Часть 1.10. Акеми. Сентябрь, 25 лет после рождения Наруто.
LOUNA — Молчание ягнят
+++
Кай уносит Накику, как только стабилизирует ее состояние. Акеми одергивает Сая, который вызывается помочь, и крепко держит его за локоть, чтобы он не пошел следом. Во рту у нее горько, в ушах стоит такой гул, будто ее от души огрели по голове чем-то тяжелым. Ей вроде бы и не должно быть жалко Накику, потому что у них даже отношений нет хороших, — они друг друга вообще за людей считают? — но в Конохе Кумо, который никак не заслуживает того, чтобы увезти отсюда труп своей матери. Она хорошо помнит, как встретила в воротах носилки с телом своего отца, и точно не желает мальчику пройти через нечто подобное. Хватит уже сирот в этом мире, тем более, что сиротой он не должен стать по ее вине. Акеми пытается сглотнуть болезненный ком в горле и убедить себя в том, что она ничего не могла сделать. Откуда ей было знать, что Данзо решится напасть на Накику в Конохе? Как ей было догадаться, что он пойдет на такое? Пытаться похитить взрослого обученного Анбу — это вообще нелегкая задача, тем более, когда этот самый Анбу находится в Конохе на правах гостя из союзной деревни. Акеми недооценила Данзо, решив, что в опасности может быть только Кумо. Почему она вообще решила, что может как-то контролировать его? Акеми приваливается плечом к стене в коридоре и устало трет лицо. Нужно поговорить с Шикамару и что-то уже сделать с Данзо. Официально ничего сделать не выйдет: даже если Терая удастся поймать, то он ни за что не укажет на своего господина, а тот на любые обвинения найдет ответ. Если не получится их связать, то они только себя дураками выставят. Если он так осмелел, то дальше что? Он хочет встать на ноги, хочет вернуть себе былую силу, и раз уверен, что Накику способна ему в этом помочь, то уже не оставит ее в покое. Может, его в самом деле стоит уже убить? Отжил свое, хватит, и так столько проблем всем создал, что до сих пор не могут разобраться. — А теперь мы поговорим, — Канкуро останавливается рядом с ней и выглядит совсем недружелюбно. Тогда, когда они с Накику поймали ее и Сая, то он не был таким страшным, как сейчас. Акеми его понимает от и до: если бы Яхико отравили, она тоже ни в каком восторге бы не была. — О чем? — спрашивает Акеми, не особо, впрочем, надеясь, что Канкуро купится на ее вранье и отстанет. — Я не понимаю, о чем ты. — В самом деле? — За спиной кукловода Акеми замечает замершего Сая. Канкуро смотрит на него через плечо и морщится. — Свали отсюда. — Только не к Каю, — добавляет Акеми, прекрасно понимая, куда именно хочет Сай. Проконтролировать его ей сейчас никак не удастся. Остается только надеяться, что благоразумия не сунуться к ирьенину ему, все же, хватит. С Кая ведь станется действительно с ним что-то сделать: Сай был в Анбу и объективно сильнее ее товарища по команде, но последний ни в каком раздрае не находится и полностью отдает себе во всем отчет. Акеми становится вдруг немного обидно: Сай ее друг больше десяти лет, мог бы и остаться, потому что по Канкуро видно, что он в шаге от убийства. Понятное дело, что раз он влюбился в Накику, то переживает за нее, просто той-то сейчас намного лучше, чем будет потенциально самой Акеми. — Ну? Ты говорить будешь, или из тебя все клещами вытаскивать? — Канкуро продолжает свой допрос едва только Сай удаляется. Акеми