Часть 2.5. Акеми. Ноябрь, 25 лет после рождения Наруто.
Fit For Rivals — Damage
+++
Акеми вдыхает холодный воздух и останавливается на пригорке. Контролировать гуре сложно из-за холода: они становятся сонными и заторможенными. Конечно, вылупившиеся из ее кладок остаются активными и в более низкие температуры, в отличие от самых обычных, но даже им хочется зарыться куда-то поглубже и впасть в спячку. Из-за этого она не может использовать их так, как привыкла, ей приходится ограничивать не только себя, но и их. Акеми бы очень хотелось отослать их от себя подальше, чтобы сразу покрыть большую территорию, а вместо этого приходится осматривать местность, предварительно поделив ее на небольшие участки. Из-за этого она становится раздражительной и огрызается, когда Иошихиро пытается с ней заговорить. Если быть объективной, то ничего плохого он ей не сделал. Не его вина, что она ему приглянулась, не его вина, что при наличии рядом Канкуро, она ни о ком думать не может. — Мы можем поговорить, Акеми? — спрашивает шиноби Щимо, останавливаясь около нее и касаясь ее между лопаток. Акеми ведет плечом и хмурится, кидая на него раздраженный взгляд. — Давай потом? — просит она и спускается вниз по снегу. Здесь все чисто, ничего необычного, и нет следов, оставшихся у разбитого и разграбленного кортежа. Странно, что обошлось без жертв, такое ощущение, что все было очень хорошо спланировано. — Я бы хотел сейчас, — настаивает Иошихиро и ловит ее за локоть. Акеми делает глубокий вдох и поворачивается к нему лицом. Она не пытается даже изобразить дружелюбие, потому что не испытывает на это никакого желания. — О том, что произошло позавчера… — Вот об этом я точно не хочу разговаривать, — Акеми качает головой. С Иошихиро она не будет обсуждать то, как Канкуро уволок ее из онсена, почему они утром опоздали и вообще он утащил ее обедать вместе. — Иошихиро, мне правда не хочется об этом говорить. — Ты мне нравишься, — вдруг говорит он и улыбается. Акеми отводит взгляд и натыкается им на Канкуро. Тот замер и смотрит на них так, что ей сразу хочется отойти от Иошихиро на пять шагов. — Акеми, я… — Надо идти дальше, — Акеми обходит его и направляется к Канкуро, около которого останавливается. Вот ему уже она пытается не улыбаться, но не выдерживает, когда он хватает ее за руку и наклоняется к ней. — Убью, — предельно ласково говорит ей кукловод, на что она фыркает от смеха и тут же зажимает рот ладонью. Убьет он, как уже обещал, не ее, а Акеми от этого почему-то ужасно весело. Сай, остановившийся чуть поодаль, кидает на нее странный взгляд, и она спешно берет себя в руки. Они проходят дальше, в какой-то момент начинают обсуждать место для ночевки. Акеми думает, что скорее всего устроится с Саем, потому что они тут вместе, но глядя на него понимает, что ему если и хочется спать, то точно не с ней. Понятно, он ее выгонит и не посмотрит, что они столько времени дружат. Ну и ладно, думает Акеми, полагая, что тогда сможет устроиться с Канкуро. Кто-то к себе ее пустит, а с тем, как ему не нравится лишнее к ней внимание, то он точно затащит ее к себе. Акеми как раз думает о том, что можно делать в палатке так, чтобы не замерзнуть и всем не мешать, как вдруг застывает. Она поворачивает голову вправо и хмурится, потом вдруг коротко свистит. Сай тут же оборачивается к ней, отрываясь от разговора с Накику. Лицо его резко меняется: вот снова маска Анбу, мальчик из Корня вернулся к ней и готов делать все, что от него требуется. Акеми тоже подбирается и делает ему знак рукой, на что он