***
Винтерфелл Что-то было не так. Несколько минут назад Серый Ветер вдруг завыл, а теперь он беспокойно скулил и подталкивал его под ноги. — Твой новый пес нас оглушит, Старк, — простонал Теон. — Может быть, пока стоит вернуть его на псарню? — Это лютоволк, а не собака, — огрызнулся Робб, не пытаясь скрыть раздражение. — Может быть, нам стоит найти кальмара, чтобы занять тебя? — Это кракен вообще-то, — нахмурился Грейджой, — и я уже достаточно занят. Без сомнения, занят шлюхами и флиртом с каждой девицей, которая попадалась ему на глаза в Зимнем городке. — Ну если так… — усмехнулся Робб и взял Серого Ветра на руки. Волк расслабился, когда он почесал его за ушами. Боги, щенок был так очарователен, когда причмокивал и пыхтел! Теон как раз собирался выдать не слишком остроумный ответ, когда прибежал Десмонд. — Лорд Робб, лорд Старк зовет вас во двор, — мрачно сообщил стражник. — Что случилось? — спросил Робб, когда последовал за стражником, выпустив лютоволка, который теперь рысил следом. — Лорд Бран… упал. — Что значит «упал»?! Наследник Винтерфелла остановился и шокировано уставился на на мрачного гвардейца. — Лорд Бран упал, когда взбирался на одну из башен, — напряженно объяснил Десмонд, махнув рукой, чтобы напомнить, что нужно двигаться. — Мой брат… здоров? Робб почувствовал себя глупо, как только произнес это. Если бы с Браном все было хорошо, отец не стал бы посылать за ним. Его внутренности начали скручиваться в болезненные узлы, когда он представил, что случилось с братом. Десмонд лишь печально покачал головой и продолжил путь. Во дворе Винтерфелла было невыносимо тихо, и Робб споткнулся, когда увидел маленькое тело, которое слуги осторожно несли куда-то. Внутри все заледенело. Взгляд нашел мать, которая с опухшими глазами сопровождала тело брата, тихо всхлипывая. Рядом с ним замер Теон, не зная, что делать. Если у него и были какие-то сомнения, то теперь они исчезли. Он чувствовал это всеми костями: Бран мертв. Отец стоял посреди двора с лицом, отдавал приказы, которые, видимо, заставляли собравшихся гвардейцев и слуг расходится. Лицо лорда Винтерфелла было привычно суровым. Но подойдя к нему ближе, Робб увидел, что мягкий обычно серый взгляд словно заледенел и резал без ножа. — Робб, Теон, — Эддард Старк кивнул им, и наследник заметил, что белки глаз у него покраснели. — Отец… как? — слабо выдохнул он. — Один из слуг все видел, — голос отца был холодным и строгим, но под конец слегка надломился. — Рука Брана соскользнула, когда он пытался подняться на один из выступов, и он упал, несколько раз ударившись головой о землю. К тому времени, когда слуга подбежал, он уже умер. — Но Бран никогда не падает, — вырвалось у него, и глаза отца впились в него. — Запомни это, Робб, — в суровых словах Эддарда Старка проскользнула нотка печали. — Запомни это. Всегда бывает первый раз. Ты терпишь неудачу там, где раньше всегда добивался успеха. Когда ожидания вдруг обмануты, а удары приходят оттуда, откуда ты меньше всего ждешь. Двое стражников привели девочек, и он видел, как меняется выражение их лиц, когда отец рассказывает, что случилось. Сестры плакали, и он хотел присоединиться к ним, но не мог. Впервые в жизни Робб чувствовал себя оцепеневшим, злым и беспомощным. Как мог Бран вот так просто исчезнуть?! Всего несколько часов назад его брат бегал и радостно смеялся… Наследнику Винтерфелла хотелось кричать, кричать и просто… ударить по чему-нибудь. Но, глядя на расстроенных сестер, Робб начал понемногу успокаиваться. Что-то толкнулось в ногу, и опустив глаза, он наткнулся на понимающий желтый взгляд Серого Ветра. Вздохнув, Робб снова взял щенка на руки, провел пальцами по его пушистой шерстке, и ощутил, что напряжение, сковавшее тело, постепенно уходит. — Отныне у каждого из вас будет страж, —отец смотрел на Арью, которая явно собиралась протестовать. — И если вы попытаетесь сбежать от него, то на целую луну будете заперты в комнате, и входить туда