он ловит за плечо, но та его ладонь с себя сбрасывает. — Что «ну»? Я, что ли, знаю, что у всех нукенинов в голове? Может он ее узнал или просто посчитал для себя угрозой. Я не знаю, я… — Акеми зря поворачивается к нему спиной, зря забывает, что Канкуро ей не друг и даже не любовник, зря думает, что он ей ничего не сделает. От того, как он хватает её и толкает спиной в стену у нее весь воздух вышибает из легких, и его становится даже толком не набрать, когда пальцы кукловода сжимаются на ее горле. Акеми замирает и молится о том, чтобы сейчас никто не додумался сюда вернуться. Меньше всего им нужно, чтобы кто-то увидел эту сцену. Она ловит себя на мысли о том, что ей стыдно быть увиденной, но больше этого она боится за Канкуро. Страх совершенно глупый — кукловод позволяет себе слишком много, и если за это отхватит, то будет только правильно. И все равно Акеми даже не пытается сопротивляться, только приподнимает подбородок и смотрит в его потемневшие от злости глаза, чувствуя себя тем самым мышонком, попавшимся удаву. — Канкуро, — тихо зовет его Акеми, но пальцы на ее горле сжимаются только сильнее. — Я не свое имя хочу услышать, а ответы, мать их! — рычит он ей в лицо. Акеми жмурится, старается сглотнуть и жадно глотает воздух, когда Канкуро отпускает ее. Он не дает ей время опомниться и просто толкает на стол, наклоняя над ним и заставляя уткнуться в деревянную поверхность лицом. Шорты он с нее просто сдергивает вместе с трусиками, едва смачивает слюной свои пальцы, прежде чем мажет ими у нее между ног и толкается вперед. Акеми по предшествовашей паузе понимает, что он натянул на себя резинку и радуется хотя бы этому, потому что больше нечему. Ей неприятно и немного больно — она не успевает возбудиться и намокнуть, край стола больно упирается ей в живот, а волосы Канкуро тянет так, что у нее начинают слезиться глаза. Акеми хнычет и скулит, но жалости никакой не получает. Секс сейчас не сравнится с тем, что было у них ни в самый первый раз ни уж тем более несколько часов назад. Она никакого тепла не чувствует и хочет, чтобы все поскорее закончилось. Ей в своем теле становится тесно и душно, в глазах щиплет от злых слез. Канкуро кончает как никогда тихо и быстро, и резко от нее отстраняется. О ней он даже не думает, впервые оставляя ее вот так. — Вон пошла. Завтра я зайду, чтобы все мне рассказала, — выплевывает он и выходит из комнаты, оставляя Акеми одну. В апартаментах она не задерживается, потому что ей кажется, что ее сейчас вырвет. От Канкуро всегда пахнет сандалом и кофе, но сейчас ей чудится резкий запах молодого авамори и копченостей, от которого она никак не может избавиться. Терпит и борется с дурнотой Акеми до дому. Она заглядывает к спящему в комнате брата Кумо, — Яхико, поганец, куда-то опять слинял, — и только убедившись, что с ним все хорошо, идет в душ. Закрывшись в ванной и пустив воду она сдается: ее тошнит завтраком, потом желчью, и так противно от самой себя ей давно не было. Уже после душа она рассматривает себя в зеркале, прикасается к синякам на шее и морщится. Ей повезло, что встретившийся ей на пути дядя был сонным, а в коридоре царил полумрак, иначе бы он заметил эти следы. У самой Акеми нет никакого таланта в медицинским дзюцу, она разве что первую помощь может оказать, но и то не прибегая к использованию чакры. С утра ей придется