Но в этом сердце тьмы
наша надежда лежит, потерянная и изорванная
вся слава, как любовь, бежит
когда нет больше надежды
Боль и триумф
рука об руку
Жертвоприношение,
высочайшая цена
Apocalyptica, Hope vol. 2
Не все сокровища — серебро и золото, приятель.
Капитан Джек Воробей — «Пираты Карибского моря»
Мэри Я подумала, самое время приобрести новую. — ЕС —----------------------------------------------------------------------------------------------------- Горячий шоколад творил чудеса с Эммой Свон. Она словно погрузилась в сон без сновидений, пока бодрствовала. Ни кошмаров, ни забот; казалось, все ее проблемы рассеялись вместе с солнцем и его завораживающим светом. Даже когда за окном хлестал дождь, настроение шерифа оставалось прежним — чем может повредить небольшая гроза? В городе их было предостаточно еще до того, как Генри обманом заманил ее в Сторибрук. После молчания весь день телефон решил зазвонить. Эмма подняла трубку и ответила: — Шерифский участок. Чем я могу вам помочь? — Я был бы не против, если бы вы осмотрели свой автомобиль, мисс Свон. Сколько времени прошло с тех пор, как он в последний раз был в участке? Два часа? Может быть, три? И теперь он просит… что? Оказать еще одну услугу? Эмма физически не подписывала контракт, когда заключала ту или иную сделку, но, конечно, он определил условия, провел черту, за которую она никогда не сможет переступить. Если он хотел что-то получить, она должна была это сделать. А если она откажется? Ломбардщику нечего было терять, не от чего бежать. Но Эмме было что терять, а от Голда - куда бежать. Она проглотила смех, поднявшийся в горле. Голд? Преследует ее? Уголки рта шерифа дернулись, когда она представила себе эту сцену в своем воображении. Снова зазвонил телефон. — Я ставлю вас на ожидание, — пробормотала она с подавленной улыбкой мистеру Голду, переключаясь на вторую линию. Эмма ответила на звонок и подошла к окну, заглядывая сквозь жалюзи, чтобы получше рассмотреть патрульную машину. — Шериф Свон. — Эмма? — раздался на другом конце провода облегченный голос Мэри Маргарет. — О, я рада, что смогла дозвониться до тебя. Я хотела поблагодарить тебя за новый тостер. Но ты не должна была… — Да, — настаивала Эмма, прерывая ее, — что именно я должна была. Это было меньшее, что я могла сделать после того, как испортила предыдущий. — Она двигала головой из стороны в сторону, пытаясь разглядеть, кто может находиться внутри машины. Ледяные струи дождя хлестали по окну, из-за чего было практически невозможно разобрать жирную надпись на боку машины. Шериф поспешно вытерла конденсат. — Что ж, спасибо. — Последовала короткая пауза. — С тобой все в порядке? Я не слышал, как ты заходила… Внезапно дождь значительно ослаб — совершенно неожиданно. Эмма ждала, что тучи на небе разойдутся и выглянет солнце, но дождь продолжался, а таман нависая в воздухе непроглядной серой массой, все еще представлявшей некую угрозу. Но теперь она могла различить маленькую фигурку на пассажирском сиденье. И еще более крупную, приближающуюся к этой фигуре. — Эмма? Шериф взглянула на телефон и обнаружила, что никто не ждет ее на первой линии. Ломбардщик явно потерял терпение и повесил трубку. Эмма поджала губы. — Прости, Мэри Маргарет. Кое-что случилось. Я приду позже и все объясню, обещаю. — Эмма с изумлением смотрела, как открывается пассажирская дверь. — Хорошо, я… Но она уже бросила трубку, надела кожаную куртку и направилась к двери, положив руку на пистолет у пояса. Эмма поспешно схватила экземпляр " Ежедневного зеркала «, прежде чем выйти на улицу. Это была не лучшая замена зонтику, но она сработала. Мистер Голд невинно стоял у патрульной машины, слегка наклонившись и явно беседуя с человеком, сидящим на пассажирском сиденье. В руке в перчатке он держал черный зонтик, в другой — трость, волосы скрывали выражение его лица. Шериф знала, что он сделал это главным образом для того, чтобы заставить ее волноваться или разозлиться. Или и то и другое. Он точно знал, как нажать на ее рычаги, хотя она ни за что не позволила бы ему признать этот факт. Как он обнаружил эту слабость, Эмма сказать не могла. Но это определенно заставило ее чувствовать себя немного более скованно, когда она подошла к нему. — Какого черта вы…? Эмма замерла, когда ломбардщик выпрямился, показав, с кем он разговаривал. — Генри! — воскликнула Эмма, шагнув к Голду и сразу же обратив внимание на мокрую одежду и волосы сына, — беспокойство и шок взяли верх. Она положила руку на плечо Генри — он промок