будет дозволено только септе. Казалось, это утихомирило порывы младшей сестры… По крайней мере, на время. Роббу же удалось скрыть гримасу от перспективы постоянно ходить с одним из гвардейцев. В этот момент к лорду Старку подбежал Гарвин — на лице стражника было выражение, вновь не сулящее Хранителю Севера хороших известий. — Милорд, мы не можем найти Джона, — доложил гвардеец, вытирая капли пота со лба. Отец на несколько ударов сердца закрыл глаза, его лицо как-то сразу помрачнело еще больше, хотя, казалось, куда уж больше. — Джон обычно отправляется в богорощу после утренних тренировок, — нерешительно сказал Робб. — Но я не уверен, что он сейчас там. Крипта и богороща были единственными местами, куда допускались только Старки. Для остальных, включая гвардейцев, требовалось разрешение лорда. Его брат часто оставался в священном лесу, предпочитая его спокойствие и уединение. Робб часто находил его в горячих источниках, если брат не молился у сердцедрева. — Тогда пойдемте за вашим братом, — наконец заговорил Эддард Старк, и повернулся к Сансе и Арье. — Вы двое пока возвращайтесь в свои покои. У Арьи хватило ума не протестовать, и сестры отправились в Великий замок, а Робб, Теон и отец в сопровождении сира Родрика и Гарвина направились к деревянным воротам в богорощу. Обычно спокойный полог деревьев сегодня показался Роббу торжественным и мрачным, когда они тихо ступали по мягкой, поросшей мхом земле. Горячие источники были пусты, и они направились к сердцедреву. Робб не мог отделаться от ужасного предчувствия, пока приближался к большому, белеющему среди других словно кости, стволу древнего чардрева. — Джон! Брат корчился среди бледных корней. Кожа его посинела, словно от мороза, лицо было залито кровью. Нет, это была не кровь. Робб ощутил, как все внутри похолодело второй раз за этот злосчастный день — это вырезанное в коре древнего чардрева лицо плакало слезами из багрового сока так похожего на кровь.***
Драконий Камень Солнце медленно садилось, заливая все багряными отсветами, настало время вечерней молитвы, но Мелисандры не было. Сегодня гвардейцы сообщили, что жрица села в гавани на корабль, идущий на Север. Ее лорд-муж почти никак не отреагировал на новость. Ему было не до «красной женщины». Это Селиса веровала. Веровала и не сомневалась, что обращение Станниса тоже лишь вопрос времени. Но, теперь… Неужели она сделала что-то такое, что оскорбило Владыку Света?! Она горячо молилась каждый день и каждую ночь, но жрица Р’глора все равно оставила ее. Леди принялась беспокойно вышагивать по деревянным половицам своих покоев. Возможно… для молитвы Владыке Света не нужен жрец, можно же обращаться к Семерым без септона. Селиса силилась вспомнить точные слова, пока слуга наливал ей бокал медового вина из Ланниспорта с пряностями. Отослав его, она медленно отпила из кубка, глядя на мерцающий в очаге огонь. Мелисандра часто смотрела на пламя, чтобы узнать волю Р’глора. Владыка Света говорит через огонь, но чтобы получить ответ, нужно сначала чем-то пожертвовать. И тогда Р’глор позволяет своим самым верным слугам видеть в огне будущее. И не было никого столь же верного, как Селиса. Очаг не годился. Он был слишком мал, слишком хрупок, чтобы позволить ей увидеть волю единого истинного бога. Селиса быстро поставила посреди комнаты один из этих громоздких стульев с резными драконьими узорами и навалила на него несколько подушек, добавив и пару поленьев из тех, что приготовили у очага. Теперь жертва. Она бросила в кучу булавку в форме лисы и свой любимый шелковый лиф, а сверху полила все вином из кубка. Слабый голос остатков разума подсказывал Селисе, что она поступает невероятно глупо. Но она лишь фыркнула — Владыка Света направит ее! С некоторым трудом ей удалось подхватить кочергой тлеющий уголек из очага и бросить его в собранную ею кучу. А затем Селиса Баратеон завороженно наблюдала, как яростный огонь разгорается все быстрее и больше, и вот уже обдает ее