Зеркала

Джисон уже почти час смотрел на практически полностью обнажённое, неподвижное тело, подключённое к аппарату жизнеобеспечения. Периодически его взгляд соскальзывал на блестящие столбики ограждения, в которых отражался Минхо, и он всё больше понимал, что все надежды не имели под собой никакого основания. С чего он взял, что Ли сможет вернуться в тело, которое уже однажды погибло? Вполне вероятно, что у него больше не было с ним никакой связи. Вернуться из мёртвых было невозможно, даже если тело полностью восстановили. И всё же Хан не мог заставить себя развернуться и уйти. Пока он стоял здесь, призрачная надежда ещё тлела, но если бы он ушёл, это означало бы конец всему. Это означало признать, что Минхо навсегда останется лишь голосом и отражением, что он никогда не станет тем человеком, с кем Джисон бы с радостью провёл всю жизнь. Смотря на закрытые глаза тела Ли, Хан понимал, что впереди его ждало только безумие. Потому что теперь он никогда бы уже не смог забыть Минхо, никогда бы не отпустил его, и в конце концов попытался бы пробиться в его мир зазеркалья уже другим способом. Однажды его моральные силы начали бы иссекать, он бы перестал проводить грань, сознание бы потеряло стабильность, и он бы нырнул к Минхо, даже не задумавшись о том, что это означало бы его собственную смерть в этом мире. Ли уже был для него слишком реальным, и с каждым днём невозможность коснуться его становилась всё более невыносимой пыткой. Джисон уже очень устал бороться. Настолько, что некоторые действия уже просто не контролировал. Он знал, что постоянно говорит с Ли вслух, когда никого нет рядом, знал, что постоянно ищет глазами отражения, знал, что уже не может без него. — А что будет с этим телом дальше? — почти шёпотом спросил Хан у санитара поправляющего какие-то идущие к телу Минхо трубки. — Захоронят со всеми почестями, — пожал плечами тот, — поддерживать его в таком состоянии баснословно дорого. Этот месяц ещё покажут всем, потом отключат. — Что?! Нет!! — Джисон даже не успел осознать, как перепрыгнул через ограждение и рванул к Ли. — Его нельзя отключать, он не умер! — отчаяние смешанное со страхом в голосе Хана на секунду напугало санитара, поэтому тот ничего не успел сделать, прежде чем он вцепился в прохладную ладонь Минхо. Однако, буквально через несколько секунд, Джисона уже схватили в четыре руки охранники, пытаясь оттащить от экспоната. Хан сопротивлялся так, будто от этого зависела его жизнь, и двум рослым мужчинам потребовалась почти минута, чтобы наконец оторвать его от установки, удерживающей тело Ли. — Хватит брыкаться, фанат прогресса! — прорычал себе под нос один из охранников. — Да я скорее сдохну сам, чем позволю его убить! — рявкнул на него Хан, снова вывернувшись из захвата. Спасибо Минхо, заставившему его заниматься рукопашным боем последние полгода. В этот момент Джисону было плевать, насколько неадекватно звучали его слова. Только что он чувствовал тепло чужой кожи, ему казалось, что Ли был здесь, что он был с ним рядом, что он был жив. Граница реальности треснула: что было правдой, а что ложью, уже было не разобрать. Истиной стало то, что он хотел ей считать. Минхо был здесь, его сердце билось, по его венам бежала кровь. Он дышал, он просто спал. Но бы обязательно проснулся, если бы Хану удалось его разбудить. Нужно было только позвать, и Ли бы обязательно помог ему, он бы отцепил от него эти причиняющие ему физическую боль руки, он бы спас его, прижав к себе и закрыв от размытого мира вокруг, от этих режущих слух голосов, от подступающей истерики, от вышедших из-под контроля пугающих эмоций. — Минхо! — Хан отчаянно не желал отступать, даже не смотря на то, что его уже схватили и пытались оттащить от тела Ли. Одну руку ему уже всё-таки заломили за спину, ещё секунду и его бы повалили на пол, но в этот момент аппараты вокруг запищали и запястья Джисона слабо коснулись холодные пальцы. На секунду время вокруг Хана будто остановилось. А после всё вокруг буквально взорвалось: кто-то в ужасе закричал, кто-то шокировано замер, кто-то бросился бежать. Джисон же, вырвавшись из рук остолбеневших охранников, кинулся обратно к Минхо. Заливаясь слезами, он дрожащими руками принялся быстро расстегивать удерживающие того в вертикальном положении ремни. — Стой! Стой! Он же подключён к аппаратам! — запаниковал пришедший в себя раньше остальных санитар. Он принялся что-то нажимать, установка с Ли начала поворачиваться, переводя его в горизонтальное положение. Хана снова схватили, но на этот раз у него не было сил сопротивляться. Его поставили на колени, но, к его удивлению, больше не пытались увести. Подняв голову, он встретился с карими глазами Минхо. Живыми, такими же тёплыми, как раньше в зеркалах, глазами Минхо. Видимо, это и было причиной, почему Джисона не