до костей. — Что ты здесь делаешь? Он посмотрел на предмет, лежащий у него на коленях, затем на Эмму, взгляд которой был прикован к деревянному футляру с чем-то сродни ужасу. Футляр, который Голд отдал ей на хранение. «Откуда он у тебя?» — хотела спросить она, но не стала. Эмма знала, что он нашел его там, где она его оставила, — на пассажирском сиденье. В незапертой патрульной машине. Там, где любой мог взять его в руки. Шериф дрожащими руками забрала футляр у сына, заставляя себя не встречаться с горящим взглядом мистера Голда, пока помогала Генри выйти из машины, газета по-прежнему служила единственной преградой между ней и дождем. Ее пальцы словно примерзли к влажному материалу. — Пойдем, — сказала Эмма, направляя сына к своему желтому «Жуку», где ломбардщика точно не было. — Я отвезу тебя домой. — Нет, пожалуйста, Эмма, — взмолился Генри, убирая ее руку со своих плеч. В знак протеста он уперся ногами в землю. — Она даже не знает, что я ушел! Я мог бы остаться здесь с тобой на некоторое время… Шериф вздохнула, согнувшись в талии, чтобы посмотреть на сына. — Послушай, малыш, я и так в дурном списке Реджины, ясно? Последнее, что мне сейчас нужно — это напоминание о том, почему она вообще меня туда занесла. — Но… Трость Голда громко стукнула о тротуар. — Может быть, парнишка мог бы сопроводить меня в мой магазин? — предложил он, положив обе руки на трость с переливающимся верхом. — Лишняя пара ног мне точно не помешает. Эмма нахмурилась и поднялась во весь рост. Неужели он думал, что она позволит Генри пойти в ломбард без нее? Неужели он как-то проверяет ее, разгневанный ее беспечностью? Как ни заманчиво было для Эммы увезти сына в Бостон и бежать дальше, она знала, что не может. И не стала бы. Но это всегда было ее особенностью — убегать и начинать все сначала. Она могла изменить их имена, переехать в маленький, тихий город и просто исчезнуть с лица земли. В конечном итоге Реджина их найдет, но, по крайней мере, не сразу. — Уже поздно, мне действительно пора его отвести, — неуверенно произнесла Эмма. Она взяла Генри за руку. К этому времени газета уже успела истощиться и опуститься под тяжестью воды, которую она впитала. Чернила растеклись и сползли по краю, стекая вниз, чтобы смешаться с дождевой водой и быть смытыми ею. Она выбросила испорченную бумагу в стоящий неподалеку мусорный бак. Генри поднял глаза на Эмму, моргая от стекающей по лицу воды, и ободряюще сжал ее руку. — Все в порядке, — грустно сказал он. — Так будет лучше. — Прежде чем шериф успела запротестовать, Генри заключил ее в крепкие объятия. Она нежно погладила его по спине, все еще чувствуя на себе пристальный взгляд мистера Голда. Генри отстранился. — Пока, Эмма. — Он бросил быстрый взгляд на ломбардщика и помчался по улице в сторону дома мэра. Эмма открыла рот, чтобы окликнуть его, но закрыла его, с трудом выпустив воздух через нос. Она и не заметила, что дождь прекратился и перестал лить ей на голову. — Милый мальчик, — безобидно прокомментировал Голд в нескольких сантиметрах от нее, заставив ее вздрогнуть. Он улыбнулся, но улыбка не достигла уровня его глаз. Он посмотрел вверх, чтобы убедиться, что зонт держится крепко. — Наверняка хорошо понимает свою сказку. Эмма, у которой сердце заколотилось в груди от прерванной тишины, отступила назад, так как его близость ошеломила ее. Но, вернув себе самообладание, она посмотрела на него с вызовом и смелостью. Она ненавидела игры, особенно изнурительные, бесконечные, в которых она была пешкой, которую использовали для жертвоприношения. Она ненавидела надевать маску, когда выходила в город, создавая ложный образ себя с высоко поднятой головой, ничего не боящейся. Потому что она боялась потерять Генри из-за Реджины, боялась, что он исчезнет навсегда. Эмма знала, что ей придется бороться за него, но сомневалась, что исход этой битвы будет в ее пользу. И она уже устала бороться. Потому что она не могла победить. Мистер Голд сузил глаза, и на лице его появились морщинки. — С вами все в порядке, мисс Свон? — спросил он, его голос был томным и обволакивал ее, как холодная вода, а дыхание обжигало шею. — Вы выглядите… растерянной. — Я в порядке, — огрызнулась она, немного слишком быстро, крепче сжимая футляр. Эмма бросила на него взгляд. — Разве у вас нет магазина? Или вам не нужно украсть пару детей? Голд усмехнулся. — Магазин — да. — Он просто кивнул в ее направлении. — Не хотите ли вы присоединиться ко мне? Эмма замерла от неожиданного вопроса и от тревожного красного