***
Винтерфелл Эддард устало потер лоб. Капли дождя неустанно стучали по ставням. Ночью шел снег, но дни были слишком теплыми и превращали его в дождь на лету. Он рухнул на кресло за письменным столом и вздохнул. Ожидание стало невыносимым, и все, что он мог делать — это волноваться, придумывая все худшие и худшие сценарии. Не помогало и то, что прибытие короля было все ближе. Нед терпеть не мог общаться с южанами, а уж с придворными — тем более. Он не желал видеть никого из них сейчас, когда он скорбит. И если его люди не нашли следов Джона, то теперь, когда дождь размыл следы, тем более не найдут. Поиски и так уже начали привлекать слишком много ненужного внимания. Последняя надежда была на то, что кто-то из его главных знаменосцев обнаружит Джона и вернет его в Винтерфелл, но шансы были невелики. Наконец, раздался стук, и после его разрешения, усталый и понурый Джори вошел и сел на один из стульев. — Есть что-нибудь? — Нет, лорд Старк, — мрачно ответил капитан стражи. — Вы хотите сказать, что больной мальчик шестнадцати именин сбежал из своей комнаты с самым приметным лютоволком, как-то обошел стражу у дверей, стражу у входа в Великий замок, у оружейной и у ворот, и уехал из Винтерфелла незамеченным на лучшем гарроне из моих конюшен, и вы понятия не имеете, как он это сделал?! — Да, лорд Старк, — признал Джори, и его плечи поникли. Нед почувствовал, как в голове началась болезненная пульсация. В такие моменты он очень жалел, что не остался безземельным вторым сыном, не имеющим никаких обязанностей и ответственности. — Ты выяснил, что он взял из оружейной? — Бригантину, цепные рукава, поножи, щит, два колчана со стрелами и тисовый лук, два полуторных меча, три кинжала, охотничий топор, два охотничьих копья, ваш любимый шатер и мои походные принадлежности. Все самого лучшего качества, — закончил капитан и опустил взгляд, на его лице отразилось чувство вины. Нед застонал и снова устало потер лоб. В сочетании с пропавшей из кухонь едой, создавалось впечатление, что его сын готовится к войне. Что же произошло у сердцедрева? Почему Джон говорил о том, что даже представить невозможно? И почему его мальчик сбежал? Джон никогда ни в чем не нуждался в Винтерфелле! Как ему удалось незаметно ускользнуть, обнеся оружейную? Он мог бы просто спросить, и Нед позволил бы ему выбрать, что угодно… У лорда Винтерфелла было так много вопросов и совсем не было ответов. — Все гвардейцы, дежурившие в эту ночь, в течение двух недель будут помогать очищать цистерны и стоки, — приказал он. Нед не мог оставить их без наказания за такой промах во время исполнения обязанностей, но и пороть никого не хотел. Джон пробирался по округе с необычайной ловкостью, и он предпочел бы считать это способностями своего сына, а не промахом гвардейцев. Но все же нужно было принять меры. — Удвойте число гвардейцев в карауле, начните набирать новых людей и передайте сиру Родрику, чтобы он усилил тренировки для всех. — Все будет сделано, милорд, — пообещал Джори и вышел. Нед поймал себя на том, что внутри горит желание взять меч и как следует приложить кого-нибудь. Он уже давно не тренировался во дворе, и, возможно, настало время снова взяться за дело. Тренировки от случая к случаю расслабили его. И раз уж он приказал гвардейцам и страже тренироваться больше, было бы неплохо присоединиться к ним и показать пример. Робб, казалось, значительно успокоился благодаря времени, проведенному во дворе. Он налил себе небольшую кружку эля и выпил ее одним махом. Нед утешался тем, что Джон ушел хорошо подготовленным. Его мальчик был умелым охотником и бойцом, а с лютоволком на хвосте, пусть и молодым, мало кто мог угрожать ему на Севере, пока он осторожен