***
Солнце село. Толпа обезумевших шизиков остались без единственного источника света и начали выть свирепым зверем. Как грешники, пытающиеся выбраться из вечного огня, заражённые идут по головам таких же как они, поднимаются по импровизационной лестнице ближе к башням, откуда сразу же летят вниз, получив пулю в грудь. Умирают быстро. Внутри базы тихо. Яркий искусственный свет неприятно резал глаза. Гудение ламп, которое теперь можно было услышать в тишине, только усиливало беспокойство. По немаленькой территории базы как крысы в норках сидят военные с боеприпасами. Держат оружие наготове. Тэхен и Юнги, рассевшись по разным сторонам от ворот, выжидают момента открыть их и впустить толпу ненормальных, при этом самим же выбежать не попавшись раньше времени. — Раз, — Тэхен начал отсчёт до трёх. После чего Юнги должен будет открыть ворота. — Два, — свет в здании стал гореть ярче. Но фигура, резко появившаяся в двери, загораживает его. — Чёрт, почему вообще… — Тэхен повернулся к зданию, где сделав шаг наружу, вышел из-под света Чонгук. — Нет. — Какого хуя? — палец Юнги на панели управления задрожал. — Чонгук, зайдите внутрь! Здесь опасно! — начал один из приближённых Кана, спустив маску с лица и убирая палец с курка, выходя из тени, аккуратно переступая через капканы. — Здесь опасно. — ещё раз повторяет тот. — Я знаю, — резко отзывается Чонгук. Он даже не думал слушаться. — Тэхен, — зовёт его Юнги в шоке и отходит от ворот с панелью, почувствовав тяжёлый удар по ней и услышав хрипы с другой стороны. — Давай команду. Они уже сетку загрызли. — Нет! Там же Чонгук. Мы не можем так рисковать. — И что с того? — Юнги переводит свой взгляд на Чонгука. Тот, словно в своей тарелке, делает ещё один шаг вперёд. — Чонгук, твою мать! Зайди внутрь! Живо! Чонгук в ответ отрицательно мотает головой, идет всё ближе и ближе к ним. Тэхен терпеть не намерен. У них от силы минута на то, чтобы подпустить шизиков к зданию, выбежать самим, закрыть вовремя входы и выходы, и дать сигнал вооружённым, чтобы те повалили бо́льшую часть из них. А лучше вообще всех. Но тут уж как пойдет. План продуман до мелочей, что уж тут говорить. — Три! Открывай! — кричит Тэхен, выбегает вперёд шизиков к зданию с форой в три секунды, после чего Юнги открывает ворота. Толпа тут же ринулась на свет, не замечая перед собой ничего. Чем ближе Тэхен, тем сильнее паникует Чонгук, осознавая какую глупую ошибку он совершил, решив героически пойти против этих ненормальных и заодно вернуть Юнги. — Живей давай. — Тэхен насильно тянет за собой Чонгука внутрь здания, куда почти добежали заражённые. К счастью, система чудом срабатывает за мгновение перед тем, как шизики влетят в закрывшуюся дверь. Или же Юнги успел вовремя удалённо закрыть везде двери. Свет выключился, двери плотно закрылись, наступила тишина. Звуки на территории стихли. Подождав минуту, Юнги выбежал за ворота, выпустил автоматную очередь, привлекая к себе внимание. Шизики, конечно же не стали заставлять себя долго ждать, сразу же направляясь на источник звука, не обращая внимания на то, что звуки стали доносится со всех сторон. Шаг назад — выстрел, два шага назад — ещё выстрел. Эти твари не думают останавливаться даже после того, как попадают в капканы, продолжают идти, пытаясь руками согнуть сетку, в которую их запутали военные. Насколько бы тяжёлым ни был бы путь, они идут, идут сломя голову, с дырой в груди, до последнего вздоха, с поднятой к небесам головой, не думая сдаваться. Ведь человеческая плоть вкусная. Лакомый кусочек человеческого мяса — это пища, ниспосланная им свыше. Тэхен прижал к себе Чонгука как можно сильнее, боясь, что дверь откроется, что ему навредят, а он не успеет спасти и без того растерявшегося парня. — Ты как? — интересуется Тэхен, отпуская из своей крепкой хватки Чонгука. От потери точки опоры тот отшатывается назад на несколько шагов. Пока не натыкается на