заглянуть к Каю, желательно, сделав это до того, как проснется Кумо. Яхико домой не возвращается. На его поиски Акеми отправляет несколько гуре, еще пару оставляет с Кумо, который и так под присмотром если не ее брата, то дяди, и выпрыгивает из окна своей комнаты. Она надеется вернуться буквально через полчаса и заодно узнать, как там Накику. Особого беспокойства Акеми не испытывает, потому что Кай свое дело знает и точно не даст песчанице умереть, так что за нее правда не стоит переживать. — Ты рано, я думал, что увижу тебя позже, — Кай стоит на балконе второго этажа, волосы распущены, пояс халата слабо завязан, едва держась на узкой талии парня. Акеми окидывает его внимательным взглядом, потом еще одним и замирает на пороге гостиной, в которую они заходят. — Я не поняла, ты с кем успел переспать? С ней что ли? — удивленно спрашивает она, глядя на своего друга. Он пожимает плечами и берет с журнального столика свои очки. — И с Хошиме; он пока спит. Думаю, подробностей ты знать не хочешь, — он улыбается, когда поворачивается к ней снова лицом, но улыбка быстро исчезает с его лица. — Твоя шея. — Ты не хочешь знать, — Акеми заставляет себя рассмеяться и указывает на нее пальцем. — Приведешь ее в порядок? — Кто? — Никто не прикасается к ней так бережно, как это делает Кай. Акеми закрывает глаза и вздыхает, когда чувствует легкое покалывание от его чакры. — И зачем? Ты же не из тех, кому такие игры нравятся. — С чего ты взял? — она старается говорить беспечно, но он, кажется, совсем не верит ей. Неужели она так плохо врет? Разучилась, что ли, с тех пор, как ушла из Анбу? — Потому что ты нежная девочка, тебе скорее нравится обещание боли, чем боль. А это точно было больно, — Кай убирает с ее лица волосы, заглядывает в глаза, наклоняясь к ней, и хмурится. — Если он… — Нет, — решительно заявляет Акеми, накрывая его ладони своими. — Ничего не нужно, все в порядке, я сама виновата. — Сама виновата? — переспрашивает Кай, кажется, начиная злиться. Уже второй человек, который на нее злится, за что ей это все? — Глупости большей не слышал! — Тише! Разбудишь еще Хоши, — шипит она, и хочет отстраниться, но Кай не дает. — Что? — Идем в ванную. Разденешься, я на тебя посмотрю, — Акеми он туда буквально заталкивает, плотно закрывает дверь и скрещивает руки на груди. — Раздевайся, я сказал. Пока сам не увижу, что все в порядке, не поверю. Акеми медлит и очень неохотно стягивает с себя просторные штаны и майку. Кая она не стесняется, но сейчас ей хочется прикрыться, потому что взгляд его ей не нравится. Несколько лет назад он свел с ее тела все шрамы, потратив на это уйму времени и сил. Тогда она пообещала, что никогда и ни за что больше ничего с собой делать не станет. Кай же именно из-за этого и переживает, но она в самом деле даже не думает о таком. — Видишь? Все в порядке, — Акеми разводит руки в стороны, а потом еще минут десять сидит на бортике ванной, пока Кай убирает все синяки и ссадины, заодно прижимая руку и к низу ее живота, хотя о том, что между ног у нее неприятно ноет и тянет, она не говорит ни слова. Когда они выходят, то Хошиме уже не спит и готовит завтрак. На троих, отмечает Акеми, но отказывается от приглашения. Ей неспокойно от того, что Кумо у нее дома, будет лучше, если она поскорее вернется.Часть 1.10. Накику. Сентябрь, 25 лет после рождения Наруто.
