Ты моя.

Оглядываю себя с ног до головы в огромное зеркало и удовлетворенно улыбаюсь. Усилия не пропали даром — выгляжу я если не сногсшибательно, то очень хорошо. В животе пузырьками искрится волнение, смешанное с ожиданием. Я никогда не старалась поразить Витю своей красотой, но сегодня все иначе: мне важно быть на высоте, ведь привлекательная внешность — это мой козырь в борьбе с его обидой. Обидой, которую я во что бы то ни стало должна стереть из его памяти. Поговорив с отцом, я полностью меняю планы на день: записываюсь на укладку и макияж в любимый салон, а после возвращаюсь в свою квартиру. Именно здесь в шкафу осталось платье, которое я в последний момент решила надеть на праздник мужа, — из черного бархата, с жестким лифом и глубоким декольте, полностью обнажающее плечи и руки, оно мягкими складками спускается до самого пола. В нем я выгляжу взрослее и сексуальнее, а сейчас это именно то, что мне нужно. Задумчиво поправляю застежки на бриллиантовых серьгах, подаренных на восемнадцатилетие родителями, и едва не подпрыгиваю от громкого звонка телефона, разорвавшего тишину моей уютной квартиры. Стоит увидеть на экране имя Вити, как мой желудок совершает сальто. Я одновременно радуюсь, что он позвонил, и переживаю. Но радуюсь, наверное, все же больше. — Привет, - говорю в трубку, стараясь сохранять спокойствие. — Где ты? - требовательно спрашивает он, не утруждая себя приветствием. — Дома, — робко отвечаю я и тут же поправляюсь: — В своей квартире. Я оставила для тебя подарок. — Это я заметил, - его голос звучит отрывисто и как-то отстраненно. — Когда ты вернешься? — Я не... Я приеду сразу в ресторан, — от смущения и волнения я начинаю ходить из стороны в сторону по небольшой комнате. - Если ты, конечно, все еще планируешь отметить день рождения. — Я ничего не отменял. — Значит, в семь? Витя долго молчит, отчего моя нервозность усиливается стократно. Что, если он не хочет меня видеть? Что, если он попросит меня не приходить? Пока в моей голове возникают сюжеты один драматичнее другого, муж устало выдыхает: — Да, в семь. Когда я кладу телефон обратно на стол, у меня дрожат руки. Это все Витя — это он так действует на меня. ……………………. Такси останавливается возле ресторана в семь пятнадцать. Судорожно сжимая маленький клатч в руках, словно спасательный круг, я выхожу из машины. Помимо платья на мне тонкий плащ, в который я кутаюсь, ежась от зябкого порыва ветра, и умопомрачительные туфли на шпильках. Оставив плащ, я иду в туалетную комнату. От волнения меня подташнивает, голова идет кругом, несмотря на комфортную температуру в помещении, меня бросает то в холод, то в жар. Слишком многое сегодня поставлено на карту. Может быть, это звучит чересчур драматично, но мне кажется, что от прощения Вити зависит вся моя жизнь. Мне хочется, чтобы он улыбался мне как раньше, чтобы он делился со мной своими проблемами, чтобы он обнимал меня в темноте ночи... Неужели это и есть любовь? Стискивая в руках сумочку, я покидаю уединение уборной и иду в ресторан. Несмотря на то что Витя позвал совсем немного гостей, заведение полностью закрыто под его праздник. Должно быть, это очень удобно, когда друг владеет целой сетью ресторанов. Я захожу в зал и оглядываюсь в поисках мужа. Когда мои глаза цепляются за высокую широкоплечую фигуру в противоположном углу помещения, меня прошибает холод. Витя стоит ко мне спиной, поэтому мое появление остается для него тайной. Но зато я вижу все — то, как вокруг него подобно змеям обвиваются руки Лики Власовой. Инстинктивно я отступаю назад. Сердце рвется на части. Внутренности болезненно сжимаются. Я стою достаточно долго — не менее десяти секунд, чтобы убедиться в том, что Витя ее не отталкивает. Она его обнимает, а он не делает ничего, чтобы этого избежать. Несмотря на то что никто не обращает на меня внимания, мне кажется, будто меня публично облили грязью. Представить, что я могу пойти туда, чтобы своими глазами увидеть, как певица крутится вокруг Вити, а он ей это позволяет, кажется мне верхом мазохизма. Все еще оставаясь незамеченной всеми, кроме официантов, я срываюсь с места и возвращаюсь к гардеробу. Сердце отчаянно бьется, грозя выскочить из груди, кожа покрывается противной липкой испариной. Я даже не знаю, как в этой ситуации мне удается сохранять визуальное спокойствие, когда все, чего мне хочется, — это вернуться в ресторан и растерзать их обоих. За обман, за эту прилюдную демонстрацию, за мои поруганные мечты. Накинув плащ, я мчусь к входной двери ресторана, но до того, как успеваю толкнуть ее, она распахивается навстречу, и я растерянно отступаю назад, ненавидя эту заминку, ведь сдерживать застилающие глаза слезы становится все сложнее с каждой секундой. — Маша? Я быстро моргаю, и встречаю удивленный взгляд Космоса. — Ты чем-то расстроена? — Мне надо уйти, — сипло бормочу я. - Мне надо уйти. - А Витя где? — в серых глазах Космоса читается недоумение. — Он там. Пожалуйста, дай мне пройти, — прошу я срывающимся голосом. Космос отодвигается, но, когда я с облегчением выхожу в дверь, оказывается, что он следует за мной. — Меня не надо сопровождать. Я уезжаю, - говорю я, взмахивая рукой в сторону такси. — Одна ты не поедешь, — без тени сомнения заявляет он. — Или я звоню Вите, или еду с тобой. — Он очень занят, - едко выдавливаю я. — Ему не до меня, а я еду домой. Космос приподнимает бровь, всем своим видом демонстрируя, что мое стремление к независимости его не впечатляет. — Замечательно, я давно не был у Вити в гостях. — Я еду к себе домой, а не к нему домой. — отрезаю я. — Я думал, у вас общий дом. Ну что ж, с интересом посмотрю, где живешь ты. Не зная, как отвязаться от Космоса, я ныряю в подъехавшее такси, не протестуя, когда он занимает соседнее место. До моего дома ехать минут сорок — достаточно времени, чтобы подумать, как жить дальше. Откинув голову на спинку сиденья, я закрываю глаза. Меня трясет мелкой дрожью, гнев испаряется так же быстро, как он вспыхнул. Я чувствую опустошение. И боль, которая заслоняет собой все вокруг. И это любовь? Вот это выворачивающее наизнанку чувство? Если это действительно она, то она оказалась куда более сложным и тяжелым чувством, чем я наивно считала раньше.