стену. Чонгук оседает на пол и, прикрыв глаза, отвечает: — В порядке, — сухо, безэмоционально. Всё это напускное, Тэхен уверен. Видит его бегающий взгляд, слышит сбитое дыхание. — Нахуя вышел? — Тэхен делает к нему шаг, садится на корточки и вглядывается в усмиренное лицо перед собой. — Почему Хосок и Чимин не уследили за тобой? — Я всех их запер внизу. — спокойно отвечает тот, с трудом размыкая веки. Тэхен в замешательстве. — Зачем? — он сверлит этого непоседливого ребёнка взглядом. Пытается строить из себя сурового родителя. — Боялся, что твой план не сработает, — чеканит Чонгук. — Ты хоть знаешь как рискованно поступил, решив впустить их на базу, где, блять, сидят не только военные, но и те, кто даже с этим ужасом не сталкивался. — этот ужас в глазах Чонгука. — Это очень и очень, блядь, глупо с твоей стороны. — Юнги сказал мне, что Кан часто отправлял кого-то рисковать собой. — Тэхен садится на пол, смотря в глаза Чонгуку. Уставшие и безжизненные. — Мой любимый папаша рискнул так только один раз, решив проучить Юнги. О чём вскоре пожалел, — горько усмехнувшись, говорит Чонгук. Он решается поделиться историей Юнги: — Он сюда попал в возрасте, — поднимает глаза, задумавшись, — Да, девятнадцати лет, а его парню было, — хмурится. Не хочет ошибиться в деталях, — Лет шестнадцать уж точно. — Чонгук вспоминает то, как впервые встретил Юнги, который крепко держал за руку хрупкого и растерянного Инсона, который рано для себя познал жестокость этого никчёмного мира, лишившись жизни вскоре после того, как попал на эту чёртову базу. Вокруг будто образуется вакуум. Есть только Тэхен и Чонгук. Они оказались совершенно одни, окружённые только своими эмоциями и мыслями. Страх, спасение, отчаяние — всё смешалось в этой ночи. Она окутала их своим мраком, но внутри каждого горели яркие искры искренних чувств, пропитанных нотками боли и страсти. В это мгновение они ощутили силу своего единения и поняли, что ничто и никто не в силах разлучить их, потому что их связь прочна как нить, сплетенная из самых глубоких переживаний и искренних эмоций. — Знаешь, я никогда не знал, что такое любовь, — говорит Чонгук со всей искренностью, смотря Тэхену в глаза, — Никогда, чёрт возьми. Мою мать убили, ещё когда я был маленьким. Я найду того ублюдка, который бросил тело моей матери под дверь детской комнаты. Отец был слишком занят своей карьерой вождя, — на последнем слове он делает в воздухе кавычки. Чувствует, что находится на грани срыва, чтобы расплакаться. Время никогда не излечивает раны, время учит жить с её оставленными шрамами. Но что, если судьба залечивает шрамы, отправляя тебе хорошего слушателя в виде Ким Тэхена, который подсаживается ближе и приобнимает за дрогнувшие плечи. — Ни мать, ни отец, — набирает побольше воздуха в лёгкие и продолжает Чонгук, прекрасно понимая, что его выслушают. Сейчас он может дать слабину. — Ни один из них не смог подарить мне любовь, я не верил и не верю до сих пор в неё. Инсон и Юнги, они такие разные, но такие близкие по духу. Партнёры. — Чонгук говорит с тенью улыбки на лице. Он не знает что такое здоровые отношения. — Они действительно стали поводом верить в любовь, если бы только не мой придурковатый отец в виде Чон Кана. Предводителя с жестоким отношением ко всему живому, не исключая родного сына, которого он с детства учил хладнокровно и равнодушно относится к людям, заставил рано попрощаться с детством, втянув в свою грязную игру. — Чонгук на минуту замолчал, но все же продолжил дальше. — Тогда было похожее неожиданное нападение. Инсон был на посту охраны у башен в тот момент. По неизвестной причине, он никого не предупредил о нападении, после чего отец решил подставить его, отправил в похожую ситуацию приказал пробежать несколько кругов вокруг базы, тем самым привлекая к себе внимание шизоидных. Которые, кстати, повелись, — сообщает он, не скрывая скромной улыбки, согревающей