достает свиток и несколькими росчерками дарит жизнь трем птичкам, которые слетают с пергамента и спускаются вниз. — А нам объяснить не хотите? — спрашивает Накику, в голосе которой разом и любопытство и недовольство. Акеми хочется ехидно рассмеяться, но она только поднимает бровь. — Тише, Злобушка, как только будет что рассказать, я расскажу, — невинно улыбается Акеми и наслаждается тем как ее лицо вытягивается. Бесценно, просто бесценно! Замечая, что Канкуро останавливается за ее спиной, Иошихиро скрипит зубами и отворачивается к Саори. Куноичи Мороза неразговорчива, только с Саем она как-то активнее и становится. Кажется он ей понравился, а вот он на нее совсем не обращает внимания. — Там пещера, — сообщает через несколько минут Сай. — Ты не прощупала ее? — Я перестала чувствовать гуре. Они залезли внутрь и все, — объясняет Акеми, скрещивая руки на груди. — Это ненормально. Даже при том, что тут холодно и… — Нахрена было посылать тебя, если твои ящерицы не терпят морозы? Вот ведь выбор! — закатывает глаза Накику, на что Акеми тут же отвечает ей в тон: — Я буду слушать твои замечания, когда у тебя чакры станет побольше, — ей еще хочется Накику язык показать, но это уж совсем ребячество. — Вряд ли там чисто случайно оказалась слепая зона. — Расстояние не слишком большое? — Канкуро спрашивает это у нее без намека на издевку, но Акеми все равно кидает ему такой взгляд, словно хочет сказать, что если услышит такое еще раз, то отсасывать он себе будет сам, и ей все равно каким образом. — Да ладно, я просто спросил. — Можно просто не спрашивать, — хмыкает Иошихиро. — Я пойду проверю, что там. — Нет, — неожиданно говорит Накику. — Лучше я. Меня не увидят и не услышат. Дайте мне минут двадцать на все про все. — Ты не знаешь что из себя представляет эта пещера, — хмурится Сай, которому ее отпускать никуда не хочется совершенно. — Ты там можешь оказаться не одна. — Я вчера родилась, по-твоему? — Накику насмешливо улыбается. Действительно, что за нее переживать. Акеми и не переживает, но все равно делает шаг вперед и начинает рыться в своей сумке. — Мы вместе пойдем. Если что, я подстрахую и восстановлю тебе чакру. Сай, — она кидает ему два свитка, которые он ловит. — Сейсеки у тебя есть, пусть будут чаиро тоже. Мало ли. Остальным раздай, знаешь же все. — Это пещера. Ближний бой, — напоминает ей Сай, готовый отцепить от спины свой танто. Акеми качает головой и выуживает еще один свиток. Ее собственное танто удобно ложится в ладонь, будто бы она и не расставалась с ним. — Я думал, ты не брала его с собой. — Да нет, я теперь таскаю, — просто на всякий случай. Канкуро издает смешок, но Акеми к нему не оборачивается, действительно сосредотачиваясь на деле. Песчаники их уже один раз поймали, вдоволь посмеявшись, ей хочется хоть немного реабилитироваться сейчас. В пещере оказывается темно и сыро, что неудивительно. Накику спрятавшей их с помощью инка, приходится освещать дорогу катоном. Акеми не выдерживает и начинает подло посмеиваться, игнорируя убийственный взгляд Накику. Да-да, ей очень страшно. На очередном повороте они останавливаются, и Акеми пробует послать гуре в обе стороны. — Забавно, — задумчиво тянет она, прислушиваясь к себе. — Теперь я теряю их за пределами пещеры, но тут чувствую. Идиотизм какой-то. — Кто из вас с ними лучше управляется? — Вопрос застает Акеми врасплох. Она наклоняет голову набок и чуть хмурится. О ком идет речь даже сомневаться не приходится — о ее младшем брате. — Гуре Яхико лучше как шпионы, чем мои, но он боец ближнего