P!nk — Trouble
+++
Первое, что понимает Накику, когда заходит в выделенную им квартиру, — это то, что Кумо нет в постели. Его вообще нет дома. Зато Куро находится в своей, бессовестно сопя, пусть и выглядит не так уж и расслабленно: между бровей залегла тревожная морщинка. Правильно тревожишься, урод, мрачно думает Накику, без лишних церемоний хватая его за шиворот. Силы у неё оказывается всё ещё много, даже после интересной ночки в компании незнакомцев. — Где. Мой. Сын. — выплёвывает она ему в растерянное лицо. — У тебя две секунды чтобы мне ответить на вопрос. — Икимоно, — Куро прекрасно знает, что не нужно пытаться с ней артачиться, когда она в таком состоянии. — С ним всё хорошо, и с тобой, как я вижу, тоже. — Ты так сильно беспокоился, что чуть слюнями подушку не залил, — рявкает Кику, желая открутить ему башку. Доверила, блин, ребёнка любимому дяде. Почему не подумала о том, что у него при виде Ящерицы мозги отключатся и перетекут в член? Подозревала же, не слепая. Её вина тут тоже определённо есть; самая главная в том, что она с какой-то стати расслабилась в Конохе. Союз, ебать его через жопу. Она будет очень рада наябедничать Гааре про последствия его решения когда вернётся в Суну, чтобы уж точно больше не приходила в его мудрую голову подобная чушь: отсылать её дипломатом в Лист. — Какого чёрта мой ребёнок ночует у рыжих? Она, впрочем, почти готова признать, что это даже лучший вариант. Как бы ей ни претили коноховцы, в прошлый раз они исправно следили за мелким и вернули горе-тётушке. Кумо и не малыш уже, конечно, ему десять, хоть и выглядит он младше. Но он до одури наивный в глазах Накику, ведь взрослые вокруг него настолько большие мудаки, что пытаются, как могут, запрятать свои пороки с глаз долой. Возможно, ей пора научить ребёнка чуть реалистичнее и осторожнее смотреть на мир: в конце концов, не за горами его выпуск из академии. — Сейчас ты приводишь себя, сука, в порядок, пока я забираю Кумо, а потом у нас с тобой будет долгий разговор, — обещает она. Но не успевает выйти за дверь, потому что в проём окна залетает… а вот, как раз, один из рыжих. Правда, его яркие волосы спрятаны под капюшоном, а на поясе болтается маска Анбу. Это хамло, значит, решило пойти по стопам сестры. Интересно даже, кто из них хуже. — Это не моя, — усмехается мальчишка, перехватывая её взгляд. — А кота. Не отдам, самому ещё понадобится. Но для тебя тоже есть подарок, старушка. — Мы вроде решили ещё вчера, что моя задница тебя не интересует, — Кику складывает руки на груди, прищуриваясь. Она не думала, что её травили эти двое, но… кому вообще можно доверять? Она же первая умеет играть самые разнообразные роли для своих жертв. Она прекрасная актриса. Даже саму себя неплохо обманывает, искренне веря, что это не ложь, а просто не до конца озвученная правда. — Слишком много мнишь о себе. — Яхико, так, кажется, его звали, без лишней скромности проходит к креслу и садится в него, кидая куда менее дружелюбный взгляд на Канкуро. Её брат пытается открыть рот, явно ведь, чтобы пиздануть какую-то обидную хрень, но короткое цоконье Накику заставляет его захлопнуть его обратно. На это рыжий посылает ей одобрительную усмешку. Он выуживает из-под жилета какой-то свёрток и кидает ей прямо в руки. — Ты, конечно, горе-мамаша, но нам не нужны проблемы. Считай это залогом нашего личного с тобой союза. Если вы отсюда отчалите, никому не доставляя неприятностей, то я с твоими разберусь без лишнего шума. И тем более не дёргая мою сестру, — ледяной взгляд тёплых карих глаз достаётся опять-таки Канкуро. На этот раз Кику мстительно улыбается, хоть и не поворачиваясь в сторону названного брата. Заслужил. Она его любить не перестанет, но сейчас не в том настроении, чтобы ему какие-то поблажки