и ведет себя разумно. Но это и было самым тревожным. В порядке ли рассудок Джона? В этот момент гвардеец за дверью назвал Родрика Касселя, и усталый мастер над оружием вошел в его солярий. Старый рыцарь сбросил свой мокрый плащ и повесил его на вешалку, после чего молча сел на стул. — Ничего, — хмуро доложил Родрик. — Никаких следов. даже лучшие следопыты и охотники не нашли ничего. И собаки тоже. «А теперь, под проливным дождем, любой след будет потерян». Нед обнаружил, что его рука сжалась в кулак, и глубоко вздохнул, чтобы успокоится. — Зеленый мальчишка избегает моих лучших стражников, ускользает из моего замка, делает дураков из лучших людей Севера, и мы понятия не имеем, как и почему? — Лорд Винтерфелла снова опустился на стул, чувствуя себя побежденным. Он не знал, гордиться ли ему своим мальчиком или быть в ярости. — Все это не было действиями зеленого мальчишки, — нерешительно возразил старший Кассель. — Простите, милорд, но только хитрый и опытный ветеран мог провернуть такое. Хотя сам Джон умнее, чем показывает, и хорошо знаком с каждым уголком Винтерфелла, я не ожидал от него такого. Но мне кажется, что я знаю, как ему это удалось. — И почему ты молчал?! — Это всего лишь предположение, и у меня нет доказательств, — с гримасой ответил старый рыцарь. — Ну что ж, это лучше, чем то, что мы имеем на данный момент, так что выкладывай, — со вздохом сказал Нед. — Я думаю, парень забрался на ставню в своей комнате, — медленно начал Родрик. — Окно достаточно большое и было открыто. И оно не так уж высоко. А в оружейную Джон мог пробраться, пока стражники менялись ночью. Хотя, может, что и спали на посту, один или двое, не все, конечно. — Возможно, — согласился Нед. — Хотя это не объясняет, как он умудрился пробраться из ворот на лошади и с таким арсеналом. — Джон всегда был находчивым и наблюдательным парнем, и в детстве он облазил весь замок и богорощу знает лучше всех, — возразил Кассель, покручивая седой ус. — Он мог одеться как стражник и спокойно ускакать перед рассветом, когда все сонные и невнимательные. Главные ворота всегда остаются открытыми в мирное время, и охрана гораздо строже следит за тем, кто вошел, чем за тем, кто вышел. Но, как я уже сказал, это лишь мое предположение. Нед ощутил холодок по спине — возможно, так и было, его мальчик обвел гвардейцев и стражу вокруг пальца. Но в его сыне не было ни капли злобы. А значит, для такого у Джона должна быть очень веская причина. В голове лорда Старка стали возникать все более страшные образы. А потом пришло и осознание другой стороны буды: если бы это был не Джон, а враг, то всех его домочадцев этой ночью могли спокойно перерезать. Кто-то, знакомый с устройством Винтерфелла, мог бы причинить много вреда, если бы постарался. — Похоже, я слишком расслабился. Так больше продолжаться не может, — пробормотал Нед. — Отныне каждая душа, входящая в Винтерфелл и ушедшая из него, будет тщательно проверяться. Я приказал Джори удвоить численность стражников. Вам надлежит усилить обучение всех, кто служит в Винтерфелле. Ждите меня во дворе через час, мне самому нужен спарринг. Мастер-оружейник кивнул и быстро вышел. А сам Нед, вздохнув, заставил себя встать и направился в личные покои, чтобы переодеться во что-нибудь подходящее для тренировки. Как раз когда он затягивал ремни, прибежал Зима со свитком, зажатым в челюсти, комично большим для его маленькой пасти. Пока маленькой. — Где ты это нашел, мальчик? Лютоволк настойчиво ткнулся ему в ногу своей крошечной серой головой. Нед погладил нетерпеливого щенка и осторожно забрал свиток. Развернув его, лорд Винтерфелла едва тут же не выронил: буквы были написаны не чернилами, а кровью.«Дорогой дядя, Возможно, я действительно безумен, но я должен предупредить вас. Прошу тебя, дочитай до конца, каким бы нереальным не показалось тебе все, что я опишу…»
