За чертой не могу определить, что мне нужно.
Я всегда разворачиваю машину.
O.A.R. — «Shattered»
Я думаю, ты сможешь сохранить в себе этого зверя,
После этого жестокого времени,
Ты все так же любишь, а я все так же это принимаю.
Barcelona — «The Takers»
Уголком глаза Реджина увидела, как дверь в ее кабинет распахнулась с такой силой, что громко стукнулась о стену. Если бы она не ждала посетителя, то могла бы и вздрогнуть. Быстрые и резкие шаги эхом отдавались в просторном помещении, и как раз в тот момент, когда Реджина собралась отложить в сторону прославленный выпуск " Ежедневного зеркала», на ее большой и прекрасно отполированный стол из красного дерева грубо швырнули сверкающий предмет — прямо между ее расставленных рук. — Поздравляю, госпожа мэр, — с горечью произнес посетитель. — Сегодня ваш счастливый день. Реджина с подозрением посмотрела на значок шерифа на столе, а затем подняла взгляд на решительное лицо Эммы Свон. — И почему же, интересно? — размышляла она вслух, и ее губы скривились в улыбке, когда она откинулась в кресле, чтобы лучше видеть биологическую мать Генри, пытаясь прочесть ответ в настороженных глазах цвета лазури. Эмма сложила руки. — Я официально покидаю пост шерифа Сторибрука. Можете оформить все необходимые бумаги, передать значок Сидни, устроить вечеринку в честь победы и пригласить весь город — мне все равно. Лишь бы я по-прежнему видела своего сына. Реджина подняла брови. — Вы уезжаете, — сказала она прямо, с сомнением, хотя это не было вопросом. Она поднялась на ноги и устремилась вперед, пока бывший шериф не успела ее прервать. — Вы действительно думаете, что я поверю в это, мисс Свон, после всего, что вы здесь сделали… — Нет. — Эмма почувствовала, как мышцы её челюсти непроизвольно напряглись. — Ни в малейшей степени, — насмешливо ответила она. — Но вы должны. Потому что я уезжаю. Сегодня вечером, — добавила Эмма, выдержав испепеляющий взгляд Реджины, небрежно брошенный на нее. Реджина встретила взгляд бывшего шерифа и на мгновение сделала вид, что восприняла новость с некоторым трудом. — Полагаю, Генри ничего не знает о ваших планах, — обвиняюще прошептала она. Затем ее голос приобрел оттенок любопытства. — Чем, позвольте спросить, вызвана такая внезапная перемена позиции? Эмма едва ли не рассмеялась — она знала, что Реджине было абсолютно все равно, выживет она или умрет, не говоря уже о причине, по которой она решила покинуть Сторибрук, — но не рассмеялась, заставив себя с трудом подавить смешок, который почти сразу же поднялся у нее в горле. — Разве это имеет значение? Вы хотели, чтобы я уехала с тех пор, как я ступила на землю этого города, так что ладно. Я ухожу. Но вот в чем дело. — Эмма сделала несколько шагов вперед — достаточно, чтобы привлечь внимание Реджины и заставить мэра осознать ее искренность, надеялась она. — Вы причинили боль моему сыну, я причинила боль вам. И я уверена, что вы поступили бы так же. Так какой смысл стоять в стороне и делать вид, будто вам вдруг стало не наплевать на то, что со мной происходит? Мэр сверкнула улыбкой. — Вы правы, — согласилась она, к удивлению Эммы. — Но мне небезразличен Генри, и я не уверена, что у вас есть право видеться с ним, если вы добровольно решили оставить его. — Я бы взяла его с собой, но вы никогда не позволите. — Вы действительно думали, что я соглашусь? — Почему, по-вашему, я не потрудилась об этом попросить? Реджина издала звук, похожий на нечто среднее между смехом и вздохом. — Я подумаю над этим. Эмма нахмурилась. — Я уезжаю сегодня вечером. — Я слышала, — продолжила Реджина, все еще самодовольная, как будто не слушала бывшего шерифа. — К тому времени вы получите ответ. Эмма наклонила голову и повернулась, чтобы уйти. Как только она положила руку на дверную ручку, голос Реджины, ставший более мягким, чем бархат, остановил ее: — О, и мисс Свон? — Эмма услышала усмешку в ее голосе, победу в ее словах еще до того, как мэр их произнесла. — Уверена, мистер Голд будет в восторге, узнав, что вы ушли с поста шерифа. — Оглянувшись через плечо, бывший шериф