делать. — Договорились? В свёртке чья-то отрубленная рука. Причём, не целая даже, а как будто пожранная свирепыми зубастыми тварями. Накику брезгливо кривится, хотя за свою карьеру многого навидалась, и, не заморачиваясь тем, чтобы поправить завязки, кидает мешочек обратно на колени Яхико. — На шею не повешу. И в мусорке будет пованивать. Кто бы там ни пожрал гандона, не лишай зверюшку десерта. Яхико криво улыбается, показывая белоснежные зубы, и вполне вежливо просит воспользоваться душем. В приступе непонятного ей самой умиления Накику хочется предложить ему ту самую футболку, которую, действительно, зачем-то с собой забрала, но перебьётся. Сменные вещи Куро она даже не думает предлагать. Когда Яхико удаляется в ванную, Куро хватает её за локоть, притягивая к себе, за что немедленно и хлёстко получает по пальцам. — У тебя нет права голоса, пока Кумо не появится в этой квартире, — цедит Накику, сопровождая предупреждение настолько ласковым взглядом, что Канкуро передёргивается и отворачивается. — Мы договорились, Куро, что не творим хуйню при детях. Всё остальное время делай что хочешь, меня не колышет совершенно кого ты ебёшь, кого убиваешь. Сейчас я пойду за Кумо, потом к Темари, а завтра ноги моей не будет в этой деревне. Делай что хочешь, но на глаза мне не попадайся до тех пор, пока мы не покинем стены этого гадюшника. В Суне, конечно, тоже тот ещё гадюшник. Но он родной и безопасный. Там её ещё не пытались отравить непонятные Анбу в маске кота. Чем она успела самому Хокаге насолить, интересно, если за ней отправили лично работающего на него человека? Узумаки Наруто все называют таким справедливым и добрым. «Солнце Конохи», как-то так? Может, всё-таки, не он? Ведь Гаара, кажется, искренне доверяет своему если не другу, то очень близкому знакомому? В поместье Икимоно Накику, понятное дело, отправляется в сопровождении одного из них. Кумо и Акеми выходят им навстречу, мальчишка радостно жуёт какую-то выпечку и кидается их с Яхико обнимать. Одновременно. Накику даже пытается не засмеяться от того, насколько забавно вытягивается лицо у рыжей девушки. Кажется, она не ожидала увидеть брата в её компании. — Ну что, паучок, навестим тётю Тему? Как раз попадём на завтрак, хотя, в тебя, наверное, не влезет больше. — Влезет! — Кумо старательно запихивает оставшуюся булку в рот и тщательно прожёвывает, облизывая затем поочерёдно сладкие пальцы. Вроде бы у него раньше не было такой дурацкой привычки. — Ура! Шикадай же тоже будет? — Конечно, — обещает Накику. Иначе зачем вообще они припёрлись сюда, как не племяшку увидеть? — Как раз поиграешь с ним, пока мы с Темой-чан обсудим новости. — Я пойду с вами, — неожиданно заявляет рыжая. Накику хмурится: вот ещё, не хватало ей её компании. Не успела соскучиться, блин. — Я тоже… присоединюсь чуть попозже, — делая короткую паузу, сообщает Яхико. Кику косится на влажный воротник его жилета, на котором так и не отстиралось крошечное пятно крови. Прекрасно понимая, почему он решил переодеться. Но не понимая зачем им сопровождать её. В личные телохранители, что ли, записались? Смешно даже. Сестра и брат обмениваются мрачными взглядами, и Яхико удаляется за ворота. Кумо отвлекает Акеми какими-то вопросами, а Кику молчит и думает. Анализирует всё, что не успела, пока пылала праведным гневом и хотела прикончить Куро на месте. Видя, что с её сыном всё в порядке, она успокаивается и начинает лучше соображать. Тамкен учил её правильно составлять по полочкам в голове информацию и делать из полученного правильные выводы. Да и зря она, что ли, считается одним из лучших Анбу Суны? Накику помнит всё, что было до того, как она вернулась с горячих источников. Помнит, что столкнулась с каким-то хреном, и после этого, видимо, что-то в её сознании начало мутиться. Просто