Ты моя.

Я захожу к маме в палату за несколько минут до того, как медбрат заканчивает физиотерапию. Жду, пока он оставит нас наедине, и тогда подхожу к кровати и нежно целую ее в щеку. — С днем рождения, мама, — шепчу ласково. — Пожалуйста, возвращайся поскорее, ты так мне нужна. — Привет. Резко оборачиваюсь и замираю, когда в дверном проеме вижу внушительную фигуру отца, сжимающего в руках букет изумительных лилий, которые так любила мама. В этой палате я видела его лишь однажды, много месяцев назад, когда мы только перевезли сюда маму на реабилитацию. — Здравствуй, папа, — говорю сдержанно, ощущая, как болезненно сжимается сердце. Он молча проходит в комнату, небрежно бросая цветы на тумбочку у двери, и останавливается у кровати, на которой отдыхает мама. Его лицо серое и грустное, с нашей последней встречи он как-то осунулся и помрачнел. И я впервые не чувствую на него обиду — лишь сожаление, что наши отношения зашли в тупик. Если бы мама была с нами, этого бы никогда не произошло. — Я... Я поставлю цветы, — бормочу смущенно. Достав из шкафа вазу, которую сама привезла сюда много месяцев назад, я беру букет и иду в ванную. Когда выхожу, отец стоит у кровати, бережно держа маму за руку. От этой картины у меня вновь увлажняются глаза. Боже, я стала такой плаксой! Заметив меня, отец осторожно выпускает мамину ладонь и переводит на меня настороженный взгляд. Кажется, он волнуется. — Красивые цветы, — говорю я, чтобы сгладить возникшую неловкость. — Маме бы понравились. — У тебя все хорошо? — спрашивает отец с неподдельным волнением в голосе. — Ты выглядишь расстроенной. Я не собиралась вести беседу на эту тему здесь и сейчас, но его участие поджигает фитиль моего спокойствия. — А чего ты ожидал? — резко бросаю я. — Что я буду выглядеть как счастливая невеста? Мой удар попадает в цель, потому что отец мрачнеет. — Я думал, вы с Витей нашли общий язык, - говорит он спокойно. — Правда? И с чего ты так решил? — Я говорил с ним, — признается он. — Несколько раз. — Зачем? — Я волновался, а ты игнорировала мои звонки. — Разве это тебя удивляет после того, что ты сделал? — Нет. — Этот краткий ответ, в котором мне слышатся сожаление, раскаяние и горечь, окончательно меня ломает. Я отворачиваюсь к окну, отчаянно пытаясь удержать рвущееся из груди рыдание, но, когда на плечи опускаются руки отца, не выдерживаю. Я всхлипываю раз и еще раз, а когда горячие слезы полностью застилают глаза, отец разворачивает меня к себе и прижимает к своей груди. Его родной запах, участие, то, что он, единственный близкий мне человек, рядом, прорывают плотину моей сдержанности. Я реву взахлеб, выпуская из себя горечь обиды и злости, оплакивая маму, мои отношения с папой, с Витей, собственную глупость и доверчивость. А папа молчит, позволяя мне выплакаться, лишь гладит меня по волосам и спине до тех пор, пока последние рыдания не затихают. — Не знаю, поверишь ли ты или нет, но я бы никогда не сделал того, что сделал, если бы не верил, что вы с Пчёлкиным идеально друг другу подойдете, — внезапно говорит он тихо. — О чем ты говоришь, пап? — Тебе нужен был такой, как он: порядочный, умный, надежный. Не легкомысленный эгоистичный Фролов, который пудрил тебе мозги все это время, — продолжает он. — Возможно, я выбрал неправильный путь для осуществления своих отцовских желаний, но я не сомневался, да и сейчас не сомневаюсь, что вы с Витей созданы друг для друга. Я видел, как вы общались на том единственном обеде в нашем доме, Маш. Только слепой мог не заметить, что между вами происходило нечто совершенно особенное. — В последнее время и я думала, что между нами что-то особенное, — сдавленно произношу я, впервые признавая факт своей влюбленности вслух. — Он был так добр ко мне. И я... Кажется, я его полюбила. — Но? — выжидательно спрашивает папа. — Я обманула его, и он меня не простил, - обреченно выдыхаю я. — Не думаю, что ты могла сделать что-то настолько серьезное, чтобы он тебя не простил. — Он просил меня не работать с Костей, - выпаливаю я. — А я работала. И съемка получилась откровеннее, чем я рассчитывала. Витю это очень задело. — Нехорошо получилось, — соглашается отец. — Понятно, что он ревнует. — Ревнует? — Почему это так тебя удивляет? Абсолютно нормальная реакция. — В нашем браке мало нормального, — с тяжелым вздохом говорю я. — А мне кажется, в нем куда больше нормального, чем во многих браках. — Ты с такой уверенностью это говоришь... — Возможно, мне не стоит, но я все же скажу, - произносит папа, глядя мне в глаза. — На прошлой неделе Витя звонил мне, чтобы узнать, в каких странах ты уже была, а в каких только мечтала побывать. Он хотел сделать тебе сюрприз и отметить первый месяц вашего брака в особенном месте. Затаив дыхание, я слушаю отца, позволяя себе на мгновение представить, как все могло бы быть, если бы я не подвела мужа. — Теперь он не захочет никуда ехать со мной, - расстроенно шепчу я, ощущая щемящую боль в груди. — Скорее захочет развестись. — Не думаю, что это так, - говорит отец чуть снисходительно. — Ты плохо знаешь мужчин, дочка. Витя тебя не отпустит. После мы долго сидим с папой в креслах возле кровати мамы. Я вслух читаю книгу, отец, прикрыв глаза, слушает, не выпуская из своей ладони хрупкую мамину руку. Из клиники я ухожу первой, оставляя родителей побыть наедине. У меня есть план, и я собираюсь во что бы то ни стало убедить Витю в том, что для нас ничего не потеряно. Все только начинается.