Нед побледнел, его сердце забилось как барабан: как Джон узнал? Он ни разу даже намеком не дал понять, а кроме него знал лишь Хоуленд. Но друг ни разу не покинул Сероводный Дозор со времен Восстания. Стиснув зубы, он поборол желание бросить свиток в потрескивающий очаг, и заставил себя продолжить чтение.«Я и сам бы предпочел, чтобы все это оказалось дурным сном, чтобы я был твоим бастардом, а не сыном Рейгара. Но ты знаешь — мы редко получаем, что хотим. Кое-что изменилось, но большая часть событий осталась прежней, увы. Остерегайтесь…»
***
В окрестностях Дредфорта Джон скормил кусок вяленого мяса Призраку, который с удовольствием съел его в один присест. Неподалеку Тень — такое имя недавно получил черный гаррон — яростно жевал те несколько пучков травы, что еще торчали из промерзшей заснеженной земли. Похоже, пребывание в дикой местности пошло на пользу его лютоволку: тот выглядел гораздо счастливее и, как казалось Джону, даже заметно подрос. Поначалу Джон охотился на мелкую дичь вроде зайцев и белок — ничего такого, что можно было бы счесть браконьерством, чтобы не привлечь внимание местных патрулей. Теперь же Призрак начал охотиться самостоятельно, и довольно успешно, если судить по их связи. Теперь он всегда знал, что делает или где находится его лютоволк. Ночью подморозило и дождь последних дней превратился в снег, на фоне которого Призрака было очень трудно заметить. На землях Болтонов пришлось обойтись без огня, чтобы не привлекать внимания, но по сравнению с холодом, к которому он привык, погода казалась теплой. Призрак бесшумно скрылся в лесу, чтобы разведать обстановку, и задумчивый Джон остался один. Он мог проникнуть в мысли своего спутника, но лютоволк был достаточно умен, чтобы справиться со всем самостоятельно. За прошедшие годы Джон стал способным рейнджером и следопытом, но куда ему тягаться с Призраком в лесу. Его мысли вернулись к его же решениям. Боги, теперь, когда оцепенение прошло, он снова чувствовал себя ребенком, которого мучила нерешительность и досада. Чувства и эмоции, которые почти исчезли после того, как его воскресила Мелисандра, и которые теперь вернулись и казались ему оглушающими. Прошло две недели, а он все еще чувствовал себя подлым, сбежав от своей семьи. Семьи….Его братья и сестры исчезли, их место заняли кузены. Винтерфелл стал для него местом призраков. В прошлом в глубине души он хотел стать лордом Винтерфелла, и когда его самое темное желание исполнилось, на языке у него остался привкус пепла. Его род был уничтожен, а сам Север разорван на части врагами изнутри и извне. Он страстно желал воссоединиться со своими братьями и сестрами, но теперь, когда они были здесь и живы, Джону почему-то нечего было сказать. Они здесь были летними детьми, юными и радостными, а он был изможденным, избитым и разбитым человеком, которого прежде держали в живых только долг и месть. А теперь, хотя долг, и месть исчезли, а клятвы и обеты больше не связывали его, но неуклонно он снова двигался по той же дороге. Просто все остальное казалось бессмысленным, пока сгущалась тьма и дули белые ветры. Бесконечная борьба среди снегов — единственное, что он знал. Почему он так быстро ушел? Джон знал, что написанное кровью письмо от пропавшего сына будет куда более впечатляющим, чем безумные бредни бастарда с помутившимся рассудком. Стоило выбираться, пока его вообще не заперли в покоях или где похуже. А еще Джон не думал, что ему удастся хотя бы взглянуть на Грейджоя, не выпотрошив предателя. Что, конечно, создаст массу проблем. И