увидела, что Реджина возобновила просмотр газеты на своем столе, устроившись в своем черном кресле. — Я знаю, что он… сжег много мостов, чтобы добиться для вас этой должности. Шок захлестнул ее, и Эмма могла поклясться, что ее рука застыла на ручке двери. —----------------------------------------------------------------------------------------------------- Эмма нажала на тормоз, припарковала " Жука» и, выключив двигатель и фары, откинулась на водительское сиденье, стараясь замедлить дыхание. Шериф выглянул в окно и заметил, что боковое зеркало едва прикреплено к ее яркому автомобилю, практически висит на волоске. Эмма разочарованно вздохнула. Как она могла позволить ему подобраться к ней? Опять? Конечно, Мэри Маргарет выглядела озабоченной и широко раскрыла глаза, когда открыла дверь в свою квартиру и увидела Эмму злой и отстраненной, с хриплым голосом и осипшим горлом. Она завела подругу в квартиру, предложила ей чай, но Эмма поспешно отказалась, сказав, что зайдет " У бабушки» за горячим шоколадом. И тут ее взгляд упал на двух других людей в комнате. Генри с самой широкой улыбкой, которую она когда-либо видела на его лице, встал со своего места за кухонным столом и поспешил к ней, схватив ее руку в свою. Он тащил ее за собой, пока они не дошли до стола, где он предложил ей сесть. В центре стола стояло большое блюдо — тыквенный пирог, увенчанный щедрым слоем взбитых сливок. У Эммы заурчало в животе, и только тогда она поняла, насколько голодна. Мэри Маргарет принесла четыре тарелки и вилки и начала нарезать десерт, когда, казалось, она заметила присутствие Дэвида Нолана. Он неловко переводил взгляд с Мэри на Эмму и обратно, закидывая большой палец за плечо. — Я могу уйти… — Нет, — твердо сказала Эмма, удивив и Генри, и школьную учительницу. Она прочистила горло. — Я имею в виду, останься. Мне нужно задать тебе несколько вопросов. Дэвид мгновенно поднял руки — жест, который мог означать, что он не хотел причинить зла или что он невиновен. Шериф не могла понять, в чем именно. — Если речь идет о том дне, то клянусь, я не… — Он внезапно прервался и отвернулся с виноватым видом. Эмма встретила обеспокоенный взгляд Мэри Маргарет. — Не могла бы ты отвезти Генри домой? — Она достала из кармана ключи и положила их на стол. — Возьми мою машину, и Реджина не поймет особой разницы. Просто высадите его на улице и проследите, чтобы он нормально добрался. — Но я даже не успел съесть пирог, который мы испекли, — заметил Генри. Немного поколебавшись от осознания того, что ей придется ехать к дому мэра, Мэри взяла ключи, завернула тарелку с десертом для ребенка в полиэтиленовую пленку и вывела его за дверь, сказав, что он может поесть в дороге. Эмма помахала рукой и посмотрела, как за ними закрывается дверь. Затем она перешла непосредственно к делу. — Послушайте, — начала она. — Я знаю, что вы не вторгались в магазин мистера Голда, но я не знаю, что вам было нужно. Он… что-то взял у вас? Дэвид вздохнул и сложил руки на столе. — Честно? — Он покачал головой. — Я не знаю, о чем я думал. Простите, если это прозвучит странно, но я видел эту… копию. Ветряной мельницы. Я знал, что уже видел ее где-то раньше, и она помогла мне вспомнить мою жизнь с Кэтрин, так что, наверное, я подумал… — Это помогло бы вам вспомнить и другие вещи? — уточнила Эмма. Дэвид кивнул. Шериф устало вздохнула. — Хорошая новость в том, что я не буду арестовывать вас сегодня, Дэвид. Насколько я знаю, мистер Голд даже не знает, что кто-то пытался вломиться в его магазин. Но учтите, если это повторится, вас обвинят во взломе и проникновении. И тогда я не смогу отпустить вас с предупреждением. Дэвид снова кивнул. — Спасибо, Шериф. — Он поднялся со своего места, пирог на его тарелке почему-то уже исчез, и открывая дверь произнес: — Спокойной ночи. Эмма улыбнулась. — Спокойной ночи. Только когда он ушел, Эмма опустила лицо на руки. —----------------------------------------------------------------------------------------------------- Солнце, светившее вверху, в полдень, когда Эмма решила помыть машину перед отъездом