лицо обжигающим жаром. — Выведи меня из тьмы, о Р’глор! Наполни мое сердце огнем, чтобы я могла найти свой путь! Она взглянула в яростное пламя и увидела, увидела…Себя на заснеженном поле. Кровь лилась на белый покров, а она билась в агонии и кричала, пока уродливый дикарь сдирал с нее кожу. Пламя закрутилось…Ее дочь сгорала на костре, и Селиса прыгала к ней… Огненный вихрь закружился… Она снова увидела дочь, повзрослевшую и затерянную среди бескрайних снежных полей…Видения мелькали и мелькали среди всполохов огня. Раз, и… Ширен с серыми шрамами на лице обменивается брачными клятвами с северным дикарем перед сердцедревом. Два, и ее дочь, взрослая и красивая женщина, с бронзовой короной на челе, окружена множеством счастливых детей. Три, и ее невинная девочка нагая скачет на голом мужчине, как на лошади. Вдруг пара сердитых фиолетовых глаз взглянула на нее и… Селиса попятилась назад, как будто ее толкнули, мысли помутились. Она закашлялась, и потрогав мокрые щеки, задохнулась — пальцы были в крови. Но в этот момент она ощутила, насколько невыносимо горячим было все вокруг. Селиса огляделась по сторонам и издала хриплый вскрик: комната была заполнена клубами дыма, а огонь медленно распространялся по лакированным доскам пола. Пламя побежало по подолу ее платья, она открыла рот, чтобы закричать, но лишь вдохнула полный рот черного чада, что заставил задыхаться и кашлять все сильнее.***
Винтерфелл Нед ненавидел это чувство бессилия. Это был горький урок, усвоенный давным-давно, но он не думал, что ему снова придется испытать такое горе и отчаяние… Он был благословлен, все его дети рождались здоровыми. Рассказы о выкидышах, мертворожденных и больных младенцах, не доживших до года, преследовали его каждый раз, когда Кейтилин беременела. Но боги были щедры, и ничего подобного не случилось с ними. Но вот, годы спустя, он здесь — готовится похоронить одного сына. И молится, чтобы не пришлось хоронить второго. Но виноваты не боги, а только он сам. Эддард Старк, лорд Винтерфелла и Хранитель Севера. Он должен защищать целое королевство, но не смог защитить собственного мальчика от самого себя. Мальчика девяти лет со смертельно опасной склонностью к лазанию по стенам. Будь он строже и внимательнее… этого можно было бы избежать. А теперь его ждало бдение после того, как тело Брана будет забальзамировано. Но сначала он должен узнать, не потеряет ли сегодня и второго сына. Родного во всех отношениях, которые имели значение. Сначала это был просто долг по отношению к родной крови и обещание, данное Лианне. Но с годами он полюбил мальчика как родного. Казалось, милость богов кончилась. Сок чардрева сделал что-то с Джоном, его тело было таким холодным на ощупь, что прикосновение к нему почти обжигало. Это был неестественный холод, и такой сильный, что Джон должен был умереть. Ни один нормальный человек не мог быть таким холодным и остаться в живых, но его мальчик пока держался. Был ли это уголек из переменчивой крови дракона, яростно сопротивляющийся холоду? А может, что-то давно забытое из долгой, жестокой истории Дома Старков, в которой Короли Зимы часто брали в жены женщин побежденных вождей, колдовских или иных? Он стоял в тусклом коридоре и ждал перед деревянной дверью. Робб хотел остаться здесь вместе с ним, но Нед отослал наследника. С тех пор прошло уже несколько часов, а Лювин все никак не мог уйти из комнаты Джона, и это казалось хорошим знаком, помогало не терять надежды. Дверь внезапно распахнулась, и в лицо Неду ударил обжигающий жар. Вышедший из комнаты мальчика Лювин был от усталости почти таким же серым, как его одеяние. Оно, кстати, было влажным, словно мейстер прямо в робе отмокал в горячих источниках. — Он будет жить? Низкорослый старый мейстер потянул за цепочку на шее и вздохнул. — Я не знаю, милорд, — признался он с тревогой в глазах и тщетно вытер влажным рукавом лицо, которое осталось таким же потным, как и прежде. — Что значит «не знаешь»?! Лювин сделал ошеломленный шаг назад, и Нед понял, что окончательно потерял самообладание. Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Мейстер ни в чем не виноват, и крики мало чем помогут. — Я никогда не видел такого и не слышал о чем-то подобном… Этого просто не должно быть! — Лювин с беспокойством снова потянул за цепь. — Когда Джон прибыл, он был так холоден, что мне пришлось разрезать его одежду. Такая температура должна была убить его, но он… Нет никаких признаков обморожения. Но его внезапно стало лихорадить, а кожа покраснела и нагрелась, как раскаленный металл в кузнице. Мне едва удалось остановить приступы, но Джон продолжал становится то обжигающе горячим, то ледяным. Он должен был умереть задолго до того, как попал ко мне, но он все еще жив! — Как? Мейстер тяжело вздохнул. — Магия. Это может быть только магия, — мрачно объяснил Лювин. — Я думал… что эта сила давно исчезла из мира, по крайней мере здесь, в Вестеросе, но, увы, боги смеются над нами. — У тебя есть звено из валирийской стали, ты изучал высшие тайны, ты можешь что-то сделать? — спросил Нед, не осмеливаясь надеяться. — Я сделал все, что мог, милорд. В Цитадели мы изучаем не практику высших мистерий, а их историю, предания и границы, — покачал головой мейстер. — О свойствах сока чардрева известно очень мало, а то, что известно, никак не поможет Джону. Я напишу архимейстеру магии Марвину, чтобы узнать, сможет ли он помочь, но Старомест на другом конце Вестероса. Пройдет не меньше двух сенночей, прежде чем ворон прилетит с ответом, а к тому времени может быть уже слишком поздно… Нед устоял на ногах только усилием воли, привалившись к гранитной стене за спиной. Мысль о том, что Джон умрет давила на него, как гигантский валун. Нет! Нет, его мальчик был еще жив, еще боролся, и он не должен сдаваться. Но что он мог сделать?! — Есть ли что-то, что я могу сделать? — Я просмотрю древние свитки в библиотеке, — Лювин с беспокойством потеребил кольцо на своей цепи, по которому бежали характерные разводы стали. — Но я едва умею читать на Старом Языке, да и там может не оказаться ничего нужного. Я бы не терял надежды, милорд. Несмотря на все это, Джон не кажется слабеющим; сейчас он борется и только он сам может победить в этой битве. От слов мейстера ему стало немного легче, если не сказать больше. Нед знал, что Джон упрям и не сдастся, так что надежда еще оставалась. Он отпустил Лювина и направился в комнату, где поместили останки Брана. Мысль о том, что ему придется нести бдение над своим мальчиком, снова заставила внутренности скрутиться в узел.***
— Милорд! В башне Морского Дракона пожар! Станнис заставил свои усталые глаза открыться и быстро встал с кровати. У его двери стояли двое гвардейцев в панике. — Объясните! — отрывисто приказал он, быстро надевая серую шерстяную тунику и кожаные бриджи. — Несколько минут назад в комнатах леди Баратеон вспыхнул пожар, и сир Лотар Харди поднял тревогу и послал нас уведомить вас, — поспешно объяснил Варли. Потребовалось несколько ударов сердца, чтобы он окончательно стряхнул сонливость. — Моя дочь?! — проревел Станнис. — Она… в своих покоях, — с трудом выговорил другой гвардеец. Мастер над оружием уже послал людей за водой. Когда, схватив оружейный пояс, Станнис выбежал из комнаты, начали звонить колокола. Пока он мчался вниз по лестнице, в голове у него была только одна мысль — о Ширен. Он никогда не считал себя хорошим отцом или мужем, но свои свадебные клятвы чтил. Возможно, между ним и Селисой никогда не было особой привязанности, но он любил дочь, хотя и не умел по-настоящему показать этого. Сейчас же лорд Драконьего Камня проклинал свою нерешительность. Его жена настояла, чтобы Ширен осталась с ней в другой башне, а не в семейных покоях Каменного Барабана, где жил он сам. Не желая ссориться, он тогда уступил. А теперь оставалось лишь молиться, чтобы дочь была в безопасности. Гвардейцы беспорядочно сновали вокруг, пытаясь организовать