последнее, но не менее важное: никто другой не справится с Иными. Никто просто не знает, как! Но почему-то, сколько бы он ни повторял все эти причины самому себе, горькое чувство не исчезло. Оставалось надеяться, что лютоволк Брана последует его указаниям. Он не ожидал, что сможет почувствовать его разум так же легко, как разум Призрака. Джон не мог не гадать — прислушается ли лорд Старк к его предупреждениям, последует ли его советам? И Север, и Дозор, и Вольный народ — все они были одинаково упрямы; несмотря на их разногласия, слова мало что говорили им. Даже на грани смерти и накануне страшной битвы с общим врагом, Джону стоило большого труда заставить их работать вместе. И даже тогда возникало множество проблем. Сплотить Ночной Дозор, Север и Вольный народ, не сломав их предварительно, было невозможно. Слова были ветром. Существовал лишь один способ заставить их прислушаться друг к другу и работать вместе. Насилие. Джон со вздохом покачал головой; он молился, чтобы дядя хотя бы немного прислушался к его предупреждениям. Не то чтобы Джон оставил конкретные указания — он не знал, что именно пошло не так на юге. Лишь понимал в общих чертах. А еще знал, что на юге никому нельзя доверять. Там не было друзей, только заговорщики и интриганы, готовые ударить в спину при первой же возможности. Все его попытки выжать хоть какую-то помощь из-за Перешейка были тщетны. Лишь смутные обещания в обмен на коленопреклонение и покорность Севера. Словно было возможно, что он склонится перед теми, кто обезглавил отца, или преломит хлеб за столом с теми, кто обеспечил гибель его рода. Большинство хотели лишить его головы лишь за то, что он «сын» Эддарда Старка. Тогда он подавлял в себе желание рвануть на Юг, убивая всех, кто обидел его родных. Но сейчас юг его не волновал, каким бы опасным ни казался. Он снова был всего лишь бастардом, и Севером управлял лорд Винтерфелла, а не Джон Сноу. Он помог дяде всем, чем мог, и теперь это было не в его власти. Нет, единственный настоящий враг затаился на далеком Севере. Но все же, прежде чем отправиться за Стену, он должен избавиться от самой близкой угрозы. Он улыбнулся, почувствовав, как Призрак подтолкнул его через связь. Боги благоволили ему сегодня: Джон боялся, что придется ждать и выслеживать, торчать здесь целую луну или больше. Он был готов, но все же время было ценно. Но вот, всего лишь на второй день, ему повезло. Он скользнул в разум лютоволка, и его встретило жуткое зрелище. На небольшой поляне, в окружении гончих, было три человека — двое мужчин с сигилом в виде ободранного и распятого человека и девушка. Один из них наседал на избитую и обнаженную девицу, а второй, с восторгом наблюдал за происходящим со стороны. Джон прервал связь, быстро взял лук и последовал к Призраку, изо всех сил стараясь не издавать ни звука. Он мог узнать отвратительное лицо бастарда из Дредфорта где угодно. К счастью, снег был достаточно тонким и мягким, чтобы не хрустеть при каждом шаге. Как только солнце выглянет из-за туч, он растает. Прошло почти полчаса, но наконец он добрался до места, где среди снега неподвижно стоял Призрак. Джон окинул взглядом поляну и почувствовал, как все сжалось внутри. Девушка неподвижно лежала на земле в луже крови; на ее теле не хватало кусков плоти, а собаки облизывались, их морды были испачканы. Это было далеко не самое худшее, что он видел, но от этого отвратительного зрелища к горлу подкатила тошнота. Боги, он снова почувствовал себя зеленым юнцом! Джон встряхнул головой и прочистил мозги. Второй мужчина, что прежде лишь наблюдал, теперь навалился на холодный труп, а Рамси смотрел, его мясистое лицо исказилось от садистского ликования. Джон соизмерил