СЛЕПЦЫ

В эту ночь они снова спят вместе в постели Яши. Они это даже никак не обсуждают, просто Баки остается спать с ним. Обоим снова снятся кошмары, но они больше не рассказывают их вслух (какой смысл?). Только ловят руки друг друга, жмутся боками, дышат успокаивающими запахами друг друга, дома, убежища, мирной жизни, пока их по очереди не отпускает. Ранним утром их обоих будит противоестественно бодрая мелодия и то, как телефон Баки дребезжит о тумбу, потому что на звонок подключена еще и вибрация. — Принять вызов, — хрипло бормочет Баки в подушку и непривычно отстраненно здоровается: — Доброе утро, Стив. — Привет, Бак. Телефон так близко, что Яша отчетливо слышит голос капитана Роджерса. Слышит, как тот дышит в трубку, будто ждет какого-то ответа от Баки. Баки молчит. Ему некомфортно — Яша чувствует это кожей, слышит в его пульсе — но он не произносит ни слова. Яша нащупывает под одеялом его плечо и осторожно сжимает пальцами протеза в знак поддержки. Ему кажется, будь он на месте Баки, он бы, наверно, уже сломался. Уже ответил бы тихое и жалкое “Привет”, потому что, что еще можно было бы сказать? Но Баки молчит. Яше и страшно, и он невольно гордится тем, как далеко Баки позволяет себе зайти, испытывая терпение своего куратора. — Бак, — наконец звучит в трубке устало и фатально. Но когда капитан Роджерс продолжает говорить, голос его снова крепнет и приобретает уже знакомую приказную манеру. — Будь сегодня дома. С утра приедет санитар, сделает все, что требуется. И привезет нужный препарат. “Не нужно, ничего уже не нужно!” хочется Яше подать голос, умолять, остановить это, но Баки очень тихо и сдержанно отвечает: — Понял. Никуда не пойдем. Что-то еще? Стив медленно выдыхает: — Не злись на меня, — говорит он. — Ты знаешь, почему я это сделал. — Что именно? Записал меня недееспособным? Предпочел так все и оставить? — тихо спрашивает Яша. — Давай не будем ругаться по телефону, — почти просит Стив. — Я приеду уже через три дня. Я тебе еще раз объясню, если хочешь. — Не надо ничего объяснять. Ты защищал меня от тюрьмы, я все помню, — глухо произносит Баки и вздыхает. — Я знаю, Стив, что ты на многое пошел ради меня, на что бы никогда не согласился иначе. Я это ценю. — Бак, — тихо произносит капитан Роджерс, и Яше кажется: он слышит, как тому больно. — Мы будем дома, Стив. Весь день. Спасибо за то, что прислушался к моей просьбе. Мы с Яшей тебе очень благодарны. — Бак, — снова с душным отчаяние выдыхает капитан Роджерс, будто хочет одним этим коротким прозвищем сказать разом так много, но в то же время не хочет говорить это по телефону. Поэтому он снова повторяет: — Я вернусь через три дня. Созвонимся позже. Пока. — Пока, — натянуто ровным голосом отвечает Баки, и звонок обрывается с другой стороны. — Карен, отключи вызов, — просит Баки, поворачивается, зарывается лицом в плечо Яши и глухо то ли стонет, то ли рычит. — Уже поздно отказаться от этого санитара? — жалко просит Яша, гладя Баки по спине обеими руками. — Буду выглядеть полной истеричкой, если попрошу теперь еще и об этом, — ворчит Баки. — Ладно, давай вставать. Зная, как Стив озвучивает свои запросы, нам с тобой стоит ждать санитара в любую минуту. Баки прав: они едва успевают умыться, одеться и на ощупь хоть немного причесать друг друга, как Карен сообщает, что по указанию капитана Роджерса к ним прибыл медицинский работник. Судя по голосу из общей залы, санитар еще довольно молодой парень, полный энтузиазма и очень воодушевленный тем, что ему довелось приехать на территорию комплекса Мстителей. Еще и по поручению, пусть косвенно, но связанному с Капитаном Америкой. — Вас я тоже