тушение, но он не обращал на них внимания, пока несся по галерее, ведущей прямо к горящей башне. Красное пламя жадно лизало шею драконоподобного сооружения, и центр пожарища был как раз там, где находились апартаменты его жены. Не обращая внимания на боль в легких, он начал подниматься по узким и извилистым ступеням башни Морского Дракона, минуя гвардейцев с ведрами воды. Через минуту он остановился, столкнувшись с дюжиной гвардейцев, преграждающих путь по лестнице, от которой исходили жар и дым. Все больше и больше людей стекалось сюда, образуя живую очередь, чтобы передавать ведра с водой, но их усилия были не слишком эффективны. — Милорд, — сир Харди склонил голову, а двое гвардейцев выплеснули в огонь очередные два ведра воды. — Ширен?! — потребовал Станнис, тяжело дыша. — Я послал человека за ней и леди Баратеон четыре минуты назад, но он еще не вернулся, — мрачно доложил оружейник. — Вам следует уйти отсюда, милорд, верхушка башни может обрушиться в любой момент! Лорд Драконьего Камня стиснул зубы, и прежде чем сир Харди успел возразить, Станнис, сделав глубокий вдох, бросился навстречу обжигающему жару. Дым щипал глаза, жаркое пламя больно лизало кожу, а каждый глоток воздуха обжигал внутренности. Он споткнулся о лежащее на полу горящее тело и перепрыгнул через него. Вход в покои жены Станнис проигнорировал, продолжив путь вглубь огненного коридора. Вскоре он оказался у двери в комнату Ширен — она тоже была объята пламенем. Его сапоги теперь горели, и каждый шаг был болезненнее предыдущего. Со всей силы Станнис бросился вперед, врезался плечом в дверь и распахнул ее. Рукав туники загорелся, но он не обратил на это внимания, поскольку его взгляд сразу же устремился на дочь, забившуюся в угол. Лицо девочки выражало ужас и отчаяние. Он метнулся к ней, по пути схватив с кровати еще не успевшее загореться покрывало, накрыл им Ширен, поднял ее и выбежал обратно. Его легкие горели от нехватки воздуха, но он не мог вздохнуть — вокруг были только пламя и дым. Не только ноги, но и все его тело кричало от боли. Перед глазами все плыло, голова кружилась, а двигаться становилось все труднее и мучительнее с каждой секундой. Но, стиснув зубы, Станнис продолжал двигаться в сторону выхода из башни, прижимая к себе закутанную Ширен. Лотор Харди видел, как его лорд выскочил из ревущего огня, осторожно опустил на лестницу шевелящийся сверток, и рухнул рядом. Одежда на нем пылала. Из сильно обгоревшего одеяла выкатилась кашляющая Ширен Баратеон.***
Винтерфелл Небольшая погребальная церемония закончилась. Гранитная плита закрыла гробницу Брана. Сансе снова хотелось плакать, но глаза болели, а слез больше не было. Она молила Семерых и даже Старых Богов вернуть ей младшего брата с тех пор, как отец рассказал им страшную весть. Но ее мольбы остались без ответа и тот, кто был мертв, оставался мертвым. В конце концов, она взмолилась Неведомому, чтобы тот принял брата и защитил его. Санса ненавидела, что теперь все было не так. Отец уже не был теплым и добрым, а стал суровым и холодным. Мать теперь говорила отрывисто, и вокруг нее витала печаль. Она почти не появлялась на трапезах, проводя почти все время за молитвами в маленькой септе. Робб… был зол и мрачен. Санса понятия не имела, на что злится ее старший брат, но подозревала, что он и сам не знает. Он проводил большую часть каждого дня либо во дворе, яростно размахивая мечом, либо с Серым Ветром. Только Рикон оставался собой. Он просто был слишком мал, чтобы понять, что происходит, он просто чувствовал, что что-то не так. Однажды он попросил позвать Брана, и Кейтилин разрыдалась, заставив его заплакать в ответ. Арья… Арья стала тихой и хмурой и больше не ссорилась с ней. Раньше Санса бы праздновала, что теперь каверзы сестры ее не коснуться. Но не теперь. Теперь, когда Брана не стало, улыбки Старков, казалось, были похоронены вместе с ним. И ее сводный брат, Джон, тоже был близок к смерти. Мейстер Лювин понятия