расстояние и снова возблагодарил богов. Ветер дул в его сторону, так что гончие еще не почуяли ни его, ни Призрака. Но почти сто ярдов — это было все же слишком далеко; Джон не был уверен, что сможет выстрелить на поражение на таком расстоянии. А промахиваться не стоило. Поэтому он крался вперед, молясь, чтобы твари еще не закончили свое мерзкое дело. Спустя две мучительные минуты он был уже в шестидесяти ярдах, а насильник все еще терзал труп. Он натянул лук и прицелился в Рамси. Стрела полетела, но прежде чем она нашла свою цель, Джон мгновенно выпустил вторую. Первая стрела попала точно в глаз бастарду Болтона, отчего тот рухнул, как мешок с камнями. Но вот его спутник повернулся посмотреть, что случилось, и получил лишь удар в плечо. Заорав от боли, он тем не менее вскочил и помчался прочь. Джон выругался и быстро выпустил вдогонку третью и четвертую стрелы. Они вонзились в спину спутнику Рамси, и он упал. Беспокойные гончие, наконец, определили местоположение Джона и с яростным лаем бросились на него. Он едва успел отослать не желавшего уходить Призрака: лютоволк был слишком мал, его бы легко растерзали крупные и почти дикие собаки. Стрелы летели одна за другой, но к тому времени, как гончие приблизились, он убил только двух. Когда остальным оставалось до него ярдов десять, Джон отбросил лук и выхватил меч и кинжал. Пять гончих понеслись прямо к его ногам, но он сделал выпад в сторону рыжеватой слева и одним ударом срубил ей голову. Тело упало на землю, разбрызгивая кровь, а голова покатилась в сторону. Остальные четверо не смогли повернуться мгновенно, и через два коротких удара сердца он остался уже перед четырьмя парами глаз. Несмотря на то что гончие были крупными и злобными, он их не боялся. Он был быстрее, сильнее, столь же яростен, и ему доводилось сражаться с куда более опасными и многочисленными противниками. Их шкуры не могли противостоять острию его меча. Только приготовившись сразить их, он почувствовал, как что-то шевельнулось на задворках сознания. Внезапно их рычание превратилось в жалкое поскуливание, собаки упали на землю, перекатились на спины, обнажив животы, и он…понял, что смотрит на опасного двуногого с дикими серыми глазами.***
Лорд Дредфорта отпустил служанку, когда она наполнила чашу его любимым вином со специями. — Так где же он? Русе сделал небольшой глоток и посмотрел на капитана стражников. — Рамси мертв, милорд, — доложил Уолтон. Жаль, его бастард казался… полезным. Пока не приносил проблем. — И как это произошло? — Нашли его и Рика с телом какой-то девки в лесу, где он любил охотиться. Осталось от них немногое — медведи, волки и вороны устроили пир. Тела так обглодали, что мы бы и не признали их, если бы не герб, — послушно пояснил капитан. — Похоже, они умерли около пяти дней назад, но все следы, если они и были, затоптали звери и смыли снег и дождь. Он задумчиво покрутил вино несколько мгновений, а затем сделал еще один маленький глоток — от специй приятно покалывало язык. — Что с его гончими? — Нашли несколько оторванных конечностей в лесу и двух полусъеденных собак, милорд. У бастарда, по крайней мере, хватало ума совершать свои бесчинства в дальних уголках его земель. На этот раз мальчик отправился в путь только с Риком, оставив Скиннера и Грунта в Дредфорте. Но своеволие Рамси, похоже, на этот раз сработало против него. Мда, мирная земля, спокойный народ. Рамси достаточно хорошо скрывал свои наклонности и не нажил себе врагов, о которых бы знал Русе. Пока. Но убить двух вооруженных мужчин со сворой охотничьих гончих наготове, было нелегко убить диким животным. Впрочем, мальчик всегда был безрассудным и плохо контролировал себя; он не удивился бы, если Рамси