боя, поэтому разнообразием использования ящериц не отличается, — это попросту неудобно. Он слишком много в таком случае отвлекается, оставляя себя открытым для ударов. — Запас чакры у него примерно такой же, как у меня, но он тратит больше, например на хиен, когда пропускает чакру через кусирагаму, так что… нам налево, справа пустой тупик. И возьми сейсеки, пока не выжала себя. Они медленно продвигаются вперед, пока не доходят до кармана, в котором сложены коробки. Открыв первую, Акеми видит лекарственные бутылочки и ампулы, которые как раз были среди пропавшего. — Это не все, — отмечает Накику, светя катоном на стены. Акеми, кивает, соглашаясь с тем, что это лишь малая часть из списков, и поднимает голову. — Фуиндзюцу, — морщится она, подходя к песчанице. Печати начертанные чьей-то неловкой рукой она узнает легко. — Ты разбираешься? — Не особо. Данзо хорошо владеет, но я не интересовалась, в отличие от Сая. Здесь не то что-то, — Акеми хмурится, медленно идя вдоль стены. — Если бы все сделали правильно, то пещера была бы спрятана, но сенсор бы мог понять, что творится снаружи. А так они и спрятались, и ничего не видят, хреново же. — Ну да. Сколько еще таких схронов должно быть? — А вот это интересный вопрос, ответить на который Акеми не может. Теперь в Щимо нужно искать того, кто владеет фуиндзюцу, пусть и неважно, или хорошо знает местность. В любом случае, непосредственным расследованием скорее всего не им придется заниматься, что радует. Накику с Акеми как раз собираются вернуться к остальным, как вдруг гуре девушки опрометью кидается к ее ногам. — Мы не одни. К нам четверо идут… нет, вру, пятеро, — предупреждает Акеми, недоумевая, как им удалось проскользнуть мимо оставшихся у входа. Ладно, об этом можно подумать потом, — разберутся как-нибудь, их там четверо, в конце концов, — а пока она выпускает из свитка двух крупных мурасаки. — Встань ко мне, сейчас будет некрасиво. На первых двух ящерицы с ревом падают с потолка, вгрызаясь в лица и заваливая их на каменный пол, а с оставшимися тремя приходится разбираться уже так. На Накику Акеми почти не смотрит, занятая своим противником. Тот, что покрупнее выбирает песчаницу, второй — саму Акеми, а оставшийся мечется между ними. Она уворачивается от ударов, остро жалея, что в пещере негде развернуться чтобы достать лески. Танто, все же, не ее любимое оружие, ей не нравится сражаться на такой дистанции, особенно из-за того, что приходится вспоминать все уроки Данзо. Накику вонзает когти в горло своего противника; тот кричит так отчаянно, что даже Акеми становится не по себе. Она отвлекается ровно на мгновение и едва успевает парировать удар, после чего пронзает мужчину лезвием танто. Последнего Акеми ловит уже лесками, наплевав на все, а Накику завершает дело непонятно откуда взявшейся нагинатой с двумя лезвиями. — Кушайте, мои радости, — ласково говорит Акеми, присаживаясь на корточки около своих ящериц. Они работают челюстями, и пока нет и речи о том, чтобы оторвать их от еды. Ее мурасаки проголодались, бедные. Она не тянет к ним руки, зная, что они не любят, когда их трогают во время еды. Контролировать их в такую погоду и так напряжно, лучше не провоцировать на агрессию. — К нам Сай и Канкуро. Видимо, бегут спасать. Акеми очень хочется ехидно рассмеяться, но одна из ящериц вдруг дергается и тянется к ее лицу, громко хлопая испачканными челюстями, за что тут же получает по морде. Чует кровь, которая начинает течь у Акеми из носа. Твою мать.Часть 2.5. Накику. Ноябрь, 25 лет после рождения Наруто.
