Amygdala

– Слышал, что вчера произошло? – Еще бы, весь вечер по новостям крутили! Тэхен приходит в школу жутко сонный и шарит скучающим взглядом по снующим туда сюда школьникам в ожидании начала уроков. В классе стоит настоящий гул из голосов, и Ким практически не различает темы, которую все с таким интересом обсуждают. Он лежит головой на парте с прикрытыми глазами, и единственное, о чем думает, это "заткнитесь или сдохните". – Они же учатся в нашей школе? – Ты что, не знаешь их? Говорят, они настолько отбитые, что даже учителя им в глаза боятся смотреть. – Да какой бред! По парте Тэхена раздается негромкий стук, и он, недовольно морщась, поднимает голову. Перед ним стоит невысокий бледный парнишка. Аккуратно сидящая, выглаженная форма и строгий лисий взгляд контрастирует с растрепанными осветленными волосами. – Доброе утро, новенький. Меня зовут Мин Юнги, я староста класса. – Юнги деловито раскрывает блокнот, что все это время держал в руках и что-то отмечает в нем. – Моя обязанность - предложить тебе помощь, если возникнут трудности. Дать последние темы занятий, если есть пробелы или, скажем, при передвижениях по школе, пока не привыкнешь к зданию. – Старосты теперь подрабатывают няньками? – беззлобно спрашивает Тэхен, подпирая подбородок рукой. – Завали и слушай дальше. – резко отвечает парень, нахмурившись а глаза Тэхена округляются от удивления. – Как староста, я обязан приставить к тебе кого-то из одноклассников, чтоб тебе показали где что находится, а так же.. – он достает из блокнота и кладет перед Кимом сложенный лист. – Это школьный устав и правила. Изучи, пожалуйста. – Спасибо, ко мне не нужно никого приставлять. У меня тут друзья учатся, они обещали все рассказать и показать. – Первый день в школе, а уже друзья. Похвально. – Кстати, не подскажешь, у кого можно спросить, в каком классе их искать? Я забыл вчера спросить, а мы договорились встретиться за обедом. – Могу уточнить в учительской. Как их зовут? – Чон Хосок и Чон Чонгук. Тэхен улыбается своей квадратной обворожительной улыбкой, а Юнги мрачнеет и непонимающе смотрит на одноклассника. – Ты, наверное, шутишь? – Разве похоже, что я шучу? Я по именам знаю только этих двоих и теперь тебя. – Бред какой... ладно. Я знаю, где они учатся, но сегодня вы точно не встретитесь в столовой. – Это еще почему? – Называешь их друзьями, а что с ними даже не в курсе? Потому что один с ножевыми в больнице, а второй в полиции. Раз уж делами "друзей", – Мин выделяет слово воздушными кавычками, – не интересуешься, то хоть в новостях должен был узнать. Телек вчера разрывался. – У меня нет телевизора... – тихо говорит Тэхен. Его улыбка исчезает мгновенно, а взгляд темнеет. – В любом случае, в школе они не появятся в ближайшее неизвестно когда. Это точно, так что я все же попрошу кого-то тебе все показать. – Не стоит так напрягаться. – Слушай, тебе не стоит водиться с такими людьми, как эти двое. Вокруг полно ребят с прекрасными показателями и репутацией. – Эта твоя репутация за меня не вступится против кучки хулиганов. А теперь прошу меня извинить, я больше не хочу разговаривать. – Ну и иди нахрен, меньше возни. – отмахивается староста и, развернувшись, уходит к своему месту. У Тэхена раскрывается рот от удивления. Юнги совершенно не фильтрует речь, являясь старостой. Ким переваривает им сказанное насчет Чонов и хватается за телефон. << Эй, ты в порядке? Тут говорят, ты в больницу загремел. И почему Чонгук в полиции? Что у вас там произошло? >> Хосок не отвечает уже полдня. Не то чтобы Тэхен горит желанием что-то узнать или волнуется за этих двоих. Тем более за Гука, в первые же минуты знакомства начавшего драку. Просто он считает, что раз Хосок ему вчера помог, то Тэхен ему должен, а в долгу он