Зеркала

— Доброе утро, — Джисона привычно разбудил голос Минхо. Хан так же привычно ответил ему мысленно и хотел было повернуться на правый бок, чтобы оказаться лицом к зеркалу, но упал со стула. Чьи-то руки попытались его поймать, но хватка оказалась слишком слабой, и Джисон всё равно встретился задом с полом. — Прости, я ещё не до конца восстановился, — виновато улыбнулся Ли. Только в этот момент в сознании Хана всплыли последние события, и он резко вскинул голову, встречаясь взглядом с карими глазами. — Минхо! — Джисон тут же подскочил с пола, запрыгнув к тому на постель и повиснув у него на шее. — Ты теперь всегда так радостно будешь на меня реагировать? — рассмеялся Ли. — Конечно! — Хан чуть отстранился, чтобы видеть лицо Минхо. — Ты столько был моим заблудшим призраком, теперь я буду твоей счастливой пиявкой! Терпи — это возмездие! — Покорно приму кару, — благодушно согласился Минхо, — только скажи, кто оплачивает эту непомерно дорогущую палату? — Организация здравоохранения — не переживай, не я, — хихикнул Джисон, — тебе бы пока о восстановлении думать, а ты о деньгах... — Со мной всё в порядке. Как эти гады и говорили, тело они восстановили до идеального состояния. Врачи вчера сказали, что в принципе я могу выписываться, как только обычная еда начнёт без проблем усваиваться, — фыркнул Минхо. — Ну и чем ты недоволен? — не понял Хан: раздражение Ли казалось ему совершенно необоснованным. Минхо бросил на него нечитаемый взгляд и отвернулся, глядя в окно. — Вот не надо! — Джисон закатил глаза, мгновенно узнав это поведение. — Твоё настроение "повернуться жопой" я знаю, говори, что не так! — потребовал он. — Кроме тебя, всё не так, — рыкнул Ли, — ну выйду я отсюда, ну пошумят вокруг меня с месяцок, и дальше что? — Будешь жить как раньше? — немного растерянно предположил Хан. — Меня убили, чтоб я не пробился в высшую лигу вместо тех, кто должен был. Выстрел в шину за городом на скорости около сотни. Естественно, от меня нихрена не осталось. Тело, наверное, потом продали для опыта, чтобы просто скрыть всё. Эксперимент был засекречен, факт аварии, соответственно, оказался тоже. Никто ведь не рассчитывал, что я могу вернуться, — на лице Минхо читалась непривычная для Джисона агрессия, — спасибо, если меня не попытаются убить ещё раз. И тебя вместе со мной. — Откуда ты... — Хан потупив взгляд, скомкал в руках простыни. Он совершенно не знал, что нужно было делать в подобных ситуациях. И такого Минхо он тоже никогда раньше не видел. — Вспомнил, когда оказался в теле. Вторая половина — просто логика, — хмыкнул Ли. — Знаешь, ты бы мог работать телохранителем... — озвучил первое, что пришло в голову Джисон. — Чьим? — скептически поинтересовался Минхо. — Моим, — немного смущённо поднял глаза Хан, — и моей группы. Мы же восходящие звезды, а тебе, я уверен, получить лицензию труда не составит. А ещё нам бы очень не помешал помощник... — Я в музыке... — возразил Ли. — Ты полтора года слушал все мои мысли и видел все мои действия — ты уже не хуже меня разбираешься. Не отмазывайся, — немного раздражённо перебил его Джисон, — просто не хочешь работать на меня, да? — Ну а как это будет выглядеть, если я буду получать деньги от тебя? — подтвердил предложение Хана Минхо. — Как семейный бюджет. Ты мне чуть психику не испоганил — будешь теперь рядом двадцать четыре на семь, потому что я так хочу! — капризно надул щеки Джисон. — К тому же ты не на меня будешь работать, а на всю группу. Я считаю, это наоборот хорошо: то, что мы зарабатываем будет оставаться у того, кому я больше всего доверяю, а не доставаться чужому человеку. — Упёртый до невозможности, — сдавшись, вздохнул Минхо. Хан же ликовал, чувствуя, что победил. Вообще-то врачи ему пока запретили любые разговоры и тем более споры, которые могли бы вызвать у Ли сильные эмоции, но тот первый всё это начал. — Вот только что делать с именем... — задумался тем временем Минхо. — Как Ли Минхо меня знаешь только ты, остальные знают только псевдоним. У меня даже в паспорте было написано Ли Ноу, — несколько минут он молчал, хмуро глядя на растерявшегося Джисона, но сориентировался в ситуации быстро, — переделаю документы, сделаю