очень уважаю, мистер Барнс! Вы такая же живая легенда, как Капитан. Так здорово, что вы оба выжили, — заливается парень еще от самых входных дверей. — И что Капитан Америка смог освободить вас и вернуть на свою сторону. Мистер Барнс, я полностью в вашем распоряжении. Фернандо Диаш, простите, что сразу не представился. — Спасибо. Можешь звать меня Баки, — приветливо, но в то же время ощутимо осторожно отвечает ему Прототип. — И вы зовите меня Нандо, мистер Барнс… Баки, — охотно отзывается санитар и переходит к делу: — Давайте я посмотрю ваше плечо? Мне сказали, вас беспокоит крепление протеза. Не возражаете, если я до вас дотронусь? Мне нужно будет снять с вас футболку, чтобы осмотреть руку. — Это не совсем так, Нандо, — негромко произносит Баки и спрашивает: — Ты же подписывал бумаги о неразглашении, верно? — Да, — с легким колебанием в голосе соглашается парень. — Подожди, пожалуйста, здесь, — просит Баки, и уже знакомый легкий стук его трости приближается к двери комнаты Яши. Яша знает, что нельзя пытаться спрятаться от конвоиров, нельзя не реагировать на приказ следовать за ними. И это ведь даже не конвой, это Прототип зовет его к себе. Его старший товарищ. Его плоть и кровь. Баки Барнс. Очень хочется попытаться уговорить его показать воодушевленному санитару свое собственное плечо, свой блестящий крутой протез с легендарной красной звездой на плече, а потом просто забрать мазь и отпустить его. Но Яша никогда не был силен в том, чтобы настоять на своем. Он покорно идет на зов Баки и выходит вместе с ним в общую комнату. — Матерь Божья! — изумленно восклицает медбрат. — Нет, Нандо. Его зовут Яша. Он мой… клон, которого Стив Роджерс так же освободил от лап Гидры, — говорит Баки. — Его существование засекречено. И он, как видишь, в такой же ситуации сейчас, как и я. Это у него вчера были проблемы с протезом. Мы вроде как справились сами, но я все же хотел бы, чтобы ты, Нандо, посмотрел все ли в порядке, поскольку мы сами этого сделать не можем, как видишь. Даже грустная шутка, произнесенная приветливым располагающим голосом Баки, ощутимо разряжает обстановку. — Да, конечно. Добрый день, мистер Яша, — еще немного растерянно откликается санитар и подходит к ним ближе. — Меня зовут Фернандо Диаш. Нандо для вас. Приятно познакомиться. Хотя я никогда о вас не слышал. Но секретность, все понятно. Я тоже буду про вас молчать. — Спасибо, — просто отвечает Солдат и, не дожидаясь приказа, снимает футболку, на автомате вытягивает протез горизонтально, хотя с данной версией руки в этом нет совершенно никакой необходимости. — У него не боевая версия протеза, — опережает все вопросы санитара Баки. — Ее установила позавчера доктор Блюменбаум. — Вы его не снимали с тех пор? Вопрос звучит так будто адресован ему, и хотя он очень простой, Яша теряется, потому что медперсонал никогда не разговаривал с ним. По счастью, ему на помощь быстро приходит Баки. — Да, — отвечает он за Солдата. — И вчера мы плавали в бассейне, после этого появилось раздражение. — Давайте я посмотрю, — с энтузиазмом откликается санитар, но все же предупреждает: — Мистер Яша, не возражаете, если я расстегну крепления и сниму руку? Яша мрачно молчит. Он возражает. Там все зажило еще ночью. Он не согласен снимать руку. — Яша, спокойно, я рядом, — говорит Баки и, не дождавшись от Яши никакого ответа, просит санитара: — Нандо, сделай, пожалуйста, это так быстро, как только сможешь. Для нас это не самый простой момент. — Хорошо, конечно, — отзывается парень. — Мистер Яша, все займет не больше пяти минут. Солдат старается дышать ровно и расслабиться по максимуму. До обидного хочется выпасть