Ты моя.

— Ты завтра снова уедешь? — спрашиваю я, не в силах скрыть рвущееся изнутри разочарование. Уже давно за полночь, а мы с Витей, утомленные и удовлетворенные долгими занятиями любовью, сидим на кухне. Я заварила свежий чай, а он готовит нам аппетитные сэндвичи, ловко нарезая ломтики курицы, сыр и помидоры. Не прилагая абсолютно никаких усилий, с голым торсом, растрепанными волосами и парой царапин на груди, оставленных моими ногтями, он выглядит невероятно мужественно и сексуально, так что я позволяю себе полюбоваться им. — Нет, — уголки чувственных губ приподнимаются в ленивой улыбке, когда он ловит на себе мой взгляд. — Я ударно поработал и смог раскидать основные дела по заместителям. Останусь в Москве до конца недели. У меня день рождения в субботу. — Правда? — я досадливо морщусь, думая о том, как много мне еще предстоит узнать о собственном муже— Планируешь что-то особенное? — Будет небольшая вечеринка в одном из ресторанов Космоса, — Витя передает мне тарелку с готовыми бутербродами и усаживается напротив. — Познакомишься с моими друзьями. Ощущая одновременно смущение и воодушевление, я с аппетитом кусаю бутерброд. И тут вдруг вспоминаю то, о чем никак не должна была забывать! — Суббота — это же второе октября? — спрашиваю я, ощущая глухие толчки сердца. Витя кивает и внимательно разглядывает мое взволнованное лицо. — Другие планы на этот вечер? — интересуется он проницательно. — Нет. Просто это еще... — я запинаюсь, мой голос предательски дрожит. — Это день рождения мамы. То, что мама и Витя родились в один день, совсем меня не удивляет — в чем-то они даже похожи. Своей заботой о других людях, честностью, самоуверенностью, которая у мамы сошла на нет после нескольких неудачных попыток забеременеть вторым ребенком. Мне не удается сдержать печальный вздох, который не ускользает от внимания Вити. — Если тебе будет некомфортно в этот день, можем все отменить или перенести, — мягко предлагает он. — Это не проблема. Нужно рассказать ему... Рассказать про маму и ее состояние, но слова застревают у меня в горле. О том, что мама в клинике, знают лишь несколько человек, среди которых семья Кости и Варя. Отец так долго скрывал от всех нашу трагедию, не желая вмешательства прессы в нашу жизнь, что я тоже невольно стала следовать его примеру. Несмотря на то что мы не делали никаких официальных заявлений, многие стали считать, что мама погибла в той автокатастрофе, а мы никого не разубеждали. Да и не хотелось мне лишний раз говорить о маме с чужими людьми, но Витя ведь больше мне не чужой... — Отменим? - тихий спокойный голос заставляет меня вынырнуть из потока печальных мыслей. — Нет, что ты! — я отрицательно мотаю головой. — Это твой праздник. И я с радостью разделю его с тобой. — С радостью? - беззлобно подшучивает он в попытке разрядить обстановку. — А говорила, что я тебе противен. — Ты тоже много чего говорил, - огрызаюсь смущенно. — Может, и говорил, - соглашается Витя. - Но никогда не скрывал, что ты мне нравишься. Тот твой наряд из машины мне до сих пор в эротических снах видится. Я густо краснею и, чтобы занять руки, беру кружку и делаю глоток чая, обжигающий мне язык. — Я тогда со съемки ехала, — говорю в свое оправдание, со стыдом вспоминая короткую клетчатую юбку и рубашку с глубоким вырезом. — Сама бы я так никогда не оделась. — А мне, ты знаешь, очень зашло, — глаза Вити насмешливо смотрят на меня поверх чашки. - Хорошо, что та съемка у тебя случилась до нашего знакомства. Сейчас подобный вид не вызвал бы у меня такого энтузиазма. Разве что ты оделась бы так дома, чтобы порадовать меня после работы. — Извращенец! — бросаю я. — Нормальный мужик, — парирует он с широкой улыбкой. — Я, кстати, решила, что моей модельной карьере пришло время положить конец. — Правда? - Витя в удивлении вскидывает брови. — Не подумай, что меня это не устраивает, наоборот, но позволь спросить, почему ты приняла такое решение? Помнится, ты говорила, что у этой работы есть свои плюсы. От нервозности я начинаю неловко ерзать на стуле. Настоящую причину, подтолкнувшую меня к этому давно назревающему решению, я озвучить, конечно, не смогу. Есть у меня предчувствие, что Витя придет в ярость, если узнает про мою съемку с Костей. — Поняла, что время пришло, - говорю максимально правдиво. — Хочу в этом году сосредоточиться на учебе, а получу диплом — буду искать работу по специальности. — Напомни мне, на кого ты учишься? Что-то связанное с международными отношениями? — Витя трет переносицу, словно пытается что-то вспомнить. — Нет. Я поступала в МГИМО, отучилась год и потом перевелась, - признаюсь я. — Это было не для меня. Отец был в ярости, когда я перевелась в педагогический. — Педагогический? — он с удивлением смотрит на меня. — Считаешь это своим призванием? — По крайней мере, это мне интересно. — Нетипичный выбор для девушки твоего круга. Почему ты выбрала эту профессию? Я рассеянно пожимаю плечами. — Хотела изменить мир! — отвечаю с немного грустной улыбкой. — Я учусь на кафедре дошкольной педагогики и психологии. В этом возрасте мы, взрослые, еще можем направлять детей в русло созидания, а не разрушения. Если я смогу изменить жизнь хотя бы одного ребенка, который попал в трудную ситуацию, — значит, все не напрасно. Витя с минуту молчит, да и я тоже не знаю, что сказать. Даже не ожидала, что выпалю все это. Отец всегда считал профессию дошкольного психолога недостойной для дочери министра, так что я привыкла не говорить об этом. — Знаешь, Маш, — говорит Витя наконец. — Ты меня сейчас по-настоящему поразила. — Считаешь, что я глупая? — иронично интересуюсь я. — Не стесняйся, отец тоже так говорит. — Считаю, что ты великолепная, — он смотрит на меня абсолютно серьезно, в голубых глазах — ни следа насмешки или презрения. — А твой отец - просто дурак. Доедай и пойдем спать. Ты выглядишь усталой, да и мне завтра рано вставать — меня ждут в офисе. За время моей командировки много дел накопилось. Я послушно доедаю бутерброд и отодвигаю тарелку. Витя быстро ставит посуду в посудомоечную машину и берет меня за руку. И, когда наши пальцы переплетаются, я вдруг понимаю, что на глазах выступают слезы. На этот раз не слезы печали, обиды или злости — это слезы благодарности.