огонька в его зрачках. Дождь снова слегка усилился, и, несмотря на то что она практически дрожала, Шериф решила, что лучше будет стоять посреди бури, чем идти с Голдом в его магазин. Кроме того, она знала, что он хотел ей сказать: держите дело в тайне от посторонних глаз и рук. Если Генри наткнулся на него, то это мог сделать любой. И где тогда они окажутся? Она улыбнулась так вежливо, как только могла. — Может быть, в другой раз… Прежде чем она успела запротестовать, он перехватил правой рукой ее левую, и трость не слишком нежно задела ее ногу — это было больше похоже на резкий удар по лодыжке, — потащил ее за собой, ритмично покачивая зонтик вверх-вниз. Эмма попыталась выдернуть руку, но он прижал ее к своему боку достаточно сильно, чтобы она ощутила костяшками пальцев его ребра. Он лишь крепче сжал трость, когда она попыталась оттолкнуть его. Наконец она сдалась и пошла быстрее, надеясь, что он отстанет от нее. Каким-то образом он шел с ней в ногу. Он придержал для нее дверь, когда они наконец добрались до места. — После вас, дорогая Эмма. — И он пригласил ее внутрь тускло освещенного магазина. Шериф потерла больную руку, пока ее зрение привыкало к освещению. Свечи всех форм, размеров и цветов украшали небольшое помещение, которое казалось огромным, наполненным неизвестными сокровищами. Эмма подумала, не был ли мистер Голд когда-то пиратом. Деревянная опора, золотые зубы. Ему не хватало только банданы и повязку на глаз. Ломбардщик, прихрамывая, направился к задней комнате с капающим зонтиком. Эмма отступила назад, схватившись за ручку двери. Она могла бы убежать прямо под дождь, вернуться в участок с деревянным футляром. Но она обернулась, заметив его пристальный взгляд. — Электричество отключили или что? — поинтересовалась она невинно. Как будто она только что не думала о побеге. Эмма опустила глаза на маленькое блюдце и чайную чашку в его свободной руке. Он протянул ее ей, и она опустила взгляд, не в силах понять, действительно ли содержимое чашки — чай. — Это подготовка, — пояснил Голд, осматривая помещение. — К шторму. Никогда не помешает быть предусмотрительным. «…или, может, у меня просто отличная интуиция». Шериф осторожно взяла блюдце, и пар, поднимаясь вверх, согрел ее подбородок. Не имея свободной руки, она могла только смотреть, хотя Эмма, вероятно, не сделала бы из него ни глотка, если бы не держала деревянный футляр. — Послушайте, я сожалею о том, что произошло, — начала она. — Я не должна была… Мистер Голд, который наклонился, чтобы осмотреть старинные каминные часы, выставленные на всеобщее обозрение, поднял руку. — Нет необходимости извиняться, мисс Свон. Я обратился к вам с простой просьбой. Если вы ее не выполните, знайте, что это повлечет за собой последствия. — Ломбардщик открыл стеклянную крышку часов и посмотрел на свои золотые карманные часы, чтобы проверить время. Антикварные часы всегда были одним из его любимых экспонатов в бесконечной коллекции — темное дерево, паутинистые стрелки, накатывающие волны, вырезанные на основании, — и было вполне оправданно поддерживать их в рабочем состоянии. Указательным пальцем мистер Голд сделал один полный оборот черной часовой стрелки по часовой стрелке. Удовлетворенный, он закрыл стеклянную крышку и вернулся к прилавку. Он громко вздохнул, прислонившись к прилавку со сложенными руками, а мерцающее пламя отбрасывало тень на одну сторону его лица. — Вам следует прислушаться к своему мальчику, — продолжал ломбардщик. — Иначе в один прекрасный день вы можете пожалеть об этом. Эмма с вызовом поставила блюдце на прилавок. — Это угроза? Голд наклонил голову, раздумывая. — С вашей точки зрения, полагаю, да. — Он поднял руку и помахал ею, пока говорил: — Но я не верю, что вы готовы испытать себя на прочность, хоть раз переступить черту. Ведь тогда вы рискуете подставить Генри под перекрестный огонь, не так ли? Эмма постаралась забыть о способности Голда читать ее, как открытую книгу, и только что представила себе битву за опекунство между ней и Реджиной, Генри перебегает от одного к другому, оказавшись в центре событий, и беспомощно наблюдает за тем, как они кричат друг на друга. Шериф не знала, было ли замечание ломбардщика предложением или он просто выложил на стол несколько карт в качестве бесполезных фактов, чтобы оттолкнуть ее. — С каких это пор вам не наплевать на то, что случится с Генри? Голд оскалился в беззубой ухмылке, которую она знала слишком хорошо. — Вы забываете, что у нас общий враг, Шериф. Так оно и было.