оттаскивали. Хан судорожно заозирался по сторонам, ища отражения, и когда он наконец увидел своё лицо в сбитом им столбике ограждения, он не обнаружил в нём Ли. Страх, что Минхо мог ничего не помнить, и надежда, что теперь всё будет хорошо, смешались ядовитой смесью, заменив, казалось, в венах Джисона кровь. — Ты помнишь меня? — прошептал он. Ли слабо кивнул: тело ещё плохо его слушалось, но Джисон был готов поклясться, что заметил спрятавшуюся в уголке его рта такую знакомую и родную нежную улыбку. Как Минхо услышал его среди всего окружавшего их шума, было совершенно непонятно, но Хан был уверен, что тот ответил именно ему. Вскоре через толпу протиснулись врачи в белых халатах. Они окружили Ли, проверяя аппараты, пульс, реакцию зрачков... — Молодой человек, вы нас слышите? — задал вопрос один из них. В ответ последовал ещё один кивок. Подняв руку Минхо указал на трубки в носу, через которые за него дышала одна из машин, и врач тут же распорядился их вытащить. Вскоре Ли уже дышал самостоятельно. Некоторые другие аппараты тоже отключили. Минхо накрыли простынью и переложили на каталку. Охрана принялась расталкивать людей, чтобы освободить дорогу для врачей. — Куда вы его забираете? — запротестовал Хан, снова забившись в руках до сих пор державшего его мужчины. — В больницу, — ответил вместо врачей санитар. — Я поеду с ним! — не терпящим возражений тоном заявил Джисон, испепеляя яростным взглядом врачей. — Кем вы ему приходитесь? — равнодушно поинтересовался тот, который руководил действиями остальных. Хан растерялся. А кем он приходился Минхо? Никем? Случайным парнем, в чьём сознании он застрял больше чем на полтора года? Джисон опустил голову, понимая, что ответить ему было нечего. Но вместо него неожиданно ответил сам Минхо: — Семья, — первое сказанное Ли слово прозвучало тихо и хрипло, но Хан знал, что запомнит его на всю жизнь. Минхо назвал его своей семьёй. Эмоции снова чуть не заставили Джисона броситься ему не шею. — Хорошо, следуйте за нами, — согласился врач. Решение явно было принято поспешно, но ситуация не позволяла задерживаться в огромном, полном людей павильоне и разбираться в деталях. Через несколько минут Джисон уже сидел в машине скорой рядом с каталкой, и никто наконец-то не пытался его останавливать. Он осторожно гладил пальцы Минхо, улыбаясь, как дурак, и шмыгая носом, пока один из врачей ни протянул ему салфетки. — Он сейчас, скорее всего, будет быстро уставать и много спать, так что не напрягайте его разговорами, — посоветовал другой врач. Хан кивнул, соглашаясь молчать, но руку Ли не отпустил до самой больницы. Там Минхо выделили хорошую палату, несколько часов ушло на какие-то процедуры, и после того как врачи сочли самочувствие Ли вполне нормальным и выдали Джисону целую инструкцию по взаимодействию с Минхо, их наконец-то оставили вдвоём. Конечно, это нарушало правила больницы, но люди не каждый день восставали из мёртвых, поэтому для Ли сделали исключение: Хану позволили остаться с ним, потому что тот так хотел. — Минхо... — Джисон присел рядом с ним на постель. — Я... Я так безумно рад! — почувствовав на своей щеке тёплую ладонь, Хан снова чуть не разрыдался. Ли легонько подтолкнул его к себе, и Джисон лёг, уткнувшись носом ему в шею. Осознание, что Минхо теперь был живым человеком, всё ещё не пришло до конца. Хан всё ещё не мог до конца поверить в то, что произошло: Ли вернулся в этот мир для него. — Спасибо... — прошептал он, положив свою ладонь на грудь Минхо, чтобы чувствовать биение его сердца. — Благодарить должен я, — возразил Ли, касаясь губами волос Джисона, — это ты поверил в меня. — Ты обещал повторить, — зачем-то напомнил Хан. — Я буду с тобой столько, сколько смогу, — улыбнулся Минхо, — говорю своим ртом, как ты и хотел. Через секунду Джисон уже целовал этот рот. Сминая губы Ли своими, Хан не был уверен, где была граница реальности. Ему всё ещё казалось это одним из тех снов, что он постоянно видел последние месяцы. Но мягко лёгшая ему на затылок ладонь, убеждала его, что всё происходило наяву. Минхо, правда, был настоящим и, правда, целовал его в ответ. После того, как Джисон смог заставить себя отстраниться, он долго молчал, просто лёжа рядом с Ли. Минхо через какое-то время заснул, и Хан, помня наставления врачей, не стал его будить. Сам он ещё долго ходил по палате, накидывая в блокноте текст новой песни, которой теперь пела его душа. Около полуночи, он пододвинул к постели Ли стул и постарался уснуть, уложив голову на скрещенные руки. Терять Минхо из виду было страшно. Джисону казалось, что если он закроет глаза, то больше его не увидит, что всё это окажется лишь сном, Ли исчезнет и больше никогда не появится. Тревога и сомнения грызли изнутри, но вымотанное эмоциями сознание ускользало, всё равно проваливаясь в сон.