вот прямо сейчас и вернуться только когда все кончится. Такая вот постыдная трусость. Он сжимает зубы и даже не вздрагивает, когда, надев перчатки, санитар расстегивает пряжки и умело снимает протез. Если просто стоять как дерево и ни о чем не думать, то все же будет в порядке. Руки в латексе осторожно прикасаются к тем местам, где вчера была стерта кожа. — Странно, раздражение едва заметно, — удивляется техник. — Мы вчера обработали ему ранки подручным средством, — отвечает Баки. — И на нас обоих все очень быстро заживает. Сыворотка, слышали же, наверняка. Не такая хорошая, как у Капитана Америки, но тоже работает. — Да, сыворотка, конечно, — охотно отзывается санитар, обходит Яшу, меняясь с Баки местами и осматривает Солдата со спины. — Столько пулевых, — тихо сочувственно произносит он и предлагает: — Давайте я все равно нанесу Креодерм линимент. Он создаст дополнительный защитный слой и смягчит сам эпидермис. — Спасибо, Нандо. А ты мог бы научить меня, как правильно наносить Яше эту мазь и, в особенности, как снимать и надевать протез. Яша, ты же не против? Яша? Ему требуется усилие, чтобы, сглотнув, согласно кивнуть. Ему так стыдно за себя сейчас, что бесполезные глаза буквально жжет изнутри, но все, что Яша может, это до крови кусать губы и стараться оставаться неподвижным. Прикосновения чужих рук в латексе перчаток к коже спины ощущаются едва выносимыми. Миг за мигом Яша говорит себе, что все в порядке, он в безопасности, ему не нужно бояться, но ожидание почти невыносимой боли сжимает затылок, крестец и под коленками сосущим ужасом. Он все-таки выпадает на несколько секунд, но, когда возвращается, ничего еще не закончилось. Он терпит, дышит, прикусывает язык, чтобы не скулить, старается снова отрешится. Наконец Баки под руководством медбрата начинает на ощупь водружать его протез обратно, прилаживать ремни. В тот момент, когда щелкают пряжки Яше кажется, что он снова может нормально дышать. Он осторожно пробует шевельнуть пальцами руки и, у него голова кружится от радости, когда они послушно отзываются. — Не так плохо! — с энтузиазмом заключает молодой техник. — Важно следить, чтобы все элементы были натянуты, но при этом не слишком туго, чтобы не создавать дискомфорта. — Это я понимаю, — соглашается Баки. В его голосе Яше чудится знакомое напряжение и облегчение одновременно. — У вас очень хорошо все получилось, мистер Барнс, Баки. Давайте попробуем еще раз снять и установить протез для закрепления. — Не стоит, наверно, — начинает говорить Баки. И в этот момент Яша бьет. У него нет объяснения, почему это произошло. Он не знал, что ударит еще за секунду до удара. Он осознает все постфактум. Он ударил техника правой рукой, отшвырнул через всю комнату, и вцепился в протез ладонью, собственнически прижимая его себе. В голове гудит и звенит от страха. Страха, что у него все-таки заберут руку снова. Страха боли. Страха грядущего наказания. — Отставить, Яша! — кричит сержант Барнс и в сторону: — Нандо, живой? — Да, мистер Барнс, — звучит из дальнего угла. — Подожди, не вставай, не двигайся, — приказывает ему Прототип и снова обращается к Солдату: — Яша, ты понимаешь, где ты? Ты знаешь, кто я? Кто я, отвечай. — П… Прототип, — хрипит Яша. — Сержант Барнс. Баки Барнс. Прототип. Баки шумно выдыхает. — Яша, ты в безопасности. Все в порядке, Яша. Я не дам тебя в обиду. Мы не будем больше снимать руку, успокойся, прости меня, Яша, мы не будем больше ее снимать, — Баки говорит торопливо, взволновано. Яша чувствует, как остро тот хочет коснуться его сейчас. Медленно и осторожно он разжимает пальцы, вцепившиеся в локоть протеза, и приподнимает обе