из города, было ни к чему: «Жук» и так был желтым — в темноте он выделялся, как неоновая вывеска, — а при солнечном свете он только бледнел. Может, в темное время суток это и помогло бы скрыть грязь, но днем было бы легко заметить. Отказ от должности шерифа показался ей хорошей идеей, когда она поняла, что Генри будет легче, если она уедет из города. Но теперь она уже не была так уверена. Сидни Гласс следовал за Реджиной по всему Сторибруку, ходил туда, куда она его просила, делал все, что она хотела. Отдать ему бразды правления шерифом было все равно, что передать значок мэру, и, хотя это казалось неправильным с любой точки зрения, Эмма знала, что она не единственная, кто будет недоволен таким положением вещей. В то время как Реджина получила контроль над новым шерифом, она на короткое время уступила Эмме своего сына. Независимо от решения мэра, бывший шериф пообещала себе, что вернется к Генри и будет видеться с ним тайно, если это потребуется. Если есть способ, она его найдет. — Прекрасный день, не правда ли? От одного только разговорного тона Эмме захотелось развернуться и швырнуть ему в лицо намыленную тряпку. Вместо этого она увидела его улыбающееся отражение в заднем стекле, и, чтобы не видеть его, намылила это место, больше не заботясь о том, что он думает о ней и чего хочет. Он несколько раз постучал тростью по тротуару. — За все свои годы я не припомню, чтобы кто-то так настойчиво избегал меня. — Может, вам стоило бы обратить на это больше внимания, — негромко проговорила Эмма, бросая тряпку в стоящее неподалеку ведро с водой, из которого вылилось несколько струек воды. Она взяла шланг с того места, где оставила его, и направила на лобовое стекло. — Уверена, вы пропустили несколько сотен тех кто вас избегает. — Бывший шериф обрызгала переднюю часть машины, затем, заметив, что он все еще молчит, приостановилась и повернулась к нему. — Можете стоять здесь хоть весь день, если хотите, но я не собираюсь больше с вами заключать сделки. Голд, казалось, был уязвлен этим заявлением — то ли тем, что она предположила, что он хочет заключить сделку, то ли тем, что она отказалась заключать с ним сделку, хотя Эмма подозревала последнее, — но он быстро оправился. — Возможно, и нет, — тихо согласился он. Ломбардщик поднял трость и демонстративно развернулся. — Но, по крайней мере, я не убегаю. Эмма мгновенно обернулась. — Вы думаете, я убегаю? — Она насмешливо улыбнулась и сделала несколько шагов к нему. — Я делаю то, что будет лучше для моего ребенка, — продолжила бывший шериф уже более спокойным тоном, хотя в нем все еще звучал гнев. — И если для этого нужно покинуть Сторибрук, то я сделаю это непременно. Мистер Голд поднял указательный палец правой руки с трости и посмотрел в небо, напомнив Эмме человека, пытающегося считать в уме. — Да, но не для него. — Не благодаря вам, — огрызнулась Эмма, продолжая мыть Жука. — Все это было бы невозможно без вашего удобного отказа помочь. Нарушить нашу сделку — это смело даже для вас, Голд. — Она ухмыльнулась, заметив, что улыбка сползла с его лица. — И в каком же мире это не эгоизм? — Вы говорите так как будто сейчас место для этого разговора, дорогая, — ответил ростовщик, не обращая внимания на тонкое обвинение в том, что он разговаривал с Реджиной за спиной бывшего шерифа. — Стремясь сделать так, как лучше для вашего ребенка, вы сами проявляете эгоизм. Стук сердца и тишина. — Что? — Его счастье — это ваше счастье, мисс Свон. Эмма тяжело вздохнула. — Забота о моем сыне — это не игра, Голд, это моя работа, которую я не хочу потерять. И если вы не заметили, я люблю его. — Конечно, — согласился ломбардщик. — Но это эгоистичная любовь. И я думаю, мы оба знаем, что любовь не вечна, дорогуша. Эмма начала сбрызгивать вторую половину " Жука». — Кажется, вы думаете, что знаете про это. Но меня не волнует ни власть, ни слава, ни что-либо еще, кроме него. И если, по вашим словам, это делает меня эгоисткой, то я самый эгоистичный человек на планете. — Она отбросила шланг в сторону, закончив, но не разрывала зрительного