сердце. Но при этом желваки на шее продолжали играть. Чонгук до сих пор не понимает, как Юнги справился с такой утратой. — Он почти добежал до дверей как в этот момент из ворот вышел последний шиз, которого отец какое-то время специально гонял по территории базы. Он вцепился в шею Инсона. Буквально сгрыз её. Считай, что голова почти висела отдельно от туловища. И этот крик, вопль Юнги, когда он увидел тело любимого, — Тэхен всем своим телом чувствует мурашки Чонгука. — Он улыбался. В больном бреду Юнги как-то упомянул, что тот улыбался, а глаза были открыты и направлены на небо. Я не видел его тела, но реакция Юнги подсказывала мне, что там всё ужасно. А ещё он говорил, что правая рука лежала на сердце. Он так боялся потерять его. — Чонгук интуитивно льнёт ближе, чувствуя себя впервые в безопасности в объятиях. Странно. Слишком непривычно для него вот так подпускать к себе кого-то кроме Юнги. — Кан жесток, и я это прекрасно осознаю. Мы поможем Юнги когда-нибудь обрести счастье. А пока, — Тэхен отстраняет от себя Чонгука, который снова тянется к его объятиям. — я должен пойти и помочь ему. — Нет! — резко протестует Чонгук. — Да, он один. С ним может произойти всё что угодно, пока я сижу тут. — А с тобой, что ли, ничего не произойдёт? — скептично спрашивает Чонгук, поднимается на ноги, тут же теряя ту уязвимость, которая у него была, пока он сидел в руках Тэхена. Трещина на сердце снова затянулась. Тэхен на это тяжело вздыхает, вставая и направляясь к дверям. Думает, как их открыть так, чтобы шизики, которые остались стоять на месте неподвижно возле дверей, не напали. — Почему прекратились выстрелы? — спрашивает Тэхен. Он не обращает внимания на Чонгука, бунтующе просящего его не покидать здание. — Да потому что убили их всех там. — Чонгук. — Тэхен на эти слова реагирует грубо. — Вот поэтому я и должен идти. — вводит пароль на дверях, тихо покидает здание, пока за закрывшейся дверью Чонгук кричит что-то в след. Одарив его теплой улыбкой, Тэхен поворачивается к темноте окутавшей все пространство. Делая маленькие шаги, он направляется прямо к воротам, обходит аккуратно заражённых, при этом держа автомат наготове. Вслушивается в далёкие выстрелы на территории и одновременно желает оглохнуть, ибо слушать предсмертные вопли шизоидных и тех, кто попал в собственную ловушку невыносимо. Неужели человеческая жизнь настолько жалкая, что можно потерять её из-за одного неверного шага? Тэхен замер на месте. Покрепче перехватил автомат. Смертельно близко доносится задушенный хрип. Хрип через боль. На пошатывающихся ногах к нему из глубокой ночной пелены чертовски близко подходит один из шизоидных. Переступая страх, Тэхен смотрит на него. Перед ним не человек, не шиз, перед ним оболочка чего-то непонятного, серого, с белыми пустыми глазами, в лохмотьях и грязной одежде. И если бы не лунный свет, который едва освещает лицо шиза, Тэхен никогда больше не ощутил бы тот липкий страх, охвативший его. Капкан в ноге этой твари, наверное, давно все кости переломал, но он держится стойко и даже шипит от боли. На груди красуется отверстие от огнестрельного ранения, которое это существо пытается прикрыть рукой. — Ж… жалкие, — внезапно для Тэхена хрипит тот, — про… продажные, гнилые… жестокие. — продолжает. Тэхен делает шаг вперёд, не отводя взгляда от шизика. По рукам, что прикрыты униформой пробежал табун мурашек. — Беги, беги, спаси его. Не дай так жестоко умереть своему другу. — шизик издевательский смеётся. — Ты на голову больной? Совсем в голове пусто? — Тэхен задается вопросом: какой прок разговаривать с зараженными. — Ты уверен что из нас двоих больной это я? — Тэхен думает, что этот шизик может быть и прав. — Что ты, блять, несёшь? Шизик, хотя Тэхен теперь не уверен шиз ли перед ним вообще, смеётся с него, доставая из задних карманов своих грязных джинс маленький пакетик с белым порошком, передавая его прямо в руки