вид, что Ли Ноу погиб, и я ничего не помню о его жизни. Уверен, через пару дней меня окружат журналисты — буду всем отвечать, что ничего из своего прошлого не помню. Наплету какого-нибудь бреда про то, что видел кучу прошлых жизней и теперь нихрена не понимаю. Тебя только помню, типа мы были вместе в одной из тех жизней, и я тебя узнал, оклемавшись тут. Вот и вся история. Так что ты тоже забудь и не вздумай никому говорить правду, если не хочешь пулю в лоб. — Как скажешь... — Хан по-прежнему сидел рядом с Минхо, хлопая глазами и поражаясь его скорости принятия решений. Вообще, Джисону сейчас должно было стать страшно, но почему-то не стало. Наверное, дело было в том, что Ли ощущался, как огромный, защищающий его свирепый монстр, поэтому Джисон даже на угрозу для своей жизни отреагировал так, будто реализовать её в действительности было невозможно, даже если бы кто-то и попытался. Получив обратно своё тело Минхо будто стал в разы сильнее, Хану было непривычно, но очень нравилось, — правда, я вчера всё рассказал Чану. А тот, скорее всего, уже сказал Чанбину... — вспомнил он. — Они не станут нам жизнь портить. Просто предупреди их. Сейчас, — по спокойному, почти приказному тону Ли, казалось, что болтливость Джисона он уже тоже принял во внимание в своём плане, и осведомлённость Чана и Чанбина этому плану не мешала. Хан достал телефон, мысленно смиряясь с тем, что командовать в их отношениях явно будет Минхо. Он умудрялся это делать даже бесплотным духом, а теперь от него вообще спасения не будет. Но Джисон был не против. Хан написал в общий чат группы, чтобы Чан с Чанбином никому ничего не говорили о той истории, что он вчера рассказал, и пообещал всё объяснить при встрече. Получив в ответ два больших пальца вверх, он снова отложил телефон, глянув на Ли: — Как думаешь, сможешь с ними поладить? — Конечно. Они оба замечательные люди, почему я должен с ними не поладить? — поднял брови Минхо. — Вопрос только в том, захотят ли они со мной общаться? Это ведь всё равно риск. Как бы я ни строил из себя дурака, это не даёт гарантии, что от меня отстанут. — Если я всё равно буду в зоне риска, то им уже не будет смысла сторониться, так что уверен, они не будут от тебя отгораживаться, — заверил Хан, — кстати, Чан обещал сегодня привезти мне вещи — познакомитесь. — Хорошо, что ты так уверен в друзьях... — Ли вздохнул, откинувшись на подушки. Видимо, разговор его всё-таки вымотал, так что Джисон больше его пока трогать не стал, позволив спокойно задремать. Бан пришёл после обеда в общие часы посещения. Его, в отличие от репортёров, к Минхо в палату на несколько минут пустили, потому что Джисон заранее предупредил о его визите девушку на ресепшене, клятвенно заверив, что это друг семьи и Ли не против его увидеть. — Бан Чан. Приятно познакомиться, — Чан, отдав Хану сумку с его вещами, повернулся к Ли. — Ли Минхо. Взаимно, — представился тот в ответ. Повисла неловкая пауза. Прежде чем Чан снова заговорил, Джисон уже успел начать нервничать, что два его самых близких человека не найдут общий язык. — Чёрт, даже не знаю, как с тобой общаться, — смущённо почесав затылок, признался Бан, — мы типа уже давно знакомы, да.. С твоей стороны, я имею в виду... — Пока лучше так, будто ничего не знаешь, — улыбнулся Минхо, — ну или как бы ты разговаривал с человеком, которого твой друг вытащил для себя с того света? — Вот это меня и вводит в ступор, — неуверенно рассмеялся Чан. — Понимаю, — кивнул Ли, — я тоже пока не знаю, как себя теперь в этом мире идентифицировать. — Да нормально идентифицировать! — вдруг возмущённо вскинулся Бан. — Живой же, значит всё будет хорошо! Минхо снова кивнул, соглашаясь, но только потому что не видел смысла спорить. Он прекрасно знал, что так просто, как говорил Чан, не будет, но он был готов сделать всё, чтобы начать всё заново. В новой жизни у него был человек, которому это было нужно, а Ли был бойцом по натуре — он был готов сражаться за себя и за Хана до самого конца, что бы это ни означало. Он уже умирал, он видел смерть изнутри — он уже ничего не боялся. Всё, что происходило в жизни можно было исправить, переделать, переиграть, если было нужно. Пока он был