попытался откусить больше, чем смог прожевать. Какая глупая смерть! Не только деятельность его сына была неблаговидной, но и его происхождение. Русе никогда официально не признавал Рамси даже своим бастардом, тем более что он был плодом запрещенного ныне права Первой ночи. — Что ты думаешь об этом, Уолтон? — Ну, если это были люди, то они определенно знали, как замести следы. Но под дождем это мало кому удалось бы, да и с трупов не было сграблено ни единой вещи. Думаю, Рамси и Рик забрались слишком далеко и нарвались на разъяренного пещерного медведя с близлежащих холмов. Сейчас это не имело большого значения; у него были куда более серьезные проблемы, чем мертвый бастард, который слишком мало соображал. — Удвойте патрули вокруг границы и допрашивайте всех подозрительных, — наконец приказал он. — А что делать с телом Рамси? — Отдайте собакам, — бесстрастно решил Русе, прежде чем отпустить гвардейца. Бастарда не должны хоронить в склепах, где лежали только истинные Болтоны. Когда звон стальных поножей капитана затих вдали, лорд Дредфорта сделал еще один глоток и оказался перед дилеммой. Русе остро не хватало наследника. Сейчас все наследовал Гарвин Слейт — дочь лорда Болтона вышла замуж за одного из Слейтов пять поколений назад. Но этого не будет — Дредфорт никогда не перейдет к этим глупцам. Со временем Рамси можно было бы обучить и, возможно, узаконить, как единственного сына, но теперь он должен был искать третью жену. А это было не так-то просто — Болтоны имели дурную репутацию, да и сам Русе был личностью малоприятной, так что северные лорды не горели желанием выдавать за него дочерей или сестер. Он почти два года вел переговоры с Родриком Рисвеллом, прежде чем ему удалось договориться о браке с Бетани. Но его первые два брака почти не принесли плодов. Из восьми рожденных детей только Домерик выжил. Теперь Русе должен был найти третью, более плодовитую супругу. Он не становился моложе, и настало время проанализировать свои возможности и начать переговоры. Он позвонил, явилась жилистая служанка, пытавшаяся безуспешно скрыть страх. — Приведите мне мейстера Тибальда.***
Восточный Дозор-у-моря — Так, так, так, что у нас тут? — Коттер Пайк широко улыбнулся, глядя на контрабандиста, которого притащили два грузных рейнджера. Он мог узнать тирошийскую дрянь по этим крашенным лохмам где угодно, а от этого еще и воняло добычей. «Что-то зачастили. Клянусь Утонувшим, и три луны не прошло, как поймали последнего тирошийского контрабандиста. А вот и новый», думал командующий. — Пытался пробраться на юг после продажи стали одичалым, — улыбнулся Дарлан, повалив мужчину на землю. — Нет, это ошибка… Гормон ударил тирошийца по голове плоской стороной клинка, и тот снова рухнул на землю. Все дозорные ненавидели жадных ублюдков, пытающихся вооружить одичалых только для того, чтобы заработать немного денег. Чем лучше была сталь у дикарей, тем смертоноснее становились их рейды к северу от Стены. — «Черный дрозд» и Сизарь заарканили его корабль, нагруженный чардревом, мехами, слоновой костью, серебряными самородками и мечами и топорами из стали похуже, — добавил рейнджер, а Коттер внутренне присвистнул. Контрабандисты раздобыли чертово серебро! — Отрубил бы ему голову на его же палубе, но такие ублюдки слишком хороши для моего меча. Ну, если посмотреть на это с другой стороны, то у Коттера появится еще один корабль под командованием! — За все это можно выручить крупную сумму, хватит, чтобы купить всем выпивку на полгода, — пьяно пробормотал мейстер Хармун, заставив Гормона фыркнуть от удовольствия. Боже, как же ему хотелось иногда сбросить Хармуна со Стены! Эта чертова Цитадель прислала в качестве мейстера самую