Грибы — Между нами тает лёд
+++
Рыжую приходится тащить на себе — точнее, конечно, на Куро, который бы никому не отдал свою ношу, да и Кику сама бы не вызвалась. Сай что-то попытался вякнуть, но получил два немигающих взгляда и зачем-то кинулся уже к ней, проверять, если она сама не пострадала. Идиот. Заботливый идиот. Конечно о том, чтобы куда-то двигаться и речи не идёт — у Акеми вовсю хлещет кровь из носа, и Саори — или как там её — пытается подлатать куноичи Листа, потому что она ирьёнин. Хреновый ирьёнин, но из Кику точно не лучше. Ловушки приходится выставлять им с Саем: он, оказывается, специалист в фуиндзюцу, а она просто умеет делать хитровыдуманные капканы, потому что часто на миссиях одна. Иошихиро отправился в пещеру, изучать что осталось от неудачливых нападающих. — Я проверю периметр, — бросает она, призывая инка, но Сай перехватывает её руку, и она с удивлением оборачивается к Хорьку. Только затем замечает у себя на костюме нарисованную стрекозу. Когда уже успел посадить гада? — Я пойду с тобой… — начинает художник, но к нему подлетает Саори, нежно обхватывая за щёки и поворачивая к себе. Кику подавляет желание расхохотаться: кажется, у мышонка появилась поклонница. Не всем же на Куро западать. — Давай, я тебя тоже проверю? — Но со мной всё в порядке. — Сай отшатывается, чуть не налетая на саму Накику. Той приходится отозвать проводника и поддержать его за локти, чтобы он не свалился и не свалил её. — Лучше пригляди за Ящеркой, кажется, она всё ещё бледная. — За ней этот размалёванный приглядит, — отмахивается Саори. — А у тебя, мне кажется, какая-то болезнь. Смотрит при этом девица уже не на Сая, а на неё. Кику хмыкает. Да, у него болезнь, но раз уж его красавица-жена её не излечила, у этой мымры точно нет никаких шансов. Хотя весело наблюдать, как она пытается. — Его просто в детстве на голову уронили, — говорит Накику, хлопая Сая куда-то между лопатками и отстраняясь. — Удачи с постановкой диагноза, там целый букет. Она не ждёт ответа, снова зажигает инка и скрывается в наползающих сумерках. В ноябре темнеет рано, хотя это не особо мешает её зрению: кеккей-генкай всё равно превращает мир в тысячу оттенков серого, в котором единственные всполохи — это ауры живых существ. Когда она возвращается, то все сидят у костра, пытаясь что-то приготовить. Она бы назвала их идиотами, но, кажется, печать Сая хорошо маскирует их временную базу: за сто метров, где они выставили ловушки, со стороны как будто и нет ничего. — Итак, что мы имеем? — спрашивает она, присаживаясь рядом с Куро и кладя голову ему на плечо. Он не возражает, хотя на лице написано, что хотел бы, чтобы это сделала Ящерица, которая сидит напротив рядом с Саем. Сай жмётся к подруге, чтобы к нему не жалась Саори. — Жаль, конечно, что ни одного не захватили живьём. Не думала, что мой так быстро от яда скончается. Она про того, которому впрыснула любимый медленно разъедающий токсин в шею. Он должен был скончаться через три часа, а никак не через три минуты. Видимо, чакры у него было ещё меньше, чем у неё самой. — Мы имеем три сожранных и два обглоданных трупа, — недовольно говорит Иошихиро. — Завтра с утра Сай изучит фуиндзюцу на стенах пещеры, и будем думать, что делать дальше и как искать схроны. Надо послать сообщение в Щимо, чтобы вернулись за припасами, но это тоже подождёт, Акеми нужно восстановиться. На Ящерку тот кидает вполне себе ласковый взгляд, хотя именно из-за неё у них мало что осталось от тел, которые тоже можно было бы изучить. — Ладно, я спать, — сообщает Накику, направляясь к одной из трёх палаток. Естественно, в которой они обычно спят с Канкуро. К её удивлению, вслед за ней залетает не Куро, даже не мышонок, а рыжая. — Что, понравилось, хочется продолжения? — ехидно спрашивает Кику, зябко поводя