жив, у него были все возможности. В больнице к Минхо ещё несколько раз приходили делегации учёных и врачей. Его раз пять обследовали со всех сторон, но каждый раз результат получался один и тот же: Ли был жив и здоров. Держать его в госпитале не было никакого смысла. Поэтому, убедившись, что Минхо было, где жить, врачи через две бесконечно долгие для Хана недели разрешили тому выписываться. Правда, документов у Ли не было — его старые найти до сих пор не удалось, хоть юрист больницы и пытался. Поэтому ему заказали новые с тем именем, которое он попросил, а пока просто выдали справку удостоверяющую личность с кучей печатей и подписей. Стоило Минхо выйти на улицу, как на него тут же, как он и предполагал, обрушилась лавина журналистов, репортёров, приглашений на всевозможные программы, шоу, конференции. Имена группы учёных, занимавшихся восстановлением тела Ли, уже прогремели по всему миру, как имена людей, которым удалось вернуть жизнь в тело. Они уже получали всевозможные награды, премии и грамоты. Спрос на разработанную ими технологию тоже уже взлетел до небес. Теперь все хотели видеть Ли и знать, что он пережил. Однако, Минхо давил на то, что он ничего не помнит, и ему нужно время, чтобы как-то разобраться в жизни, поэтому участвовать где-либо и давать какие-либо интервью, кроме тем, что нужны были его воскресителям-учёным, первое время отказывался. Когда его никто не слышал эти учёные именовались не иначе как некроманты, но для прессы, конечно, были спасителями, и Ли был им бесконечно благодарен. По факту это было не совсем правдой, потому что признательность он испытывал по отношению к этим людям только за то, что они подарили Хану возможность прекратить его мучения, в которых они сами и были виноваты — Минхо почему-то был уверен, что не возьмись они воскрешать его тело, он был не стал призраком Джисона, сводящим его с ума. Конечно, благодаря этому они оба нашли друг друга и полюбили, но простить учёным все слёзы и страдания Джисона, Ли не смог. Едва заметные шрамы от порезов о разбитые зеркала на костяшках правой руки Хана, были для Минхо вечным напоминанием о полных боли и отчаяния моментах, которые тот пережил. Больше бы Минхо такого никогда не допустил. Джисон и так довольно медленно оправлялся после полутора лет условного сумасшествия. Хотя прошло уже несколько недель, он до сих пор иногда пытался найти Ли в отражениях, в которых его больше не было. Минхо старался в такие моменты отшучиваться, отвлекая Хана и помогая ему перестроиться. Вот и сейчас, когда Ли вышел из ванной, Джисон уже, видимо, несколько минут неподвижно стоял перед зеркалом, смотря будто куда-то сквозь него. — Меня ищешь? — улыбнулся Минхо. — Честно говоря, да, — признался Хан, — никак не могу привыкнуть, что тебя там больше нет. Я мог увидеть тебя в любой момент, услышать твой голос у себя в голове. Ты как будто был частью меня. — Зато теперь я есть здесь, — Ли, проходя мимо, коснулся губами щеки Джисона, — это намного лучше. Потому что теперь я могу обнять тебя, поцеловать, или укусить за задницу. — А можно вот без последнего..? — страдальчески захныкал Хан, переведя, наконец, взгляд с отражения на настоящего Минхо. — Нет, — с мордой обожравшегося сметаной кота поставил Хана перед фактом Ли. — Это заводская функция — она не отключается. Однако, зеркала были не единственным, что поначалу заставляло Минхо беспокоиться: Джисон начал засыпать, не боясь, что Ли исчезнет, только спустя месяц, когда уже окончательно привык всю ночь спать у того на плече. Первые недели Хан постоянно просыпался, проверяя на месте ли Минхо. К счастью, постепенно это прошло. И всё же, даже с учётом этих тревожных моментов, для Ли было поразительно, как легко и быстро Хан впустил его в свою жизнь. Для любого человека было бы нормально выдерживать дистанцию, какое-то время присматриваться, изучать, но Джисон все эти этапы построения отношений пропустил, перейдя сразу к совместной жизни, хотя Ли и предлагал ему снять для него где-нибудь отдельную комнату, за которую бы он вернул ему деньги, как только появилась бы такая возможность. Хан даже слышать ничего подобного не хотел. Он ещё в больнице, сделав морду