бесполезную дрянь. Сбросить-то было можно, да только, увы, сделав это, он рисковал нарваться на еще более бесполезную дрянь. — Повесить его и всю команду, — приказал Коттер, когда рейнджеры вытащили человека на середину двора. — А что делать с рабами на галере? Он махнул рукой. — Они могут взять черное или отправиться к праотцам вместе с контрабандистами. Нам всегда нужно больше людей. Рейнджеры, строители, стюарды — их никогда не хватало. Когда он собирался уже возвращаться в свои комнаты, один из братьев перехватил Пайка в доках за импровизированными воротами. Хотя замки на Стене и не должны были защищаться с юга, несколько раз одичалые проплывали вокруг и нападали на них ночью, заставая врасплох. Потому был возведен простой деревянный частокол, чтобы хоть как-то сдержать налетчиков. — Командир Пайк, тебя ищет какая-то баба, — хрипло проговорил старый Мекар, пытаясь отдышаться. Старший стюарт выглядел очень худым, его глаза запали, а редкие белые волосы казались сухими, слипшимися и словно готовыми отвалиться в любой момент. Коттер давал ему не более нескольких лун, прежде чем он уснет и не проснется назавтра, да и то с большой натяжкой. Мейстер Хармун, единственным достоинством которого в трезвом состоянии были два серебряных звена в цепи, заявил, что для этого человека ничего нельзя сделать. — Неужели Киван снова пытается провезти шлюх, потому что ему лень идти в бордель Холлотри? — устало спросил он. — Нет, это какая-то странная жрица из Эссоса, одетая во все красное с корабля из Чаячего города, — добавил старик, кашляя. Это подозрительно напоминало тех надоедливых красных жрецов. Что, во имя Утонувшего Бога, забыла тут одна из этих огнепоклонников? — Веди к ней, — со вздохом сказал Коттер. Вскоре они вышли за деревянные ворота и Пайк моргнул, чтобы убедиться, что глаза его не обманывают. Перед ним стояла женщина, с высокой крепкой грудью и красивым лицом, а ее длинные волосы были того же цвета крови, что и шелковое, совсем не по местной погоде, одеяние, Но холод, казалось, ничуть ее не беспокоил. Как не беспокоили и вожделеющие взгляды многиех из черных братьев. Да, определенно красная жрица. — Коттер Пайк, командую здесь. Искали меня, леди…? — Мелисандра Асшайская, благочестивая служительница Владыки Света, — улыбнулась она. Коттер, не обращая внимания на ее мелодичный голос, вздрогнул при упоминании этого проклятого места. Он видел человека, вернувшегося живым из Асшая — тот закаленный моряк превратился в слюнявое, дрожащее месиво, и мог только мычать, не контролируя свой мочевой пузырь. Какой бы красивой она не была, предупреждения матери о ведьмах звучали в его голове как предсмертный звон. — Что привело сюда огненную жрицу? — прямо спросил он, надеясь как можно скорее прогнать лисицу с их порога. Желательно до того, как его люди потеряют над собой контроль, и до того, как она решит творить здесь свою нечистую магию. — Мне нужна лошадь и проход за Стену, — заявила она вдруг. — Могу дать тебе гаррона за дракона, Малинадра, — предложил он, поразмыслив несколько мгновений. Он подумал, не стоит ли приказать обыскать ее на случай, если она попытается переправить что-то одичалым, но еще один взгляд на ее полуобнаженную фигуру заставил его отказаться от этой затеи. — Мелисандра, командир, — поправила она, улыбнувшись еще раз. — И я возьму лошадь. — Но никто из моих людей не будет сопровождать тебя за Стену. — Мне нужен только проход. Р’глор осветит мне путь, — заверила его женщина. — Как скажешь. Если безумная жрица хотела покончить с собой в снегах или нарваться на одичалых, Коттер не собирался ее останавливать. Жалко бедную лошадь, но он попросил, чтобы Норри выбрал какого-нибудь мерина постарше.