руки ладонями наружу, показывая Баки, что согласен на контакт. Почти что выпрашивая его. Сержант Барнс никак не может этого видеть, но он что-то чувствует или слышит в изменившемся ритме дыхания Яши, и вот он уже рядом и обнимает его, бормоча всякую утешающую ерунду в ухо. — Мистер Баки, я… я очень сочувствую вам обоим, — доносится откуда-то издалека, — но, вы же понимаете, что я обязан буду доложить обо всем. Как минимум доктору Блюменбаум, чтобы она поставила в известность руководство. — Нандо, — глухо выдыхает Баки, крепко сжимает плечи Яши, а потом отпускает его и поворачивается к технику. — Мне очень жаль, что так получилось. И я понимаю, что у тебя есть свои предписания и инструкции, как действовать, но я тебя прошу, если ты не можешь вообще не сообщать об этом, скажи, что это меня накрыло и я тебя толкнул. — Баки, вы… мистер Барнс, вы же понимаете, что эти правила установлены не случайно, — жалким голосом отзывается парень. — Я вынужден буду. Ради вас же. Вас заставят проходить психиатра, снова. И даже ради вашей же безопасности. Это правила. — Я не боюсь психиатра, — чуть не с раздражением отвечает Баки и почти молит: — Нандо, ты же говорил, что Капитан Америка твой герой. Он не спас бы меня, если бы во всем всегда следовал правилам, а не зову своей совести. Если, как ты говоришь, я тоже хотя бы в какой-то мере твой герой, послушай меня. Если мне грозит только психиатр, то Яше угрожает тюрьма. А он и без того, почти всю свою жизнь провел как пленный, как раб. Нандо, ты же чернокожий, верно? Афроамериканец, да? Я не верю, что ты можешь хотеть отнять свободу у человека, который до сих пор жил только в неволе. Я знаю, что ты так не поступишь. — Баки, я… — почти робко отвечает техник, но потом слышно, как он поднимается с пола. Яша замирает. — Я видел его шрамы, — уже тверже произносит парень. — Я в состоянии отличить шрамы от пулевых ранений от шрамов, полученных другим путем. Я ничего никому не расскажу. Я даю вам слово. — Спасибо, Нандо. Спасибо, — Баки отпускает его и стучит своей тростью по полу в сторону парня. — Можешь считать, что ты и сам герой, как Капитан Америка, спас Баки Барнса и еще одного военнопленного от больших и поганых неприятностей. — Не надо, не говорите так, мистер Барнс, — смущается санитар. Яша представляет себе, как они крепко пожимают друг другу руки. — Хочешь перекусить с нами? — предлагает потом Баки. — Тут отличное меню и роботы неплохо готовят. А моя матушка учила меня никогда не отпускать гостя, не накормив его. Яша, брат, тебя попустило? Давай к столу. Свежий кофе с молоком с щепоткой корицы все на свете делает лучше. Помочь тебе надеть футболку обратно? — Я сам, не надо, — Яша наклоняется и подбирает брошенную одежду искусственной рукой. Ему так стыдно за все, что только что случилось по его вине. Стыдно перед Баки, которому снова пришлось нервничать и спасать его. И стыдно перед Нандо, неплохим парнем, которого он ударил просто ни за что, и которому еще и придется теперь ради них идти на нарушение инструкций. Яша нащупывает тростью стул, цепляет ее за спинку и садится к столу. — Спасибо, Баки, — говорит он Прототипу, когда тот ставит рядом с ним чашку, пахнущую молотой корицей и кофе, не зная, как поблагодарить его разом за все: за всю его заботу и дружбу, и пугающе незнакомую для Яши готовность жертвовать собой ради него. А потом поднимает голову и старается смотреть в ту сторону, где сел санитар. — Спасибо, Нандо, спасибо тебе. — Пожалуйста, Яша. Не бойся больше, ты у своих, — отвечает тот. — Ты среди друзей. Яша сглатывает и утыкается в чашку. Как и обещал Баки, кофе действительно все делает лучше.