться ее снова. А, впрочем, ослабляя натяжение ремней, Баки быстро увлекается решением задачи со сбруей и, похоже, наконец-то немного расслабляется. Яша знает это ощущение: он и сам всегда меньше психует, когда занят делом. — Ты как древний воин с этими ремнями на теле, — говорит Баки. — Будто они служат для того, чтобы носить за спиной огроменный двуручный меч. Это даже красиво! Яша смутно представляет, о чем говорит Баки. Впрочем, ему кажется, он видел у кого-то из младших техников книжки с полуобнаженными мужчинами в ремнях на обложке. Все они, как правило, сражались с какими-нибудь нелепыми чудовищами, в то время как к их ногам жались едва прикрытые прозрачными туниками или совсем обнаженные красавицы. А потом Баки расстегивает пряжку примерно на палец выше и чуть правее солнечного сплетения, и Яше приходится упереться протезом в постель, чтобы его не слишком перекосило. Рядом щелкает крышка. Смазка сладко пахнет какими-то тропическими фруктами, но не слишком сильно. — Покажешь, куда именно наносить? — спрашивает Баки, едва коснувшись скользкими пальцами его левой ключицы. Яша без вопросов обхватывает его запястье и направляет к самым раздраженным местам, до которых можно теперь добраться даже под ремнями. Смазка приятно холодит натертую кожу, она больше похожа на гель: скользкая и упругая, но не текучая и не жирная. Яше нравится это ощущение, и он охотно подставляется под ладонь Баки, направляет его руку и подсказывает нужные места. Да и ненужные, честно говоря, тоже. Когда они застегивают верхнюю пряжку и открывают нижнюю, Яша рассеянно разминает живой ладонью грудные мышцы, потирает наконец освободившиеся из-под сбруи соски. Ладонь Баки наносит смазку ему наружные косые мышцы, а потом сдвигается к центру груди. Яша ахает, глухо и жадно, когда скользкие пальцы задевают правый сосок. — Чувствительный тут, знаю, — с пониманием тихо усмехается Баки и осторожно обводит напрягшийся сосок по кругу. — Можно? — Да, пожалуйста, пожалуйста, — чуть ли не молит Яша. Его редко когда трогали здесь с нежностью, но Баки он верит бесконечно. — Всего несколько часов назад мы целовались рот в рот, и вот я уже касаюсь твоего бюста. Похоже, и за семь десятков лет я еще не потерял свои навыки, — тепло смеется Баки, подвигаясь к нему ближе, обнимая второй рукой за талию. Яша без раздумий закидывает правую руку ему на плечо и привлекает к себе так, что они могли прижаться лбами друг к другу. — Мы не целовались, ты делал мне искусственное дыхание, — с доброжелательным осуждением поправляет он и тут же добавляет, — но это не значит, что ты не можешь делать со мной все, что захочешь. — Я хочу только того, чего хочешь ты, — отвечает Баки и трется носом о его нос, продолжая при этом так сладко ласкать его сосок, что Яша невольно тихонько стонет: — И не хочу ничего, если ты не хочешь. — О, еще! Другой тоже, пожалуйста, — облизывая губы, шепчет Яша. Пальцы Баки исчезают, он явно выдавливает на них еще немного смазки, и они возвращаются уже ко второму соску, нежно сжимают его, обводят по кругу, сжимают снова и легонько оттягивают. Яша в голос скулит от восторга. Сладкая истома разливается от груди до самых затаенных уголков его тела, знакомая запретная тяжесть начинает копиться в паху. Но Яша не может сейчас об этом думать. Ему кажется его никогда еще так сладко не трогали. — Ох, знаю, милый. У меня тоже чувствительные соски. Всегда были. Люблю, когда их ласкают, люблю ласкать, — Баки почти мурлычет у самого его рта, а потом негромко вздыхает. — Только Стив не любит, чтоб я там его трогал, у него какой-то пунктик на сиськи. — Баки тихо смеется, хоть и без искренней веселости в голосе. — Ты всегда можешь трогать меня, — Яша тянется к нему, тянется губами к губам, но Баки чуть отстраняется, не переставая, впрочем, наглаживать его грудь и соски большими пальцами обеих рук и чуть обхватив с боков. Яша не настаивает на полноценном поцелуе (с чего он вообще решил, что получит его?), и к тому же у него сейчас есть проблемы по важнее. — Баки, Баки, я… если ты не перестанешь, я… опозорюсь, — пристыженно признает он. — Мне так нравится, но я не сдержусь. — Не сдерживайся, я же все равно ничего не вижу, — Баки сам направляет живую руку Яши ему в пах, но тот отчаянно мотает головой. — Мне нельзя, — Яша не касается себя. Он не может, ему было строго и однозначно запрещено дрочить самому себе и трогать свои половые органы кроме как в санитарных целях. — Я снимаю запрет, — шепчет Баки, но это не вариант. — Ты не можешь, — так же шепотом отвечает ему Яша, будто кто-то может сейчас их подслушивать. — Может только хендлер. Но, я умоляю тебя, никогда не говори об этом с капитаном, пожалуйста. Никогда. Баки грустно вздыхает, широким движением оглаживает его грудь, будто успокаивая, и убирает руки. Яша рад, его возбуждение все равно сошло на нет от одной мысли, что Баки может рассказать о его ситуации капитану Роджерсу. Это будет большим унижением, чем Яша согласен вынести по доброй воле. — Я ничего ему не скажу, — очень серьезно обещает ему Баки, и Яша верит его голосу. — Сами разберемся, как это решить. Он застегивает обратно нижнюю пряжку, коротко оглаживает прикрытые и прижатые теперь соски и начинает подтягивать ремни, как было. — Спасибо, — тихо говорит Яша и наклонившись, благодарно бодает Баки в плечо. — И мне все с тобой нравится. Я сам охотно дам тебе все, что ты не получаешь со Стивом. — Не надо, — мягко отстраняет его Баки. — Я благодарен тебе, Яша, но правда не надо. Я не изменяю ему. — Так со мной это будет не измена, — всерьез удивляется Яша, не понимая, как сам Прототип не может этого не знать. — Ведь я же не человек. Он не помнит, кто и когда ему об этом сказал. А, возможно, это было сказано и не ему, а кому-то другому, Яша и правда не помнит. Помнит только однозначность и неоспоримость самой концепции. Если не с человеком, то и изменой считаться не может. Яша не человек. — Тебе солгали, — внезапно резко охрипшим голосом как с плеча отрубает Баки. — Не верь этим словам. Это была ложь. Верь мне. Я говорю, что ты человек.