плечами и роясь в рюкзаке в поисках свитка с тёплым одеялом. Какая же тут всё-таки мерзлота, в Суне, хоть и холодно по ночам, но не так. — Злобушка, можно я с тобой посплю? — огорашивает её Акеми. — Я не сплю с бабами, Неженка, — крякает Накику, — прости, поцелуи — это тоже одноразовая акция. — Да нет, просто посплю тут, — Акеми плюхается на куровский спальник и подбирает под себя ноги. — Ну, или давай поболтаем, а то у меня от этих уже головная боль. От которых — и так понятно. Непонятно почему она ищет её компании, а не мышонка. Хотя, может, тот всё-таки соблазнился на ирьёнина. — Я хочу спать, — она любит поспать. — О чём ты собралась сплетничать? — Почему сплетничать? — Акеми бессознательно крутит на запястье браслет с красной бусиной. — Мне кажется, наши техники могли бы хорошо сочетаться. Мой дед… — она осторожно следит за её реакцией, но Кику похер на этого деда, как она и говорила. — В общем, он говорил, что твоя бабушка из Конохи. И они с моей дружили. — Замечательно, — фыркает Кику, наконец-то выуживая искомый свиток. — Можешь снять об этом остросюжетное кино, только не понимаю, при чём тут я и мои техники? — Ну, наверняка же и с кланом моего отца твои предки были знакомы? — Слушай, — обрывает Кику, которая совершенно не имеет никакого желания работать с кем-то в паре, кроме Куро. Она, конечно, и сама заметила потенциал, да, потому что в принципе анализирует всё полезное в ходе боя. Но она одиночка, никак не командный игрок, даже в Анбу она очень редко работала с кем-то в паре. — Мне неинтересно. Прошлое в прошлом, и ворошить эту хуйню у меня нет никакого желания. Я не тыкаю палкой в осиное гнездо, даже если осы в спячке. Я предпочитаю нахрен его сжечь, пока есть благоприятная возможность. Акеми смотрит на неё пытливо и, поднимаясь, бросает через плечо: — Твои действия не согласовываются с твоими словами, Злобушка, и ты не такая злая, какой хочешь казаться. — Иди нахуй, Неженка, сладких снов, если тебе сегодня не дадут, — провожает Кику, внутренне бесясь, что уже второй человек ей в лицо пытается тыкнуть какой-то её несуществующей незлобностью. Ладно, хоть мышонок не пробует рот открыть на эту тему, хотя у него и так всё на лбу написано. Серого помянули, а серый здесь. Сай вваливается через минуту после ухода Акеми, хватая одеяло, которое она успела вытащить на свет белый, и заворачивается в него, падая на её спальник. Кику начинает медленно свирепеть, потому что ну никак не ожидала от этих слабых коноховцев такой наглости. Вот уж, в тихом омуте… — Она меня пугает, — Сай смотрит на неё большими глазами и внезапно напоминает ей Кумо в детстве, когда тот боялся пауков. После того, как он узнал значение своего имени, то влюбился и в них тоже: любовь Кумо была безгранична — к людям, к животным, и даже мерзким бякам типа насекомых и арахнидов. Вся любовь, которую не смогли познать его родители, досталась этому светлому ребёнку. — Она хочет меня изнасиловать. — Ну, может, тебе понравится? — пожимает плечами Накику, теряя запал. — И ты отстанешь от меня? Бедной девочке тут холодно, климат Конохи ей явно больше придётся по душе. — Тебе холодно? — Сай на какой-то своей волне. Он распахивает одеяло, протягивая к ней руки, словно приглашая залезть к нему в объятия. Вот ещё. Она, конечно, залезает. Потому что это, мать твою, её одеяло. — Или ты надеешься, что тебя изнасилую я? — хмыкает Кику. Она прижимается к нему всем телом, и слышит, как быстро и рвано стучит его сердце под её ладонью. — Как раз успеем, пока Канкуро не пришёл. — Ты, правда, веришь, что он придёт? — Оказывается, Сай умеет закатывать глаза. — Он уже, скорее всего, занял моё место. Канкуро не приходит, но к ним заглядывает Саори. Готовится уже что-то спросить, но Сай делает стремительное движение и целует Кику с таким