Тэхену, из-за чего он как угорелый отходит назад. — Из нас болен либо тот, кто влюблен, либо тот, кто марионетка в руках Кана. В любом случае, они оба больны. После этих слов шизик-диллер неожиданно делает шаг вперёд и вцепляется зубами в запястье Тэхену. Тот реагирует сразу. Ударив задней частью автомата ему по затылку, освобождается из крепкой хватки зубов. Он отшатывается назад, готовясь стрелять. — Ну же, убей невинного человека, которого дома ждёт жена и дети, — плюётся кровью на землю и ядовитыми словами в лицо шиз. Или простой гражданский, раздающий бесплатно всем стиральный порошок. — Да что с тобой, чёрт возьми? — возмущённо интересуется Тэхен, пытаясь хоть немного понять, кто перед ним. Несмотря на сомнения, он перекладывает пакетик к себе в карман, хватается за ноющее запястье. На месте укуса начинает расплываться гематома. — А с тобой что? Борцом за справедливость сделался? А где ты был все эти три года эпидемии, когда люди действительно нуждались в тебе? — в голос смеётся шиз. Резко прекращая смеяться, он подходит ближе, устремляет свой взгляд на провокационно тонкую и красивую шею Тэхена. Тэхен, поняв его намерение, приготовился уже стрелять, как из темноты в шизика прилетает топор, рассекая его голову. Брызги крови попадают на одежду и волосы Тэхена. А тело шизоидного мешком падает на землю. Застывшее в жуткой гримасе лицо заражённого будет долго преследовать его в самых страшных кошмарах уж точно. Тэхен брезгливо отшагивает от трупа отворачиваясь, желая стереть из памяти этот ужас, что он увидел сегодня ночью. Он опускает оружие и вглядывается в темноту, ожидая, когда к нему хоть кто-то выйдет. — Территория расчищена. Их не осталось. — раздаётся спокойный голос Юнги. Он выходит из тьмы, попутно вытирая руки об униформу. — Ты в порядке? — Тэхен вытирает здоровой рукой с лица капли крови, устало промаргиваясь. — Я был с Чонгуком. — Я видел, — усмехается Юнги, опираясь на плечо Тэхена и поправляя сапог, — это было рискованно. Вот так срываться к мальцу. Но признаюсь, я не ожидал, что мы перебьём их всех здесь, — гордо заявляет. — Сколько у нас потерь? — Их почти нет. Пара тройка раненных, но Сокджин уже крутиться вокруг них. — А сам-то как? — Ноги болят от быстрого и долгого бега, — смеётся Юнги, садясь на землю чуть поодаль от тела противника, — А вообще, я заметил, что из нас двоих быстро натренирован бегать именно ты. В следующий раз сам побежишь. Тэхен цокает на это заявление и садится рядом с Юнги на землю, придерживая запястье. — Возраст не позволяет быстро бегать? Ну, хорошо, мой старый друг, сам буду в следующий раз круги наматывать вокруг базы. Юнги внимательно посмотрел на Тэхена. Бедная луна не давала достаточно света, чтобы было возможным разглядеть эмоции на его лице. — Я пробежал пять километров вперёд, — серьезно говорит Юнги, — Они забежали в лес, и я вышел с обратной стороны. Как мы и договаривались. Тэхен закусил губу. Он поймал себя на очень глупой и некрасивой ошибке: — Прости, мне Чонгук рассказал, — хочет оправдаться сразу. — Ничего, — спокойно отвечает тот, — Я и сам часто прошу его пересказать мне тот день. — Юнги, конечно же, ловит на себе удивленный взгляд. Не видит, но знает, что он такой. — Когда ты теряешь любимого человека для тебя жизнь тоже останавливается, ты теряешь её смысл, и себя тоже. Я думал, что с его смерти прошло несколько дней, пока Чонгук не сказал мне, что его нету уже два месяца. Я чуть было не пропустил нашу годовщину отношений, — с грустью признаётся тот, — И если бы не Чонгук, со своими схожими глазами на Инсона, я с ума сошел бы от одиночества и утраты. Чонгук, знаешь, он как лучик солнца, рядом с ним даже Кан жестоко не ведёт себя, а это ёбанный прогресс, стоять рядом с Каном, когда он в хорошем расположении духа. — Чонгук действительно, хоть и ведёт себя старше своего возраста, но он умеет ставить себя на место других, проницательный