контакта с Голдом. — Ну вот. Довольны? — Не совсем. Бывший шериф сделала вид, что не услышала его, и обошла машину со стороны водителя. — Кстати, вы должны мне новое зеркало, — сказала она, держа его в руках, а затем аккуратно вернула на место, прислонив к двери. На этот раз он проигнорировал ее замечание. — Боюсь, что все еще остается вопрос нашего договора. Эмма махнула рукой в сторону квартиры. — Хотите забрать ящик — забирайте. — Нет, нет. Пока нет. — Было видно, что он не в восторге от идеи, что спрятан у Мэри Маргарет, но Эмме было все равно. — Вы действительно думаете, что можете уехать из города? Приезжать и уезжать, когда вам заблагорассудится? Это была не угроза, а простое любопытство, в его голосе слышались нотки сомнения. Эмма скрестила руки. — Вы, поверьте, не сможете меня остановить, — сказала она, бросив победный взгляд на его трость. Мистер Голд улыбнулся. — Но это не значит, что я этого не сделаю. — И он переместил свой вес, чтобы повернуться к ней спиной, постукивая тростью. — Удачи вам, шериф Свон, — прошептал он, почти слишком тихо, чтобы его можно было услышать. Он продолжал идти по тротуару в сторону своего магазина, прихрамывая и ни разу не оглянувшись на ее неподвижную фигуру. Эмма сосредоточенно нахмурилась. Его тон был легким, как будто он лишь наполовину серьезно хотел предотвратить ее стремительное бегство из города. Но она была уверена, что его пожелания были искренними, хотя это было и что-то вроде прощания, что заставило ее задуматься о том, какую роль он играл в ее жизни. Он не мог скучать по ней так же, как и она по нему. Она его ненавидела или, по крайней мере, недолюбливала его. Очевидно, это чувство было взаимным — так было всегда. И все же она смотрела, как антикварщик исчезает из виду. —----------------------------------------------------------------------------------------------------- Как и ожидалось, Мэри Маргарет не восприняла эту новость спокойно. — Это не решение твоих проблем, Эмма, — мгновенно ответила она, словно готовилась к тому моменту, когда соседка по комнате сообщит ей, что подала в отставку с поста шерифа и уезжает навсегда. — Как, по-твоему, это ему поможет? Ты теперь в его жизни! Уехав, ты просто разобьешь ему сердце! Эмма покачала головой, запихивая оставшиеся вещи в сумку. — Я уже приняла решение, Мэри Маргарет, и мне очень жаль. Правда. Но я должна это сделать, согласна ты или нет. — Она открыла дверь, спустилась по лестнице и вышла из квартиры, слыша позади себя звуки шагов. — У него только что закончились занятия, — в отчаянии заметила школьная учительница. — Ты не можешь уйти, не попрощавшись. Бывший шериф бросила свои вещи на заднее сиденье «Жука» и достала завернутый предмет оттуда же. — Вот, — сказала Эмма, протягивая предмет подруге. — Передай ему это от меня. Он поймет. — Эмма… — недоверчиво начала Мэри. Ее прервали объятия самой Эммы, на время повергнув ее в шок. Гнев и неверие выплеснулись из нее, и она обняла ее в ответ, понимая, что на самом деле она ей не мать и что Эмма должна сама сделать свой выбор в жизни. Мэри Маргарет была просто рада, что та пришла попрощаться. — Присмотри для меня за ним, ладно? Мэри кивнула. — Конечно. — Она смотрела, как ее соседка по комнате подходит к водительскому сиденью. — До свидания, Эмма. — И она отвернулась, не в силах смотреть. — Эй. Школьная учительница замерла. — Если бы у меня была власть, я бы отдала значок шерифа тебе. Мэри обернулась, но мотор «жука» уже заглох, и Эмма отъезжала, исчезая на улице в яркой желтой машине — когда-то это зрелище вызывало у Мэри Маргарет смех. —----------------------------------------------------------------------------------------------------- Она была уже почти на окраине города, когда что-то выскочило на дорогу прямо на пути «Жука» под колеса. Эмма подумала, что это мог быть олень или какое-то другое животное с темной шерстью. Она затормозила, заглушила двигатель и вышла из машины как во сне. Тело, лежавшее прямо перед машиной и распростертое на земле, не принадлежало оленю. Это был человек. Точнее, Августа Бута.