кирпичом, вписал свой адрес в карточку Ли, и сказал врачам, что если Минхо будет им нужен, он будет дома. Дома — это подразумевалось дома у Джисона, но всему научному и медицинскому сообществу было заявлено, что они живут вместе. Как только Ли сделали новые документы, Хан ещё и прописал его в своей квартире. Причём сделал всё сам, молча, а потом просто поставил Минхо перед фактом. Впрочем, Ли к тому моменту уже смирился с мыслью, что его новая жизнь была собственностью Джисона, и возражать по этому поводу было абсолютно бессмысленно. — Из одной клетки в другую, — картинно вздыхал Минхо. — Не ной, а? — закатывал глаза Хан. — Рожа счастливая до неприличия, а строишь из себя страдальца! Ли оставалось только смеяться и соглашаться. Джисон был прав: Минхо в своей новой жизни был намного счастливее, чем в прошлой — приступы собственничества Хана и его попытки им командовать Ли легко прощал, понимая, что тот вытерпел из-за него столько, что такие мелочи не стоили того, чтобы делать из них проблему. Минхо вообще было довольно трудно вывести из себя: он привык держать эмоции под контролем. Холодный рассудок много раз его выручал и раньше, так что отказываться от этой привычки он по-прежнему не собирался. И если Джисона волновало, как сделать так, чтобы Ли всегда был рядом, то Минхо волновало, как сделать так, чтобы Хан при этом не оказался под прицелом. Поэтому он, состроив из себя невинную овечку, едва получив на руки весь набор своих новых документов, подал в полицию заявление с просьбой найти его родственников, которые согласились отдать его тело науке после его смерти, ведь было как-то странно, что никто из них до сих пор не объявился, хотя по всему миру со всех экранов уже больше месяца кричали о его возвращении к жизни. Джисон жестоким актёрским талантам Минхо поражался, но лезть к нему в такие моменты со своим мнением побаивался. Сам он ничего подобного изобразить бы не смог, и тем более не смог бы с таким непробиваемым спокойствием навести полицию на след преступников. Хан и до этого знал, что у Ли сильный характер, но увидеть в действительности, как он безжалостно отвоёвывал для себя право жить, было совсем иным впечатлением. Минхо с виду был красивым мужчиной с тёплыми карими глазами и нежной улыбкой, но за всем этим скрывался неудержимый, опасный зверь. Благо, для Джисона этот зверь прятал клыки и превращался в ласкового, ручного, немного противного кота. Хан этого кота любил со всем его набором смертоносных когтей и тайно гордился, что смог его приручить. Правда, сказать такое Минхо в лицо решился бы разве что самоубийца. Но в целом, рядом с Ли в жизни можно было вообще ничего не бояться. Это ощущение и эта уверенность помогли Джисону довольно быстро перестроиться и привыкнуть к тому, что его призрак больше не был призраком, и теперь, как он и мечтал, был с ним в качестве живого человека со всем, что к этому прилагалось. Мечты и реальность никогда не оказывались одним и тем же, но Минхо не сомневался сам и не позволял сомневаться Хану. Все его переживания по поводу того, как ужиться, как наладить настоящие отношения, Ли смёл, даже сам того не осознав, когда первый раз бросил его на кровать, прижав к ней всем своим весом. Джисон не успел даже как следует возмутиться такому обращению, прежде чем его заткнули властным поцелуем. Минхо дорвался до его тела и не успокоился, пока не заставил Хана полностью сдаться и подчиниться, убедившись, что в реальности Джисон в постели был совсем не таким распущенным, как в своих порно снах. В действительности он всё-таки больше соответствовал тому образу, который рисовал себе Ли, основываясь на его поведении в повседневной жизни, что Минхо невероятно порадовало. И всё же старые привычки умирали медленно. Шёл второй месяц, как они жили вместе, а кое-что никак не желало оставаться в прошлом. Джисон наблюдал в отражении окна, как Минхо пьёт чай, уже почти две минуты, когда его подбородка мягко коснулись тёплые пальцы. — Я здесь, Ханни, — Ли осторожно повернул его голову к себе, — и если ты что-то говорил, я больше не слышу твои мысли. — Последнее, наверное, должно радовать, а мне так жутко непривычно, — Джисон чуть виновато улыбнулся, прячась