напором, что она немного ошарашенно приоткрывает губы, скорее машинально, чем осознанно. Он определённо умеет целоваться: грязно, развратно, именно так, как работал своим языком у неё позавчера между ног. Она уже намокла, а он её всего лишь поцеловал. Видимо, та адская смесь из отравы и её противоядия так и не выветрилась до конца из организма. Когда он отрывается, тяжело дыша, Саори уже и след простыл. — Хочешь, как позавчера? — хрипло предлагает Хорёк, и Кику отстранённо кивает. Она уже хочет, может, даже что-то новенькое попробовать. Только у неё при себе презервативов нет — оставила в их с Куро квартире, потому что не планировала ночевать где-то ещё. Сай, естественно, не стал рыться в её вещах, принёс ровно то, что она просила, а вчера она вообще о них забыла. У него точно нет с собой средств защиты, а к Куро или этому Иошихиро она сейчас не попрётся. Не хватало только видеть ехидную рожу брата или его потрахушки с рыжей. Сай уже копошится под одеялом, пытаясь стянуть с неё пояс и кимоно, но пока только оголяя её грудь, которую тут же ловит губами, легонько прикусывая и посасывая. Он быстро учится, стоит признать; если бы Яманака научила его все те годы назад тому, что ей нравится, то не маялась бы в таких тухлых отношениях. Впрочем, она сама, наверняка, была девственницей, так что откуда бы ей набраться опыта и чему-то учить? Это не она родила в шестнадцать от главного маньяка страны Ветра. Отвлечённые мысли вылетают у неё из головы, когда он наконец-то справляется с поясом, но не заморачивается больше с кимоно: он просто стягивает с неё шорты с бельём и, легонько нажимая на живот, заставляет откинуться на спальник в положении полулёжа. Накику опирается на локти, широко разводит ноги в стороны, чтобы облегчить ему доступ и, откидывая назад голову, долго и протяжно стонет. Пусть эта Саори позавидует и больше не лезет в её палатку без приглашения. Она даже откидывает немного одеяло в сторону: ей уже не так уж и холодно, а она хочет посмотреть на мышонка, старательно возящегося между её коленок. Он поднимает глаза навстречу её взгляду, ненадолго отрывается, облизывая пухлые яркие губы и сипло произносит одно-единственное слово: — Громче. Ладно, она может подчиниться в этот раз. В конце концов, она никогда никого не стеснялась. Ей даже не приходит в голову призвать инка. Руки он тоже пускает в ход: сначала мнёт её задницу, приподнимая, как ему удобно, потом скользит пальцами внутрь, лениво посасывая тем временем её клитор. Такое чувство, что он подготовился заранее и успел вчера прочитать энциклопедию плотских утех. Может, пока они с Куро страдали фигнёй после обеда, он действительно наведался в местную библиотеку? — Чёрт, Сай, всё, — она дрожит, когда он задевает какую-то точку внутри влагалища и расслабляет язык, широко и тягуче проводя по всей поверхности вокруг собственных пальцев. — Всё, я не могу больше. Но он не слушает, продолжает, пока она не тянет его больно за волосы вверх. Он дарит ей ещё один поцелуй, с её собственной смазкой на губах и стараясь издавать как можно больше пошлых звуков, чтобы, видимо и жители Луны их для верности услышали. У неё нет сил даже на то, чтобы поднять руку и подрочить ему. — Спи, — приказывает этот мышонок, который внезапно действительно стал хорьком. Может, он тоже оборотень? — Я согрею тебя. — Сам себе подрочишь? — зевая, спрашивает Накику, не отказываясь остаться в его руках. От него приятно пахнет, и раз Куро не будет её обнимать сегодня ночью, то лучше, наверное, не спорить. — Если понадобится, подрочу, и даже прямо тут, — хмыкает Сай. — И даже твоей рукой. Ты так крепко спишь, что не заметишь, как помогла мне. — Звучит как план, — она засыпает, едва прижимается ухом к его тёплой груди, в которой так и не успокоилось его сумасшедшее сердце.