оставаться не любит. Ким, скучающе глядя в телефон, открывает сайт с новостями. " Подросток убил отца" " Ученик старшей школы попал в больницу с множеством ножевых ранений. Виновник погиб." – Что за херня? – бурчит под нос Ким, читая первую же попавшуюся статью и не веря своим глазам. Эти Чоны, конечно, сразу показались ему какими-то не такими, но не на столько же. Тэхен встает и молча выходит из класса, игнорируя учителя, который уже давно вел свой урок, и взгляды одноклассников. Перед учителем Тэхен объяснится позже, сошлется на плохое самочувствие или тошноту. Сейчас его разум кричит и воет от нарастающего интереса и необьяснимой необходимости что-то сделать. Что-то, что не является учебой. – И куда ты, мать твою налево, собрался? – Юнги хватает Кима за руку и резко дергает на себя, разворачивая парня у выхода из здания. – Кажется я говорил, что не горю желанием с тобой разговаривать. – спокойно произносит Тэхен, вырывая из хватки руку и продолжая путь на выход. – Ну уж нет, я столько ебашу не для того, чтоб какой-то ублюдок мне всё портил. Юнги снова догоняет одноклассника и, схватив его за грудки, припечатывает к стене. – Слушай сюда и впитывай. Ты сейчас же пойдешь обратно в класс, извинишься, скажешь что-то в свое оправдание и досидишь до конца уроков. И до выпуска не будет никаких выходок с твоей стороны, и мы будем мирно сосуществовать. Мне не нужен проблемный одноклассник, уяснил? – Не много на себя берешь? – Тэхен вздергивает брови. – Ты всего лишь староста. – Этот староста обеспечит тебе комфортное нахождение в этой школе взамен на хорошие показатели по предметам и посещаемости. Спроси у любого, тебе ответят, что могу я то, чего не сможет даже Чон Хосок. А теперь не зли меня и вали в класс. – Отпустишь сегодня и прикроешь перед учителями - и я в долгу не останусь. Я понимаю, к чему ты клонишь и предлагаю сделку. Юнги, щурясь и немного посомневавшись, все же отпускает Тэхена. – Окей, у меня будет для тебя задание. Будешь делать всё, что бы я ни сказал и, может, подружимся. – Так точно! – Ким салютует уходящему парню а после быстрым шагом выходит из здания, набирая по пути номера Чонов по очереди. Гудок. Гудок. Гудок. – Чего трезвонишь ни свет ни заря? – голос у Хосока тихий, осипший и немного сонный. – Куда тебя увезли? – Без понятия, я только проснулся. – Узнай. Тяжелый вздох по ту сторону звонка и тихое копошение. Тэхен слышит приглушенный, еле различимый разговор, пока заходит в небольшой магазинчик. – Я вышлю тебе геолокацию. – спустя некоторое время говорит Хосок. – Что насчет Чонгука? Судя по новостям, его дела совсем хреново. – За него я не переживаю. Он сделает все как надо и скоро приедет. – Звучишь совершенно по-ублюдски. – Ты нас не знаешь, чтоб говорить что по-ублюдски, а что нет. Хосок сбрасывает звонок и у Тэхена появляется какое-то странное чувство внутри. Похоже он задел своими словами Чона и теперь ему немного стыдно за это. Ким набирает в магазине всего понемногу в качестве гостинца, перекус для себя и отправляется по адресу, указанному в только что пришедшем сообщении. – Здравствуйте. К вам вчера поступил Чон Хосок. Я его одноклассник, пришел навестить и передать домашнее задание. –Тэхен очаровательно улыбается женщине в регестратуре и немного мнется, поправляя пиджак школьной формы. – Можно ли к нему сейчас? – Молодежь даже в больнице учиться заставляют... что за времена пошли, ваши учителя что, звери? – Выпускной класс все-таки. Приходится вертеться, как белки в колесе, ради поступления в университет. – Ким грустно вздыхает, поджимая губы, и женщина, умилившись такому старательному мальчику, говорит ему номер палаты и желает хорошего дня. – Нихрена ж себе…– говорит Тэхен, стоит ему закрыть дверь палаты изнутри и