яд или гендзюцу? Она ведь не собиралась сначала идти купаться. И явно Яхико со своими гуре-шпионками там появился не просто так. Он искал именно её. Значит, что-то знал, раз принёс останки «слепошары» с намёком на причастность. Он знает, кому она нужна. Нужна, видимо, живой. Знает ли сестра? Наверняка. Раз Накику очнулась у опытного — ух, какого опытного! — ирьёнина, то его точно позвала именно она. Накику помнит, что в полубреду она слышала голос старшей Икимоно в квартире. Кажется, она что-то упускает? Ладно, наверное, какую-то мелочь. Акеми наклоняется к Кумо, и из-за ворота у неё выпадает подвеска: круглая монетка, к которой снизу припаяна ещё половинка. Накику видела точно такую же у Кая. Вряд ли они любовники: у него есть свой собственный рыжий, и в плане траха там ледышки типа Хьюги и Учихи наверняка и рядом не стояли. Значит, это её сокомандник. Надо, может, потом её подробней о нём расспросить, шикарный же парень. Не то чтобы Кику планировала в ближайшее время повторять тройничок под наркотой, но мало ли, ей однажды приспичит. Ворота в поместье открывает Темари, весьма дружелюбно здороваясь с Акеми и куда шире улыбаясь при виде Кику и Кумо. — Солнце моё, я так соскучилась! — Счастливый мальчик виснет на шее тёти, пытаясь ещё и за талию её ногами зацепиться. Темари подбрасывает его в воздух, ловит и, легонько шлёпая по бедру, отправляет в дом. — Там тебя уже мелкие заждались. Хотя не ожидала, что вы так рано придёте. — Ты успела родить второго и нам не сказала? — усмехается Кику, крепко обнимая названную сестру. Вдыхает её родной запах и позволяет себе переключиться только на Тему-чан, которую уже не видела больше года. — Да нет, к нам Яманака с сыном зашли. Так что Иноджин с Шикадаем, только Чоучоу не хватает. Мышцы Кику сводит неприятной судорогой, и Темари удивлённо отстраняется. — Да ладно тебе, не умрёшь. Мы в Суне же сидели большими компашками, тут к тебе никто обниматься не полезет, не волнуйся. Темари знает, что Кику не тактильная, если речь идёт не о семье и не о сексе. Но худшей компании нельзя представить. Икимоно, Яманака, это, блять, её какое-то персональное проклятие. Ну да ладно, не станет же этот чудик при всех выкидывать что-то нелепое? В баре он, по крайней мере, только глазами её пожирал. Первое, что она получает, заходя в гостиную: его пронизывающий и какой-то совсем уж отчаянный взгляд. Прямо сканирует с головы до ног, у неё аж мурашки пробегаются стадом по хребту. Что с ним не так? Кажется, Хорёк даже подрывается встать, но переводит взгляд на Акеми и затихает. У него круги под глазами, словно он не спал всю ночь. У этого-то что могло случиться вчера? И зачем они с женой, в таком случае, так рано припёрлись к друзьям? Ино со своего места натянуто улыбается, махая рукой, и Кику натянуто улыбается в ответ. Может, ещё не поздно сослаться на срочные дела и попроситься вернуться в обед? К сожалению, Кумо уже умчался в дальний угол, где чем-то заняты два трёхлетки, кажется, пытаются освоить сёги. Кажется, Кумо начинает объяснять им правила. Она не знала, что её сын умеет играть в сёги. Кто бы мог его научить? Явно не Куро же. И не Баки-сенсей. Шикамару, к слову, тоже смотрит на неё как-то странно. Кику просит кофе и прячется за кружкой ото всех, кладя голову на плечо Темари и слушая её восторги по поводу сына. Она просит оставить ей Кумо хотя бы до вечера, и Кику не находит причин отказать. Так, наверное, будет лучше: пока она пытается разобраться — или всё же не пытается? исполнитель-то сдох — в том, что происходит с ней, сыну, наверное, будет безопасней с Темой-чан. Когда приходит Яхико, Шикамару просит её и Акеми отлучиться с ним покурить. Икимоно не курят, вроде бы, так что Темари недоумённо хмурится, но Кику разглаживает двумя пальцами