за своей кружкой, — некоторые вещи куда проще произнести про себя, чем вслух. — Не заставляй себя, я знаю, что ты меня любишь, и знаю, что тебе проще это показать, чем сказать, — Минхо положил свои руки поверх рук Хана на его кружке, нежно поглаживая тыльные стороны его ладоней большими пальцами, — а ещё знаю, что ты можешь сказать это своими текстами: "Температура любви, от прикосновения можно расплавиться. Возьми меня с собой хоть на край света. Ничего страшного, если всё сгорит. Даже если я обернусь назад сотни раз, моим выбором всегда будешь ты." — "Чтобы я мог раствориться в тебе, обними меня. Даже если будет больно, всё в порядке", — продолжил Джисон, прикрыв глаза и наслаждаясь ощущением пальцев Ли на своей коже. Такая простая ласка, но сколько нужно было пройти, чтобы, наконец, получить возможность её почувствовать. Такой длинный путь, чтобы коснуться руки человека, которого любишь. Столько противоречивых эмоций, столько страхов и безысходности, и вот теперь Минхо по-настоящему был рядом. Для многих просто посидеть вместе вечером на кухне было обычным, ничего особо не значащим времяпрепровождением, но для них двоих это было победой над жизнью и смертью. Это было что-то невероятно ценное и важное. Они проводили так сотни вечеров и раньше, но теперь Ли со своей кружкой мятного цвета больше не был отражением, теперь он мог, как сейчас, перегнуться через стол, чтобы поцеловать Хана в уголок рта, и у его губ был привкус ароматного сладкого чая с молоком и мёдом. Теперь голос Минхо звучал в реальности, теперь его запах пропитал всю квартиру Джисона, и его вещей стало намного больше, а не только кружка и зубная щётка. Пока Ли с Ханом налаживали свои отношения и по второму кругу учились жить вместе, полиция занималась поисками якобы родственников Минхо, и результат, разумеется, оказался совершенно не тем, что они ожидали. Зато именно таким, на какой рассчитывал Ли: "родственников", которые отдали его тело науке и подписали все соответствующие документы не существовало. Все бумаги оказались поддельными. В том числе и справка о смерти. Разумеется, учёные ничего об этом не знали. Они просто взяли первое попавшееся, хорошо выглядевшее при жизни, тело, которое им предложили, и начали работу. Никому из них и в голову не пришло проверять подлинность документов, которые уже и так должны были пройти все необходимые проверки у юристов. Для врачей всё выглядело абсолютно легально. А у полиции ушло почти два месяца, чтобы пройти по следу от поддельных документов до заказчиков убийства. Оказалось, что, кроме того, что факт смерти Минхо не был нигде подтверждён и зарегистрирован, ДТП, в котором он погиб, тоже не существовало ни в одной базе. Его машину нашли на свалке за городом, и после экспертизы была установлена причина аварии: как Ли и говорил — пуля, пробившая колесо на большой скорости. В конце концов, личности всех преступников, причастных к смерти Минхо были установлены, объявлены в международный розыск и арестованы где-то в Америке. Только после этого Ли стал соглашаться открыто куда-то выходить вдвоём с Ханом, потому что теперь это последнему больше ничем не грозило. Минхо таскали по всевозможным мероприятиям ещё целый год. Он жаловался, плевался и рычал, но ради денег и ради того, чтобы ему позволили потом нормально жить дальше, терпел. Рано или поздно ажиотаж вокруг него должен был улечься. Ли просто ждал этого момента, чтобы оставить всё, что ему мешало в прошлом и дальше делать только то, что он сам считал необходимым. Ради сохранения честного имени учёных, Минхо согласился скрыть все факты, касающиеся того, как к тем в руки попало его тело. Ли, конечно, пришла мысль потребовать за это круглую сумму с организации здравоохранения, но так как ему нужно было на публике поддерживать образ невинной овечки с амнезией, ему пришлось улыбнуться, кивнуть и промолчать. В конце концов его устраивало и то, что все кто был причастен к его смерти понесли положенное по закону наказание, и его присутствие рядом с Джисоном больше не несло в себе никакой опасности. По большому счёту Минхо волновала только безопасность — на правду, которую расскажут миру, ему было плевать.