малый. — Да, поэтому он золотой мальчик, хоть и ведёт себя иногда отстранено, — соглашается Юнги. — Он много раз раз говорил мне, что только со мной чувствует себя в безопасности. — Его нужно защищать, любой ценой. — твердо заявляет Тэхен. Чувствует в Чонгуке большой потенциал, который скрыт за горой травм и проблем. Он не узнает себя в таком сильном рвении помочь этому малому, но он хочет сделать его счастливым. — Да, и ты справишься с этим, — уверяет Юнги, после чего поднимается на ноги, и, схватив Тэхена за запястье, тянет за собой вверх. — Осторожней! — больно стонет Тэхен, хватаясь здоровой рукой за запястье, которое снова стало кровоточить. Тэхен так ушёл в атмосферу ночи, что не чувствовал боли, кроме душевной. — Что с тобой? — тут же интересуется Юнги и достаёт маленький фонарик. С ужасом осознаёт, что Тэхен ранен, смотря на кровоподтёк на его руке. — Твою ж… Ты почему до сих пор тут тогда? — Он подталкивает Тэхена за собой в сторону лазарета, к Сокджину, чтобы тот мог оказать помощь.***
Время перевалило за полночь. Свет на военной базе горит почти везде. На улице остались только охрана и высокопоставленные люди Кана, пока он сам решает вопросы, касающиеся укрепления базы. Тэхен лежит на кушетке под витаминной капельницей, пока Сокджин, делает анализ крови на подозрительные антитела. — Сокджин-хён, — зовёт его Тэхен, — а как вы поймёте, что я заражён? Сокджин сидит к нему спиной, сгорбившись над столом. Он усердно капает из пипетки разными реагентами в пробирки с кровью, а затем ставит в жуткий аппарат, который трясёт их и забирает пробу. — Обращайся ко мне на ты, — говорит он, не поворачиваясь к Тэхену. Достаёт пробирки. Тэхен отмечает удовлетворительное хмыканье Сокджина, когда тот видит, что кровь свернулась только в одной из четырёх пробирок. «Наверное, это хорошо,» — думает Тэхен. Кровь из оставшихся трёх пробирок Сокджин наносит на предметные стёкла, которые затем засовывает в печь. Пока кровь запекается на стеклах, Сокджин поворачивается к экрану компьютера, чтобы посмотреть результаты первого исследования. — И так, смотри. Эта тварь тебе чуть кость не проломила зубами. Нехорошо. Шрам останется, а вот следы заражения, — прерывается, чтобы достать из печки предметные стёкла и поочерёдно рассмотреть под микроскопом. — Что с результатами? — После недолгого ожидания спрашивает Тэхен. — Зрачки не сузились, белым оттенком отдаваться не стали. Ты дышишь ровно. Но твоя кровь густая и тёмная. Антител к вирусу нет. Но сам шанс того, что ты схватил другую инфекцию высок. Поэтому… — На исследования его. — Грубый голос Предводителя Кана эхом разносится по лазарету. Размеренными шагами он подходит к кушетке Тэхена, удостоверившись в том, что тот в состоянии слушать и слышать его. — Сокджин, берёшь ещё раз его кровь, а его самого отправляешь за решетку. Мы не должны рисковать. Я боюсь за своих людей. — Ты? За своих людей? Да я тебя первым голову отгрызу, если не станешь себя человечней вести по отношению ко мне и другим. — Тэхен был готов ко всему, но только не к глупым опытам над собой. — Тише Тэхен. Полечишься и на свободу, — мерзко улыбается Кан, пока Сокджин под его пристальный взгляд убирает капельницу. — Позови Чимина, пусть уведёт его. — Нет! Я здоров! — Кан цепляет на него наручники. В глубине души радуясь маленькой пакости Представителю четы Ким. — Ну а вот это мы ещё будем выяснять. Не разгроми нам ничего. — Чон сцепил руки за спины и хладнокровно посмотрел Тэхену в глаза, покидая лазарет. Следом за ним в лазарет забежал Чимин. Увидев того, кого он должен будет охранять, его глаза будто округлились от удивления. — Тэхен, как ты… — Я здоров, Чимин. Со мной всё в порядке. — Тэхен не поддаётся панике. Он принимает условия игры Кана. Тэхен думает, что Кан считает себя победителем в любом случае. Но Ким это просто так не оставит. Не позволит он какому-то предводителю вытирать об себя ноги.