посмотреть на Чона. – Что, все настолько плохо? – Ну, лицо у тебя и вчера не то что бы красивым было. – Эй, это было обидно. – Да. Извини. Тэхен молчит какое-то время, разглядывая друга, под глазами которого жуткие синяки, бровь рассечена, руки от плечей до кистей перевязаны бинтами. – Выглядишь так, будто тебя грузовик переехал. – Дааааа... можно сказать и так. Хорошо, что теперь этот грузовик никого не переедет. – Расскажешь? – Ким садится на стул у койки, положив пакет с гостинцами на тумбочку. – Я убил отца руками брата. – Что ты имеешь ввиду? – Именно то, о чем ты подумал. – Хосок смотрит Тэхену в глаза и печально улыбается. Он был готов к любому исходу событий, не гнушался врать, воровать, избивать других, играть на чужих чувствах, лишь бы выжить. Но использовать как инструмент Чонгука он оказался не готов. – Я бы прирезал его сам, свои руки замарать не западло, да только если бы он хоть пальцем тронул Гука.. я бы не смог этого допустить. – Я не понимаю. – И не нужно. Главное, что Гук скоро приедет и мы станем снова нормальной семьей. Не говори никому о нашем разговоре. – Не знаю, что я не должен говорить, но не скажу. Я ведь в долгу перед тобой за вчерашнее. – Вот и славно. – Так значит на тебя напал отец. А что с матерью? – Тэхен замечает, как взгляд, полный отчаяния и печали молниеносно наполняется чем-то по-настоящему темным, жутким, а губы искривляются. Это выражение лица, полного отвращения. – Надеюсь горит в аду вместе со своим муженьком. – Что ты имеешь ввиду? – Она мертва уже много лет. После ее смерти всё и пошло по пизде.– Чон хмыкает, отводя взгляд куда-то в стену и в палате на какое-то время воцаряется тишина. – Я понимаю, мы еле знакомы, но иногда проще выговориться и хранить секреты вместе с кем-то, чем нести все в себе. – Только если расскажешь мне свой. Меня не беспокоит эта ноша, и я буду расценивать твои слова за твой личный интерес. И раз так, то… – Услуга за услугу.– заканчивает, кивая, Тэхен. – Она ненавидела нас, сколько я её и себя помню. Не позволяла даже подходить к ней. В то время он был лучшим отцом, будто пытался уравновесить ее ненависть, заботился о нас, делал ради нас такие вещи, что думаешь "вау, это ведь сон". Поддерживал, особенно в моменты, когда мы отчаянно искали материнской любви, но спотыкались о её ненависть. А потом она повесилась. Прямо в день нашего рождения, на поясе от халата и оставила записку о том, что это мы с Гуком виноваты в её смерти. Нам было одиннадцать, когда мы впервые увидели лицо смерти. – Это ужасно. – Да. Мы не были ни в чем виноваты, но отец решил по-другому. Он утонул в горе по жене, от которой за весь брак не услышал ни одного доброго слова и возненавидел нас за то, в чем была виновата болезнь. Это даже смешно. – Что же тут смешного? – То, что я, с одной стороны, понимаю её. Послеродовая депрессия и, возможно, даже их брак был не по любви. Это объясняет то, что она не могла даже видеть нас, считала монстрами, запрещала плакать, желала нам смерти. Она страдала столько лет и я понимаю её. Но я все равно не могу простить. – Ты не обязан прощать её, если твоя злость помогает тебе идти дальше. – Во мне больше нет злости. Она мертва вместе с тем, кто её подпитывал. – И что ты планируешь делать дальше? Тэхен не получает ответа на вопрос и больше не задает новых. Между ними молчание, такое оглушающее, что подавляет все звуки извне. Хосок вывернут наизнанку в своей боли, открыт и уязвим как никогда, но Тэхен не делает попыток эту уязвимость использовать, а просто находится рядом, безмолвным свидетелем. Чон благодарен. Его мир сейчас – это голубые стены палаты и Тэхен, сидящий рядом. Такой сосредоточенный и спокойный, с все тем же строгим взглядом и сведенными к переносице бровями. Невероятно