не имел, что с ним, но, судя по тому, что она слышала, он чудом жив до сих пор. Взрослея, Санса отдалилась от Джона, и теперь жалела об этом. Бастард он или нет, она не хотела терять еще одного брата! Несмотря на свой угрюмый характер, он всегда был добр к ней. После церемонии в крипте, она бесцельно бродила по Винтерфеллу, сопровождаемая своим стражем, Портером. Уроков сегодня не было, и Сансе не хотелось разговаривать или играть с Джейни или Бет. Проходя мимо псарни, она вспомнив о своем лютоволке и повернула обратно — скоро придет время кормить Леди теплым молоком. Их лорд-отец распорядился, чтобы за всеми щенками они ухаживали сами, без помощи слуг. Но тут Санса замерла, не успев сделать и десятка шагов. Если Бран мертв, а Джон лежит на больничной койке, то кто позаботится об их лютоволках? Она крутанулась, слегка одернула подол платья и быстро побежала к псарне. Там ее встретили ее громким лаем, запахом нечистот, и псарю потребовалось несколько мгновений, чтобы утихомирить гончих. — Леди Санса? — с любопытством спросил дородный мужчина, склонив голову. — Фарлен, вы знаете, что случилось с лютоволками Брана и Джона? — Да, леди Арья забрала их в тот же день, — хрипловато объяснил он. — Спасибо, Фарлен, — благодарно кивнула Санса и ушла. Взяв на кухне небольшой бурдюк теплого молока, она направилась в свои комнаты. Стражник остался у входа. К счастью, отец согласился, что ей, сестре и братьям можно хотя бы по Великому Замку ходить без присмотра. Поднимаясь по лестнице в семейное крыло, она чуть не врезалась в сестру, которая спешила вниз. Старшая дочь Эддарда Старка замерла, увидев еще три пары маленьких глаз, смотревших на нее снизу. Золотых, желтых и красных. — Арья, куда ты собралась со всеми этими щенками? Сестра несколько мгновений колебалась, но в конце концов ответила. — Составлю компанию Джону. — Я с тобой, — вырвалось у Сансы, прежде чем она успела это осознать. — Почему? — В голосе Арьи прозвучало подозрение. — Разве я не могу увидеться с ним? В серых глазах она увидела негодование. — Ты никогда не заботилась о Джоне раньше, с чего бы тебе делать это сейчас? Злость забурлила внутри, но Сансе пришлось проглотить язвительное замечание на кончике языка. Она не хотела ссориться с сестрой, не сегодня. Арья была права: она избегала Джона по требованию септы Мордейн и матери. — Я не хочу потерять еще одного брата, — тихо призналась она, и взгляд сестры смягчился. — Ладно, пойдем. Они направились к покоям Джона, и щенки не отставали от них. — Ты уже покормила их? — спросила Санса, с любопытством разглядывая пушистую троицу. — Сегодня только два раза, — призналась сестра. — Я собиралась сходить на кухню за молоком для них после визита к Джону. Арья кивнула Толстому Тому, охраняющему дверь, и тот, подергав себя за рыжие усы, пропустил их внутрь. Когда Санса вошла в комнату, ее обдало жаром, словно она погрузилась в горячий источник. Арья подбежала к ставне и открыла ее, впустив прохладный летний ветерок. Однако взгляд Сансы задержался на кровати, где лежал Джон — его кожа была красной, на лбу выступила испарина. Она нерешительно села рядом. Лицо брата было на удивление спокойным и умиротворенным, но он, казалось, горит в лихорадке. — Что с ним? Разве Лювин не может его вылечить? — Мне никто ничего не объясняет. — Арья печально вздохнула и опустила глаза. Два серых щенка с любопытством рыскали по маленькой комнате, а белый молча подошел к кровати, встал на задние лапы и попытался взобраться на нее, но был для этого слишком мал. Санса осторожно взяла его, и он начал извиваться в ее руках, не издавая ни звука. — Как его зовут? — поинтересовалась она, прежде чем выпустить маленького лютоволчонка поверх одеяла Джона. — Призрак, — рассеянно ответила Арья, наблюдая за тем, как два серых лютоволчонка гоняются друг за другом. Мягкий шорох, донесшийся с кровати, привлек внимание Сансы. Она вздохнула, когда веки Джона дрогнули и он начал открывать глаза.