ей морщинку над переносицей и, нежно целуя в щёку, уверяет, что всё в порядке. — Ну и что это было вчера? — Шикамару прикуривает сигарету, внимательно глядя на Яхико. Серые ящерицы брата и сестры крутятся поблизости, проверяя, не греются ли рядом нежелательные уши. — Почему я узнаю от Сая, что нашу союзницу траванули и в тяжёлом состоянии унесли не к лучшему медику в больницу, а к Каю в квартиру? Прости, Акеми, я знаю, что твой сокомандник очень хорош, но, сама понимаешь, сложно не догадаться о причинах, почему позвали именно его. — Хорёк тут при чём вообще? — выгибает бровь Накику. И получает такой же искренне недоумённый взгляд от остальных. Что она пропустила? Хотя, с этого станется опять на неё какую-нибудь стрекозу-лазутчика посадить. — Можно, мне тоже? Шикамару протягивает ей пачку, и Кику с наслаждением затягивается горьким дымом. — Тебя это касается напрямую, — вздыхает Нара, — и, к тому же, Темари считает тебя своей сестрой. Нам не нужны проблемы с Гаарой. — Их не будет, — равнодушно тянет Кику. И, поддаваясь внезапному порыву, дёргает стоящего по правую руку от неё Яхико за рыжую прядь. Тянуться высоко, но это стоит комично удивлённых рож остальных. — Мы заключили договор. — Рад слышать, старушка, — хмыкает мальчишка. И тут же становится серьёзней. — Надеюсь, по поводу всех пунктов. — За Куро ничего не обещаю, — честно говорит Накику. Она всё-таки его не контролирует. — Но я с ним поговорю. Этот гандон мне за сына задолжал. Да и сам делов наворотил. Участвовать в дальнейшей дискуссии у неё желания нет. Она внезапно понимает, что очень устала. Устала от Конохи, от со-ю-за, от этой скучной жизни, в которой она вертится, как белка в колесе. Может, попроситься ещё раз к Каю на «обследование»? Нет, это опять замкнутый круг, да и не лучше ли оставить хорошее воспоминание хорошим воспоминанием? Накику обещает Темари забрать Кумо после обеда и привести Куро, неловко прощается с остальными и спешит откланяться. Когда она заворачивает за угол, к её удивлению, кто-то её окликает. Это не очередной отравитель, это Яманака. Ино. — Ты завтра отчаливаешь? — спрашивает девушка, подхватывая её под локоток. Слишком тактильная. Наглая. Она слышала вообще что-нибудь о личных границах? Накику хмыкает, но даже не пытается вырваться из хватки блондинистого бульдога. — Да, не беспокойся, не скоро ещё свидимся. Ино провожает её вниз по улице, они чинно вышагивают неспешным шагом, словно две кумочки на пенсии, которые решили прогуляться и посудачить о былом. Блондинка молчит некоторое время, затем разворачивает Накику за плечи и серьёзно смотрит ей в глаза. Они одинакового роста, только у Ино какие-то шикарные каблуки, а у неё старые потрёпанные лодочки. Так что та над ней как будто нависает. — Что ты думаешь о Генме? — на выдохе выдаёт Яманака. — Трахнула бы, но слишком порядочный. — Накику чешет щёку и ненавязчиво пытается спихнуть с себя чужие ладони. Ожидаемо, не выходит. — У тебя получится, если не растеряешься и оседлаешь этого жеребца. — Ну и выраженьица у тебя, — фыркает девушка. И, внезапно, смеётся. — У Сая, что ли, научилась? — Не знала, что он так выражается, — Кику всё-таки снимает руки куноичи Листа со своих плечей, но зачем-то легонько сжимает прежде, чем откинуть от себя. — Удачи, можешь даже поделиться, если получится. Со всеми самыми развратными подробностями. Если у тебя есть талант к литературе. Я сюда больше не вернусь. Накику возвращается в квартиру, исправно исполняет данное Темари обещание и обедает с семьёй и Шикамару, ложится спать рано и одна, потому что Тамкен вроде как говорил ей про миссию, а искать никого другого она не собирается, хватило ей приключений. На следующее утро они, как и планировали, ни с кем не прощаясь, покидают Коноху ни свет ни заря.