красивый. Тишину нарушает стук в дверь, и в палату входит растрепанный и бледный Чонгук в сопровождении двух мужчин. Тэхен вскакивает на ноги и, поклонившись, быстро прощается и уходит, понимая, кто эти люди и какой разговор им предстоит между ними и Хосоком. Чонгук устало смотрит на брата, медленно подходя и аккуратно беря его за руку, боясь причинить боль и так искромсанному телу. Хосоку на физическую боль плевать, он принимает сидячее положение, тянет брата на себя и крепко обнимает, поджимая губы. – Ты в порядке? – тихо спрашивает парень и отстраняется, откидываясь обратно на подушку. – Дурак, это я должен был спросить. – Чонгук нервно дернул губами, видя полный боли взгляд Хосока. Один из мужчин прокашливается, привлекая к себе внимание, и кивает второму на выход. Даёт понять, чтоб тот оставил их в палате одних. – Здравствуйте. Как вы себя чувствуете, мистер Чон? – участливо произносит мужчина и жестом просит Чонгука присесть в кресло поодаль от койки, пока сам присаживается на стул, где ранее сидел Тэхен. – Здравствуйте. Как свиная отбивная. – Шутите, значит быстро пойдете на поправку. – мужчина улыбается – Я следователь Пак. Вы не против, если я задам вам несколько вопросов? Конечно же вы вправе отказаться... – Чонгук ни в чем не виноват.– перебивает стандартную речь мужчины Хосок. – Простите? – Его ведь ждет наказание, я прав? Тогда я бы хотел сам его понести, я сам был виноват в том, что произошло. – Не торопитесь с выводами, мистер Чон. Вы еще находитесь в состоянии шока и думаете о худшем, но никто не собирается вот так сразу обвинять вас в чём-то. Конечно же мы обязаны провести расследование, опросить пострадавших, то есть вас, свидетелей— ваших соседей и провести судебное слушание. Поэтому давайте я сейчас задам вам несколько вопросов, и вы сможете немного отдохнуть. – Хорошо. – Итак, начнем. Чон Хосок, восемнадцать лет, выпускник. Сын Чон Вонхо и Чон Соен, умершей восемь лет назад. Расскажите, что вы делали после учебы? – Дождался в компании друга Чонгука и мы пошли домой все вместе. – Во сколько вы обычно приходите домой? – Около семи вечера мы уже находимся дома, если не задерживаемся в школе. Вчера мы задержались. – Погибший в это время обычно находился дома? – Нет, он практически не жил с нами с тех пор как нам исполнилось двенадцать. – Практически - это как? – Мог уйти на неделю, месяц и больше из дома, потом возвращался и находился дома от трех до пяти дней. – Во время его отсутствия был ли кто-то, кто мог о вас заботиться? – Нет. – Физическое насилие в отношении вас применялось часто? – Каждый раз, когда он появлялся дома. Он находил, за что можно наказать, и наказывал. – Кто чаще подвергался физическому насилию со стороны погибшего? – Я, но только потому, что не давал бить Гука. – Хорошо, вернемся к вчерашнему вечеру. Расскажите, что произошло, когда вы вернулись домой? – Когда мы увидели, что отец дома, я велел Чонгуку оставаться в прихожей и пошел в гостиную. Он почти сразу начал кричать, и когда ему не понравилось, как я разговариваю с ним, он набросился на меня. Разбил лицо. Я оттолкнул его, а он начал бить. Сначала ремнем, а после схватил нож. – Что произошло потом? – После того, как он пырнул меня, я мало что понимал. Перед глазами все плыло. Помню, как он навалился всем телом, как Чонгук вытаскивал меня из под него и повторял что-то в роде " боже он мертв, он мертв". – Спасибо. И последний вопрос. У нас есть информация, что к вам несколько раз вызывали службу опеки обеспокоенные соседи и врачи, но каждый раз вы говорили, что все в порядке. Почему вы это делали? – Мы были совсем детьми и боялись сказать что-то, что спровоцирует его. Да и надеялись, что мы сможем снова стать нормальной семьей. – Я могу это понять.. Что ж, думаю на сегодня достаточно. Отдыхайте. – Чонгук может остаться тут? – Да, пока может. Однако мы не уверены в том, что больница разрешит остаться ему на ночь. Мы обзвоним ваших родственников и узнаем, куда вас можно пристроить на некоторое время. В вашу квартиру вы не сможете попасть недели две, это точно. – Спасибо. – Всего доброго. Мужчина коротко кивает Хосоку и, осмотрев еще раз сгорбившегося и смотрящего куда-то в пол Чонгука, выходит из палаты, оставляя подростков одних. Стоит полицейским покинуть помещение, как Чонгук выпрямляется, откидывается на спинку кресла и, закидывая ногу на ногу, начинает улыбаться. Он больше не выглядит, как испуганный ребенок. – Отличная работа. – Хосок улыбается в ответ, осматривая гордо сидящего, словно на троне, Гука. На нем черная одежда: широкие джинсы, массивные ботинки и свободная толстовка. – Ты просто псих, знаешь? – Чонгук встает с насиженного места и идет к койке Хосока, по хозяйски усаживаясь у того в ногах, немного подвинув их, под болезненное шипение брата. – Еще немного, и он прирезал бы тебя. – Не прирезал же. А это, – кивает на перебинтованное плечо, – заживет. Главное, что этот ублюдок больше нас не побеспокоит. Ты молодец. – Да. Ты тоже. Не ожидал, кстати, новенького тут увидеть. Чего хотел? – Побыть принцем на коне, видимо. Я ему немного подыграл. – Хосок смотрит в сторону пакета на тумбе.– гостинцев тут принес, угощайся. Чонгук по-детски окает и хватает пакет, устраивая на своих коленях и изучая содержимое. Несколько бананов, пара апельсинов, упаковка молока, конфеты и разные леденцы. – С каких пор ты интересуешься другими людьми? Тем более такими, как этот. – С каких пор мне запрещено заводить друзей? Я не твоя собственность, Чон Чонгук. – Ты мой брат и мой мир, я могу поинтересоваться тобой и твоими мотивами. – Мне просто скучно. Этот ответ тебя удовлетворит? – Ты иначе скучаешь. Ты запал на него? – Еще слово, и.. Хосок не успевает договорить, как Чонгук, откидывая пакет, укладывается к нему, перекидывает руку ему на живот, приобнимая и утыкаясь носом куда-то в бок. – Знаешь, я жутко не выспался в участке, так что лучше посплю сейчас. Парень приобнимает брата и погружается в свои мысли. Чонгук слишком долго был всем для Хосока, и сейчас, когда они стоят на пороге новой жизни, он понимает, что пора уже завести хотя бы одного друга. Чтобы честно, искреннее. Тем более, когда под руку так удачно попался Ким Тэхен, который и сам почему-то тянется. Так даже проще, потому что Чон понятия не имеет, что ему делать. Влюбился? Разве он, сотканный из лжи и ненависти, способен вообще любить? Тем более кого-то в роде Тэхена, что словно персонаж игры, попавший в неизвестное место, заводит дружбу с первым встречным и верит в его правоту безусловно. Чонгук злится. Внутри него все клокочет от ревности, скулит, скребется. Он не понимает, как Хосок, всю свою жизнь посвятивший брату, может вот так просто впустить в их, один на двоих, мир кого-то еще. Чонгук как одичавший зверь, прирученный только одним человеком. Он не допускает и мысли о том, чтоб тот, чья рука его пригрела, потянулась к кому-то еще. Это жутко раздражает. Ведь он, пристегнутый на цепь, верный пес, вынужден наблюдать за тем, как хозяин тянется к свободно летающей под небесным сводом и не обремененной тяжелой ношей птице. Этот Ким Тэхен раздражает своей возможностью дышать полной грудью, и Чонгук бы загрыз его, сломал тонкую шею, если Хосок позволит. Но Гук видит увлеченность брата этим парнем, и все, что ему остается - это скулить, будучи прикованным к ногам хозяина. Чонгук ради Хосока пойдет по головам, будет ломать кости, убьет родного отца. Хосок ради Чонгука умрёт. И по другому в их мире невозможно. Никаким Тэхенам тут не место.